Валерий Дёмин

Тайник русского Севера

2007 г.

КОГДА ЗЕМЛЯ ОПРОКИНУЛАСЬ

Есть у Бунина небольшой рассказец, типичное стихотворение в прозе. Называется очень кратко и ёмко — «Русь». Смысл такой: в Москву из какой-то северной губернии приезжает большая, бокастая старуха. Она — точно существо из другого мира. Город для неё чужд и враждебен, остальная страна — в общем-то тоже. Кроме северной её отчины, только её одну она и считает Русью. Её рассказы о Севере величавы. Леса там темны, дремучи. Снега выше вековых сосен. Бабы и мужики — не иначе как сказочные герои. Морозы грудь насквозь прожигают. Солнце на закате кумачом играет и всё кругом в золото рядит. Звёзды ночью — в лебяжье яйцо.

Откуда у русских людей такая былинная любовь к Северу?* Откуда такая неизъяснимая тяга к ледяному безмолвию? Да только ли у русских? Знаю я одного татарина — родом из Казани, прожил долгое время в Средней Азии, в Термезе — южнее не придумаешь. Ильдусом зовут. Но я познакомился с ним за полярным кругом: в экспедиции «Гиперборея» он возглавлял Мурманский отряд. Спрашиваю: «Как же ты на Севере оказался?» — «А я всю жизнь покою не знал — на Север тянуло, хоть никогда там и не бывал. Вот переехал, и сразу полегчало». И другие — из тех, кто впервые увидел Север,— говорили: «Такое чувство — как будто ты здесь родился». Значит, есть у людей нечто такое, что роднит их с птицами — инстинктивная тяга на Север. Выходит, генетически сие обусловлено. Но почему?

Впрочем, есть ещё один — на первый взгляд простой, но на самом деле очень трудноразрешимый — вопрос: «А что такое Север, куда нас всех так тянет?» «Как же, как же — да вот она, обширная акватория и территория от Северного полюса до полярного круга, обозначенная на любой карте или глобусе: Ледовитый океан, острова и архипелаги в нём, бескрайние высокоширотные просторы Евразии и Америки». А если земная ось сместится, изменит угол наклона?

В древнейших мифологических преданиях некоторых народов (Тибет, Китай и др.) утверждается, что нечто подобное в их истории уже бывало. Это может трактоваться двояким образом. Либо прапредки этих народов некогда обитали в полярных областях, а затем вынуждены были мигрировать с северных насиженных мест в южные регионы, где они и проживают в настоящее время. Либо же в весьма отдалённую эпоху конкретная территория (например, Тибета) находилась в районе Северного полюса, а затем, когда земная ось сдвинулась, Тибетское нагорье по отношению к Полярной звезде и плоскости земной орбиты оказалось там, где оно находится в настоящее время. Кстати, подобную точку зрения отстаивает известный исследователь древнейшей истории Э.Р.Мулдашев.

Возможно и комбинированное объяснение. В истории Земли случалось и то и другое. Тогда в мифах и сказаниях, скажем, тибетцев отражён катаклизм, связанный со смещением земной оси. А в исторической и мифологической памяти индоевропейских народов могли запечатлеться более поздние события, связанные с катастрофическим похолоданием в их исконной прародине — Гиперборее. В итоге значительная часть прапредков, обитавших в тогдашней Арктиде, погибла, другая часть попыталась спастись в глубоких подземных убежищах естественного и искусственного происхождения.

Наконец, третья (скорее всего, наибольшая) часть прапредков современных народов надолго стали скитальцами, мигрирующими по необъятным просторам Евразии в поисках более благоприятных условий для жизни, пока не оказались и не обосновались в тех местах, где проживают теперешние индоевропейские этносы.

Таким образом, как говорится — по большому счёту, Север — это положение в данный момент некоторого участка поверхности Земли по отношению к плоскости орбитального движения планеты вокруг Солнца. К земной оси традиционно привязаны полюса. Точка, где воображаемая ось «выходит» на поверхность, и представляет собой географический полюс — Северный или Южный (другой — магнитный полюс — независим от первого и может гулять по земным просторам по своим собственным законам). Потому-то, если Земля ляжет на бок, картина звёздного неба над сильно сместившимся полюсом резко изменится.

А к самому названию нынешнего полюса можно смело прибавлять приставку «экс»: экс-Северный полюс или бывший Южный полюс. Потому что в случае опрокидывания Земли Север и Юг как космические точки, сориентированные на Солнце, будут находиться совсем не там, где окажется ускакавшая от привычной вертикали земная ось.

Интереснейшие расчёты провели российские геологи и планетологи Г.Г.Кочемасов, С.П.Сколотнев, В.Л.Сывороткин. Согласно их выводам, земная ось в далёком прошлом находилась не на линии Арктика — Антарктика, а на линии Памир («Крыша мира») — остров Пасхи («Пуп Земли»). Соответственно располагались и полюса. Дальнейшие расчёты показали, что в иные времена, отстоящие друг от друга на значительные отрезки времени, земная ось могла проходить и по другим линиям: остров Новая Гвинея — скала Сан-Паулу в Атлантическом океане; регионы — Японский — Южно-Атлантический, Калифорнийский — Южно-Индоокеанский, Азорский — Новозеландский.

Такой подход по существу является современной конкретизацией давнишней концепции «блуждания» географических полюсов. И это — не считая хорошо просчитанной теории регулярной перемены местами магнитных полюсов. Согласно новейшим данным, подобная геомагнитная инверсия за всю историю Земли происходила не менее 171 раза; последняя — за 10-12 тысяч лет до н.э.

Естественно, что в каждом таком отдельно взятом случае на планете происходило подлинное светопреставление, многократно описанное в древних священных книгах и преданиях и получившее обобщенное наименование «потопа». Безусловно, картина любого из «потопов» была апокалипсически впечатляющей, а последствия — необратимо-ужасающими.
Есть и иная, диаметрально противоположная точка зрения: не изменение угла наклона земной оси вызвало потоп, а наоборот — потоп, обусловленный какими-то космическими факторами, привёл к смещению земной оси.

Возможен и другой виртуальный вариант: угол наклона земной оси по отношению к плоскости эклиптики (а равно расположение и направленность «кончиков»-полюсов) останется без изменений. Зато, точно кожура на перезревшем плоде, начнёт перемещаться верхний слой земной поверхности вместе с материками, океанами и соответственно — со всей живой и неживой природой Земли. Человечество окажется подобно рыбакам, унесённым в открытое море на оторванной льдине, и «льдины-материки» станут двигаться вместе с земной оболочкой самым невероятным образом.

Что получится в результате, ясно из популярной нынче на Западе компьютерной игры, изготовленной и распространяемой фирмой Borland International «World Atlas». Карты, просчитанные на компьютере и изображенные с помощью компьютерной графики, не оставляют сомнения в трагической участи человечества. Не добавляют оптимизма и социальные прогнозы (впрочем, последние целиком и полностью на совести пессимистически настроенных футурологов). Все эти картинки и пророчества опубликованы еженедельником «Московские новости». Совсем недавно вселенский катаклизм предсказывали (а многие и ожидали) в 2000 году при переходе из одного тысячелетия в другое, впрочем, только по григорианскому (христианскому) календарю. Ничего сверхъестественного, однако, в этот временной период на Земле не произошло — разве что незначительно изменился климат в сторону глобального потепления, но данная общемировая тенденция продолжается уже много лет.

Что является «спусковым механизмом» литосферной катастрофы и какова побуждающая причина ускоренного движения материков, не вполне ясно даже самим теоретикам. Но и без того карта наглядно свидетельствует: «уплыть» можно очень далеко и быстро оказаться в самом неожиданном месте. Причём сюрприз человечество может ждать в любое время. Но, как говорится, не впервой: такое уже случалось. Свидетелей вот толькомаловато осталось — почти все погибли. Но кое-что всё-таки в памяти поколений сохранилось.

Мир, в котором мы живём, кажется устойчивым и не слишком быстро меняющимся. Так продолжается, пока не придёт беда. Войны и катастрофы в мгновенье ока сводят на нет представления о мнимой стабильности. Однако всё плохое (как, впрочем, и хорошее) тоже рано или поздно проходит, и последующие поколения уже мало трогает то, что когда-то волновало их предшественников. Одни лишь учёные, писатели да философы способны вжиться в события прошлого, как бы переживая их заново.

Видение проблемы с высоты птичьего или даже космического полёта позволяет постигнуть историю Вселенной, Земли и человечества как непрерывную череду и смену наиболее впечатляющих событий. Не последнее место среди них занимают разного рода глобальные космические, геологические, геофизические, климатические и иные катаклизмы, меняющие лик планеты и оставляющие вечные шрамы на судьбах цивилизаций. Всё это можно представить в форме живых картин, отснятых на киноплёнку и воспроизведённых на экране в обратном порядке и в ускоренном темпе.

Важна и точка, из которой будет сниматься такой воображаемый фильм. Одно дело вершина горы, откуда можно фиксировать наступление и отступление ледников, смену ландшафтов, километровые волны потопа и гибель бесчисленных организмов и существ. Другое дело, если кинокамеру установить где-нибудь в открытом Космосе или, например, на Луне. В таком случае удалось бы зафиксировать сами причины, повлекшие за собой катастрофические последствия: скажем, изменение наклона земной оси, блуждание полюсов, а то и вообще — кувырок земного шара.

Да, да, именно кувырок! Существует вполне приемлемое объяснение разного рода катаклизмов в истории Земли. Ломоносов настаивал, что их причиной является описанное выше смещение наклона земной оси. Эйнштейн обращал внимание на непомерное увеличение массы льда на полюсах. Российские учёные Камиль Аширов и Татьяна Боргест из Самары довели последнюю гипотезу до логического конца: объём и масса льда могут достичь критической точки, в результате чего Земля совершит «кувырок». Есть и другие версии, связанные с космическими катастрофами или же с короткими и большими галактическими циклами.

* * *

Античные авторы, опираясь на недошедшие до нас первоисточники, вспоминают время, когда Солнце всходило на западе и заходило на востоке. Наиболее известны факты, зафиксированные Геродотом, — на протяжении многих веков они озадачивали не одно поколение профессиональных учёных. По свидетельству «отца истории» (а он опирался на записи и расчёты египетских жрецов), «за 11.340 лет в Египте <...> солнце четыре раза восходило на своём обычном месте: именно, дважды восходило там, где теперь заходит, и дважды заходило там, где ныне восходит». Подобное явление возможно лишь применительно к опрокинутой Земле, поставленной, так сказать, с ног на голову, или перевёрнутой на 180°.

Аналогичным образом Платон в диалоге «Политик» сообщает о стародавних временах, когда закат и восход Солнца и звёзд были обратными нынешнему: они всходили на западе и заходили на востоке. Ясно, что сообщаемый Платоном факт также возможен лишь в случае перемены местами концов земной оси. Любопытно, как всё это могло выглядеть в деталях. Ясно, что при кульбите планеты вместе со всей картиной звёздного мира перевёртывались и зодиакальные созвездия. Впрочем, это всего лишь психологический эффект чисто субъективного восприятия: если встать с ног на голову, ощущение будет точно таким же. Тем не менее эмоциональное потрясение древних авторов передаётся и современному читателю. Вот — Сенека:

Извечный исчез в небесах черёд:
Ни заката нет, ни восхода нет.
Мать росистых утр, у которой
Бог Заревые всегда поводья берёт,
В изумленье глядит: поменяли места
Начальный предел и конечный предел, —
И не может в понт колесницу свести
И усталый смыть пот с дымящихся грив.
И Солнце само в непривычный приют
Закатиться спешит навстречу заре,
И хотя еще ночь не готова взойти,
Гонит на небо тьму.
Не идут чередой Звезда за звездой, в небе нет огней,
И рассеять мрак не приходит Луна.
Но любою ценой пусть будет ночь!
В тревожной груди, в потрясённых сердцах
Великий испуг...

Ещё более впечатляющую и детализированную картину всемирного светопреставления рисует позднеантичный автор Нонн Панополитанский (400-470 годы н.э.) в эпической поэме «Деяния Диониса», где описывается неотвратимая гибель всех частей света, включая Север:

...Зыби закатные блещут сияньем зноя огнистым.
Как и арктийские горы. Равно горит, закипая,
Лёд на северных водах, в странах ветра Борея...

Овидию удалось вместить то же кошмарное видение в одну строку: «...Оба полюса — оба в дыму».

В одном из вариантов широко распространённого и популярного в Древней Руси апокрифа «Беседа трёх Святителей» говорится, что библейский потоп произошёл на «земле Север». Более того, из контекста «Беседы», опирающейся на какие-то древние источники, следует, что на Севере последовательно произошло два потопа: один канонический — Ноев, другой — при его детях, спустя 89 лет. Но весь вопрос в том: когда именно сие произошло и где находился в то время Север, если привязывать его к соответствующему полюсу, а полюс, как уже сказано выше, мог находиться совсем не там, где сейчас. Но каждый народ описывал вселенский катаклизм по-своему. Тем не менее в мифах североамериканских индейцев калапуйя утверждается то же самое, что у Платона, Сенеки или Нонна: во время светопреставления Земля перевернулась с ног на голову и на ней совсем не осталось людей.

Множество трагических воспоминаний о мировом катаклизме разбросано в самых различных источниках — исторических, поэтических, мифологических. Вот свидетельство древнекитайского трактата «Хуайнаньцзы»: «Небо накренилось на северо-запад, солнце, луна и звёзды переместились. Земля на юго-востоке оказалась неполной, и поэтому воды и ил устремились туда... В те далекие времена четыре (!) полюса разрушились [похоже китайцы знали о существовании не только географических, но и магнитных полюсов], девять материков раскололись, небо не могло всё покрывать, земля не могла всё поддерживать, огонь полыхал, не утихая, воды бушевали, не иссякая».

Апокалипсическую картину светопреставления на Дальнем Востоке дополняют колоритные предания гиляков с острова Сахалин: «Снег падал, смоляной дождь обильно лил на землю. Потом небо прояснилось, тогда три солнца и три луны родились. Было так жарко, что рыба, выскакивающая из воды, сразу же испекалась на солнце. Эта земля вся сгорела, поломалась. Вода только была. Море кипело...»

Примерно в том же духе описывают вселенскую катастрофу амурские гольды (нанайцы): «Вместо одного небесного светила взошло их три, от света стали люди слепнуть, от жажды гибнуть. Солнце жгло так сильно, что земля горела, в реках вода кипела. Когда рыба, играя, выскакивала из воды, то у неё сползала чешуя. Ночью, когда три солнца закатились, появились три луны, и ночь сделалась так светла, что людям не было возможности уснуть».

Не менее впечатляюща картина светопреставления в виде вещего предсказания северной прорицательницы вельвы:

Солнце померкло, земля тонет в море.
Срываются с неба светлые звёзды.
Пламя бушует питателя жизни,
Жар нестерпимый до неба доходит.

Хрестоматийным стало описание потопа в великом ассиро-вавилонском «Эпосе о Гильгамеше»:

Цепенеет небо,
Что было светлым, — во тьму обратилось,
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, людей настигая...

Менее известны северные варианты описания всемирного потопа. К неподдельному удивлению христианских миссионеров, они были в своё время обнаружены, например, у гренландских эскимосов. Согласно представлениям коренных жителей Лапландии — саамов, — верховный владыка всех Богов, Юмбел, тоже когда-то наслал на человечество потоп за нечестивую жизнь:

Юмбел вызвал дующий штормовой ветер и разъярённых воздушных духов... Вспененная, быстрая, поднявшаяся до неба пришла морская стена, сокрушая всё. Юмбел одним сильным ударом заставил перевернуться землю; потом он снова выровнял мир. Теперь горы и возвышенности не могут быть увидены Пейве-Солнцем. Наполнена стонами умирающих людей была прекрасная земля, дом человечества. Не светил больше Пейве в небесах...

В сказаниях обских угров говорится не только о прошлых, но и о будущих потопах. Ещё в конце прошлого века на Русском Севере были записаны мансийские легенды о светопреставлении. Согласно мансийской мифологии, первоначально Землю населяли богатыри-великаны, которые постоянно воевали друг с другом из-за женщин. Наконец, верховному небесному богу Нуми-Торуму надоела эта бесконечная распря, и он наслал на Землю — сначала всепожирающий огненный смерч, а вслед за тем ещё всесокрушающие воды потопа. Всё живое погибло, и первотворцу Корс-Туруму пришлось начинать всё сначала. От растерянности он уронил пояс, из которого возник Уральский хребет. Потом появились люди, лесные великаны-людоеды менквы и прочая нечисть. Предупреждённые о потопе люди начали строить семислойные плоты, чтобы выплыть из огненной и водяной стихии: шесть слоёв древесины сгорели, а на последнем — седьмом — спаслись праведники.

Судя по всему, таких глобальных катаклизмов на Земле (в том числе и на Севере) было несколько, и каждый из них так или иначе запечатлелся в памяти народов. Нижневартовская журналистка Нина Зинченко много лет собирала и записывала в приобской глубинке от стариков-хантов тайные сказания о былых временах, когда, по словам её информаторов, русские и ханты представляли единый народ («родились из живота одной матери»). Результаты своих многолетних доверительных бесед она опубликовала в исключительно интересной книге «И возвестила земля...» (Екатеринбург, 2000).

По сакральным хантыйским преданиям, нынешние аборигены Севера появились здесь сравнительно недавно — после последнего всесокрушающего потопа, приплыв в район Приобья на огромных плотах не больше не меньше как из Океании. (Последнее предположение — гипотеза самой журналистки, но при всей кажущейся экстравагантности в ней нет ничего невероятного: многие этнографы и антропологи утверждают, что прапредки современных эскимосов также приплыли в районы нынешнего расселения — на Аляску, откуда уже потом они мигрировали в Гренландию и на Чукотку, — из Полинезии). Теперь предоставим слово хантыйской сказительнице — Евдокии Архиповне Покачевой:

«Когда времена менялись, ханты на другой земле жили. В тех далёких краях на промысел ходили. В тех далёких краях рыбу в реках и озерах ловили. Когда ночи стали короткими, а дни — длинными, стала прибывать вода. Много воды стало прибывать. Сделали люди огромные-огромные плоты. Что сумели, положили на них, детей посадили, сами сели. Большая вода подхватила плоты — понесла. Огромный огонь прыгнул в небо. И огромная вода потеснила небо. Одну большую ночь горел большой огонь. Одну большую ночь и один день шла-катилась большая вода на людей. Горело всё. Горела земля. Горела вода. Большой, очень большой пожар был. Солнце на небе стояло, когда пожар был, когда вода большая была. Солнце не испугалось ни большой воды, ни большого пожара. Солнце никуда не уходило с неба. Смотрело на всё, что было внизу, на земле.

Когда огромный пожар пришёл и огромная вода пришла, вода подхватила плоты и понесла их к горе. Большая гора посреди большой воды стояла. Мимо неё все плоты проплывали. На горе, на самой её верхушке сидели звери, птицы, змеи. Рядом друг с другом сидели, а друг друга не трогали. Смирно сидели, ждали людей. Когда плот приставал к горе, звери прыгали к людям, птицы перелетали, змеи тоже ползли на плоты. Люди пугались зверей. Пугались птиц, змей пугались. Сбрасывали их в воду. Но как только люди начинали бороться со зверями, плот тотчас же переворачивался. Люди тонули в воде, а плот плыл дальше. Вода уносила от людей птиц, зверей, змей. Она спасала их. Остальные поняли: нельзя сбрасывать зверей, птиц и змей. Они, как и люди, должны жить, вместе жить на Земле и вместе спасаться на плотах. Так хочет Бог.

Люди перестали бояться зверей. Стали брать их на плоты. И плоты, которые прибились к горе и не могли от неё оторваться, поплыли дальше. Плыли, плыли плоты, долго плыли. С запада плыли. Потом остановились. Сидят люди на плотах. Смотрят. Кругом смотрят. Оглядываются. Ничего, кроме воды, не видать. Ни кустика, ни травиночки, ни даже маленькой шепочки, чтобы огонь разжечь, даже той не нашли, не увидели. Ни берегов, ни островов, никакой земли не увидели люди. Посреди большой воды остановились плоты, замерли, не движутся, не плывут дальше. Стоят на одном месте, не шелохнутся. Сидели люди на плотах, сидели, стали рыбу ловить. Сами рыбу ели, и зверей, и птиц, и змей тоже рыбой кормили. Так и выжили. Вода спасла людей. Рыба спасла людей. Вода принесла людей на эту землю. И много рыбы принесла вода. Люди ловили рыбу, ели. Остались жить.

Жили люди на плотах. Жили звери рядом с людьми на плотах до тех пор, пока вода не ушла. Когда совсем ушла вода, увидели люди землю. Стали люди протыкать землю. Хотели узнать, сколько земли сгорело. Протыкали, протыкали, а она всё горелая. На целый аршин сгорела. Такой большой пожар был. То место, куда вода принесла плоты, люди назвали Тромаганом и стали здесь жить. Мой род, род Прокачевых, стал здесь жить. Когда вода ушла, люди построили дом в три яруса. На самом верху огонь зажгли. Там всегда огонь горел...»

Здесь всё закодировано в ёмких мифологемах. Чего стоит только «одна большая ночь», сопровождавшая потоп и огненное «действо» на небесах. Интересны и последующие подробности. В частности, хантыйская сказительница поведала, как очутившись на суше, выжившие люди принялись выкладывать повсюду орнаменты из белых камней — явный намёк на северные лабиринты, знание об истинном назначении которых однако оказалось утраченным.

Знаменитый английский религиовед, этнолог, весьма плодовитый и популярный в своё время автор Джеймс Джордж Фрэзер (1854-1941) скрупулезно собирал и систематизировал многочисленные предания о потопе, сохранившиеся у разных народов земли. В процессе империалистической колонизации ранее не тронутых цивилизацией территорий разносторонняя этнографическая и мифологическая информация отовсюду стекалась в научные центры, музеи и библиотеки Старого и Нового Света, становясь достоянием учёных и обыкновенной читающей публики. Фрэзера особенно заботило, чтобы тщательно подбираемые факты были свободны от возможного влияния библейских рассказов о потопе.

Получившийся в результате свод преданий разных народов всех континентов составил почти сто страниц убористого текста, опубликованного в составе трёхтомного издания «Фольклор в Ветхом завете» (1918) и сокращённого однотомного варианта (1923; русский перевод — 1980).

Ныне эта тема сделалась весьма популярной. В журнальной и газетной периодике постоянно появляются публикации по поводу прошлых и будущих всемирных потопов, причин и последствий подобных катаклизмов. От печатных изданий не отстают и электронные СМИ. Суммарное изложение материала российский читатель может найти в книгах: Кондратов A.M. «Великий потоп: Мифы и реальность» (Л., 1984); Баландин Р.К. «Тайны всемирного потопа» (М., 2003); Коптев Н.И. «Земля до и после потопа» (М., 2005), а нетривиальные научные гипотезы — в книгах: Гроссвальд М.Г. «Евразийские гидросферные катастрофы и оледенение Арктики» (М., 1999); Яницкий И.Н. «К тайне всемирного потопа: Физика и механизмы процесса» (М., 2001); Голубчиков Ю.Н. «Глобальные катастрофы в истории цивилизаций» (М., 2005) и др.

По единодушному мнению многих древних народов, люди до потопа жили гораздо дольше, чем после вселенской катастрофы. Это также может найти вполне приемлемое, с точки зрения законов природы, объяснение. Космический катаклизм или же просто закономерности галактического порядка могли внести значительные коррективы в скорость вращения Земли, или скорость её пробега — вместе с другими планетами — вокруг Солнца. Соответственно пришлось бы вносить и поправки в привычную хронологию.

Допустим, Земля вдвое ускорила своё движение вокруг Солнца. Какие следствия повлекло бы за собой подобное необычное явление? Прежде всего вдвое укорачивается длина года, так как Земля будет совершать полный годичный оборот по орбите вокруг Солнца не за 365 суток, а за время вдвое меньшее. Следовательно, и годичные события получают совершенно иное выражение: старый год — это два новых. Так, если по текущему календарю жизнь конкретного человека продолжается 80 лет, то по ускоренному, бывшему в прошлом летосчислению — уже 160 лет. Другими словами, из-за двойного ускорения пробега планеты такой человек, нисколько не удлиняя свою реальную жизнь, тем не менее встретит Новый год 160 раз.

Таких удивительных «долгожителей» немало описано в известных древних источниках. Многие священные книги рассказывают о праотцах и праматерях, живших необъяснимо долго. Точнее — необъяснимо с точки зрения здравого смысла. Но стоит взглянуть на проблему с космической точки зрения, и всё становится на свои места. Хорошо известна кажущаяся баснословной хронология библейских праотцов и патриархов. По скрупулёзному свидетельству Ветхого Завета, Адам прожил 930 лет, его сын Сиф — 912, их потомки: Енох — 905, Каинан — 910, Малелеила — 895, Иафет — 962, Енох — 365 (затем вознёсся на небо), Мафусаил — 969, Ламех — 777 и, наконец, Ной — 950. Затем последовал потоп, и всё изменилось: люди — в том числе и библейские герои — стали жить нормальной жизнью.

Что бы это значило? А вот что: именно потоп (то есть светопреставление, вызванное объективными причинами космического порядка) и явился тем эпохально-рубежным событием, после которого течение лет стало иным. До потопа года могли лететь и в десять раз быстрее, чем после него. Подобное могло происходить как из-за убыстрения пробега Земли вокруг Солнца, так и из-за возможного ускорения вращения нашей планеты вокруг собственной оси (или же комбинированного ускорения — вокруг Солнца и вокруг оси). Следовательно, торможение вращения Земли или скорости её пробега вокруг Солнца и могло явиться главной причиной светопреставления и потопа как непременного следствия последнего.

Некоторые учёные склонны считать главной виновницей космических бед, постигших когда-то Землю, Луну. Известно её постоянное влияние на Землю, сопровождаемое приливами. Приливы, в свою очередь, действуют на Луну так, что её орбита изменяется. Многие астрономы утверждают, что в результате подобного взаимодействия Луна медленно отдаляется от Земли. Из этого следует, что когда-то в древние времена Луна была гораздо ближе к Земле. Некоторые полагают даже, что Луна первоначально являлась частью Земли и была выброшена из неё очень много лет назад. Более того, указывается область земного шара, где находилась масса, ставшая впоследствии лунной. Это — тихоокеанская впадина. Правда, большинство учёных не принимает данную гипотезу всерьёз.

Ещё в середине нынешнего столетия немецкий астроном Герстенкорн опубликовал работу, в которой сделал вывод, что в те далекие времена, когда Луна была ближе к Земле, угол наклона плоскости её орбиты к экваториальной плоскости земного шара был больше. Несколько миллиардов лет назад орбита Луны пролегала над полюсами Земли, так что её можно было бы наблюдать на небе в непосредственной близости от Полярной звезды. Из расчётов Герстенкорна следует, что первоначально Луна была планетой, которая двигалась по орбите, очень близкой к земной. Когда-то она настолько сблизилась с Землей, что была захвачена ею, иначе говоря, начала обращаться вокруг Земли.

В то время направление движения Луны по орбите было противоположно направлению вращения Земли вокруг своей оси. Поэтому приливы влияли на движение Луны прямо противоположным образом, нежели в наши дни: Луна постепенно приближалась к Земле. Угол наклона плоскости орбиты Луны к плоскости экватора становился все больше и больше, и наконец Луна начала двигаться в полярной плоскости, над полюсами Земли. В то время Луна была удалена от нашей планеты всего на 4 земных радиуса, и это расстояние продолжало сокращаться.

В один прекрасный день (точнее — ночь) яркость Луны начала усиливаться. В течение сотен миллионов лет Луна постепенно приближалась к Земле, её видимый диаметр всё увеличивался и наконец более чем в 20 раз стал превышать современный. Одновременно увеличивались и приливы. Когда Луна находилась на минимальном удалении от Земли, высота приливной волны достигала нескольких километров (некоторые учёные называют цифру — 10 километров). Вот ещё одно объяснение возможных причин потопов. Можно представить, что творилось на Земле, когда из края в край по ней гуляла 10-километровая волна!

Но если Луна вызывала столь гигантские приливы на Земле, то влияние земных приливов на движение Луны было ещё более существенным. Сила земного притяжения на поверхности Луны превышала силу лунного притяжения. Когда это произошло, Луна начала разрушаться. Скалы, камни, песок были сброшены с её поверхности силой земного притяжения и рассеялись в пространстве между Землёй и Луной. Небо потемнело. Солнце померкло. Наступило глобальное похолодание. Климат на всех континентах изменился. Начались массовые миграции. Таковы уроки прошлого. Но они заставляют задумываться и о будущем...

Одним словом, катастрофы космического масштаба для Земли — явление вполне обычное, достаточно заурядное и довольно-таки частое. А смещение земной оси — лишь одно из возможных следствий глобальных катаклизмов. Известный американский учёный российско-еврейского происхождения Иммануил Великовский (1895-1979) написал на эту тему шесть книг, объединённых в серию «Века в хаосе». Он скрупулёзно исследовал тысячи источников — исторических, мифологических, геологических, палеонтологических — и пришёл к выводу, что планета Венера в семье Солнца — самая младшая. В преданиях многих народов разных континентов сохранилась память о стародавних временах, когда на небе не было ни Утренней, ни Вечерней звезды. И, следовательно, не было никакой Венеры в составе планет Солнечной системы. Она появилась сравнительно недавно (о конкретных датах можно дискутировать) и возникла при столкновении Марса с пролетавшей мимо кометой.

Последовал космический взрыв, сравнимый с мощностью тысяч термоядерных бомб. Но для Земли ещё большие катастрофические последствия имел факт перемещения новорожденной планеты на нынешнюю орбиту. Будущая Венера прошла вблизи Земли, что как раз и повлекло за собой смещение её оси. Следствием же явились грандиозные приливно-отливные океанические волны (несравнимые ни с какими цунами), они носились по поверхностям материков, сметая всё живое и неживое (нетронутыми остались лишь вершины мощных горных систем). Более того, на значительную часть Земли (примерно на треть суши и акваторий рек, озер и морей) обрушились огненные смерчи, в результате которых горели леса, плавились породы, а сваренные рыбы всплывали кверху брюхом в кипящей воде морей и океанов. Именно это событие, по мнению Великовского, описано в обобщённо-символической форме в новозаветном Апокалипсисе:

«...И упала с неба большая звезда, горящая, подобно светильнику, и пала на третью часть рек и источники вод. Имя сей звезде Полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки... И поражена была третья часть Солнца и третья часть луны и третья часть звёзд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи» (Отк. 8, 10-12).

* * *

Великовский разрабатывал, так сказать, «горячую модель» светопреставлений. Но в русле её обоснования он высказал множество суждении против «холодной модели», связанной с самой непотопляемой догмой современной науки — так называемой «ледниковой теорией». Согласно утвердившемуся сегодня на всех уровнях взгляду, Земля периодически подвергается оледенению — оно-то и служит причиной массовой гибели животных и растений, а в последний ледниковый период, завершившийся сравнительно недавно (12-15 тысяч лет тому назад), причинил неисчислимые неприятности и человеку. Известный польский популяризатор науки Зенон Косидовский следующим образом воспроизводит картину далекого прошлого (да и не столь далекого тоже), которая считается канонической для подавляющего большинства геологов, археологов и необозримой массы доверчивых читателей:

«За 50 или 40 тысяч лет до нашей эры Европейский континент стал мрачным краем. Солнце, низко проходяшее над горизонтом, посылало остывшие лучи и почти не грело; по безоглядным просторам гуляли колючие вихри, в морозной глуши раздавался только глухой треск раскалывающегося льда. Жизнь как бы полностью умерла».

Добавим, что толщина ледникового панциря оценивается обычно в пределах трёх километров (повторяю: километров, а не метров!). Вообще-то никто не сомневается в возможности материкового оледенения. Такое на Земле совсем не редкость, и мощные ледники Антарктиды и Гренландии — лучшее тому подтверждение. Однако никто до сих пор вразумительно не объяснил причин оледенения Евразийского и Американского континентов (или, по крайней мере, значительной их части), а также «механизма» появления и отступления ледяного щита, толщиной в 3 километра. Временные параметры, географические границы и масштабы глобального замерзания и вымерзания также остаются в области вероятного.

Большинство геологов склонно абсолютизировать и непомерно гипертрофировать и первое, и второе, и третье. Однако они не могут отрицать самоочевидной истины, что для появления ледниковой массы, равной по величине рассчитанному слою панцирного льда, необходима соответствующая масса воды. Причём воды не какой-нибудь и не всякой, а испарившейся. Быстрое же испарение такого количества воды (что влечёт за собой понижение уровня морей и океанов на несколько метров) требует высокой температуры — почти что на уровне раскаленной печи.

На проблему можно взглянуть, так сказать, и с другого конца. Почему материковое оледенение не повторяется в нынешних, не менее суровых условиях, скажем, в Восточной Сибири, на «полюсе холода». Эти и множество других неоспоримых фактов давно уже заставили усомниться в масштабах и последствиях ледниковых катаклизмов, неоднократно постигавших нашу планету. Одним словом, куда ни глянь — всюду сплошной «замкнутый круг». Потому-то сторонники «ледниковой теории», как правило, стараются уходить от обсуждения причин и предпочитают ограничиваться демонстрацией следствий.*

Пришло время сформулировать и главные задачи настоящей книги. Автору предстоит ответить на два вопроса, относящиеся к двум главным загадкам Севера:

1. Где в прошлом находился Север?

2. Что было раньше на тех территориях, где находится нынешний Север?

Впрочем, на первый вопрос ответ уже практически дан здесь, в Прологе. А вот на второй вопрос придётся, видимо, отвечать на протяжении всей книги.

Удел Иафета – гиперборейская украина России

О чём умалчивают летописи

С чего начинается писаная русская история? Правильно — с «Повести временных лет»: более ранних достоверных русских исторических сочинений до наших дней не дошло. А с чего начинается сама Несторова «Повесть»? Достаточно открыть Лаврентьевскую летопись и взглянуть на первую фразу, ту самую, что следует сразу же за знаменитым зачином «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Русская Земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда Русская Земля стала есть». Там и обозначена начальная точка, откуда, собственно, и следует вести отсчёт истории Русской Земли: «По потопе трое сыновей Ноя разделили землю — Сим, Хам, Иафет». Следовательно, писаная русская история начинается с потопа и послепо-топного раздела земель. Так уж начертал Нестор-летописец, и никуда теперь от его слов не деться. Не нужно закрывать глаза на древнерусский текст или открещиваться от него по конъюнктурным соображениям. Налицо факт, который требует беспристрастного осмысления.

Сам мировой катаклизм, потрясший некогда Землю, изменивший её облик и ход человеческой истории, изложен скупо и лапидарно, как надпись, высеченная на могильной плите: «Наведе Богъ потопъ на землю, потопе всяка плоть, и ковчегъ плаваша на воде. Егда же посяче вода изълеза Ной, и сынове его, и жена его. От сихъ расплодися земля».

Безусловно, положение первого русского историка было незавидным. Хотелось докопаться до самых корней, но никаких первоисточников, кроме библейских книг и византийских хроник, под руками не было. Конечно, существовала ещё и языческая традиция. Но она погибла или же превратилась в тайное знание после утверждения новой религии. Да и негоже было монаху-черноризцу идти на поводу у язычников. Лишь жалкие крохи былых преданий, обратившись в народной памяти в устные легенды, попали на страницы Начальной летописи. Лакун получилось больше, чем фактов. А между Кием с братьями и Ноем с сыновьями — сплошной пробел. Даже представить трудно, сколько веков и тысячелетий он насчитывает.

Что ж, если событийных фактов, касающихся древнейшей русской истории и предыстории в «Повести временных лет», до обидного мало, обратимся к фактам иного рода. Ведь они не менее достоверны, чем любые другие! Речь идёт о фактах лингвистического порядка, зафиксированных в самом русском слове — самом надёжном, самом ёмком и самом немеркнущем источнике любой информации, в том числе и исторической. Ибо слова-лексемы любого языка берут своё начало в самых невообразимых глубинах человеческой истории. Они, точно несмываемые следы, сохраняют на себе отпечаток тех далёких времён, когда современные языки представляли собой единое целое в составе пусть несколько примитивного, но зато общего человеческого праязыка. То была эпоха, когда, говоря словами самой же Несторовой летописи, «быша человеци мнози и единогласии» [то есть «говорили на одном языке»]. (Другой перевод соответствующего резюме из Лаврентъевской летописи: был «род один и язык един»). Здесь Нестор опирается на Библию: «На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11, 1).

Это — канонический русский текст. В дословном научном переводе знаменитая фраза звучит ещё более впечатляюще: «И был на земле язык один и слова одни и те же».*

Не надо думать, что легендарное представление о былом единстве языков, кроме Библии, нигде больше не встречается. Предания о некогда общем для всех языке зафиксированы в разных концах земного шара, например, у таких экзотических, совершенно не похожих друг на друга и абсолютно не связанных между собой народов, как племена ва-сена в Восточной Африке, качча-нага в индийском Ассаме и у южноавстралийских туземцев, живущих на побережье бухты Энкаунтер. О былом единстве языков свидетельствуют и древнейшие шумерские тексты. Так, в известном фрагменте о Золотом веке прямо говорится о том времени, «когда речь человечья единой была», и лишь впоследствии языки расщепились и возникло «разногласие».

Вот он ключ к разгадке многих тайн древнейшей истории! Не надо никуда ездить и ничего раскапывать. Всё под руками, точнее — перед глазами. Нужно только научиться реконструировать первоначальный смысл, заложенный и навечно сохраненный в текстах, прослеживать его трансформации на протяжении тысячелетних перипетий. Понятно, придётся отказаться от некоторых укоренившихся предрассудков и приобрести определённые навыки, дабы в буквальном смысле научиться читать не только между строк, но и между слов и даже между букв. Но вначале небольшое отступление о едином происхождении языков мира.

Тема эта — ввиду её исключительной важности — красной нитью проходит через все книги настоящей серии. Некоторые повторы в таких случаях неизбежны и вполне оправданы. С их помощью читатель может освежить в памяти уже прочитанное и известное с целью лучшего и углубленного понимания приводимых здесь дополнительных аргументов.

* * *

Большинство филологов и историков данную концепцию активно отвергает, считая, что все языковые семьи возникли когда-то самостоятельно, как грибы после дождя. И между ними существует если уж не «китайская стена», то непреступная преграда — это уж точно.

Как же вообще возникает язык? И почему? Ответы на поставленные вопросы традиционно вращаются вокруг чуть ли не фатальной случайности. Случайно на Земле появился человек — к тому же «от обезьяны». Случайно первоначально издаваемые им нечленораздельные звуки превратились в связную речь. Классические теории происхождения языка все как одна ориентируются на случайность и вообще даже по своим неформальным названиям, негласно данным им филологами, носят какой-то легкомысленный характер: теория «вау-вау» (язык возник в результате звукоподражания животным, птицам и т.п.); теория «ням-ням» (слова языка — результат первоначального детского лепетания); теория «ой-ё-ёй» (всё началось с непроизвольно произносимых звуков и выкриков) и т.д.

Между тем слова любого языка образуются не в виде свободного или случайного набора звуков и столь же случайного привязывания их к обозначаемым объектам. Существует общая закономерность, обусловленная природной структурой энергетического поля Вселенной. На таком понимании глубинных законов Космоса настаивал великий русский учёный и мыслитель Константин Эдуардович Циолковский (1857-1935). Согласно данной концепции, в самой природе содержатся информационные матрицы с единой смысловой структурой, что в конечном счёте и реализуется в словах и понятиях. Смысл не зависит от языка (и соответственно — от системы письма, звукового или знаково-графического выражения); напротив, любой язык целиком и полностью зависит от смысла.

Потому-то и есть достаточно оснований утверждать, что в самых глубинных истоках, на заре становления рода людского все без исключения языки имели общую основу — а следовательно, и сами народы имели общую культуру и верования. К такому выводу приводит, к примеру, анализ самого архаичного и консервативного пласта лексем всех языков мира — указательных слов и местоимений и возникших позже на их основе личных местоимений всех модификаций. Удаётся выделить несколько первичных элементов, которые повторяются во всех без исключения языках мира — живых и мёртвых, донося до наших дней дыхание праязыка. Какая-то случайность здесь полностью исключена.

Серьёзные учёные-языковеды во все времена по-разному доказывали, что утверждение Библии о былом единстве языков — отнюдь не метафора. Наиболее убедительно это было сделано уже в наше время. В начале XX века итальянский филолог Альфред Тромбетти (1866-1929) выдвинул всесторонне обоснованную концепцию моногенеза языков, то есть их единого происхождения. Практически одновременно с ним датчанин Хольгер Педерсен (1867-1953) выдвинул гипотезу о родстве индоевропейских, семито-хамитских, уральских, алтайских и ряда других языков.

Примерно в то же самое время набрало силу «новое учение о языке» советского академика Николая Яковлевича Марра (1864-1934), в котором неисчерпаемое словесное богатство, обретённое многочисленными народами за их долгую историю, выводилось из четырёх первоэлементов: «сал», «бер», «йон», «рош». После появления известной работы И.В.Сталина по вопросам языкознания марристская теория была объявлена лженаучной, а её приверженцы подверглись гонениям. Сама тема долгое время считалась запретной. Я прекрасно помню, как в начале 1960-х годов, ещё будучи студентом, задавал преподавателям университета вопрос о моногенезе языков: хотя Сталина давно не было в живых, а культ его личности развенчан, маститые мэтры столбенели и лишались дара речи от одного только вопроса на крамольную тему.

Помимо концепции «языковых первоэлементов» Марр во множестве публиковал и конкретные лингвистические доказательства в пользу былого единства языков, культур и не родственных на первый взгляд этносов. Так, в 1926 году вышла в свет его статья «От шумеров и хеттов к палеоазиатам», в которой демонстрируется общность происхождения слова «женщина» (а также «вода») в южных месопотамских и малоазиатских языках, с одной стороны, и в северных палеоазиатских (чукотский, эскимосский, юкагирский языки), с другой стороны. То же можно сказать и о семантике понятия «север».

В середине века наибольшую популярность получила так называемая «ностратическая» (термин Педерсена), или сибиро-европейская (термин советских лингвистов), теория; в ней идея праязыка доказывалась на основе скрупулёзного анализа крупных языковых семей. Совсем недавно американские лингвисты подвергли компьютерной обработке данные по всем языкам Земли (причём за исходную основу был взят лексический массив языков северо-, центрально- и южноамериканских индейцев), касающиеся таких жизненно важных понятий, как деторождение, кормление грудью и т.п. И представьте, компьютер выдал однозначный ответ: все языки без исключения имеют общий лексический базис. В наши дни исследования на данную тему успешно продолжаются в рамках современной компаративистики.

К теории моногенеза языков многие узкие специалисты относятся скептически. Однако гораздо более нелепой (если хорошенько вдуматься) выглядит противоположная концепция, в соответствии с которой каждый язык, группа языков или языковая семья возникли самостоятельно и обособленно, а потом развивались по законам, более или менее одинаковым для всех. Логичнее было бы предположить, что в случае обособленного возникновения языков законы их функционирования также должны были быть особенными, не повторяющими (гомоморфно или изоморфно) друг друга. Такое совпадение маловероятно.

Следовательно, остаётся принять обратное. Здесь права Библия, а не её противники. Безусловно, единство языка ничего общего не имеет с антропологическим единством использовавших его этносов. На современном английском языке говорят представители разных рас и множества совершенно не схожих друг с другом народов, но данный факт языкового единства никоим образом не сказывается на антропологической однородности.

Как видим, аргументов в пользу языкового моногенеза более чем достаточно. Всего известно более 30 самостоятельных языковых семей — точная классификация затруднена из-за неясности: на сколько обособленных языковых семей подразделяются языки индейцев Северной, Центральной и Южной Америк; в различных энциклопедиях, учебной и справочной литературе их число колеблется от 3 до 16 (причём ряд лингвистов вообще предполагает отказаться от традиционной классификации и перейти к группировке на совершенно ином основании).

Языковые семьи не равномощны: например, на языках китайско-тибетской семьи говорит около миллиарда человек, на кетском же языке (обособленная семья) — около одной тысячи, а на юкагирском языке (тоже обособленная семья) — менее 300 человек (и кеты и юкагиры — малые народности России).

Одной из самых больших, разветвленных и всесторонне изученных является индоевропейская языковая семья. Ещё в прошлом веке было доказано (и это стало одним из блестящих триумфов науки), что все входящие в неё языки и, следовательно, говорящие на них народы имеют общее происхождение: некогда, много тысячелетий тому назад, был единый пранарод с единым праязыком. Отстаиваемая же в настоящей книге концепция позволяет пойти ещё дальше и утверждать: пранарод, праязык и их общая прародина относятся не к одним лишь индоевропейцам, но ко всем без исключения этносам, населявшим Землю в прошлом и настоящем.

Скрупулёзная реконструкция смысла исходных общеиндоевропейских и доарийских слов и понятий приводит к границе, которую не принято переступать в современной науке, что, впрочем, свидетельствует о недостаточной развитости последней. Несмотря на геологические, климатические, этнические, исторические и социальные катаклизмы, в результате которых исчезло множество народов, культур и цивилизаций, современному человечеству досталось бесценное богатство в виде языка и системы образов мифологического мышления. Стоит правильно подобрать ключ — и перед изумлённым взором откроются бездонные глубины. Правда, придётся пожертвовать большинством бытующих стереотипов.

Что это означает применительно к языку? За последние два века своего существования сравнительно-историческое языкознание добилось крупных успехов в области систематизации языков и установлении родства между ними в рамках отдельных языковых семей (индоевропейской, например), досконально проследило эволюцию фонетических (звуковых), графических (алфавитных), морфологических (словососгавных), лексических (словарных), грамматических и иных форм различных языков. Дальше этого обычно не идут. Более того, исследовательское поле за пределами существующей традиционной границы считается запретной территорией. Но это — всего лишь Terra incognita, ждущая своих первооткрывателей. Действовать им придётся решительно и не полагаться на эмпирическую ползучую приземлённость традиционных методов.

Многого, скажем, достигли этимологи, чья задача — объяснять происхождение конкретных слов, раскрывать их генетические корни, устанавливать первичную структуру и сходство с лексическими единицами живых и мёртвых языков. Этимология — скрупулёзная наука: филигранной реконструкции подвергаются, к примеру, звуковой и словообразовательный состав слов с учётом чередования, трансформации и выпадения конкретных звуков. Но в большинстве своём этимологи не стремятся заглянуть далеко вглубь.

Индоевропейское языкознание во временном плане доходит до языка священных ведийских текстов и санскрита. Связи же между различными языковыми семьями исследуются очень робко и без надежной исторической базы. Между тем, если исходить из концепции единого происхождения языков мира,открываются совершенно новые пути осмысления разных языков и далёких друг от друга культур.

На смену традиционной микроэтимологии, ориентирующейся на близкородственные языковые связи, приходит макроэтимология, исходящая из древней языковой общности. Для макроэтимологии традиционный морфологический и фонетический догматизм не играет большой роли, и она допускает лексические модификации, незнакомые для микроэтимологии.

* * *

Избранный мною метод анализа кратко поименован археологией языка и реконструкцией смысла. Что же он собой представляет? Возьмём для примера русское слово «нагой» (в смысле «голый»), которое, кстати, встречается и в Несторовой летописи. Оно восходит к общей индоевропейской пра-основе. В древнеиндийском, досанскритском языке это слово и в том же смысле звучало почти по-русски — nagnas. Отсюда происходят все мифологические древнеиндийские змей-нага (как голые существа, не имеющие ни шерсти, ни перьев), а также их современные братья и сёстры (вспомним Нага и Нагайну из сказки Киплинга «Рикки-Тикки-Тави»). Следовательно, в современном русском слове «нагой» без труда обнаруживается его «змеиное» общеиндоевропейское прошлое. Но можно проникнуть еще глубже в область былого языкового единства. Библейский змей (тот самый, что соблазнил Еву) по-древнееврейски зовётся Нахаш. Корневая основа этого семитского слова — «нах» (с учётом оглуш`нной согласной на конце) та же самая, что и в индоевропейском. И смысл тот же самый.

Правда, последний может и забываться или изменяться. Скажем, из русского фольклора хорошо известна Ногай-птица (или просто— «люта птица Нога») — в популярном на Руси духовном стихе она преграждает путь Егорию Храброму. Так вот, по своему происхождению эта загадочная Нога никакая не птица, а из рода тех мифологических древнеарийских змеиных нагов, которые, как известно, умели не только ползать, но и летать. Не станем углубляться дальше в этимологические дебри и тонкости, но, судя по всему, русские слова «нога» и «ноготь» (равно как и название народа «ногаи», или «ногайцы») из того же древнего лексического и смыслового гнезда.

Подобные генетические и семантические межъязыковые цепочки можно выстраивать до бесконечности. И совсем не редкость, когда при этом обнаруживаются совершенно невероятные связи и точно распахивается окно в манящие дали таинственного прошлого. Что общего, скажем, между названиями русского города Тула и морского животного «тюлень»? Сразу видно — общий корень! Но почему? Макс Фасмер — автор самого подробного на сегодня, хотя и очень несовершенного 4-томного «Этимологического словаря русского языка»— поясняет: к нам слово «тюлень» попало из восточно-саамского языка, где оно звучит как tulla. У саамов смысл данного слова явно навеян памятью о древнем арктическом материке Гиперборее, одно из самоназваний которого было Туле — так он именуется в «Географии» Страбона (подробнее о Гиперборее речь пойдёт ниже). Но от того же наименования Туле (точнее, от лежащего в его основе корня) происходят и различные русские слова с корнем «тул», включая и город Тулу.

Конечно, вряд ли русский город Тула имеет прямое отношение (по принадлежности) к древней Гиперборее (Туле). Однако налицо довольно-таки очевидное, хотя и косвенное свидетельство: прапредки русского (так же, как и саамского) народа вполне могли знать о существовании легендарной страны, название которой означало нечто скрытое и заветное — он-то и дал наименование тому месту, где впоследствии возник современный город Тула (дословно — «потаённое место»). Именно такой смысл имеет, согласно Словарю Владимира Даля, понятие «тула». Это — «скрытое, недоступное место» — «затулье», «притулье» («тулить» — укрывать, скрывать, прятать и т.п.). Есть и другие русские слова с этим корнем: «туло, туловище» — тело без учета головы, рук и ног (отсюда же — «тулуп»); «туло» — колчан в виде трубки, где хранятся стрелы (отсюда — «втулка»). Производными от той же корневой основы в русском языке являются слова: «тыл» — затылок и вообще — задняя часть чего-либо, «тло» — основание, дно (в современном языке сохранилось устойчивое словосочетание «дотла»); «тлеть» — гнить или чуть заметно гореть и т.д.

Как видим, имя города Тула имеет богатейшее смысловое содержание. Топонимы с корнем «тул» вообще имеют чрезвычайное распространение: города Тулон и Тулуза во Франции, Тульча — в Румынии, Тульчин — на Украине, Тулымский камень (хребет) — на Северном Урале, река в Мурманской области — Тулома. Здесь же, на Мурмане, есть озеро Тулявр и ведущий к нему через реку Печенгу Тул-брод, и сегодня напоминающий о путях древних гиперборейцев.

И так далее — вплоть до самоназвания одного из дравидских народов в Индии — гулу.

На американском континенте также известен город Тула — древняя столица доколумбова государства тольтеков (на территории современной Мексики), просуществовавшая до XII века н.э. Предположение о лексической и смысловой сопряженности этнонима тольтеков и названия их главного города с легендарной приполярной территории Туле в своё время было высказано одним из основоположников современного традиционализма Рене Геноном (1886-1951) в его знаменитом эссе «Атлантида и Гиперборея».

Тольтекская Тула с её реставрированными памятниками (включая знаменитую пирамиду Кецалькоатля) — один из известнейших архитектурно-археологических комплексов Нового Света. Однако в данном случае нас интересует этимология тольтекского названия города:

1) восходит ли оно к запредельно-древним временам, когда прапредки индейских племён вычленились из общей этнолингвистической массы и начали своё миграционное шествие по американскому континенту, покинув общую прародину всех народов мира (предположительно не ранее 40 тысяч лет до н.э.);

2) принадлежит ли оно исчезнувшему народу, прибывшему с одного из погибших гипотетических материков или архипелагов Атлантиды или Арктиды;

3) является ли автохтонным — с учётом того, что сама культура тольтеков была кратковременной (в пределах трёх столетий) и сравнительно поздней.

Но если даже остановиться на последнем возможном объяснении, — нельзя отрицать, что сами тольтеки возникли не на пустом месте и не вдруг — у них были предки и прапредки, в словарном запасе которых непременно были слова с корневой основой «тул[а]», лежащей, кстати, в фундаменте самого этнонима «тольтеки». Кроме того, на месте разрушенной столицы государства тольтеков ранее существовал легендарный город индейцев науа — Толлан (или Тольян), название которого созвучно лексеме «тул».

И эту цепочку поколений, тянущуюся в глубь веков, опять-таки можно проследить до начала распада единой этнолингвистической общности всех народов и языков мира.

В нордической скандинавской традиции известен сакральный титул «тул», означающий умудрённого жизненным опытом человека, посвящённого в высшее знание и одновременно являющегося его хранителем. В скандинавских сагах и хрониках распространено также сочетание двух понятий — «тул» и «конунг», где первое означает «жрец», а второе — «вождь». При этом конунг мог становиться тулом, превращаясь в жреца-вождя.

(В русской истории также известен подобный жрец-вождь: это всем известный князь Олег Вещий).

Убеждён, что северное сакральное понятие «тул», означающее приверженца высшего знания, и само это универсальное знание напрямую сопряжены с источником, откуда они берут своё начало, а именно — с арктической Гипербореей-Туле.

* * *

Метод археологии языка и реконструкции смысла при умелом его применении и отрешении от других консервативных клише открывает безграничные возможности для проникновения в ранее недоступные глубины человеческой предыстории. Достаточно показателен в данном плане один из древнейших и смыслозначимых лексических элементов — mr, образующий сакральное название Вселенской горы Меру — космологического и этносоциального символа индоевропейских и других народов Земли.

Корневая протооснова mr даёт настоящую цепную реакцию взаимосвязанных между собой лексем и значений в различных языках мира. От него образовано и однозвучное русское слово «мир», означающее одновременно и Вселенную, и род людской, и согласие, и справедливость — «меру», и конец жизни— «[с]мерть», «мор».

От той же корневой основы в конечном счёте образованы и такие русские слова, как «море» (о чём — далее), «меркнуть», «мерцать» и др.

Символ Полярной Отчизны — золотая гора Меру, по древнеарийским и доарийским представлениям, возвышалась на Северном полюсе, окружённая семью небесами, где пребывали Небожители и царил Золотой век (отсюда, кстати, русская поговорка: «На седьмом небе» — синоним высшего блаженства). Гора Меру считалась центральной точкой бесконечного Космоса, вокруг неё как мировой оси вращались созвездия обеих Медведиц, Солнце, Луна, планеты и сонмы звёзд. Тибетская (базирующаяся на буддизме) мифология внесла свои уточнения и подробности в классические древнеарийские представления о горе Меру.

Согласно буддийской философской и космологической концепции, существует бесчисленное множество миров, похожих на Землю и окружающие её планеты. Каждый такой мир напоминает плоский диск с размещёнными на нём материками и заполненный водой. В центре каждого такого плоскостного океана находится своя гора (Су)Меру.

В классическом санскрите и предшествовавшем ему древнеиндийском языке название горы также произносится двояко — и Меру, и Сумеру (эитеш означает «наилучший», «высочайший», «красивый»). Это древнеарийское слово легко сопрягается с этнонимом сумеру — так первоначально звучало название древнего народа, более известного в русской вокализации как шумеры, который основал в Месопотамии одно из первых на земле государств — Шумер.

(Поразительно, но факт: в шумерском языке слово «любимая» звучит так же, как и в русском — «люба».)

По тибетским описаниям гора (Су)Меру имеет форму усечённой пирамиды. Её серверный склон состоит из чистого золота, южный — из сапфиров (по другим версиям из лазурита или малахита), западный — из рубинов, восточный — из чистого серебра. Океан вокруг (Су)Меру, в свою очередь, ограничен со всех сторон квадратной цепью гор; за ними — ещё один океан, вокруг которого другая замкнутая горная цепь.

Всего таких океанов и горных цепочек семь. Вода в океанах холодная, сладкая, прозрачная и целебная. В последнем, если двигаться от (Су)Меру, океане расположены 12 материков различной формы. Самые благодатные из них — на Севере: здесь люди живут не менее тысячи лет и растёт мировое древо, по которому каждый из северных обитателей за неделю узнаёт о грядущей кончине.

После смерти душа человека попадает либо в ад (их два — горячий и холодный), либо в рай (их тоже два). И грешные и праведные души в дальнейшем включаются в череду непрерывных превращений.

Постепенно древнейшая географическая картина мира была скорректирована: в результате утраты знаний о былом прошлом местонахождение горы Меру оказалось в Гималаях. Тем не менее полярными реминисценциями и по сей день насыщена индо-тибетская мифология. Подобное же происходило и с русским Беловодьем: в течение веков и тысячелетий оно из Ледовитого (Молочного) океана постепенно перемешалось на Алтай, в Тибет, Гималаи и даже за Опоньское (Японское) государство, то есть в Тихий океан.

Вообще же на древнерусских миниатюрах Вселенская гора всегда изображалась — хотя и трафаретно, но выразительно.

В классической зороастрийской книге «Бундахишн» («Сотворение основы») говорится о горе посреди океана, в которой 9999 мириад пещер(!). В древнерусских апокрифических текстах Вселенская гора прозывается «столпом в Окияне до небес». Апокриф XIV века «О всей твари» так и гласит: «В Окияне стоит столп, зовётся адамантин. Ему же глава до небеси». В полном соответствии с общемировой традицией Вселенская гора здесь поименована алмазной (адамант — алмаз, в конечном счёте это — коррелят льда: фольклорная стеклянная, хрустальная или алмазная гора означает гору изо льда или покрытую льдом).

По авторитетному мнению многих этнографов и культурологов, архетип Вселенской горы в дальнейшем закрепился в архаичных обычаях многих народов мира ставить столб возле жилища или внутри огороженного двора. Мирча Элиаде (1907-1986) приводит доказательство данного тезиса на примере традиций лапландцев, которые в прошлом именовались лопарями (по-древнерусски — лопь), сейчас — это саамы (точнее — саами). Хорошо также известно, что в Древней Греции было повсеместно распространено установление возле жилищ деревянного столба.

В русском фольклоре память об этом обычае сохранилась в известной присказке-докуке: «Жил-был царь, — у царя был двор, — на дворе был кол, — на колу мочало... Не начать ли сказку сначала?»

Старожилы глухих уголков Русского Севера свидетельствуют, что у местных охотников, промышляющих вдали от посторонних глаз, и по сей день сохранился обычай ставить где-нибудь на лесной заимке деревянный столб — олицетворение тайных сил, способствующих удачной охоте.

От доиндоевропейского названия Вселенской горы Меру и произошло понятие «мир в его главном и первоначальном смысле «Вселенная» (понятие «Космос» греческого происхождения и в русский обиход вошло сравнительно недавно). Священная гора — обитель всех верховных богов индоевропейцев. Среди них — Митра, один из Солнцебогов, чьё имя созвучно с названием горы Меру.

Из верований древних ариев культ Митры переместился в религию Ирана, а оттуда был заимствован эллинистической и римской культурами. Миротворческая роль Митры заключалась в утверждении согласия между вечно враждующими людьми. Данный смысл впитало и имя Солнцебога, оно так и переводится с авестийского языка — «договор», «согласие». И именно в этом смысле слово «мир», несущее к тому же божественный отпечаток (мир — дар Бога), вторично попало в русский язык в качестве наследства былой нерасчленённой этнической, лингвистической и культурной общности пранарода.

Космизм свящённой Полярной горы распространялся и на род людской: считалось, например, что позвоночный столб играет в организме человека ту же роль центральной оси, что и гора Меру во Вселенной, воспроизводя на микрокосмическом уровне все её функции и закономерности. Отсюда в русском мировоззрении закрепилось ещё одно значение понятия «мир» — «народ» («всем миром», «на миру и смерть красна», — говорят и поныне).

Следующий смысл из общеарийского наследства — слово «мера», означающее «справедливость» и «измерение» (как процесс, результат и единицу), непосредственно калькирующее название горы Меру.

Есть более чем достаточно оснований считать Север прародиной не одних только ариев, но и всех народов Земли. Именно гора Меру, упоминаемая ещё в Ригведе и подробно описываемая в «Махабхарате», — вселенский символ доиндоевропейских и индоарийских народов — однозначно указывает на истинную прародину человечества — полярные, заполярные и приполярные области современной Евразии и исчезнувшие земли в акватории Ледовитого океана, где климат в те далекие времена (примерная начальная точка отсчёта — 40 тысяч лет до н.э.), согласно многочисленным научным данным, был совершенно иным. Оттуда постепенно мигрировали прапредки современных народов, составлявшие ранее единое целое и говорившие на общем для всех языке. И именно там когда-то царил Золотой век:

Есть в мире гора крутохолмая Меру,
Нельзя ей найти ни сравненье, ни меру.
В надмирной красе, в недоступном пространстве,
Сверкает она в золотистом убранстве.
Блистанием Солнца горят её главы,
Живут на ней звери, цветут её травы.
Там древо соседствует с лиственным древом,
Там птицы звенят многозвучным напевом.
Повсюду озёра и светлые реки,
Кто грешен, горы не достигнет вовеки.
Презревшие совесть, забывшие веру,
И в мыслях своих не взберутся на Меру!
Одета вершина её жемчугами.
Сокрыты вершины её облаками.
На этой вершине, в жемчужном чертоге,
Уселись однажды небесные боги....

О Золотом веке речь подробно пойдёт впереди (ему посвящена третья часть книги). А пока что снова вернёмся к этимологии и семантике воистину неисчерпаемого смыслового и лексического гнезда, связанного с архаичной корневой основой mr.

На сей раз речь пойдёт о таком её зловещем (и вместе с тем вполне естественном) аспекте, как «смерть». В первобытном мировоззрении понятия смерти и мрака (ночи) практически были идентичны. Это отразилось в древнерусских однокоренных словах: «мор» («смерть») и «морок» («мрак», «ночь»).

Слово «морока», имеющее в наше время лишь один смысл — «затяжное, хлопотное дело, канитель», ещё в прошлом веке сохраняло первозданное значение «мрак» (см. Словарь Владимира Даля). В подобном же обличии соответствующая лексическая основа предстаёт и в других языках индоевропейской группы: от санскритского m-ara — «смерть», а также «убивающий», «уничтожающий» — до французского «кошмар». В конечном счёте санскритское m-ara восходит к общеиндоевропейской и доиндоевропейской корневой основе mr, входящей в наименование священной Вселенской горы Меру.

В славянской мифологии смерть была воплощена в образах богини Морены (Марены, Мараны) и множестве злокозненных духов, порождённых ночью под общим именем «мары» (или «моры» — один из них всем известная русская кикимора). Интересно, что в муно-дравидской мифологии, то есть у автохтонного населения Индостана, ещё до вторжения туда индоарийских племён существовал культ кровавой и смертоносной богини с похожим именем — Марай, которой приносились человеческие жертвы (в основном — дети). Культ этот дожил до XX века.

Есть все основания утверждать, что имя древнегреческих богинь судьбы Мойр имеет то же этимологическое происхождение.

Морена играла исключительно важную роль в русском языческом мировоззрении и сложившихся на его основе ритуалах и празднествах. Это связано с вселенским обличием смерти (как её понимали наши предки). Смерть отдельного человека — страшное, но, в обшем-то, частное дело. Гораздо значительней смертное начало в природе: смерть света, Солнца, дня и наступление ночи; смерть животворных времён года — весны, лета, осени — и наступление зимы. Морена как раз и олицетворяла такое всеобщее умирание в природе. Но она не могла выступать в роли необратимой судьбины, ибо на смену ночи всегда приходит новый день, всегда всходит Солнце, а после холодной зимы опять наступает весна. Морена — воплощение смерти, сама такой смерти избежать не могла.

Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно было ускорить с помощью огня и света и в конечном счёте победить. Люди всегда старались участвовать в этой космической битве жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические обряды, сопровождавшие народные праздники, — лучшее тому свидетельство.

Один из самых древних, красочных и сохранившийся в основных чертах доныне праздник Ивана Купалы ещё сравнительно недавно сопровождался изготовлением соломенного наряженного чучела, которое так и нарекалось — Мореною. Морена сжигалась в священных купальских кострах, через которые обязаны были перескочить все участники купальского праздника. Чем выше прыжок (чем ближе к небесно-космическим высотам), тем действеннее сила огня, передаваемая человеку и оберегающая его от смерти, болезни, нечистой силы и прочих напастей. В ряде областей Морена заменялась деревом Марины, вокруг которого совершались купальские обряды.

То, что пугающее и не для всех знакомое имя Морена переиначивалось на более знакомое Марина, в порядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала своей злокозненной и смертоносной сущности, о чём, кстати, свидетельствует былина о Добрыне Никитиче и злой девке Маринке.

С Мореною-смертью, с Мореною-мороком (ночью) связаны и светлые солнечные праздники встречи весны. Здесь ненавистнице жизни также уготавливается сжигание. В весенних календарных обрядах Морена выступает ещё в одном своём смертоносном обличий — в виде зимы, мороза. Древнерусская форма слова «мороз» — «мразь», от него более широкое понятие — «мразь» — не только в смысле «мерзости» — слово того же корня — но и в смысле природно-погодной характеристики (ср. «изморозь», «моросить»). Сжигание Морены в виде соломенного чучела происходило и на Масленицу. Древние языческие корни этого буйного и весёлого праздника не только в огненном действе, но и в массовом поедании блинов, символизировавших Солнце: тем самым каждый человек как бы приобщает себя к космическо-солярной природе, часть которой он просто-таки физическим образом растворял в себе.

Во время огненных действ существовал также обычай (неповсеместный) катать зажжённые колеса, которые также символизировали горящее Солнце:

Покотилось колесо с Новгорода,
С Новгорода и до Киева,
С Киева ко Чёрному морю,
К Чёрноморью ко широкому,
К широкому ли, к глубокому,
Колесо, гори-катись,
С весной красной вернись.

Соломенные и деревянные чучела, олицетворявшие древних славяно-русских богов, сжигались и в процессе других народных праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы (женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением, летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с животворящими процессами в природе. Как и в купальских празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя Кострома вроде бы само указывает на своё происхождение — Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаше всего топится в реке или разрывается на части.

Ещё сравнительно недавно в русских деревнях практиковался архаичный обряд отпугивания Смерти-Мораны, неоднократно описанный этнографами. В урочную ночь старые и молодые женщины, вооруженные метлами, кочергами, ухватами и прочей утварью, гонялись по огородам за невидимым призраком и выкрикивали проклятия в адрес Мораны. Обряд этот связан с поминовением умерших родственников на Радуницкой неделе, которая начинается, как известно, с воскресного дня, именуемого Красной горкой и открывающего начало весенних поминок и одновременно — предстрадных свадеб.

Необычное название — Красная горка — не правда ли? Откуда такое? Да всё оттуда же — из далёкой полярной прародины. Красная горка — ритуально-обрядовый символ [пре]красной горы Меру — олицетворения торжества жизни над смертью и вечного круговорота умирания и воскрешения.

Исконно русское слово «мор» («смерть») по корневой основе полностью совпадает с латинским mors, mortis и с древнегреческим «мороо» также означающим «смерть» (и, кроме того, «часть», «жребий», «судьбу»). Ну, а слово, которым эллины называли смерть, по вокализации своей абсолютно идентично русскому слову «мороз» (в живой речи произносится с глухим «с» на конце).

В буддийской мифологии чрезвычайно популярен Мара — божество, персонифицирующее зло и всё, что приводит к смерти живые существа. У Мары древнейшая (добуддистская) родословная. Но после рождения Будды злокозненный демон превратился в главного антагониста и искусителя царевича Гаугамы, которого безуспешно пытался победить с помощью несметного воинства тёмных сил, олицетворяющих ад:

С четырёх сторон уродство.
Над собою изогнувшись,
Тело рвут своё на части.
Эти жрут его сполна.
С четырёх сторон окрестных
Изрыгают дым и пламя,
Вихри, бури отовсюду,
Сотрясается гора.
Пар, огонь и ветер с пылью
Тьму, как дёготь, созидают,
Смоляные дышат мраки,
Всё невидимо кругом....
___ (Асвагоша «Жизнь Будды»)

Обращение к этому исключительно популярному на Востоке образу позволяет сделать ещё один интересный вывод. Откроем 3-й выпуск ценнейшего 11-томного издания «Тибетско-русско-английского словаря с санскритскими параллелями». Его автор — Юрий Николаевич Рерих (1902-1960). Но к изданию словаря приступили лишь через 23 года после смерти русского тибетолога и, слава Богу, через десять лет довели трудоёмкий проект до благополучного конца. Читать словарь — одно удовольствие, хотя, прямо скажем, с непривычки — не слишком лёгкое: слова и буквы внутри них расположены в порядке, соответствующем тибетскому алфавиту (совершенно не совпадающем с латинским или русским) и даны, естественно, в тибетской графике. Зато есть латинская транскрипция: ею — здесь и в дальнейшем — мы и будем пользоваться.

Теперь об удовольствии (познавательном, разумеется). Скажем, есть в тибетском языке (древнем и современном) слово morana. Как вы думаете: что оно означает? Правильно — то же самое, что и в русском языке: Морана (Морена) = «смерть». (Кстати, и в санскрите имеется точно такое же слово — marana, — также означающее «смерть».) Разумеется, ни о каком прямом заимствовании (русского слова из тибетского языка, или наоборот) не может быть и речи. Здесь «заимствование» иного рода — заимствование слова с одним и тем же звучанием и одним и тем же смыслом из общего языкового источника — праязыка. И тому есть прямые доказательства.

В книге отечественного тибетолога Бронислава Ивановича Кузнецова (1931-1985) «Древний Иран и Тибет: История религии Бон» (СПб., 1998), которая читается как детективный роман, на основании скрупулёзного анализа впервые вводимых в научный оборот первоисточников (в том числе — древней тибетской карты) убедительно доказывается, что добуддистская религия Бон (по существу, древнее мировоззрение тибетского народа) возникла под непосредственным влиянием древнеиранской — зороастрийской и дозороастрийской — идеологии.

Имеются в религии Бон и полярные реминисценции, примерно такие же, как и в иранской священной Авесте.

В религии Бон, как и в современном ламаизме (по аналогии с древними ведийскими верованиями и индуизмом), почитается всё та же священная полярная гора Меру, явяюшаяся центром Вселенной и расположенная на Северном полюсе. Она и изображается условно-символически в самом центре многих мандал — священных графических даграмм, одинаково распространённых и почитаемых в буддизме и индуизме.

Бонская тибетская хронология ведёт своё начало примерно с XVI тысячелетия до н.э. И свидетельствует она не столько о прямом заимствовании бонских идей из зороастризма, а о том, что и те и другие черпали свою идеологию из общего источника. Так, согласно архаичным добуддистским (бонским) представлениям, Вселенская гора Меру — это свастиковая гора (и изображалась она в виде свастики), а само бонское учение в древнейших первоисточниках именуется свастика-бон («драгоценное учение свастики»). И в этих текстах, и в представлении всех древних народов (а не одних только индоевропейских) свастика — символ полярного Солнца и Севера вообще.

В древнеиндийском языке (и соответственно — мировоззрении) понятие свастики было сопряжено с благом или же удовольствием. Санскритское слово svasthya означает и «здоровье», и «удовольствие». Магический возглас «Свасти!» переводится «Хорошо!» Известно и другое магическое заклинание — «Сваха!», издаваемое при бросании жертвенной пищи в огонь. Оно неотделимо от имени Сваха — жены ведийского бога огня Агни. Более чем вероятно, что именно отсюда возникли и русские слова «сваха», «сватья», «свадьба».

Свастика-коловорот — один из древнейших традиционных символов северного орнамента, где он олицетворял кажущееся вращение звёзд в зените полярного неба. У саамов свастика жива и поныне: её рисуют и вышивают даже дети. Одна из самых образцовых этнографических книг «Русские лопари», изданная в 1890 году Николаем Николаевичем Харузиным (1865-1900), вышла со свастикой на обложке. Свастиковые вышивки были испокон веков распространены и среди русского населения: их и сегодня можно увидеть в отделе народного искусства Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге.

Однако дискредитация архаичного общемирового символа и древней лексемы германским фашизмом привела к тому, что он оказался под запретом. Во время Отечественной войны одежда со свастиковым узором повсеместно изымалась и уничтожалась органами НКВД. На Севере специальные отряды ходили по русским деревням и силой заставляли женщин снимать юбки, понёвы, передники, рубахи, которые тут же бросались в огонь. (До саамов добраться не успели — война кончилась). Долгое время из спецхрана никому не выдавалась невинная по названию книжка Б.А.Куфтина «Материальная культура русской Мещёры» (М., 1926) только потому, что посвящена она, в частности, анализу распространённости свастикового орнамента среди русского населения и касимовских татар.

Фашистская свастиковая символика продержалась четверть века и сгинула в небытие вместе с разгромленным фашизмом и его параноиками-идеологами. Но какое отношение данный поучительный исторический факт имеет к тысячелетнему символу солнечного коловорота и полярной горы Меру?

Для дальнейшего изложения несомненный интерес представляет наличие корневой основы mr и в имени римского бога Меркурий. Между прочим, по-кельтски Меркурий звался Мирдлин, который в более поздней вокализации превратился в Мерлина — знаменитого героя-волшебника средневекового цикла сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола.

Логично предположить, что имя покровителя торговли образовано от соответствующих латинских слов: merх — «товар», mercare — «торговать», mercator — «купец» и т.п. Однако не менее вероятно и предположение, что все эти слова и имена, в свою очередь, замыкаются на некоторую более архаичную первооснову — mr, восходящую, как нетрудно догадаться, к названию горы Меру. В этом случае в имени римского Меркурия отчётливо проступает главный и наиболее архаичный смысл древнего божества, выраженный в русском слове «мера».

Меркурий-Гермес, действительно, в первую очередь бог жребия-судьбы, то есть меры. И в данном смысле ему полностью соответствует русский Чур, о котором речь ещё пойдёт ниже.

Ещё один, достаточно неожиданный поворот в развитии протолексемы mr обнаруживается в хорошо знакомом слове «пирамида». Общеизвестно, что в русский язык слово «пирамида» попало из греческого, а эллины заимствовали его непосредственно у египтян. По-гречески оно звучит piramis (окончание da появляется в винительном падеже). А как в первоисточнике? Обратимся к отечественному учебнику Н.С.Петровского «Египетский язык». Здесь сердце не может не дрогнуть! Звуковая основа египетского слова «пирамида» с учётом отсутствия гласных в иероглифическом письме оказывается mr, то есть тождественным и доиндоевропейскому названию священной горы Меру и, соответственно, смыслоёмкому русскому понятию Мир.

Но что особенно воодушевляет — в русском языке также сохранилось древнейшее название пирамиды — мар. Так испокон веков (см. Словарь Даля) зовётся на Руси безрастворная кладка из камней (высотой примерно 2 метра: чаще — ниже, реже — выше). Особенно распространены мары (по-другому — гурии) на Русском Севере. На высоких берегах они выполняют функции «тёмных маяков», в иных местах (и в частности на горах) — путевых ориентиров.

Итак, снова mr — таинственное созвучие, пронизавшее века и тысячелетия! Правда, в иероглифическом оригинале к корневой основе mr добавлена ещё приставка ра-. В итоге получается pamr — Памир. Круг замкнулся: идея о функциональной идентичности и этимологической общности древних эзотерических понятий горы Меру и Памирских гор, впервые высказанная великим русским философом-космистом Николаем Фёдоровичем Фёдоровым (1828-1903), находит прямое подтверждение в египетских иероглифах.

Пирамида — это общемировой символ полярной горы Меру.

Русский мыслитель отталкивался в своей концепции прародины человечества от древних мифологических сказаний и апокрифов. Эта тема красной нитью проходит через всю его «Философию общего дела». Фёдоров выделял два центра мировых цивилизаций:

1) вселенский — полярная гора Меру — ось мира;

2) духовный — Памир— «могила праотца» и бывший рай (Эдем), куда, согласно апокрифическим преданиям, Ной во время потопа вывез тело (или прах?) первочеловека Адама и где «покоятся забытые предки всех арийских и анарийских племён (Иафета, Сима и Хама)».

Таким образом, Вселенская гора Меру, олицетворяющая прародину всех мировых цивилизаций, получила своё рукотворное воплощение в тысячах моделирующих её пирамид Старого и Нового Света. В культурах Ближнего Востока, Египта, ацтеков и майя, других доколумбовых цивилизаций Америки они представлены в классической своей форме — в виде искусственных каменных сооружений.

Что же касается других индоевропейских и неиндоевропейских этносов и культур, то здесь символ горы Меру нашёл своё законченное воплощение в насыпных пирамидах — курганах, разбросанных повсюду на необъятных просторах Евразийского материка от Тихого до Атлантического океана и сочетавших в себе погребальные и ритуальные функции. Между прочим, в Приазовье обнаружены курганы с пропорциями, в точности соответствующими некоторым египетским пирамидам.

Пирамиды известны по всей Евразии. Встречаются они и на Русском Севере, откуда, как только что было сказано, скорее всего и ведут своё происхождение. В ходе научно-поисковой экспедиции «Гиперборея» по наводке рыбаков и краеведов целый комплекс насыпных пирамид был обнаружен в самом центре Кольского полуострова. Добраться к ним из-за заболоченной местности очень трудно, но можно: или в конце лета, когда спадает вода в тундре; или же после первых заморозков, когда топкий грунт сковывается морозом. До недавнего времени мы руководствовались только устными рассказами очевидцев да любительской видеосъемкой.

Летом 2005 года была предпринята целенаправленная попытка добраться до загадочных объектов по суше и по воздуху с целью их научного обследования. Успехом увенчался лишь первый вариант: небольшая группа хорошо тренированных поисковиков во главе с Гиви Адамашвили сумела пешком добраться до пирамид, произвела их фотографирование и обмеры. Попытка же добраться до пирамид по воздуху окончилась неудачей: вертолёт, который взял на борт киносъёмочную группу Мурманской телекомпании «Блиц» и руководителей экспедиции, через пятнадцать минут полёта неожиданно сломался и был вынужден повернуть назад. Попытку предстоит повторить, однако о её конкретных сроках пока сказать трудно.

Геологи отрицают искусственное происхождение подобных объектов и именуют их камами. Считается, что они в течение длительного времени образуются на тектонических плитах, покрытых сеткой трещин. На их пересечении из гравийно-песчаных и валунных пород под воздействием вымывания, гравитации и тектонических подвижек складываются в конечном итоге конусообразные камы различной высоты и размеров, образующие иногда целые гряды.

Однако с культурологической точки зрения любой необыкновенный геологический ландшафтный объект может вписаться в контекст реальной истории или обрести социальный смысл, если начинает использоваться людьми для своих практических, эстетических и культовых нужд. В целом же проблема требует дальнейшего углубленного изучения с привлечением не только геологов, но и археологов.

Промчались тысячелетия, исчезли с лица земли многие народы, увяли культуры. Только Слово и Символы оказались нетленными и неуязвимыми для всепоглощающего Хроноса-Времени. От поколения к поколению, от прапредков к нам с вами, а от нас в необозримые дали будущего передается устно и письменно древний символ полярной прародины, закодированный в звукосочетании тг. Доарийская гора Меру — Памир («Крыша мира») — египетские и другие пирамиды — смыслозначимое русское слово «МИР», такое же неисчерпаемое и космически-ёмкое, как сам объективный Мир. И столь же нетленным оказался древний символ креста, олицетворяющий проекцию пирамиды сверху. Да-да, именно так: крест как один из архаичных общемировых символов непосредственно связан с глубоким смыслом, закодированным во всякой пирамиде, которая, в свою очередь, олицетворяет полярную гору Меру.

Заканчивая этимологический и семантический анализ понятия и символики пирамиды, нельзя не обратить внимания, что в греческом языке лексема pir (как бы случайно оказавшаяся в составе слова piramis — «пирамида») означает «огонь», а pira — «жертвенный костёр», отсюда весь набор современных научных — в основном химических — терминов с исходной основой «пиро» (наиболее известные из них— «пиротехника» и «пироксилин»). Представляется более чем вероятным, что и русские слова «пир», «пиршество», вопреки существующим объяснениям этимологов, скорее всего, ведут своё происхождение от протолексемы, означавшей в нерасчленённых ещё протославянских и протогреческом языках — «огонь».

Именно у огня (костра, очага) совершались древние коллективные трапезы, на огне зажаривались туши животных, варилась пища в огромных котлах. И так далее.

В современных языках древние протолексемы продолжают жить полнокровной, но вполне самостоятельной жизнью. На протяжении многих тысячелетий, нередко в фонетически и морфологически изменённом виде они медленно дрейфовали внутри языков, отпочковывавшихся от первичного праязыка, обретая всё новые и новые смыслы. Пример семантического дрейфа: «огонь» (греч.) — «пир, пиршество» (рус.) — всего лишь одна из великого множества подобных смысловых метаморфоз. Но это уже совершенно другой вопрос. Таковы в целом неисповедимые пути передачи через века и тысячелетия закодированной в языке, знаках и символах (в том числе и в материализованных моделях) ёмкой и никуда не исчезающей информации.

* * *

Неисчерпаемое многообразие смысловых значений и их оттенков, заключенных в древнейшей корневой основе mr, в данном плане особенно показательно. В русском языке, помимо уже неоднократно помянутых многозначных понятий «мир» и «мера», восходящих к своей смысловой праматери — горе Меру, — есть немало и других слов, содержащих корень mr. Прежде всего это лексическое гнездо, связанное со словом «море». В различных языках корневая основа mr соединена с разными гласными звуками. Так, латинская вокабула mare («море») несомненно взаимосвязана с многозначной лексемой mr в санскрите. А немецкое meer — «море» по своей вокализации практически совпадает с названием самой горы Меру.

В русском фольклоре «морской аспект» обшеиндоевропейского и доарийского мировоззрения закодирован в заговорах про Море-Окиян. Кстати, задумывался ли кто-нибудь: что это за океан такой поминается всюду в русском фольклоре? Территории, где традиционно жили предки и прапредки русского народа, реально соприкасаются только с одним океаном — Северным Ледовитым.

«Морской смысл» обнаруживается и в архаичной русской сказке о Марье Моревне. В образе последней просматривается сразу несколько пластов. Наиболее древний из них связан с морским происхождением прекрасной сказочной королевны. Кто она была в прошлом? Русская нереида? Царица морская? Или богиня вод, наподобие великой Ильматар — карело-финской Матери воды и праматери всех людей, или Сарасвати — супруги первобога Брахмы?

Вместе с тем в отчестве русской Тефиды (так звали жену Океана и мать Океанид), да и в имени тоже (христианизированное Марья — всего лишь дань позднейшему времени), слышится пугающее и грозное Морена — богиня Смерти. О том же свидетельствуют и некоторые детали русской сказки. Марья Моревна — воительница и воевода, победительница самого Кощея Бессмертного: всесильный Кощей, как куль, висит у Царь-девицы в чулане, на двенадцати цепях прикованный.

Но и без Кощея над вещей Марьей-Моревной веет ореол смерти. Это первое и чуть ли не главное, с чем сталкивается Иван-царевич, когда только ещё слышит имя своей суженой: «...Лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: «Коли есть тут жив человек — отзовися! Кто побил это войско великое?» Отозвался ему жив человек: «Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна».

Любопытна судьба архаичной общеязыковой корневой основы mr в саамском языке (при этом следует иметь в виду, что лапландские говоры сильно разнятся). По-саамски «море» звучит почти так же, как во многих индоевропейских языках (сам саамский язык относится к одной из ветвей финно-угорских языков) — mierr, miar. Название Севера по-саамски в точности совпадает с именем полярной горы Меру — Mer, Merr. Данные понятия после различных фонетических трансформаций наложили отпечаток на чисто саамское слово morša — «морж», откуда оно, как считают многие этимологи, перешло в русский язык — с тем же смыслом и звучанием, а также повлияло на появление этого воистину интернационального слова в других языках, например, на французское и английское morse — «морж».

Память о Вселенской полярной горе навечно запечатлена в языках и обычаях других народов России. Из древнерусских летописей хорошо известно название верхневолжского народа меря. Одно время казалось, что он вообще исчез с лица земли под воздействием бурных событий отечественной истории. Потом догадались: загадочные меря — это современные марийцы, или мари, как они сами себя называют (откуда и название республики — Мари-Эл). Но в данном случае важно другое: самоназвание народа — особенно в прежней вокализации — восходит к имени все той же горы Меру.

В другом конце земли (в Африке, на территории нынешнего Судана) и совсем в другие времена существовал загадочный и ныне полностью разрушенный город Мероэ — столица древнего государства Куш (Мероитского царства), где по традиции всегда властвовала женщина. Конечно, можно утверждать и правдоподобно доказывать всё, что угодно, но лично я нисколько не сомневаюсь: в данном топониме также нашло своё отражение название горы Меру. Ибо все народы земли, их языки и культуры — наследники древней полярной цивилизации.

Нельзя также не обратить внимания на поразительную созвучность наименований двух священных гор — полярной Меру и библейской Мории, той самой, где когда-то Авраам устроил жертвенник, а Соломон впоследствии воздвиг Иерусалимский храм, дважды разрушенный, и где ныне высится одна из главнейших святынь ислама — мечеть Омара.

Остаётся невыясненным ещё один вопрос: почему имя полярной горы Меру, ставшее символом Золотого века и бессмертия, породило одновременно семантическое и лексическое гнездо, связанное с понятием «смерть». Здесь возможно двоякое объяснение. Традиционное: смерть — всего лишь ступень при переходе к бессмертию в иной, потусторонней жизни. Нетрадиционное: после вселенской катастрофы, когда процветавший в прошлом Север сковали льды, обширные арктические территории погрузились на дно, а население, не успевшее мигрировать или скрыться в подземных убежищах, вымерло — полярная гора Меру, также скрывшаяся подо льдом в океанической пучине, стала символом смерти.

* * *

С позиций аналитического метода археологии языка и реконструкции смысла вполне допустимо проанализировать и Начальную русскую летопись — любое её слово, любое имя, топоним или этноним. Обратимся для примера к имени библейского родоначальника большинства народов Евразии — Иафета, который вместе с отцом Ноем, братьями и их жёнами спасся в ковчеге от Всемирного потопа и получил во владение в ходе послепотопного раздела земель Северный удел. В летописи он прозван Афетом, в научной литературе долго именовался Яфетом (откуда яфетическая теория языка академика Марра).

Между тем известна хроника событий Древнего Мира, написанная на греческом языке по заказу Селевкидского двора вавилонским историком Беросом (III век до н.э.). Сам Берос был халдейским жрецом-астрологом, но после взятия Вавилона Александром Македонским и наступления «смутного времени» бежал в Элладу, выучил греческий язык, затем возвратился на родину и написал по-гречески для царя Антиоха I историческую хронику, опираясь на древнейшие, впоследствии утраченные источники.

При изложении ветхозаветных событий к труду вавилонского собрата охотно обращался и самый знаменитый еврейский историк Иосиф Флавий (37 - после 100 года н.э.), ссылаясь в своём фундаментальном труде «Иудейские древности» на авторитетное мнение своего предшественника и приводимые им подробности вселенского светопреставления и Ноевой одиссеи. Так вот, у Бероса имена героев потопа приводятся в несколько иной вокализации: Ной назван Нохом или Ноа[хом] (разные переводчики переводят по-разному) и даже Янусом — знаменитым двуликим древнеримским божеством, чьё происхождение теряется во мраке веков; Сим — Самом (откуда легко вывести самоназвание аборигенов Лапландии саамов), Хам — Хемом, а Иафет — Япетом.

Но точно так же — Япетом (Иапетом) — прозывался и один из древнегреческих титанов. Многие учёные и комментаторы (причём совершенно независимо от Бероса) давно обратили внимание на сходство мифологических имён, казалось бы, принадлежащих различным временам, народам и культурам. Была выдвинута вполне закономерная версия: речь, судя по всему, идёт об одном и том же персонаже. Другими словами, библейский Иафет и есть эллинский Япет (Иапет), он вместе с другими титанами и титанидами относился ко второму поколению греческих богов.

Первое поколение, породившее титанов, гигантов, циклопов и сторуких великанов гекатонхейров, — это Уран-Небо и Гея-Земля. После оскопления и низвержения отца Урана к власти пришли титаны во главе с Кроном (Сатурном), который в скором времени принялся пожирать собственных детей. Единственно спасшимся оказался будущий владыка Олимпа — Зевс. Возмужав, он заставил отца изрыгнуть назад проглоченных детей и вскоре выступил вместе с ними против титанов. В результате кровопролитного сражения, которое длилось не один год и известно под названием Титаномахии, младшее поколение свергло старшее. Победители поступили со своим отцом, дядьями и тётками достаточно сносно: после недолгого низвержения в подземный Тартар их отправили в почётную ссылку на северные острова Блаженных (коррелят Арктиды-Гипербореи).

Среди поверженных изгоев оказался и титан Япет — отец Прометея, Эпимитея и Атланта. Но что означает его имя и есть ли у него аналоги в русском языке? С именем Япет (Иапет) — Яфет сопрягается имя Ипат — мистически-роковой символ русской истории: с Ипатьевского монастыря началась история династии Романовых, а в Ипатьевском доме в Екатеринбурге она трагически завершилась. Полное имя для Ипата — Ипатий, он же — Евпатий, древнерусское написание — Еупатий (так звали организатора сопротивления Батыю в Рязанском княжестве), восходящее к греческому Евпатору, что означает «благородный» (такое прозвище было у знаменитого властителя Боспорского царства Митридата VI). Русское имя Ипат, исходя из греческой первоосновы, также переводят обычно: «знатный», «важный».

Однако нахождение иноязычного эквивалента — лишь первый шаг на пути отыскания истины: корни и греческого, и славяно-русского слов наверняка уходят в более глубокие лексические и смысловые пласты, особенно когда речь идёт о легендарном прародителе индоевропейских и прочих народов. Не исключено, что имя Иапет — обычное прозвище, связанное с древнегреческим глаголом argo, значение которого многопланово: «кидать», «бросать», «низвергать», «произносить», «нападать», «поражать», «носиться», «мчаться», «плясать». Соответственно и Иапет может считаться и Низвергателем, и Мчащимся, и Плясуном и т.д.

Среди неавтохтонных пришлых народов, известных античным авторам, были иароды, жившие на стыке Балканского и Апеннинского полуостровов, а также иапиги, поселившиеся в конечном счёте в Италии, куда они прибыли с Крита под водительством Иапига, сына легендарного мастера Дедала и неизвестной критянки. Что заставило критян спешно покинуть остров — колыбель доэллинской цивилизации, — об этом история умалчивает. Известно, однако, что сам Дедал был связан с Севером (Арктом), о чём писали античные авторы, например, Вергилий в «Энеиде».

Просматриваются параллели и с русским языком. Так, хорошо известное русское слово «ябедник» в прошлом означало «служитель» и писалось, начиная с «Русской правды» Ярослава Мудрого, «ябет[ь]ник», уходя своими корнями, по мнению большинства специалистов, в скандинавские языки. Впоследствии, но не ранее XVI века, из существительного «ябедник» образовался глагол «ябедничать» со смыслом «доносить», «клеветать», а «ябедник» превратился в «ябеду-доносчика». С учётом взаимопреврашаемости согласных звуков «б» и «п» можно допустить форму «япетник», где лексическая основа «япер» обнаруживается очень чётко. Кроме того, в русле индоевропейской фонетической трансформации известно превращение «б» в «пф» (или наоборот).

Русское «яблоко» имеет общую корневую и генетическую основу с немецким Apfel, где «б»=«пф». Отсюда понятно, почему в вокализации имени Япета возможен вариант со звуком «ф» вместо «п». Конечно, созвучность имени-символа Япет-Яфет и древнерусского слова «ябеть[ник]» может оказаться случайной, но во всякой Истории — в том числе и в истории языка — ничего случайного по большому счёту не бывает.

Таков вкратце смысл имени (или прозвища?) праотца северных народов — библейского Иафета.

* * *

Вообще вопрос о титанах достаточно запутан и относится к числу «тёмных». Ещё у Гомера и Гесиода по поводу их генезиса существовали разные мнения. По Гесиоду, как уже отмечалось, отец двенадцати титанов и титанид — это Уран-Небо, а мать — Гея-Земля. В дальнейшем титанами именовались и их дети первого поколения, например, Прометей — сын Япета (Иапета) и Климены. Понятие и слово «титан» образуют общее лексико-смысловое гнездо с исконно русскими словами: «тита» (женская грудь — «титька»), «тётя», «тятя» («тата— отец», откуда и слово «отечество») — все они предполагают некоторую близкородственную основу. У Гомера титаны — дети не Урана и Геи, а Океана и Тефиды — родоначальников всего живущего.

(Между прочим, то, что наименование «титаны» образовано от имени матери — Тефиды (Титии), свидетельствует о матриархальности отношений, доминировавших во времена их владычества. Напротив, с воцарением Олимпийцев утвердились отношения патриархальные.)

Аполлодор в «Мифологической библиотеке» придерживается версии Гесиода. Впоследствии их точка зрения и была канонизирована, хотя уже многие античные авторы — и в их числе знаменитый философ Гераклит Эфесский — выражали глубокие сомнения в компетенции Гесиода. Это подтверждают и некоторые, как принято выражаться, независимые источники.

Сохранились свидетельства так называемых Сивиллиных книг, некогда обширных мифологических источников древнейшего происхождения. Первоначально Кумекая Сивилла принесла последнему царю Древнего Рима Тарквинию Гордому девять священных книг, и уже тогда шесть из них были сожжены. Оставшиеся не раз переписывались, сокращались, пока их окончательно не уничтожили варвары после захвата Рима. Тем не менее некоторые отрывки уцелели, среди них — касающиеся происхождения титанов. Иногда утверждают: перед нами не подлинник, а позднейший пересказ. Ну и что! Ничуть не меркнет заслуга нередко безымянных авторов, сумевших донести до нас голос подлинника, в том или ином виде бывшего у кого-то перед глазами. Ценность первоначальных свидетельств не снижается, оттого что они передаются от поколения к поколению.

В III Сивиллиной книге излагается версия, отличная от общепринятой: титаны вовсе не были первобогами, а представляли десятое поколение, жившее после потопа (какого по счёту потопа — не говорится). Самое интересное, что Титан в Сивиллиной книге — имя собственное: «И владычествовали тогда Крон, Титан и Япет, названные превосходнейшими детьми Геи (Земли) и Урана (Неба), по причине того, что они были лучшими земными людьми. Вся земля была разделена между ними на три части, и каждый владычествовал в своей части бесспорно, ибо отец наложил на них клятву, а делёж был справедливый. Но когда старому отцу пришёл конец и он умер, тогда клятва была нарушена постыдным образом, и сыновья заспорили о царском достоинстве и владычестве над всеми людьми. Воевали же (преимущественно) Крон и Титан». Далее подробно рассказывается о перипетиях этой борьбы.

Поражает обыденность и приземлённость данной версии: титаны и будущие Олимпийцы оказываются простыми людьми (Зевс, кстати, прозывается Дисом и признаётся таким же смертным, как все люди, боги и полубоги). Любопытна интерпретация и самого образа Титана: первоначально это брат-соперник Крона и Япета (в Сивиллиной книге — вопреки Гесиоду и Аполлодору — они не называются титанами; зато таковыми именуются 60 сыновей первородителя).

Ещё больше путаницы вносит версия, изложенная известным античным историком Диодором Сицилийским (ок. 90-21 годов до н.э.) в его многотомном труде «Историческая библиотека» (единственный русский перевод был сделан и издан по заказу Екатерины Великой в 1771 году). Диодор как бы объединяет свидетельства Гомера и Гесиода, называя отцом титанов Урана (как в «Теогонии»), а матерью — Тефиду (как в «Илиаде»). Правда, он оговаривается: Тефида-Тития лишь первоначально была водным (океаническим) божеством, а впоследствии получила имя Земли-Геи. У античных мифографов встречается ещё одна версия, в которой Тефия называется дочерью Урана и Геи.

Но такая оговорка ничего по существу не добавляет, ибо семейная жизнь древних богов — и не только Олимпийских — это сплошной инцест: небожители вступали в брак, находясь друг с другом в прямом и косвенном родстве. Так, Земля-Гея вступает в брачную связь с собственным сыном Небом-Ураном, которого «равного себе ширью» родила, «чтоб точно покрыл её всюду», а от внука своего Посейдона порождает чудовищного великана Антея, возводившего кумирни из черепов загубленных им людей, пока его самого не задушил, подняв в воздух, Геракл.

Среди бессчётного множества любовных избранниц владыки Олимпа Зевса — его сёстры Деметра и Гера, дочь Персефона (римская Прозерпина), внучка Ниоба, тётка Фемида, племянница Метида (первая жена и мать Афины-Паллады) и т.д.

Между прочим, Уран, по Диодору, первоначально был обыкновенным человеком и лишь впоследствии его обожествили за заслуги перед родом человеческим. Именно он — Уран — как классический культурный герой отвадил людей от «зверской жизни», научил сельскому хозяйству и искусству наблюдения за звёздами. И происходило это всё не где-нибудь, а в Атлантиде (у Диодора приводится очень много важных сведений, касающихся этой части света).

Вот доподлинные слова историка в современном переводе А.Ф.Лосева:

«Повествуют, что первый начал царствовать у них (атлантийцев) Уран, который свёл разбросанно живущих людей в городскую ограду, причём они согласились прекратить внезаконную и звериную жизнь. Он изобрёл употребление и накопление домашних плодов и немало из других полезных вещей. Он овладел большей частью вселенной, по преимуществу — странами к западу и северу. Ставши усердным наблюдателем звёзд, он предсказывал многое из того, что должно совершиться в мире.

Он ввёл для народа исчисление года по солнечному движению, месяцев же — по луне и научил распознавать времена каждого года. Потому-то многие, не зная вечного порядка звёзд, удивлялись происходящему по предсказанию; и, с другой стороны, предположили, что сообщавший об этом причастен божественной природе. После его ухода от людей, ввиду его благодеяний и распознания им звёзд, ему стали воздавать бессмертные почести. Его прозвище перенесли на мир; одновременно с тем, что он оказался причастен к восходу и заходу звёзд и к прочему, что совершается на небе, как и одновременно с размером почестей, стали чрезмерно расцениваться и его благодеяния. И его навеки объявили вечным царём Всего.

...Повествуют, что ...сыновья Урана разделили царство; из них наиболее видными являются Атлант и Кронос. Атлант получил по жребию местности, прилегающие к Океану, и этот народ получил название атлантийцев, и самая высокая гора в этой стране подобным же образом получила название Атланта. Рассказывают, что он точно преподал [людям] астрономию и первым же дал людям науку о сферах. По этой причине составилось мнение, что весь Космос держится на плечах Атланта».

Таким образом, Диодор Сицилийский считал Урана первым царём загадочной страны (и одноименного материка) Атлантида, исчезнувшей впоследствии в пучинах океана. Именно Уран объединил атлантов «в одно общество, или гражданство». При этом подчеркивается: Уран властвовал не только в странах Запада, но и на Севере.

Аналогичным образом представлялся в прошлом и верховный бог древнегерманского пантеона Один. Первоначально он мыслился в человеческом обличий и лишь впоследствии был обожествлен. Дадим слово Снорри Стурлусону — самому прославленному скандинавскому историку (1178-1241):

«Один был великий воин и много странствовал и завладел многими державами. Он был настолько удачлив в битвах, что одерживал верх в каждой битве, и потому люди его верили, что победа всегда должна быть за ним. Посылая своих людей в битву или с другими поручениями, он обычно сперва возлагал руки им на голову и давал им благословение. Люди верили, что тогда успех будет им обеспечен. Когда его люди оказывались в беде на море или на суше, они призывали его, и считалось, что это им помогало. Он считался самой надёжной опорой. Часто он отправлялся так далеко, что очень долго отсутствовал».

Имеются веские основания предполагать, что Титан — вообще не имя, а прозвище. Исходя из значения древнегреческого слова и близких ему по смыслу слов, «титан» означает: «простирающий руку», «стремящийся», «мыслитель», «властелин», «питатель» («властелин» уместно признать основным смыслом). Точно так же Прометей — сын Япета (Иапета) — не имя собственное, а прозвище: «провидец», «промыслитель», «прозорливец», «ведун» (от слов: «ведать, «проведать»), то есть из одного ряда с русскими словами: «ведьма» (ж. род), «волхв» (м. род) .

* * *

А какие сведения можно почерпнуть в древнерусских источниках? Крупнейший русско-украинский историк Николай Иванович Костомаров (1817-1885) в монографии «Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада (История Новгорода, Пскова и Вятки)», ссылаясь на хронографы XVI и XVII веков, пересказывает известный литературный памятник «Сказание о Словене и Русе», где рассказывается о потомках Яфета (Япета) Скифе и Зардане, переселившихся на юг в Причерноморье; в свою очередь их потомки — Словен и Рус вернулись в места прежнего проживания своих предков на Севере.

Трудно нынче отыскать эти старорусские первоисточники. В полном объёме тексты нигде и никем не воспроизводятся (за исключением разве что издания некоторых летописцев и хронографов в составе малотиражного «Полного собрания русских летописей»). Поэтому тем более интересно посмотреть свежим взглядом на сокровенные сказания, которые определяли мировоззрение и умонастроение русских людей триста-четыреста лет тому назад (нижеследующий фрагмент приводится по списку Хронографа 1679 года):

«В лето от сотворения света 2344, во второе лето по потопе, по благословению Ноя-праотца разлелися вся вселенная на три части трём сынам — Симу, Хаму и Афету...

Афету же по благославению отца своего Ноя излиявшуюся на запалныя же и на северныя страны лаже и по полунощия. По мале же времени првнуцы Афетовы Скиф и Зардан отлучишася от братие своея, и от рода своего от западных стран и коснушася полуденных и вселишася по Евксинопонте и живяху тамо многа лета, и от сих порадившася сынове и внуцы, и умножася зело и прозвашася по имени прадеда своего Скифа — скифы.

И бысть между ними распря и междусобие и крамола многа тесноты ради места. Началницы же тогда родители их княжаху единого отца сынове пяточислении кровницы, им же имена суть: первый Словен, вторый Рус, третий Болгар, четвертый Коман, пятый Истер. От сего же племени во время последнее и каган-сыроядец изскочи, о нём же греческая история изъясняет».

Имя Зардан в русских источниках нигде более не зафиксировано. Хотя, как было отмечено, встречается в III Сивиллиной книге и у Мовсеса Хоренаци. Оно может быть интерпретировано двояко: во-первых, с учётом чередования согласных звуков и по аналогии с понятием Зрван, означающим Время и прямиком выходящим на его греческий эквивалент Хронос-Крон[ос]; во-вторых, как собственно русское имя, состоящее из двух русских корней «зар» (ср.: «заря») и «дан» (ср.: «данный») — в таком случае Зардан сродни имени Богдан.

Думается, однако, что различие между обоими подходами условно, если обратиться к теории единого происхождения языков мира; впрочем, общая основа наверняка отыщется уже в общеиндоевропейских корнях. Но пусть продолжит летописец:

«Князем бо скифским Словену и Русу мудростию и храбростию в роде своём всех превозшедшим, и начата размышляги с поддаными своими премудре, рекоша же сине: или толико всея вселенныя, иже под нами ныне, еда несть во жребии праотца нашего Афета eme земли благи, и ко вселению человечу угодны, слышахом от отец своих, яко благословил праотец наш Ной прадеда нашего Афета частью земли всего западнаго и севернаго и полуношнаго ветров и ныне убо, братие и друзи, послушайте совета нашего: оставим далече вражду сию и несогласие, иже ныне тесноты ради творится в нас и подвигнемся убо и идём от земли сея, и от рода нашего и пойдём по вселенней света сушей во жребии прадед наших, идеже нас преведёт счастие и благословение прадеда нашего Афега, и подаст нам землю доброплодну и в обитование нам и родом нашим.

И люба бысть речь сия Словенова и Русова всем людем, и вси яко едиными усты реша: благ совет князей наших, и добра речь и чюдна премудрых держателей наших. И бысть в лета от Адама 3099 Словен и Рус с роды своими отлучишася от Евксинопонта и идоша от роду своего, и от братий своея и ходжаху по странам вселенныя, яко острокрилати орли прелетаху сквозь пустыни многи, имуще себе места благо приятна, и во многих местах почиваху мечтуюше, но нигде не обретоша вселения по сердцу своему, 14 лет пустыя страны обхожаху, дондеже дошедше езера некого велика Мойска зовомого, последи же от Словена Илмер проименовася во имя сестры их Илмери, и тогда волхование повеле им бьгги населником места того».

Далее следует подробное изложение легенды об основании города Великого Словенска на Волхове, на месте которого впоследствии отстроили Великий Новгород.

Подобные предания «о корнях и истоках» были когда-то чрезвычайно популярны на Руси и породили вереницу апокрифических сочинений. Насчитывается около ста списков «повестей», вроде процитированной. Однако их публикация, исключительно важная для понимания русской предыстории и становления национального самосознания, всячески тормозится. Многие учёные вообще считают их продуктом чистого сочинительства. Но нет! Безымянные авторы допетровской эпохи, вне всякого сомнения, опирались на какие-то не дошедшие до нас источники (если не письменные, то устные) и, подобно Нестору-летописцу, органично включали их в ткань своих исторических сочинений.

Кстати, правильность событий, излагаемых в крамольных летописцах и хронографах, подтверждает и Иоакимовская летопись, в пересказе включенная в «Историю Российскую» В.Н.Татищева. Подлинность утраченной летописи, названной так по имени первого новгородского епископа Иоакима, у специалистов не вызывает сомнений. Тем не менее сообщаемые в ней факты, касающиеся русской истории до «призвания варягов», в упор не замечаются официозной наукой: ни в учебниках, ни в энциклопедиях (за малым исключением) не найти имён Словена, его ближних и дальних потомков — Вандала, Буривого, Гостомысла, Умилы.

Для решения проблем истории и предыстории громадное значение имеет сообщение Иоакимовской летописи о доваряжском государственном строительстве на территории Русского Севера:

«Буривой, имея тяжку войну с варяги, множицею побеждаше их и облада всю Бярмию до Кумени. Последи при оной реце побеждён бысть, вся свои вой погуби, едва сам спасеся, иде во град Бярмы, иже на острове сый крепце устроенный, иде же князи подвластнии побываху, и тамо, пребывая, умре. Варяги же, абие пришедше град Великий и протчии обладаша и дань тяжку возложиша на словяны, русь и чудь».

Бярмия и Бярма — страна и город на острове, о которых здесь идёт речь — одно из древних наименований северных территорий России — до Полярного Урала и далее. («Бьярмия», «Биармия» — таково современное написание этого древнего топонима, искаженного автохтонного названия Перми).

Известный шведский историк Олаус Магнус (1490-1557) в самом знаменитом своем труде «История северных народов» так определяет границы обширного северного края, включающего и Лапландию:

«Биармия — северная область, зенитом которой служит сам Северный полюс, а его горизонт составляет равноденный и равнонощный [то есть Северный полярный. — В.Ц.] круг, который, разрезая и разделяя Зодиак на две равные части, делает так, что половина года составляет там один день, а другая— ночь; таким образом, год в этой стране длится один естественный день [то есть — сутки. — В.Д.]».

Исторические предания, затрагивающие невообразимые глубины русской истории, были чрезвычайно живучи и популярны в народной среде. Известный собиратель северного русского фольклора Елпидифор Васильевич Барсов (1836-1917) к немалому удивлению своему записал в середине прошлого века в глухой Олонецкой деревне оригинальное известие о князе Рюрике и его исконно русском происхождении. Оказывается, подлинное имя Рюрика было Юрик и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы «залюбили» его за ум-разум и согласились, чтобы он стал «хозяином» в Новограде. (Р) Юрик наложил на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно её увеличивать, пока не сделал её невыносимой (что впоследствии усугублялось с каждым новым правителем).

Первые летописцы, упоминавшие Рюрика, также, скорее всего, опирались на какие-то устные известия. Постепенно исконно русское имя Юрик, помянутое в северорусском предании, оваряжилось.

Впрочем, есть все основания полагать, что летописные варяги, ставшие первопричиной пресловутой «норманской теории», на самом деле были никакими не скандинавами, а славяно-русским воинским объединением. Именно поэтому Нестор упорно именовал их русью в смысле этнической и языковой принадлежности («зваху тьи варязи русь»); от них пошло и название Руси как государства («от тех варягъ прозвася Русская земля»). При этом особо подчеркивается: русский язык — славянский, а славяне-новгородцы род свой ведут от варягов («ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, прежде бо беша словени»). Чтобы это значило, если не мудрствовать лукаво, а воспринимать текст как есть? Только одно: варяги изначально были русскими и также изначально говорили на русском (славянском) языке! В противном случае по логике вещей (то есть, если не выходить за рамки формулы «варяги=скандинавы») получится, что население Великого Новгорода (оно ведь «от рода варяжского») и до призвания Рюрика, и, надо полагать, в дальнейшем тоже говорило на одном из скандинавских языков. Абсурд? В самом деле — другого слова не подберёшь!

Ведь, перечисляя через запятую «потомство Иафетово»: варяги, шведы, норвеги, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, венецианцы и прочие, — Нестор-летописец почему-то не говорит, что варяги — это шведы или норвеги (хотя в летописном перечне все они стоят рядом и даже раньше руси). Ибо для русского летописца, как и для всех русских людей той эпохи, было абсолютно ясно: варяги — никакие не шведы и не норвеги, а такие же русские люди, как они сами — коль скоро даже переводчиков для общения не требовалось.

Ещё Михайло Ломоносов в яростном споре с немецкими норманистами-русофобами, подвизавшимися в Российской академии наук, указывал на отсутствие в русском языке хоть каких-то варяжских слов. Ответ на вопрос, заданный Ломоносовым, напрашивался сам собой: никакого собственно варяжского языка, тем более из числа скандинавских, никогда и в помине не было. Ибо варяги — это русь, но не в смысле принадлежности какому-то неведомому иноземному племени, а в смысле славяно-русского происхождения их самих и языка, на котором они говорили.

Можно назвать их и племенем, но, скорее всего, это мужское воинское братство — прообраз будущих рыцарских орденов. Жили они в основном на побережье Балтийского (Варяжского) моря, а также в районе современного Варангер-фиорда (то есть Варяжского залива) Баренцева моря, были хорошо организованы и сплочены, обладали богатым опытом во всех областях хозяйственной жизни, торговли, государственного управления и особенно — воинского искусства. Потому-то и обратились в 862-м году новгородцы к Рюрику с братьями, как бы сказали сейчас, за организационной помощью. И русские варяги охотно и плодотворно поучаствовали в становлении Руси.

Впоследствии варяжская дружина, насчитывая иногда до шести тысяч гвардейцев, служила при дворе византийских императоров. Здесь их тоже всегда считали только русскими. Между прочим, когда дотошные греки спрашивали: «Откуда же вы, варяги?», — те, не задумываясь, отвечали: «Из Тулы...» Ничего себе ответ, если вдуматься. Однако под Тулой, про которую во всеуслышание говорили во дворцах Царьграда, подразумевалась древняя Гиперборея (Туле).

Так, может быть, русские варяги и есть последние гиперборейцы, хранители традиций погибшей арктической прародины? Быть может, в их социальной структуре отчасти сохранились и архаичные черты древнеарийского кастового сословия. Почему бы не предположить, что варяги — это транфармированный вариант одной из классических каст кшатриев? Ведь она как раз и объединяла правителей, воинскую аристократию и дружинников!

* * *

Многие историки-снобы подчеркнуто высокомерно и чуть ли не с брезгливостью относятся к попыткам свести генезис древних народов к отдельно взятым предкам или родоначальникам, рассматривая это исключительно как акт мифопоэтического творчества. Но факты говорят о другом. Никто ведь не усматривает ничего крамольного в высказываниях типа: «Иван Грозный взял Казань»; «Пётр Великий построил Петербург»; «Суворов перешёл через Альпы»; «Кутузов разгромил Наполеона». Каждому ясно: хотя речь идёт о событиях, связанных с деяниями больших масс людей, символизируют их в каждом конкретном случае отдельные личности. Так было в прошлом, так будет всегда. Кроме того, родословность во все времена начиналась с какой-то точки отсчёта, и к ней всегда привязывалось конкретное лицо — пусть даже легендарное.

Подобную обобщённую до символа смысловую нагрузку несут и библейские утверждения, вроде: «Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет... И от них населилась вся земля» (Быт. 9, 18-19). Сказанное относится и к сыну Иафета и внуку Ноя — Моску (Мосоху). Имя это в разной вокализации встречается и в Библии, и у вавилонянина Бероса, и у Иосифа Флавия. Отсюда (а также через чешские и польские хронографы) оно попало в русские летописи, а затем и в самое прославленное русское историческое сочинение, выдержавшее до XIX века 30(!) изданий,— «Синопсис».

От имени Мосоха (Моска) впоследствии образовались наименования: Москва — сначала река, затем и город на ней, Московия, московиты, москвитяне, москвичи.

А.И.Асов удачно объясняет происхождение имени Моск от протославянского и древнерусского слова «мозг»: в устной речи две последние согласные становятся глухими, и всё слово звучит как «моск».

Порядок и очередность (что раньше — что позже) в летописании важны, но не абсолютны. Разные источники излагают русскую этнологическую легенду по-разному. Версия Мазуринского летописца такова:

«Лета 2373 Мосох, шестой сын Афетов, внук Ноев, шедши от Вавилона с племенем своим абие во Азии и Еуропе над берегами Понтийского и Чорного моря, породи московитов от своего имени, и умножшуся народу, поступая день от дне в полунощные страны за Чорная моря над Лоном, Волгой реками, ...иде же Дон впадает в поля широкие селеньями своими распространиша».

Больше подробностей содержится в одном из Хронографов русской редакции, хранящемся в Российской государственной библиотеке:

«Выписано на перечень их двух проник Польских, которые свидетельствованы з Греческою и з Чешскою и с Угорскою хроникою многими списатели от чего имянуется великое Московское государьство и от коея повести Словяне нарекошася и почему Русь прозвася. О сем удо давный халдейский философ Берос[ус] пишет, яко от седмаго сына Афетова от Мосоха изыде словенский народ, еврейский же и халдейский именуется от Масхуния сына Афетова. От них же мнози народи — русь, печерцы, болгары, сербы, хорваты, долматы, илиричикове, югрове, бусы, венетовы. И потом мнози древний девнии философы истинно уверяся от Писания и во всех крониках сие описуют, яко от Мосоха сына Афетова изыде толик народ, по сем убо нарицается Москва, яко от Мосоха и приселницы суть от Чермного моря придоша на место межу Днепра и Дону и седоша в лесех, идеже река нане зовомая Москва. Прежде бо не именовашеся тако река сия, но по вселении их и от их имяни прозвася».

Здесь отображена южная версия происхождения славян. Но известна и северная концепция славянского этногенеза, получившая широкое распространение также с XVII века. Родоначальник юго-славянской исторической науки далматинец Мавро Орбини (год рождения неизвестен — умер в 1614 году) опубликовал в 1601 году на итальянском языке фундаментальный трактат «Славянское царство».

Опираясь на ряд не дошедших до наших дней первоисточников, Орбини рисует панорамную картину древнейшей общеславянской истории, доказывает северное происхождение славянских племён, исход их из Скандинавии, а также первоначальное языковое и культурное единство с такими народами, как готы, вандалы, аланы, авары, даки, шведы, финны, норманны, фракийцы, иллирийцы и др.

Русскому читателю основополагающий труд Орбини вполне доступен: в 1722 году он был переведён по личному указанию Петра I и издан под названием «Книга Историография початия имене, славы и расширения народа славянского».

Исторические факты могут быть существенно подкреплены за счёт аргументов, заимствованных из исторического языкознания, мифологии и фольклора.

Мифология — всегда мистифицированная и опоэтизированная история. Причём мистификация происходит без всякого злого умысла — вполне естественным путём. При передаче сведений от поколения к поколению в условиях отсутствия письменности (если не выработаны специальные приёмы сохранения информации) первоначальные сведения подвергаются неизбежному и непроизвольному искажению. К тому же в течение веков и тысячелетий этносы (а вместе с ними роды, племена, семьи) распадаются, переселяются с одной территории на другую, а то и вовсе исчезают с лица земли. Да ещё войны и социальные перевороты. Да ещё идеологическая или религиозная цензура. Да ещё поэты и художники поприбавят. В результате факты и превращаются в мифы.

Значит ли всё сказанное, что мифы — сплошная выдумка? Ничуть! Они вполне поддаются научному анализу и реконструкции первоначального смысла. В мифологических сюжетах и образах закодированы и реальные события далёкого прошлого, и отголоски стародавних общественных отношений и норм поведения, и представления о мироздании и его законах, и память о катастрофах в истории Земли и великих переселениях народов.

Именно в таком смысле следует понимать и энергичное утверждение Н.Ф.Фёдорова: «Мифология не басня, а истина, действительность, и никогда ее не убьет метафизика».

При анализе мифологического материала с точки зрения выявления в нём рационального предысторического содержания полезно использовать приём «вынесения за скобки». В этом случае из анализируемого текста последовательно исключаются позднейшие добавления и интерпретации (включая христианизированное истолкование), поэтические метафоры и т.п. Затем «сухой остаток», полученный в результате произведённых методологических операций, проецируется на исторические реалии путём сравнивания с которыми и выявляется подлинное содержание мифа.

Наука знает блестящий пример, когда конструктивная, плодотворная, по сей день сохраняющая свою актуальность теория была выведена на основе анализа мифологических текстов, сюжетов и образов. Речь идёт о концепции матриархата, сформулированной выдающимся швейцарским учёным-историком Иоганном Бахофеном (1815-1887). Он и сам указывал на исходную основу своих исторических исследований в давно уже ставшем классическим труде «Материнское право»: «Мифологическая традиция должна быть признана как достоверное ...свидетельство древнего времени... Миф — это верная картина древнейших времён».

Ему вторит крупнейший французский историк Огюстен Тьерри (1795-1856): «Легенда — это живое предание, почти всегда более правдивое, нежели то, что мы называем историей».

Применительно к истории вообще и русской истории в особенности не менее определенно высказался Георгий Владимирович Вернадский (1877-1973): «...Следы древней исторической основы могут легко быть обнаружены под мифологическим покровом». В мифе история подчас как бы сжимается в единый миг, обращаясь в своеобразный символ. Так, если в легендах рассказывается о послепотопном разделении земель между сыновьями Ноя, то в действительности за этим чисто символическим и мифологизированным событием скрывается длительное освоение земных территорий первоначально единым пранародом, распавшимся в лице Иафета, Сима и Хама на расщеплённые праэтносы.

* * *

Так что же это за семейка такая — Ной и его сыновья, в том числе и мифический прародитель северных народов — Иафет? Классическое и сравнительно недавно канонизированное библейское представление о родословной «праотцов наших» и всего человечества — отнюдь не первое, не последнее и не единственное. Даже согласно поздним ветхозаветным апокрифам у Ноя было не три, а минимум четыре сына.

Так, в весьма популярном на Руси апокрифе, кратко именуемом «Откровение Мефодия Патарского», четвёртого Ноева сына звали Мунт. Именно он после потопа поселился вместе с Иафетом в северных полуночных странах, на территории нынешней России: «Мунт живяше на полунощной стране, и прият дар много и милость от Бога и мудрость острономейную обретете».

Окончание фразы свидетельствует ко всему прочему, что Мунт был ещё и первым астрономом на нынешней территории России, или, говоря словами апокрифа, — первым звездочтецом, первым носителем «острономейной мудрости» и первым, кто писал на астрономическую тему. Составил же он свою «книгу острономию» вопреки предостережениям Архангела Михаила, бросив вызов божьему посланцу и самим небесам (точно так же, как когда-то поступил Прометей).

Если современный читатель думает, что это всё, то он, мягко говоря, заблуждается и наверняка будет приятно (а может, и неприятно) удивлён, узнав, что, по сообщению уже хорошо знакомого нам вавилонянина Бероса, у Ноя (Ноа[ха]) было не три и не четыре, а 38 (!) сыновей от четырёх жён (причём приводятся их имена). Иосиф Флавий, конечно же, видел эту запись, но как правоверный иудей не мог переписать противоречащий Торе факт в свою собственную книгу. Никак не отреагировал знаменитый еврейский историк и на сообщение Бероса о том, что Ной (а значит, и его семейство) был из племени исполинов, которое властвовало на земле до потопа.

Вопрос о великанах (исполинах, гигантах да заодно — и титанах) не так прост, как кажется на первый взгляд. Согласно концепции мировой истории вавилонянина Бероса, Земля в доисторические (допотопные) времена была населена гигантами, сосуществовавшими с человечеством. Собственно, о том же повествует и ветхозаветная Книга «Бытия». Сначала исполины были добрые и славные, если вспомнить о них слова Библии. Но постепенно деградировали и стали угнетать людей. «Питаясь человеческим мясом, — пишет Берос, — они изгоняли утробные плоды женщин для приготовления кушанья. Блудно сожительствовали с родными матерями, сёстрами, дочерьми, мальчиками, животными; не уважали Богов и творили всякие беззакония». Боги за грехи и злобу затмевали им разум, а под конец решили истребить их, наслав на Землю воды потопа. Погибли все, кроме праведника Ноа[ха] (библейского Ноя) и его семейства. От них-то и начался новый виток человеческой истории.

Берос описывал события на Ближнем и Среднем Востоке. Он не знал, что творилось на Севере, на Дальнем Востоке и уж тем более — в Америке. А там происходило примерно то же самое. Помимо людей, существовали ещё и человекообразные существа исполинского роста. Сначала они были нормальными «людьми», однако постепенно деградировали, превратившись в злобных и кровожадных людоедов. Сообщениями об этом наполнены самые серьёзные исторические труды, посвящённые истории и предыстории Нового Света.

Трудно отрицать, к примеру, надёжность сведений, приводимых в обширной «Истории государства инков», написанной по-испански самым авторитетным хронистом перуанской (доинкской и инкской) истории Гар-силасом де ла Вега (1539-1616). Он был незаконным сыном испанского конкистадора и его наложницы — перуанской принцессы, через мать и её окружение усвоил подлинные факты истории, относящиеся к эпохе до испанских завоеваний, и на их основе написал один из самых знаменитых исторических трудов по ранней истории Америки.

Вот как излагает прямой потомок благородных инков события, связанные с появлением на южноамериканском континенте племени исполинов:

«Рассказывают местные жители, основываясь на услышанном от своих отцов рассказе, который существовал и существует очень давно, что на плотах из тростника, сделанных в виде больших лодок, по морю приплыли такие огромные люди, что у некоторых из них высота колена была такой же, как [длина] тела обычного человека, даже если сам он был хорошего роста, и что части их тела так соответствовали их огромной величине, что вызывал ужас вид [их] голов — такими огромными они были — и спадавших на плечи волос. Глаза же были такими же большими, как небольшие тарелки; утверждают, что у них не было бород и что некоторые из них были одеты в звериные шкуры, а другие [ходили] в том, чем их наградила природа, и что они не привезли с собой женщин; прибывшие на этот мыс, после того как они устроили своё жилище наподобие селения (ибо даже в эти времена сохраняется память о местах, где стояли эти их штуки, которые они построили) [и] не обнаружили [пресную] воду, от отсутствия которой они страдали, они вырыли глубочайшие колодцы, являвшиеся сооружением, само по себе достойным памяти, ибо оно было создано столь чрезвычайно сильными людьми, как это можно предположить о них, поскольку они были такими громадными. Они рыли эти колодцы прямо в скале, пока не обнаружили воду, а затем они выложили их камнем от воды до самого верха, так что они просуществовали много времён и веков; в них имеется очень хорошая и вкусная вода, и она всегда холодная, по причине чего пить её — большое удовольствие.

Когда эти большие люди, или гиганты, построили свои жилища и у них появились эти колодцы, или цистерны, из которых они пили, они стали уничтожать и поедать любую пищу, которую обнаруживали в окрестных землях; они столько ели, что, как говорят, один из них съедал больше, чем пятьдесят мужчин из местных жителей той земли; а так как им не хватало еды, которую они находили [на земле], чтобы поддерживать своё существование, они убивали много рыбы в море, [ловя] её своими сетями и рыболовными принадлежностями, которые у них имелись. Местные жители испытывали к ним великое отвращение, потому что если они пользовались их женщинами, то те умирали, а их самих они убивали по другим причинам».

О подобных же исполинах, обитавших на территории России в историческое время, также сохранились документальные свидетельства. Одно принадлежит Ахмеду Ибн Фадлану, который в 921-922 годах вместе с посольством багдадского халифа посетил царя волжских булгар, проехав перед тем и по русским владениям.

Книга, написанная Ибн Фадланом, — бесценный источник по истории дохристианской Руси, но интересующий нас отрывок из неё обычно стыдливо замалчивается. А рассказывается в нём ни больше ни меньше как об исполине, проживавшем в окрестностях булгарской столицы. Арабский путешественник поведал, как, ещё находясь в Багдаде, он слышал от одного пленного тюрка, что при ставке владыки Булгарского царства содержится в неволе один исполин — «человек чрезвычайно огромного телосложения».

Когда посольство прибыло на Волгу, Ибн Фадлан попросил царя показать гиганта. К сожалению, его не так давно умертвили из-за буйного и злобного характера.

Как рассказывали очевидцы, от одного взгляда исполинского существа дети падали в обморок, а у беременных женщин случались выкидыши. Одичавший великан был пойман далеко на Севере, в стране Вису [по мнению современных историков, это — летописная весь, жившая где-то в районе Печоры. — В.Д.] и доставлен в столицу Волжской Булгарии. Его держали за городом, прикованным цепью к огромному дереву. Здесь же и удавили. Ибн Фадлану показали останки:

«И я увидел, что голова его подобна большой кадке, и вот ребра его подобны самым большим сухим плодовым веткам пальм, и в таком же роде кости его голеней и обе его локтевые кости. Я изумился этому и удалился».

Между прочим, есть сведения, относящиеся к концу прошлого века: при вскрытии одного из могильников в Поволжье (правда, южнее тех мест, о которых говорит Ибн Фадлан, — в Саратовской губернии) там был обнаружен скелет гигантского человека.

Другое свидетельство можно найти в книге с поэтическим названием «Подарок умам и выборки диковинок». Она принадлежит перу арабского путешественника, учёного и богослова Абу Хамила ал-Гарнати. Спустя более ста лет после Ибн Фадлана он также посетил столицу Волжской Булгарии и встретил там такого же великана, но только живого, и даже разговаривал с ним:

«А я видел в Булгаре в 530 году [1135-36] высокого человека из потомков адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Ланки. Он брал лошадь под мышку, как человек берёт маленького ягнёнка. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили в повозке, а шлем для его головы, как будто котёл. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею слона, то убил бы его. И был он добрым, скромным; когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной почтительно, хотя моя голова не доставала ему до пояса, да помилует его Аллах».

Похожие сведения сохранились и в скандинавских источниках. Они касаются набегов викингов в отдаленные районы Русского Севера. Здесь неутомимые разбойники-землепроходцы неоднократно сталкивались с племенами исполинов, причем как обычных великанов мужского пола, так и племен, состоящих исключительно из женских особей (так сказать, амазонок-великанш):

«...Когда они проплыли некоторое время вдоль берега, увидели они, что стоял там очень высокий и огромный дом... Увидели они, что храм был очень большим и построен из белого золота и драгоценных камней. Увидели они, что храм открыт. Показалось им, что всё внутри сияло и сверкало, так что нигде не было даже тени... Там увидели они стол, какому подобает быть у конунга, покрытый дорогой материей и [заставленный] разнообразными драгоценными сосудами из золота и драгоценных камней... За столом беседовали 30 великанш, а жрица была в центре. Они [викинги] не могли понять, была ли она в образе человека или какого-то другого существа. Всем им показалось, что на вид она была хуже, чем можно выразить словами».

Спустя некоторое время примерно такую же картину описывал датский историк-хронист Саксон Грамматик (1140- ок. 1208), рассказывая о плавании дружины викингов по Белому морю, с той разницей, что речь шла не о храме и «амазонках», а о пещере, где живут великаны.

Ещё в начале нынешнего века среди поморов, плававших к Новой Земле, бытовало предание, что там в одной из прибрежных пещер находятся гигантские человеческие черепа с оскаленными зубами.

Да разве только на Севере известны такие истории! В 50-х годах фольклорная экспедиция МГУ записала великанское предание не далее как в Подмосковье: «Один старичок у нас есть (без двух лет восемьдесят ему), так отец его помнит — нашли могилу, где раскопали неприятельских солдат — скелеты и оружие, латы. Черепа были такие, что на голову вполне легко даже одевались. Вот какие были чудные люди — великаны. Оружие было татарское...»

Русский Север изобилует рассказами об исполинских существах. Практически нет такого народа, у которого не бытовали бы подобные предания. Для иллюстрации приведём лишь два примера, почерпнутых в разных концах Российского Севера. В низовьях Печоры и далее к востоку человекообразного гиганта зовут Ягморт. О встречах с ним записаны десятки свидетельств людей, не доверять которым нет никаких оснований. Вот одна из историй, рассказанная ветераном Отечественной войны Булыжным Ефимом Ивановичем, русским по национальности, жителем села Усть-Цильма:

«В 20-м году, мне тогда было 15 лет, косили мы сено на реке Цильме, километрах в десяти отсюда. Я, ещё человек шесть мальчишек и двое взрослых в трехстах метрах от реки стоговали сено. Неподалёку стояла изба, где мы жили во времена сенокоса. Вдруг на противоположном берегу появились две непонятные фигуры. Один маленький, чёрный, другой огромного роста (больше двух метров), серый, белёсый. Они всем были похожи на людей, но мы почувствовали сразу, что это не люди, и смотрели на них, не двигаясь с места.

Они стали бегать вокруг большой ивы. Белёсый убегал, а чёрный за ним гонялся. Вроде играли. Бегали очень быстро. Одежды на них никакой не заметили. Так продолжалось несколько минут, а потом они помчались к реке и исчезли. Мы тут же вбежали в избу и целый час не решались выйти. Потом, вооружившись чем попало и захватив ружье, поплыли на лодке туда, где они бегали. Там нашли следы и большого и маленького.

Особенно много их было вокруг ивы. У маленького следа пальцев не помню, но следы большого я рассмотрел хорошо. Они были очень большими, как от валенок. Резко выделялись пальцы. Их было шесть, примерно одинаковой длины. След очень похож на человеческий, но плоский, как у медведя, а пальцы не прижаты, как у человека, а немного расставлены в стороны».

А вот известия из восточной оконечности России. Их собрал ещё в конце прошлого века известный писатель, этнограф и народоволец-революционер Владимир Германович (Натан Менделевич) Богораз-Тан (1865-1936), сосланный на десят лет на Чукотку, где он плодотворно изучал быт, обычаи и предания местного населения, занимаясь одновременно и просветительской работой. Результаты этой воистину подвижнической деятельности получили впоследствии отражение в многочисленных статьях и 2-томной монографии «Чукчи» — наиболее полном и непредвзято-объективном труде об этом палеоазиатском народе.

Богораз разделяет духов (келет), о которых рассказывается в сказках и легендах, на три класса:

«К первому классу относятся злые духи. Невидимо витая в пространстве, они охотятся за человеческими душами и телами. Вторую категорию составляют кровожадные каннибалы, которые жили или до сих пор живут где-то на отдалённом берегу. Они вечно враждуют с чукчами. К третьему классу относятся «духи», которые прилетают на зов шамана и помогают ему в его колдовстве и врачевании...

Чукчи рассказывают также о существовании племени великанов, которые в отличие от келет не трогали людей. Они называются лолглый. Сказки о них во многом похожи на такие же сказки эскимосов. Один из рисунков, иллюстрирующих эти сказки, изображает великана по имени «Моржовым мясом одетый». Этот великан пришёл из-за моря в страну коряков. Он был так тяжёл, что везде оставлял следы...

Однажды он лёг спать на открытом месте. Три человека увидели его и поймали, привязав канатами к кольям, вбитым в землю. Потом они убили его своими копьями...»

Другой чукотский рисунок изображает двух волосатых каннибалов, пожирающих человеческого ребёнка. Богораз пишет, что на подлинном рисунке вверху показаны родители, которые с ужасом наблюдают за этой сценой. Перед нами важные документальные свидетельства, беспристрастно подтверждающие то, что хорошо известно из фольклора и мифологии, а также по многим архаичным рисункам и изваяниям. Особенно впечатляют гигантские геоглифы (так называемые «земляные рисунки», хотя материал и способ, с помощью которых они создавались, могли быть какими угодно). Они встречаются на всех континентах земного шара и настолько озадачивают учёных своей необычностью и даже неправдоподобностью, что те обычно вообще предпочитают не давать никаких объяснений по поводу странных рукотворных феноменов, объявляя их «яко не бывшими».

Наиболее известна из подобных «художеств» галерея гигантских контурных рисунков в южноамериканском плато Наска, где в недоступной и безводной пуспыне начертаны десятки изображений животных и других объектов, полностью различимых лишь с самолёта.

В Северной Америке (США, штат Висконсин, близ города Медисон) хорошо известны гигангские земляные изображения летящих птиц с размахом крыльев 62 метра.

Циклопические рисунки распространены и в Европе. Так, на Британских островах одним из самых известных и популярных в Англии и во всём мире памятников является гигантская примитивная фигура с эрегированным фаллосом, вырезанная в туфе на меловом склоне холма; однако фотографии её и даже прорисовки публикуются крайне редко, поскольку считаются «непристойными».

В Русской Лапландии, в самом центре Кольского полуострова на склонах гор вокруг священного саамского Сейдозера и на дне его обнаружены гигантские контуры антропоподобных и символических изображений, наиболее известное из которых так называемый стометровый великан Куйва.

Одно из самых поразительных открытий такого рода было сделано совсем недавно в труднодоступной и безлюдной местности на юге Австралии в шестидесяти километрах от городишка Марри. Пролетая над пустынным плато, пилот частного самолёта неожиданно для себя увидал с высоты 3000 метров фигуру гигантского существа с явственно выраженными мужскими гениталиями. Отчего перехватило дыхание у видавшего виды «воздушного волка», нетрудно понять из сухих и бесстрастных строк протокола, составленного через некоторое время учёными: «Рисунок имеет 4 километра в длину (!!!) и изображает аборигена с палкой неизвестного назначения в левой руке. Волосы аборигена забраны на затылке в узел. Линии в нижней части головы образуют бороду. Абориген имеет волосы на груди и пенис, длина которого составляет около двухсот метров(!!). Ширина борозд, формирующих рисунок, равняется десяти метрам(!). Происхождение рисунка неизвестно».

Добавим, что ни один эксперт оказался не в состоянии объяснить, каким образом без помощи компьютера можно было рассчитать и пропорционально воспроизвести подобный контур, окрещённый «маррийским человеком», не говоря уже о невероятных сложностях его технического исполнения.

В целом австралийский (впрочем, и британский тоже) феномен можно трактовать, как символ победившего патриархата, но подобное утверждение не снимает более конкретного вопроса: кто, когда, с какой целью и каким способом мог подобное сотворить, И в самом деле, где найти такую зацепку, которая помогла бы продвинуться в направлении правильного решения подобных загадок. И есть ли такие зацепки вообще? К счастью, есть! И они доступны каждому. Существует сложившаяся система закодированной информации, распространяющаяся в том числе и на древнейшую историю. Это фольклор — запечатленная в виде устойчивых образов, сюжетов, архетипов и мифологем родовая коллективная память народа. Утерян лишь ключ, с помощью которого открывается этот волшебный ларец с бесценными сокровищами. Но не беда — существуют и другие способы проникнуть в сокровенные тайны человеческого духа. Один из них уже был обозначен выше: археология языка и реконструкция смысла.

Тайны фольклора – загадки истории

В научной и учебной литературе преобладает мнение о фольклоре как преимущественно об устном народно-поэтическом творчестве, к тому же оторванном от реальной действительности. На самом же деле фольклористика как базисный пласт мировой культуры — явление не просто ёмкое, но в полном смысле необъятное и неисчерпаемое. Будучи простым и удобным каналом аккумуляции и передачи накопленного за многие тысячелетия опыта и знаний, фольклор (дословно «народная мудрость») вобрал в себя в специфически компактной символической форме многочисленные факты истории, этногенеза, а также связанные с ними бытовые традиции, мировоззренческие представления, культовые ритуалы, обряды, поверья, пережитки и т.п.

Рене Генон так расценивал действительное значение фольклора (в его соотношении с мифологией) для познания истории и предыстории: «Народ сохраняет, сам того не понимая, останки древних традиций, восходящие порою к такому отдалённому прошлому, которое было бы затруднительно определить и которое поэтому мы вынуждены относить к тёмной области «предыстории»; он выполняет в некотором роде функцию более или менее «подсознательной» коллективной памяти, содержание которой, совершенно очевидно, пришло откуда-то ещё».

Фольклористика как наука призвана в полном объёме собирать и изучать различные проявления жизни народа как элемента исторически сложившейся цивилизации. Ни в коей мере не является она исключительно филологической наукой (или частью таковой). Напротив, она становится абстрактной и непонятной в отрыве от этнографии, религиоведения, археологии, социологии и философии истории. Попытка представить русскую сказку, былину, песню, заговор и т.д. вне их обусловленности народным бытием во всех нюансах его исторического развития оборачивается искаженным истолкованием этих ценнейших памятников русской культуры, отразивших все основные вехи её становления.

У нас ведь как принято относиться к фольклорным произведениям? К сказке, например? Как к чисто развлекательному жанру. А сказке той, быть может, десятки тысяч лет, и донесла она до нынешних дней дыхание наших далёких прапредков, осколки их то тёмного мышления, то наивно-целостного миросозерцания. Или так называемый обрядовый фольклор, связанный в том числе и с древнейшими народными празднествами: Коляда, Масленица, Кострома, Иван Купала и др. Здесь соединено всё — и остатки языческого мировоззрения, и сакральный символизм, и первобытный ритуал, и песни, и танцы, и карнавал.

Традиции, возникшие в глубинах веков и тысячелетий, передавались из поколения в поколение, закреплялись в слове и обрядовой символике, демонстрируя нераздельность человека и высших космических сил, проявлявшихся в смене времён года, дня и ночи, закономерностях движения на небосводе (иллюзорного, как известно) Солнца, Луны и звёзд.

На первый взгляд нет ничего на свете более несхожего, чем наука и фольклор. Но если вдуматься — есть между ними одна несомненно общая черта. Это — способ описания и воспроизведения действительности. И наука и фольклор пользуются одним и тем же универсальным языком символов. Символическую форму имеют и логические абстракции, и философские категории, и художественные образы, и мифологические сюжеты, и фольклорные мотивы (все они облачены в словесно-знаковую, а следовательно, символическую оболочку).

Естественные науки предпочитают излагать добытое позитивное знание на символическом языке математики или иным способом — как это имеет место в химических формулах. Может быть, такова вообще природа человека — отражать мир в символической форме? А может быть, сам человек и есть главный символ мироздания и источник всех прочих символов?

И античный мудрец, и ведийский жрец, и славянский волхв, и современный учёный говорят примерно об одном и том же, пытаясь описать одну и ту же объективную реальность, но используя при этом различные системы символов и построенных на их основе языков. Здесь, кстати, лишний раз подтверждается известный тезис Алексея Фёдоровича Лосева (1893-1988), сформулированный в его классическом труде «Диалектика мифа»: всякая наука сопровождается и питается мифологией, черпая из неё свои исходные интуиции. С точки зрения единых закономерностей выражения действительности через символы и постижения действительности через символы, современная наука столь же мифологична, сколь научна всякая мифология.

Современные естественно-математические науки — ничто без упорядоченных математических символов. Посредством этих символов создаётся научная картина мира, с их помощью она и прочитывается. Убрать символы — и останется одна пустота, ничто. Следовательно, и тайна теоретического мышления кроется в символах. Познай их — и ты познаешь всё.

А историческая наука как теория? Разве так называемые концепции мировой истории или общественного прогресса, разработанные выдающимися историками или социологами, представляют из себя что-либо иное, кроме логически упорядоченных абстракций и спекулятивных конструкций, весьма далёких от реальности и существующих лишь в головах людей?

Приятно это кому бы то ни было или неприятно, но следует набраться мужества и признать: человек, познавая действительность, практически никогда не имеет дел непосредственно с этой действительностью, но лишь с набором некоторых символов и кодов, включая собственные ощущения, более чем опосредованно данную действительность отражающими. И безразлично, в какой именно форме искажается объективная действительность, представая в мозгу то в виде мифологических картин и сцен, то в виде поэтических или фантастических образов, то в виде метафизических схем, то в виде математических формул. Всякие там классицизмы, романтизмы, символизмы, импрессионизмы, эмпиризмы, рационализмы, релятивизмы и прочие «-измы» (коим несть числа) отражают действительность с той же степенью точности или искажения, что и фольклорные жанры — с той разницей, что степень символизации и алгоритмы кодировки глубинного смысла бытия и его закономерностей различны для науки или для мифологии.

Типичны и возможные искажения при обоих способах осмысления действительности. В результате свободного оперирования символами, знаками, образами, словесными догмами, математическими формулами и теоретическими моделями сплошь и рядом возникают некоторые спекулятивные конструкции, настолько далеко отступающие от отображённой в них реальности, что превращаются в прямую противоположность объективной истине.

Гёте называл это «ложным светом знаний». «Я проклял знаний ложный свет», — так перевёл ссютветствуюшую строку из «Фауста» А.С.Пушкин. У Байрона в «Манфреде» есть ещё более резкое и откровенно-безжалостное высказывание: в свободном переводе оно звучит так: «Наука — это передача незнания от одного неуча к другому». Столь же безапелляционно высказался о сути псевдонаучного теоретизирования и Максимилиан Волошин: «Я призрак истин сплавил в стройный бред».

Представители конкретных наук тоже бывают достаточно откровенными. Вот афоризм одного из крупнейших английских археологов: «Археология — это не наука, археология — это вендетта». А вот мнение французского лингвиста: «Этимология — это наука, где согласные звуки мало что значат, а гласные не значат вовсе ничего».

Другими словами, то, что в общественном мнении считается наукой, на самом деле представляет собой сумму более или менее верных взглядов на определённый фрагмент действительности, событие или проблему. Группа интерпретаторов объявляет собственное видение вопроса истиной в последней инстанции и, обладая монополией на владение и распространение информации, всеми доступными средствами старается утвердить в общественном мнении только свою (а не какую-то другую) точку зрения.

Однако в процессе естественной смены поколений (в том числе и учёных) ранее господствовавшая парадигма (то есть некоторая теоретическая модель, объявленная эталоном), как правило, претерпевает существенные изменения, а то и отбрасывается вообще.

Это хорошо видно на примере разного рода учебников и справочников: казалось бы, именно в них сосредоточена квинтэссенция последнего слова науки. Но нет — сегодня никто не учится по учебникам, написанным несколько десятилетий назад и тем более, в прошлом или позапрошлом веке. Точно так же спустя некоторое время и на лучшие нынешние учебники (а равно — энциклопедии и справочники) будут глядеть, как на допотопный анахронизм.

Человек вообще не может жить без мифологии. По самой сути своей, по устроению, так сказать, сознания и механизму познавательного процесса он — существо мифологичное: Homo mythicus — Человек мифологичный. В духовной сфере его жизни мифологично всё — мораль, любовь, политика, идеология (последняя к тому же ещё и утопична).

Всякая идея мифологична по своей природе, сути и направленности. В этих своих ипостасях она и помогает человеку выжить, приспособиться, создать иллюзию комфортности. То же и в науке: нередко принимаемое за истину оказывается мифологией чистейшей воды. Взгляните на теоретическую науку прошлых веков с точки зрения современных догм. По большей части ничего, кроме руин не оправдавших себя идей, там не обнаружится. Точно так же будет расцениваться и современная наука с позиций III тысячелетия и всех последующих.

Безусловно, как существуют научные факты и истины, так были, есть и всегда будут их правильные истолкования, а также новые эпохальные открытия — всё, что составляет гордость человеческой цивилизации и обеспечивает её непрерывный социальный и научно-технический прогресс.

Тем не менее общее количество незыблемых истин, отвоеванных человеком у бесконечно-неведомой природы, более чем ограничено, и обретение их никогда не завершится. В этом, собственно, и состоит суть и смысл научного познания. Всё остальное — мифы, беллетристика и околонаучные легенды.

Таким образом, всякий миф, фольклорный образ, имеют под собой такое же реальное основание, как и научный факт. И заложенный в обычных мифах первоначальный смысл поддаётся строго научному анализу и реконструкции.

Сказанное относится и к закодированным в мифологических сюжетах и образах сведениям о реальных событиях далёкого прошлого, о стародавних общественных отношениях и нормах поведения, об устройстве мироздания, его происхождении и законах, о катастрофах и великих переселениях, о тайнах русского народа и загадках Русского Севера.

* * *

Взглянем под этим углом зрения и поначалу бегло на такое бесценное сокровище русской культуры, как северные былины. Сами сказители и былинопевцы никогда так их не именовали. Исконное название древнейших эпических текстов — старины. Существовали они всегда, но записаны были, главным образом, в XIX — начале XX веков. Русские подвижники-собиратели, объездив и обходив все глухие уголки Русского Севера, проникли в такие невообразимые глубины русской культуры и выявили такой необъятный фольклорный материал, что осмысливать его хватит не одному поколению. Не случись такого счастья — целый пласт русского народного творчества мог бы погибнуть безвозвратно, как Атлантида и Гиперборея. И без того до наших дней дожили лишь скромные останки некогда необозримого былинного континента.

Русские былины — кладезь народной памяти. В них отражены все основные вехи русской истории и предыстории. Ещё в прошлом веке бушевали нешуточные страсти вокруг вопроса о смысле былин, источниках их происхождения и событиях, в них отображённых. В веке нынешнем страсти понемногу улеглись.

Под воздействием вненаучных факторов в учебниках, энциклопедиях, справочниках, болыиннстве монографий и популярных книг как-то сама собой утвердилась обеднённо-односторонняя точка зрения, согласно которой былины так называемого киевского цикла (за исключением разве что сказаний об архаичных богатырях — Святогоре, Волхве Всеславьевиче и Микуле Селяниновиче) отражают исторический период от крешения Руси равноапостольным князем Владимиром до татаро-монгольского нашествия, а былины так называемого новгородского цикла воспроизводят в эпической форме повседневную жизнь разных народных слоев той же и ещё более поздней эпохи.

На самом деле не так всё просто. События последнего тысячелетия (начиная с Владимира Святого и даже Олега Вещего), угадываемые в былинах, — всего лишь обрамление, фон да ещё позднейшие дополнения сказителей. Истинное же содержание былин относится ко временам на порядок более ранним, включая как предысторию самого русского народа, так и предысторию тех протославянских, протогерманских, протокельтских, протогреческих, протороманских и т.п. протоплемён, когда все они находились в составе постепенно распадающейся индоевропейской этнической, языковой и культурной общности.

Считается, что былины так называемого Киевского цикла о знаменитых русских богатырях были созданы близ Киева же, а затем распространены на Север, где и сохранились чуть ли не до наших дней. А на родине своего рождения былины эти были якобы утрачены. Это маловероятно. Если самые древние, наполовину языческие песни и сказки на территории бывшей Киевской и Галицкой Руси живы до сих пор, то почему исчезли былины? А может, так: былины (старины) — за малым исключением, возникли как песенные рассказы северян о том, что происходило на юге Руси? Свидетели тех событий приходили на Русский Север и напевно рассказывали о виденном и слышанном.

С другой стороны, северные былины, а точнее — старины, содержат множество намёков на незапамятные времена. Многие из этих намёков перекочевали из древнейших сказаний, передававшихся из уст в уста и постепенно переиначившихся на новый лад.

Обратимся, к примеру, к типичному былинному тексту, записанному А.Д.Григорьевым на рубеже прошлого и нынешнего веков в деревенской глуши от 55-летнего крестьянина В.Я.Тяросова на реке Мезень в Архангельской губернии. Старина повествует о дозоре на заставе богатырской и бое Ильи Муромца с не узнанным сыном. Вот как она начинается:

На горах, горах дак было на высоких,

Не на шоломя было окатистых —
Там стоял-то ноне да тонкий бел шатёр,

Во шатре-то удаленьки добры молодцы:

Во-первых, старый казак Илья Муромец,

Во-вторых, Добрынюшка Микитич млад,

Во-третьих-то, Алёшенька Попович-от.

Эх, стояли на заставе они на крепкоей,

Стерегли-берегли они красен Киев-град;

Стояли за веру христианскую,

Стояли за церкви все за божие,

Как стояли за честные монастыри.

Как по утречку было по раннему,

А на заре-то было на раннеутренней,

Ай как выходит старый казак из бела шатра.

Он смотрел-де во трубочку подзорную

На все же на четыре кругом стороны.

В приведённом тексте совершенно отчётливо обнаруживаются по крайней мере три разных культурных пласта, соответствующих совершенно различным временным эпохам (все они подчёркнуты).

Наиболее близкой к нашему времени стоит эпоха, олицетворяемая «трубочкой подзорной», в которую-де наблюдает русский богатырь Илья Муромец, живший во времена, когда никаких подзорных труб не было и в помине. Это неизбежное осовременивание фольклорного материала: в той или иной степени его старался внести каждый сказитель.

Второй по удалённости уровень связан с тысячелетней христианизацией русской жизни, которая наложила неизбежный отпечаток на любые произведения устного народного творчества.

Типичным и, пожалуй, наиболее показательным примером такого охристианивания может служить знаменитая «Голубиная книга»: здесь на древнейший арийский и доарийский текст были наложены библейские персонажи (благодаря чему данный текст, в общем-то, и сохранился, в противном случае его постигла бы судьба тысяч других так называемых «языческих» текстов: он был бы искоренён и канул в реку забвения).

Однако в процитированном зачине былины просматривается и более глубокий, дохристианский уровень описываемых событий — две первые строчки. В них говорится о высоких горах, где расположилась богатырская застава. И хотя тут же поминается и традиционный Киев-вал, каждому ясно, что в районе Киева-Днепровского никаких высоких гор отродясь не бывало. Значит, речь идёт о каких-то иных реалиях.

* * *

Что же это за горы? И где они находятся? Ведь совсем неспроста пронизывают они не только былины-старины, но и весь русский фольклор, звучат рефренами типа «по горам — по долам», «из-за лесу, из-за гор», «из-за гор, из-за гор высоких», а также устойчивыми образами, вроде солнца, садящегося за гору.

С одной стороны, здесь внятно прослеживается общая для всех культур мифологема Мировой горы. С другой стороны, в данном образе закодировано воспоминание (фактически — архетип) о какой-то иной прошлой жизни. Недаром самый архаичный и загадочный богатырь русского былевого эпоса зовется Святогором — по имени таинственных Светлых (Световых) гор — места его постоянного обитания.

Где находятся они? На этот вопрос отвечает прозаический пересказ одной из былин очень плохо сохранившегося Святогорова цикла, записанный П.Н.Рыбниковым в 1860 году в селе Кижи Петрозаводского уезда от Леонтия Богданова, 70 с лишним лет. Заповедные горы русского эпоса здесь поименованы Сиверными (то есть Северными).

Образ старейшины богатырского пантеона помогает приоткрыть и другие тайны русского народа. В былине, записанной летом 1871 года на Повенецком побережье Онежского озера от 43-летнего крестьянина Петра Лукича Калинина, рассказывается о первой встрече великана Святогора (он из рода всё тех же исполинов, о которых речь шла выше) с главным былинным героем Ильей Муромцем.

Первым актом становления Ильи Муромца как святорусского богатыря (после пролога исцеления его каликами перехожими) было воспреемствование силы и получение благословения на жизненные и ратные подвиги от великана Святогора. Прежде чем отправиться в Киев ко двору князя Владимира, Илья держит путь на Север, в Каменную страну, где живёт Святогор.

В старинных памятниках северной Новгородской Руси (XIV-XVII века) под словом «камень» подразумевали горы вообще и, в частности, — Уральский хребет, что лишний раз усиливает аргумент в пользу северного места действия былин Святогорова цикла.

Акт передачи силы и старшинства от Святогора к Илье носит ритуально-мистический характер: Святогор лежит в каменном гробу, из которого ему уже не суждено подняться, и в этот момент «пошла из него да пена вон». При помощи этой таинственной «пены» и совершился акт передачи силы от одного богатыря к другому:

Говорил Святогор да таково слово:
— Ты послушай-ко, крестовой ты мой брателко!
Да лижи ты возьми ведь пену мою,
Дак ты будешь ездить по Святым горам,
А не будешь ты бояться богатырей,
Никакого сильнего могучего богатыря.

Пребывание Ильи на Святых (Светлых) горах было достаточно продолжительным. Богатыри много и плодотворно общались:

Ездили они по шелейкам [шелейки — «скалы». — В.Д.],
Разъезжали тут оны да по Святым горам,
Ездили оны по многу времени,
Ездили оны да забавлялиси.
Находили тут оны да чюдо чюдное,
Находили тут оны да диво дивное,
Находили полошаницу да огромную.

Полошаница — это каменный фоб, по описаниям напоминающий дольмен.

Далее разворачиваются события, известные не из одних только русских былин. Святогор ложится в каменный фоб и не в силах больше из него подняться. Точно такой же эпизод известен и в древнеегипетской мифологии, где в каменном гробу оказывается главное божество египетского пантеона — Осирис.

Это свидетельствует вовсе не о так называемом блуждании сюжетов, а о едином источнике их происхождения, уводящем к далёким временам пракультуры.

По версии, записанной Гильфердингом, Святогор наказывает Илье Муромцу съездить к своему отцу — горному старцу и попросить у него «вечного прощения». Илья собирается в путь:

Отправляется казак да Илья Муромец
От того же Святогора прочь богатыря
На ту гору на Палавонскую,
А к тому старичку да было древнему,
Хоть бы древнему да темному:
— «Здраствуешь, престарый да дедушка,
Древныи ты темный!
Я привёз тебе поклон да челом-битьице
От твоего сына любимого,
От того же Святогора я богатыря:
Просит он прощеньица да вечного.
Как лёг же в полошаницу он в огромную
Да во тот было во гроб во каменной,
Я оттуль не мог его повыздынуть».

Старик-великан отпускает грехи сыну, и Илья привозит «вечное прошеньице» умирающему Святогору, который тут же и кончается. Но, оказывается, ездил Илья к северной горе Палавонской по давно проторенной дорожке. Да и с отцом Святогора он хорошо знаком, так как и ранее бывал у слепого исполина (слово «темный», употребляемое в былине, означает «слепой»).

Святогор когда-то сам возил побратима Илью знакомить со своим отцом. Это случилось после того, как богатыри сначала «поделили» Святогорову жену, а затем полноправный муж отрубил ветреной супружнице голову. Собственно, это и стало причиной кровного побратимства обоих богатырей.

Как известно, Святогор всюду возил свою красавицу жену в хрустальном ларце, а во время отдыха выпускал подышать свежим воздухом. Тут-то красавица и заприметила Илью Муромца и, пока её супруг спал, соблазнила встреченного богатыря, а потом спрятала его в карман к мужу. Конечно, вскорости всё обнаружилось, и Святогор воздал каждому по содеянному — жена лишилась головы, а Илья Муромец стал кровным братом.

Вот после всего случившегося Святогор и повёз Илью к своему отцу, которому было боязно даже подать руку. Потому-то Святогор и посоветовал «крестовому брателку» протянуть отцу не руку, а раскалённый кусок железа. Старик спокойно схватил железо, сдавил и проговорил: «Крепка твоя рука, Илья. Хорош ты богатырёк!»

В данном случае нас интересует, так сказать, интерьер первой встречи Ильи с отцом Святогора. Где можно раскалить кусок железа? Есть только одно пригодное место — кузница. Следовательно, Святогор и тем более его безымянный отец (в некоторых былинах содержится намёк на его имя — Колыван, несомненно восходящее к имени доиндоевропейского Солнцебога Коло-Коляды), причастны к священному месту многих древних мифов — волшебной кузнице и её обитателям — ковачам, свирепым и негостеприимным — как характеризовал их Прометей у Эсхила, очерчивая несчастной беглянке Ио путь с Севера на Юг.

Такие древнейшие кузницы воссоздаются и в одном архаичном древнерусском заговоре, где поминается фольклорный коррелят Северной прародины — Остров Буян: «На море на Окияне, на острове на Буяне стоят три кузницы. Куют кузнецы на четырёх станках».

Сакральная кузница почти что роковым образом привязана к циклу былин о Святогоре, о чём свидетельствует также и сказание о его женитьбе. Текст сохранился только в прозаическом пересказе; в нём место действия поделено между Сиверными (Северными) горами, где находится волшебная кузница, Поморским царством, где живёт невеста богатыря-исполина (на Севере оно может располагаться только на берегу Ледовитого океана или его морей), и Святыми (Светлыми, то есть Подсолнечными) горами, где живёт сам исполин.

А начинается сказ со знаменитой встречи Святогора с Микулой Селяниновичем и его сумочкой перемётной. Хранилась в ней тяга земная, да не далась она Святогору: как ни тужился великан — не смог даже приподнять той сумы. Захотел он тогда узнать про свою судьбу и что ему на роду написано.
Микула предсказывать ничего не стал, но зато подсказал, что надобно делать.

Далеко на Северных горах «под великим деревом» (отголосок мировой легенды о Космическом древе) стоит кузница, в ней кузнец-провидец куёт два тонких волоса и знает всё про судьбу каждого (знаменитый общеславянский всезнающий Дед Всевед).

Добрался Святогор до вещего ковача, тот ему всё и поведал. В Поморском царстве найдёт богатырь свою суженую, она вот уже как тридцать лет «лежит в гноище», покрытая коростой. Нашёл Святогор ту страдалицу — тело от струпьев, что «кора еловая». Подумал: «На что нужна такая жена». Ударил её мечом в грудь и ускакал. Хорошо, что денег не забыл оставить. А девица тем временем очнулась и превратилась в неописуемую красавицу. На деньги, оставленные вероломным женихом, разбогатела и поплыла «по славну по синю морю» к «городу великому» на Светлых горах, где и нашла Святогора. Тот её не узнал, но тотчас же влюбился, и в урочный час стала красавица его женой. А как повёл богатырь новобрачную к супружескому ложу да увидал шрам-рубец от своего же меча, то сразу обо всём догадался и, главное, понял: не уйти никуда от своей судьбины.

* * *

Кузнецы, по древней мифологической традиции, как правило, наделены космогоническими чертами. Классический пример — северный ковач Ильмаринен из карельских рун и финских песнопений, соединённых впоследствии в связный и литературно обработанный текст «Калевалы» (к её анализу мы позже обратимся специально).

Как и небесные кователи других мифологий, Ильмаринен выковывает небесный свод, звёзды, солнце, месяц, а также плуг и меч. Многие события карело-финского эпоса происходят в далёкой и таинственной северной стране Похьёле (эпическое название Лапландии) — одновременно и враждебной героям, и средоточия всех культурных и материальных благ.

Аналогия между небесным кузнецом Ильмариненом и сюжетной линией «Илья Муромец — отец Святогора» не случайна. Не случайна и созвучность имён Илья — Ильмаринен. Последнее — от финского ilma — «воздух», «небо» (праматерь калевальского космоса и калевальских богатырей зовут Идьматар — Дочь Неба). Русский богатырь из города Мурома носит христианизированное имя библейского происхождения; от имени пророка Илии, означающего «мой Бог» и восходящего к другим именам древних семитских богов: угаритскому Илу (также звали и древнейе-менского верховного бога), финикийскому Элу и др. По-аккадски (например, в «Эпосе о Гильгамеше») Ил также означает бог. Данный корень фигурирует и в индоевропейской мифологии: Ила — ведийская богиня жертвенного возлияния и молитвы, Иллуянка — хеттский дракон, победивший бога грозы, и др. Наконец, нельзя не заметить, что в исконном названии легендарной Трои — Илион присутствует все тот же корень «ил».

Таким образом, совершенно очевидно, что корневая основа «ил» имеет фундаментальное значение в индоевропейской, финно-угорской и семитской мифологии и восходит к той эпохе, когда между соответствующими протоэтносами, их языками и культурами не существовало непреодолимого барьера. Древние культурные пласты нашли своё отражение и в имени Ильи Муромца. Вполне вероятно, что образ русского былинного богатыря совершенно бессознательно оказался наложенным на более древний мифологический пласт. Во всяком случае, углублённый лексический и смысловой анализ свидетельствует в пользу такого предположения.

Кто был этот древний герой? Какой культуре принадлежал? Какие напластования отделяют его от современной эпохи? Возможно, дальнейшие изыскания дадут ответы на поставленные вопросы.

Кстати, прозвище знаменитого русского богатыря, как оно представляется нашим современникам, вовсе не является каноническим. Польский путешественник и дипломат Эрих Лассота, который побывал в XVI веке на месте захоронения Ильи, называет его Моровлянином. В ряде былинных записей он именуется Муриным, или Муровичем, что ещё в прошлом веке крайне озадачивало исследователей былинного эпоса. Ныне не подлежащим сомнению считается объяснение прозвища Ильи от названия города Мурома: в его окрестностях и расположено село, где родился русский богатырь. Но это — явно позднейшая версия, «отредактированная» каликами перехожими.

Если же идти в глубь веков с учётом зафиксированных неканонических прозвищ Ильи, то придётся принять во внимание, что город Муром поименован так по самоназванию финно-угорского племени муромы, жившего в тех краях.

А в основе данного этнонима лежит корень «мур», имеющий наидревнейшее происхождение: в одних языках он означает «море», а в других — «траву». Отсюда русская «мурава», а от нё — «муравей», имеющий в том числе и тотемную значимость (вспомним описанное Аль-Масуди языческое славянское капище с изваянным идолом в виде старца, окружённого муравьями, а также легендарный народ мирмилонян — дословно «муравьиные», — который их вождь Ахилл привёл с Севера к стенам осаждённой Трои).

Наконец, в основе основ обнаруживается всё тот же доиндо-европейский корень mr, давший жизнь и названию Вселенской горы Меру, и египетским пирамидам, и ёмкому русскому слову «мир», и множеству аналогичных слов в других языках.

Высказанные соображения во многом относятся и к другим героям русского эпоса. Павел Николаевич Рыбников (1831-1885) — один из первооткрывателей неисчерпаемого мира северных былин — предполагал, что даже самые простые и житейски приземлённые герои русского фольклора в действительности имеют древнейшее происхождение, уходящее в индоевропейскую и доиндоевропейскую культурную и мифологическую общность. Так, Рыбников считал, что Соловей Будимирович гораздо древней Ильи Муромца.

Множество убедительных аргументов в пользу архаичности основных героев русского былевого эпоса привёл известный деятель отечественной культуры Владимир Васильевич Стасов (1824-1906). Проанализировав целый ряд малодоступных русскому читателю иностранных источников, он на конкретных примерах доказал, что корни большинства персонажей русских былин уходят к самым истокам мировой культуры и истории.

Например, хрестоматийная фигура удалого новгородского купца Садко, которого постоянно пытаются принизить до заурядного ушкуйника периода феодальной раздробленности Руси, на самом деле родственен героям древнеиндийского эпоса, а также легенд тибетцев, индонезийских даяков и индейцев Северной Америки, где развивался мотив встречи с Морским царём, искупительной человеческой жертвы и т.п.

То, что Садко — древнейший мифологический персонаж, подтверждает и былина, где он действует совместно со Святогором. Более того, Святогор живёт у Садко-купца богатого и именно от него отправляется в свой последний смертный путь (См.: «Онежские былины, записанные А.Ф.Гильфердингом». Т.2. М.-Л., 1938. №119).

Вывод, однако, В.В.Стасов делает более чем странный и не вяжущийся с его патриотической позицией: все русские былинные богатыри — и старшие и младшие — не самобытны, а заимствованы у других народов, соседствовавших с древней Русью (скажем, в Илье Муромце Стасов усматривал главным образом черты иранского богатыря, наподобие героев «Шахнаме» и положенных в её основу древних персидских сказаний).

Здесь русский критик явно ошибался. Собрав и введя в научный оборот Монблан нетривиальных фактов, он не сумел правильно их осмыслить. Искать заимствования чего бы то ни было у кого бы то ни было в эпосе, фольклоре, мифологии — дело вообще довольно-таки бесперспективное. Правильным было бы говорить об общем происхождении и общности в далёком прошлом всех языков, культур, верований, обычаев, традиций, сказок, легенд и их персонажей.

* * *

Более плодотворный путь археологического анализа былин избрал другой выдающийся деятель отечественной культуры — Пётр Алексеевич Бессонов (1827-1898), блестящий филолог-славист, этнограф и фольклорист. Ему принадлежит издание самого полного до сих пор 6-томного сборника русских духовных стихов под названием «Калики перехожие» (М., 1861-1863), куда включено, помимо прочего, 16 вариантов Стиха о Голубиной книге. По поручению Общества любителей российской словесности Бессонов выпустил в свет былины и песни из собраний П.В.Киреевского и П.Н.Рыбникова, что само по себе явилось крупнейшим событием в литературной жизни России. Оба издания Бессонов снабдил собственными обширнейшими комментариями — они-то и вызвали полное непонимание и резкое неприятие (традиция эта по инерции сохраняется и по сей день). Что же произошло?

А дело всё в том, что Бессонов попытался отыскать корни русских былин и сказок в древнегреческой (в основном) мифологии. Например, у героев популярной сказки «Семь Симеонов» он демонстрирует функции Олимпийских богов: Симеон-корабельщик = морской владыка Посейдон, Симеон-вор = вороватый покровитель торговли Гермес, Симеон-всевидящий = провидец Зевс, Симеон-стрелок = стрелометатель Аполлон и т.д. — настоящий Русский Олимп.

Научная общественность и читающая публика к такому повороту была не подготовлена, и концепиия Бессонова попросту выпала из обшей линии развития отечественной фольклористики и этнографии. А жаль — русский профессор во многом был прав, хотя некоторые его гипотезы, действительно, оказались натянутыми. Почти пророчески он предвидел: «...Русский народ, в связи с прочими славянами, даже в остатках своего творчества... передал повесть своего бытия доисторического глубже, выразительнее и обильнее многих современных народов Европы. Здесь всего ближе мы можем сравнить его с Грециею. Вот достойное поле для тысячи будущих русских мифологов и улика для настоящих...»

Несомненный интерес в данном плане представляет олимпийский бог Гермес. Согласно античной мифологии, Гермес — синтетический образ, впитавший в себя черты божеств разных религий и ведущий своё происхождение из до-эллинской истории. Отцом Гермеса был Зевс, матерью — титанида (нимфа) Майя, дочь титана Атланта. По Диодору Сицилийскому, у Майи было ещё шесть сестёр, и все они звались атлантидами и были тесно связаны с легендарной страной, имевшей то же название. Между прочим, по сведениям, которые приводит Аполлодор, Атлант держал на плечах небесный свод не на Западе (побережье Атлантического океана) и не в Ливии (Африка), а в Гиперборее (дословно: «там, где обитают гиперборейцы»), то есть на Севере.

Таким образом, бог Гермес имеет вполне определённое гиперборейское происхождение. И прежде всего он гипербореец по деду своему — титану Атланту. Его атлантийская родословная также свидетельствует о северных корнях, если ориентироваться на полярную концепцию Жана Сильвена Байи (1736-1793), который ещё в XVIII веке доказал, что легендарная Атлантида находилась не где-нибудь, а в акватории Северного Ледовитого океана и по существу тождественна Гиперборее.

Уже в античную эпоху наблюдается очевидная разноголосица относительно происхождения загадочного бога. Цицерон, к примеру, насчитывал пять разных Гермесов (Меркуриев), обнажая тем самым путаницу в отношении места его появления на свет, родителей и шествия по материку с Севера на Юг (бесспорной является только конечная точка — Египет). Древнейшим, по мнению Цицерона, является тот Гермес, у которого «позорно похотливая природа, так как он возбудился при виде Прозерпины». Это, безусловно, тот самый Гермес, чьим олицетворением стал возбуждённый фаллос. Его родителями, согласно Цицерону, были само Небо и ясный День (у греков и римлян День женского рода).

По греческо-римской традиции (римское имя Гермеса — Меркурий), на сына Зевса и Майи было возложено множество обязанностей. Гермес — вестник богов; он мгновенно появляется повсюду, летая с быстротой мысли благодаря золотым крылатым сандалиям. Гермес получил их от Персея, а тот, в свою очередь, от титанид-грай в Гиперборее.

Кроме того, у Гермеса ещё два крыла на головном уборе. Всего крыльев получается шесть: по паре на сандалиях и два на голове. Впоследствии эта шестикрылость оказалась перенесённой на иудаистические и христианские образы шестикрылых серафимов.

Гермес-Меркурий — покровитель торговли и путников, воров, мошенников и хитрецов, а также хранитель сновидений и проводник душ умерших в царство мёртвых. Из-за близости к потустороннему миру Гермес считался основателем оккультных наук, тайного знания, покровителем колдунов, магов, волшебников. В данной связи возникло представление о Гермесе Трисмегисте (Триждывеличайшем) — основоположнике науки всех наук — герметики (герметизма), предшественницы концептуально-смысловой базы всего многообразия возникших впоследствии конкретных наук и философии.

Общеизвестно, что как покровитель интеллектуально-духовной жизни и «управитель всеми языками» Гермес считался тождественным египетскому богу Тоту (предшествуя, по мнению древних египтян, ему по времени своего происхождения).

По-разному можно интерпретировать и само имя Гермес. Если отталкиваться от доказанной языковедами версии, что корень «гер» первоначально звучал как «яр» (имя богини Геры, сестры и супруги Зевса, тождественно протославянской Яре), то первый слог в имени Гермеса звучал также «яр» и означал либо «ярый» («яростный»), либо «яровой» («весенний»), либо то и другое одновременно.

Вместе с тем русское слово «яр» [йар] по своей этимологии легко сопрягается с древнеиндийской лексической основой «арья» (откуда и «арии», и «арийцы»). Традиционно данное слово переводится как «благородный». Однако в действительности это позднейший смысл, почерпнутый из жреческих комментариев к Ведам. В самих же Ведах, где это слово встречается более 60 раз, оно означает «хозяин», «скотовод-земледелец», «член кочующего племени» (от глагольного корня «рь (ри)» — «передвигаться, идти, кочевать».

Нетрудно определить и значение второго слога имени Гермес — «мес». Общее значение индоевропейской корневой основы ms — «луна», «месяц» (см. Словарь М. Фасмера). Отсюда русское и общеславянское слово «месяц» для обозначения и ночного небесного светила — луны на ущербе, и части (времени) года.

Следовательно, имя Гермес в протославянском варианте звучало как Ярмес и означало «Яровой (весенний) месяц». С этим придётся согласиться, если учесть также, что мать Гермеса — титанида Майя — в древнеримской традиции являлась богиней Весны и покровительницей плодоносной земли. От её имени ведёт и своё русское название самый светлый и буйный (ярый) весенний месяц май.

В древнегреческой традиции титанида Мая превратилась в звезду, вместе с сёстрами вознеслась на небо и стала старшей в созвездии Плеяд. А Гермес сделался Лунным богом. Между прочим, в шумерской вокализации последний слог имени великого героя древности — Гильгамеша звучал как -мес, схема словообразования аналогична имени Гермес и несомненно восходит к доиндоевропейскому названию Месяц — Луны на ущербе.

От имени Гермес произошло название «герма» (переводится как «груда камней», «каменный столб»). В Древней Греции и её колониях существовал тщательно разработанный ритуал изготовления герм. Они устанавливались на дорогах для указания расстояний и представляли собой закруглённый столбовидный стержень с тщательно обработанной головой и подчёркнуто выраженным мужским половым органом — фаллосом в эрегированном или спокойном состоянии.

Гермами именовались и кучки камней различной величины и имеющие пирамидальную форму. Знаток древнегреческой культуры Мартин Нильссон следующим образом описывает их назначение. Когда кто-то проходил мимо кучи камней, он, должно быть, добавлял к ней ещё один камень, а если на вершине этой кучи был поставлен большой камень, прохожий клал туда немного еды в качестве приношения. Он делал это по традиции, не сознавая истинных причин, понимая только, что в этой куче камней и в большом камне на верхушке живёт бог. Он называл этого бога Гермес, по названию кучи камней (гермы), в которой тот обитал, а большой камень именовал гермой. Такие гермы были хорошими ориентирами для путника, идущего безлюдной дорогой из одного селения в другое, и боги — обитатели герм стали покровителями странствующих.

Однако задолго до того, как прапредки эллинов переселились на Балканы, пирамидальные кучи камней и каменные столбы (менгиры) — итифаллические изваяния — устанавливались по всей территории Евразии и в других частях света. Подобные взметнувшиеся к небу обработанные или нерукотворные камни, известные во всём мире, символизировали мужское начало и победу патриархата над матриархатом.

Небольшие менгиры по сей день сохраняются и оберегаются на крестьянских полях, где им приписывается всё тот же магический смысл, что и в глубокой древности. Даже в Марокко один французский этнограф зафиксировал факт почитания менгира, торчащего посреди поля. При этом феллах (крестьянин) объяснил, что священное изваяние мужского детородного органа, посланное ему самим Богом, обеспечивает оплодотворение поля и гарантию урожая: «...Когда Аллах призвал воду с небес [имеется в виду роса. — В.Л.] именно камни сохраняли её, без них это поле было бы таким же бесплодным, как дорога...»

А во Франции известен стоячий камень, которому и по сей день поклоняются бесплодные женщины, мечтающие обзавестись ребёнком. При этом сам менгир именуется так, как в таких случаях и полагается, а магический ритуал выражается в откровенно натуралистической форме: женщина должна потереться гениталиями о камень, и за многие тысячелетия бесчисленные паломницы отполировали его до блеска.

Целые комплексы менгиров были открыты во время экспедиции Рерихов в Гималаи, Тибет и другие регионы Центральной Азии. Так, в До-Ринге, возле соленого озера Пангонг, Рерих и его сын обнаружили значительный по размерам комплекс: восемнадцать параллельных рядов менгиров и каменных плит, ориентированных с запала на восток и ведущих к двум полукружиям менгиров. В центре высились ещё три каменные колонны и алтарный стол. По словам Рериха, этот грандиозный комплекс в самом центре Тибета имел точно такую же структуру, как знаменитая аллея каменных столбов в Карнаке во Франции.

В Тибете и Гималаях многие древние менгиры превращены в объекты буддийского поклонения. Летом 1998 года мой старший сын Никита побывал в Тибете и сфотографировал некоторые из подобных камней, ставших ламаистскими святынями.

Другие виды мегалитов — дольмены — имитировали женские половые органы и предназначались для ритуала магического соития. Отверстие в каменной камере предназначалось для проникновения солнечного или лунного света, в данном случае солнечный или лунный луч символизировал космический (мужской) детородный орган, проникающий в каменное лоно с целью астрального совокупления (для имитации имелся также и каменный аналог светового фаллоса, как это практиковалось у адыгских и других народов Кавказа).

Всё это — отголоски древнекаменного века, когда мать-пещера, спасительница и охранительница не одного поколения первобытных людей, ассоциировалась также и с женской утробой, куда после долгой ночи проникали пронизывающие мрак солнечные лучи, олицетворявшие фаллосы.

Большинство мегалитических памятников (как естественных, так и искусственных) символизируют соответствующие аспекты ожесточённого противоборства матриархата и патриархата, завершившегося гармоническим единством и взаимотерпимостью полов.

Внутри дольменов нередко находятся человеческие останки — полные скелеты или их фрагменты. Это дало основание предположить: «каменные сундуки» предназначались для захоронения умерших и являются примитивными гробницами или склепами. Но почему же тогда внутри каменных гробов одни только кости — иногда вперемешку и сразу от многих людей? Ведь в последний путь во все времена было принято отправлять в лучшем одеянии, в украшениях, с оружием, утварью и т.п. Напрашивается иной, совсем безотрадный, но наиболее вероятный вывод: каменные дольмены предназначались для матриархальных обрядов, сопровождавшихся кровавыми человеческими жертвоприношениями. Останки жертв — в основном мужчин — и складывались в каменные ящики с круглым отверстием, что совокупно символизировало женскую утробу.

О конкретных деталях и перипетиях былого великого противостояния и борьбы между патриархатом и матриархатом современной науке известно мало — за исключением косвенных данных археологии, фольклора и этнографии. Лишь немые каменные свидетели недвусмысленно напоминают о страстях, кипевших повсюду много тысячелетий тому назад, да «воротца» при въездах в поселения (особенно в сельской местности), вроде бы несущие чисто эстетическую нагрузку (ибо ничего не запирают), а на самом деле являющиеся отголоском древнейших матриархальных времён и имитирующие в вещественно-символической форме вагинальный прообраз пещеры.

Кроме того, природа и космос также мыслились как детородные первоначала, обусловливающие сексуальное поведение всего живого и в особенности людей.

Именно в космическо-небесных силах видели первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах; их естественными декорациями и выступали древние рукотворные мегалиты.

По более поздним христианским канонам половая любовь считалась чем-то греховным, требующим очищения и жесткой регламентации. Однако в народных традициях, в архаичных заговорах и заклинаниях, несмотря на преследования со стороны церкви и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные, главным образом — небесные, силы — первооснову всей гаммы любовных чувств.

Александр Блок, написавший о поэзии русских заговоров и заклинаний главу для «Истории русской литературы», называл это постоянным ощущением древней душой любовного единения с природой.

В народном сознании таинственная и правящая миром сила — могучая и которой «нет конца» — связывалась в основном с понятным каждому образом огня (пламени), его качествами и производимыми им действиями: «А жги ты, сила могучая, её кровь горючую, её сердце кипучее на любовь к полюбовному молодцу». Стихия небесно-космического огня, хранящая в себе все потенции любви, теснейшим образом сопрягается с силами небесными. «Зажечь горячую кровь и ретивое сердце», чтоб кипели они да горели, можно, лишь встав «под утреннюю зарю, под красное солнце, под млад месяц, под частые ярые звезды».

При этом поминается и Остров Буян, и древняя прародина человечества с полярной горой посередине: «Под частыми ярыми звездами стоит гора белокаменна...» Неспроста ведь звёзды в приведённых языческих заклинаниях не какие-нибудь, а ярые. Ярь — одна из точнейших характеристик той необузданной и огненной силы космического Эроса, что, как увидим дальше, одинаково проявлялась в эллинском и доэллинском Гермесе и русском Яриле.

Известна ещё одна разновидность каменных сооружений — северные пирамиды сейды — таинственные объекты поклонения саамского народа. Зачастую они представляют собой несколько водружённых друг на друга огромных камней. По существу сейды — это рукотворные символы Бога Камня и одновременно олицетворение его жизнетворяшего естества и мужского начала в целом. Возникновение подобных явно рукотворных «скульптур» геологи пытались объяснить результатами таяния ледника: над вмороженной в лёд каменной глыбой оказывается валун; после спаивания льда он, дескать, опускается и остаётся на вершине глыбы. Правдоподобно, но малоубедительно!

Конечно, поклоняться можно и камням самим по себе — для этнографов это не в новинку. Но вот что интересно: у российских саамов известны сейды, на вершину которых водружены — один на другой — несколько камней, что уже никак не припишешь капризам тающего ледника. Следовательно, напрашивается иное объяснение: поклонение сейдам — отголосок древних верований строителей мегалитических сооружений.

Проблема сейда разностороння и многообразна. Я неоднократно рассматривал этот вопрос в своих предыдущих книгах, к которым и отсылаю интересующихся читателей.

В последнее время появился ряд фундаментальных исследований на данную тему. Часть работ опубликована, часть размещена в Интернете. Среди последних особенно выделяются углубленностью подхода и нетривиальностью суждений электронные книга Владислава Трошина «Феномен сейда» (http://perpettum.narod.ru/2005.htm) и Вячеслава Мизина «Сейды — мегалиты русской Арктики (контуры полярной мегалитической культуры)».

К ним я также отсылаю всех, кого интересуют загадочные феномены Севера.

По всему миру — от Севера и до Юга — отмечено сохранившееся суеверное почитание камней. Известный французский этнограф и неутомимый путешественник Мишель Пессель зафиксировал этот архаичный обычай у древних обитателей Гималаев — народности минаро. Пессель считает, что именно у живущих изолированно минаро в первозданном виде сохранились некоторые черты и обычаи арийского пранарода.

Вот что рассказывает французский учёный о культе камней в своей книге «Золото муравьев» (рус. перевод 1989 г.):

«Посреди посёлка находился рассечённый камень, служивший местным жителям объектом божественного поклонения. Как известно, в старые времена в Европе также поклонялись подобным камням. Во многих европейских странах по ним были названы города и посёлки. Каковы истоки этого культа? Некоторые предания утверждают, что камни трескались не от мороза, а от удара молнии. Вспоминаются в этой связи каменные топоры и наконечники стрел, упавшие, по верованиям жителей Ладакха (а также и европейских народов), с неба во время грозы. Рассечённый камень в Кончете был покрыт изображениями охотничьих сцен. И здесь фигурировали горные козлы! Значит, всё-таки эти рисунки имеют культовое значение?»

Истинное назначение рукотворного нагромождения камней в виде пирамид — особенно там, где соответствующие традиции утрачены — кажется загадочным и необъяснимым. Такие кучки (пирамидки) встречаются повсюду и на Русском Севере. Обнаруженные высоко в горах (как правило, на вершинах или перевалах, но не только здесь), они внушают суеверное почтение и недоумение. Однако разгадка достаточно проста, ибо культ пирамидальных каменных кладок в горах известен по всему миру и хорошо изучен этнографами. (Другое дело, что для северных рукотворных феноменов открытым остаётся вопрос: какой культуре и какому времени они принадлежат). Функциональное же назначение подобных памятников особых сомнений не вызывает. Оно символизирует единение человека, достигшего определённой точки в горах, с самой покорившейся ему природой.

Сказанное наглядно подтверждает древний, но не утраченный поныне обычай, свято соблюдаемый в Тибете. Это — культы ларце (плата за проход по дороге, через перевал или по ушелью) и обо — кучи камней, сложенных на перевалах (в них втыкаются палки, привязываются верёвки, которые проходящие украшают цветными лоскутками и/или листками бумаги с молитвенными записями и магическими рисунками. Каждый проезжающий или проходящий добавляет в такую кучу свой камень (кость или ветку) и кричит: «Божества победили! Демоны низвергнуты! Ки-ки! Со-со!»

Последние междометия — древний боевой клич тибетцев. Физическая высота при этом не играет решающей роли. Главное, что достигнута цель. Между прочим, по существующим тибетским повериям, всякая гора олицетворяет мужское начало мироздания, а озёра, реки и другие водные источники — женское. Сохранившийся тибетский обычай — ключ к пониманию архаичных традиций других народов, связанных с поклонением камням и богу Камня.

Поклонение мужскому естеству в самых разнообразных проявлениях и сегодня сохраняется по всему миру в форме традиционных верований и обычаев. Суть и содержание народных торжеств, празднеств и ритуалов не только в древнем мире, но также в современных Индии, Японии, Индонезии, Болгарии и других странах подробнейшим образом и со множеством уникальных иллюстраций рассмотрено в фундаментальном труде энциклопедического типа — «Фаллос как член общества» (СПб., 2004).

Однако меня как автора книги на гиперборейскую тему в первую очередь занимает вопрос об архаичных истоках данных традиций. В древнеарийском обществе поклонение мужскому естеству никогда не носило однозначного характера. В некоторых гимнах Ригведы недвусмысленно осуждается и отвергается поклонение фаллосу в любых его проявлениях. Однако из этого вовсе не следует, что подобных ритуалов не было. Напротив, они были достаточно распространены, а потому и отвергались.

Вопрос о том, насколько они были связаны с герметической традицией, остается открытым. Я считаю, что обе культуры имеют общее гиперборейское происхождение.

В своё время среди индоариев ведийской эпохи произошёл раскол. Часть членов древнеиндийского социума продолжала придерживаться матриархальных традиций и поклоняться женскому началу, в том числе и в виде женской сексуальной энергии — шакти (о которой речь пойдёт в последующих главах) и её символа йони. Другая же часть ведийского общества избрала культ мужского естества, символами которого выступали и естественные камни-менгиры, и разнообразные предметы искусственного происхождения.

Подлинный всплеск таких представлений произошёл в индуизме как прямом наследнике ведийских традиций. Здесь фаллическое мировоззрение и культура в первую очередь связана с богом Шивой, объединяющем в себе разрушительное и созидательное начало. Последнее как раз и символизирует детородный орган Шивы, именуемый лингамом.

Вместе с тем мужская потенция Шивы ничто без женской энергии шакти. Лишь неразрывное единство мужского и женского начал дают жизнь Вселенной и всему сущему в ней.

* * *

Исходя из сексуально-эротических функций Гермеса, его имя сохранилось в русском языке в виде полунормативного слова, образованного от первого слога греко-латинской вокализации имени бога — Hermes (Хер). В немецком языке, напротив, получила закрепление властительно-господствующая сторона некогда единого для германских и славянских народов понятия: в немецком языке слово Herr означает «господин». Одновременно имя Гермеса входит и в само название народа — «германцы», и в обобщенное наименование страны — Германия.

В современном русском обиходе также до сих пор сохранились имена греческого происхождения, образованные непосредственно от имени Гермеса: [Г]Ермолай (переводится «народ Гермеса») и устаревшее Гермоген (переводится: «ведущий происхождение от Гермеса»).

Славяне не утратили памяти и собственно о боге Гермесе. Отголосками древнейших верований может служить, к примеру, практикующийся и поныне среди сербов и болгар обряд вызывания дождя, известный как похороны Германа. Герман — славянизированное имя Гермеса, — представляет собой изготовленную по магическому рецепту глиняную куклу с несоразмерно большим фаллосом — неотъемлемым атрибутом архаичного Гермеса. Символические похороны итифаллической фигуры сопровождаются всеобщим оплакиванием: считается, что обилие слёз непременно обернётся обилием дождя.

На Руси поклонение срамным частям человеческого тела и связанные с ними обычаи и высказывания всегда преследовались официальной церковью как грубый языческий пережиток. Однако вовсе не архаичными предстают эти, оказывается, весьма распространённые ещё сравнительно недавно обряды в тексте древнерусского толкования Слова св. Григория Богослова «О том, како погани суще языци кланилися идолам». Обругав по-матерному «эллинов, окаянных» за то, что те поклонялись фаллосам, и помянув недобрым словом болгарских богомилов за аналогичный грех, русский комментатор не забывает и про соотечественников, тоже не слишком отстававших от греческих и болгарских греховодников: «Словене же на свадьбах въкладываюче срамоту и чесновиток в вёдра пьют».

Сексуально-эротическая символика свадебного обряда в далёком и недалёком прошлом зачастую приобретала подчеркнуто натуралистические формы. Вопреки церковным и нецерковным запретам, архаичные ритуалы существовали несмотря ни на что. Так, в белорусских деревнях чуть ли не до середины нынешнего века практиковался свадебный «столбовой обряд». Суть его в совершении некоторых ритуальных действий «у столба» внутри избы; деревянный столб в данном случае как раз и имитирует фаллос.

Свадебная обрядность вообще переполнена архаичной языческой символикой, начиная с фаты невесты — символического коррелята савана, так как в конечном счёте предполагалось, что во время свадьбы происходит умирание невесты как девственницы и возрождение её в новом качестве жены — полноценной женщины.

В соответствии с главным назначением всего живого — воспроизведением себе подобных — вся свадебная атрибутика, символика и обрядность были подчинены кульминации любви — соитию брачуюшихся. Современная исследовательница языческой архаики русской свадьбы Вера Варганова в преамбуле к публикации эротических текстов свадебного фольклора отмечает:

«В свадебном обряде посредством ряда символических действий девственность (нерождаюшее) должна была быть подвергнута ритуальной смерти, и только после этого возможно было возрождение невесты в качестве женщины (рождающей).

Coitus имел целью одновременно и дефлорацию, и зачатие-оплодотворение; но хотя основной смысл обряда сводился именно к этому, его ритуальное оформление было очень сложным... Свадьба существовала как бы в двух пространствах: реальном, мирском, и священном, символическом. В сознании земледельца сакральный смысл ритуала был неотделим от реального, одно без другого просто не могло существовать. Соответственно сексуальные тексты и ритуалы свадьбы включали в свою семантику все эти смыслы.

Тексты и ритуалы с сексуальной семантикой делятся на два типа: одни из них описывают происходящее только через символические аналоги, другие сочетают символы с прямыми называниями coitus'a и гениталий.

...Показательно, что тексты с прямыми сексуальными лексемами имеют место только во время совершения coitus'а или после него. Причиной тому могла быть сакральность происходящего: тайное, сокровенное, сущностное кодировалось преимущественно через иносказания, что, вероятно, служило магическим оберегом...»

Известны тысячи упомянутых текстов, которые на протяжении веков сохранялись в устной традиции и не публиковались из-за их откровенно фривольного содержания, где все вещи и действия к тому же названы своими именами да ещё с помощью экспрессивной и ненормативной лексики. На глубочайшую древность подобных традиций указывают и сохранившиеся по существу по сей день некоторые святочные игрища, в которых невооружённым глазом просматриваются отголоски былого фаллического культа и герметического мировоззрения.

В сборнике оригинальных текстов «Русский эротический фольклор» (М., 1995) приводятся расшифровки магнитофонных записей фольклорных экспедиций, не требующие никаких дополнительных пояснений.

Взглянем хотя бы мельком на традиционную святочную игру, именуемую «Межи наводить» (всего подобных ей святочных забав, имеющих ясно выраженную сакральную непристойность, известно несколько десятков). Дело в том, что и эллинский Гермес (Яр-Мес), и его русский коррелят Чур были, так сказать, «по совместительству» божествами Межевого столба. Сама же «игра» заключается в следующем. Ряженного мужика или парня кладут на спину с закрытым лицом, иногда привязывают, и вынимают его детородный орган, символизирующий межевой столб. Какая-нибудь бойкая участница объявляет, что «межа упала», и по очереди подводит каждую девушку (а таких набивается полная изба) к обладателю «межи», чтобы та попыталась своими руками «столб» «поставить». Магнитофон бесстрастно фиксирует свидетельство самих участниц:

«Это страмщина. У нас в Манушкине покойником брат брата наряжал. [Речь идёт о несколько иной игре, но с тем же смыслом и действиями. — В.Д.]. Ну, к скамейке привязал яво этим, вообще, вярёвкой. Чтоб он ня ушёл. Принясли яво на этой скамейке сюда на гулянку. А мы, дявчонки, что ж мы... Нам тоже стыдно было... Вытянули хярёнко явонный оттудова. А женщина... Мы ж ня пойдём шшупать, а женщина, та, которая старая, подошла, пошшупала, она говорит: «И правда, хер!» [Вот и древнее имя Хер-меса названо. — В.Д.] Ну, от так...»

И так далее...

Данная тема присутствует в русском фольклоре и обрядовых традициях (уходящих своими корнями в глубочайшую древность) в бесчисленных вариантах и оттенках, кажущихся неправдоподобными с точки зрения обычной морали. Но, увы, от фактов, как говорится, никуда не денешься.

На Русском Севере (например, в Печорском крае) зафиксирована любопытная игра типа «городков» под названием «бача» и с ярко выраженным сексуальным смыслом. Бача — это короткая палка-бита с подчёркнутыми формами фаллоса. Её обязательно должен вырезать парень и подарить той девушке, которая ему нравится (в отдельных случаях бачевую палку дарит брат сестре).

Можно только догадываться о глубине архаики и эротического смысла, лежащих в основе данного действа. В бачу играют исключительно девушки (но в присутствии парней) во время великого поста после масленицы.

Весенний характер обряда, вне всякого сомнения, олицетворяет пробуждение природы после зимнего оцепенения. Бачевые фаллические палки, демонстрируемые в петербургском музее «Кунсткамера», украшены ромбическим орнаментом (в мировой традиции ромб, как и треугольник, является символом женского естества), что, в свою очередь, демонстрирует единство мужского и женского начал.

Неотвратимость весеннего пробуждения природы, торжества детородных и плодоносных сил по-своему олицетворял и такой на первый взгляд невинный обычай, как масленичное катание с ледяных гор. По наблюдениям русских этнографов, девушки нередко скатывались вниз на донцах заветных прялок, зажав навершие ногами и произнося магические заклинания. Между тем сами прялки — по своей естественной конфигурации, так сказать, имеют явственно выраженный фаллический образ и смысл.

О том же свидетельствуют и начертанные на некоторых из прялок знаки, украсы и рисунки — нередко настолько откровенные, что такие орудия прядения до недавнего времени предпочитали держать в запасниках музеев и не выставлять для всеобщего обозрения. (См., например: Жарникова С.В. «Фаллическая символика северорусской прялки как реликт протославянской-индоиранской близости. Историческая динамика расовой и этнической дифференциации населения Азии.» М., 1987.)

Древняя фаллическая сущность Гермеса наглядно проявляется и в его русской ипостаси Яр-Меса, или попросту языческого Ярилы, олицетворявшего животворящее мужское естество и весеннее плодородие. Имя Ярилы, воплощавшего яростное детородное (сексуальное) начало, одновременно сливалось с понятием «яркий», «яровой» (весенний). В конечном счёте и сам бог и его имя восходят ко временам общеиндоевропейской этнической нерасчленённости и сопряжено с именем и функциями бога Гермеса («ярого месяца», о чём уже говорилось выше).

Весенний праздник Ярилы, доживший до XX века и детально описанный этнографами, по существу являлся исторически трансформированным на славянской почве хорошо известного дионисийского культа с непристойным органистическим действом.

Аналогичным образом непременным атрибутом русского Ярилы был подчеркнуто большой фаллос, сделанный из полена, а само празднество завершалось имитацией полового акта. В данной форме он является отголоском тех далеких древнеиндо-европейских и доиндоевропейского верований, в соответствии с которыми для достижения плодородия и получения высокого урожая требовалось оплодотворить женщину на вспаханном поле (об этом подробно речь пойдёт во второй части).

Несмотря на подчеркнуто непристойный характер, Ярилин праздник отмечался в России повсеместно ещё в начале XX века, правда, не в одни и те же дни. Согласно свидетельствам современников, в Костроме отправляли похороны Ярилы во Всесвятское заговенье. Старик, одетый в изодранное платье, нёс в гробу куклу Ярилы в виде мужчины с выпяченными наружу естественными частями. Пьяные женщины провожали куклу с рыданиями, а потом зарывали в землю. В Галиче и Кинешме Костромской губернии представителем Ярилы выбирали старика, обряжали его с непременным привешиванием игрушечных гениталий (морковки, чурбачка и т.п.), затем упаивали вусласть и забавлялись. Девушки устраивали вокруг пьяного деда, персонифицирующего Ярилу, веселые хороводы.

В Тверской губернии в первое воскресенье после Петрова дня девушки и парни собирались плясать и веселиться в честь Ярилы. Матери охотно отпускали своих дочерей на это гуляние поневеститься. Женихи высматривали невест, а невесты женихов. Общение носило более чем вольный характер. Во время разгула любовью занимались под ветвистыми деревьями.

Аналогичные обычаи существовали и в Западной Европе, где их безжалостно преследовала католическая церковь.

В Воронеже в Ярилин день люди всех возрастов и обоих полов, нарядившись как в самый большой праздник, собирались на рассвете за городом на большой площади. Всеобщее разгулье выражалось в песнях и плясках. Из числа мужчин выбирали Ярилу, наряжали его в пёстрое платье, украшали цветами, лентами, бубенчиками и сексуальными символами, лицо нарумянивали. Дети возвещали шествие Ярилы барабанным боем. Начинался всеобщий разгул, который обычно завершался страшным кулачным боем (заметим, что кулачный бой — одна из древнейших ритуальных игр индоевропейцев).

Фаллический смысл имеет и знаменитый Збручский идол, найденный в Прикарпатье (река Збруч — приток Днестра). Это — настоящая славянская герма, со всеми необходимыми сексуальными атрибутами.

Четырёхликость — одна из ипостасей бога Гермеса, известная как в натуральной, так и в символической форме. Это обусловлено тем, что Гермес как покровитель путников, паломников и путешественников олицетворял и четыре стороны света, и четыре направления пути, и перекрёсток четырёх дорог. Вот почему классическая герма, устанавливаемая обычно на перекрёстках, была обтесанной с четырёх сторон. Потому-то четырёхгранен и Збручский идол.

Символические герметические памятники найдены повсюду в Восточной Европе. При раскопках близ утраченной Десятинной церкви в Киеве в начале нынешнего века был обнаружен каменный жертвенник Гермеса с четырьмя характерными выступами. Этот исключительно интересный и важный в историко-культурном отношении памятник был, к сожалению, вскоре вновь засыпан, так как находился на месте частного владения. Когда же спустя полвека археолога попытались вновь раскопать алтарь, то обнаружили только бесформенную груду из глыб песчаника.

Но, по-моему, мы уже достаточно прониклись предысторией русского и других близких ему по духу народов. Пришло время обратиться к ещё более глубоким истокам. А они вновь возвращают нас на Север, где и по сей день хранится тайна, связанная с богом Гермесом (Яр-Месом). Ведь кто, как не он, считается основоположником Универсального знания и тайной науки — герменевтики?..

Универсальное знание, обладателем и хранителем которого на протяжении многих тысячелетий являлись гиперборейцы, лишь в малой своей части сделалось достоянием их преемников и потомков. Те, кто впоследствии были обожествлены и стали представлять тот или иной языческий пантеон, лишь отчасти сумели воспользоваться доставшимся им, так сказать, по наследству интеллектуальным сокровищем.

Ещё меньше досталось обычным людям — да и то благодаря просветительской деятельности таких подвижников мирового масштаба, как Гермес Трисмегист.

Считается, что большая часть древнего знания давным-давно утрачена. Подобное представление верно лишь отчасти, ибо в своё время Универсальное знание было надёжно упрятано от посторонних глаз профанов, но сделалось объектом настойчивого поиска со стороны тех, кто разными путями получил подсказку о его сущности и возможном местонахождении. Поиски продолжаются и по сей день...

Там – за Аквилоном

В последнее время оно всё больше и больше на слуху — название загадочной страны Гипербореи. Впрочем, так было всегда. Древние эллины, утратив контакты с народами Севера и начисто забыв о своей древней прародине, придумали для всех скопом искусственное наименование — «те, кто живут за северным ветром — Бореем» (по-гречески— «гипербореи»). Таким образом, Гиперборея — древнее название Севера.

Связь между Элладой и Гипербореей сохранялась на протяжении веков и тысячелетий. Это наложило отпечаток на эпитеты некоторых античных героев: Геракл Гиперборейский, который, как писал Пиндар, «достиг земель, что за спиной у ледяного Борея»; Персей Гиперборейский, который сражался со смертоокой Горгоной Медусой в тех же владениях «ледяного Борея». Солнцебог Аполлон носил тот же эпитет, потому что родился в Гиперборее и возвращался туда на крылатой колеснице каждые 19 лет.

Из Гипербореи в Элладу пришли и первые жрецы — служители Аполлона.

Один из поздних античных историков и писателей Павсаний (II век н.э.) в своём знаменитом труде «Описание Эллады» приводит следующие удивительные подробности появления одного из главных святилищ Древней Греции — храма Аполлона в Дельфах. Сначала здесь появились гиперборейцы, в их числе был и будущий первый дельфийский жрец, у него, по «странному совпадению», было славяно-русское имя Олен[ь].

Кстати, имя родоначальника всех древнегреческих племён и единого народа — Эллина также представляет собой грецизированную форму общеиндоевропейского слова «олень» и близкого ему по смыслу и происхождению слова «лань».

Олен[ь] — гипербореец, и его спутники были направлены в Дельфы Аполлоном. Отсюда напрашивается бесхитростный вывод: сам (будущий) бог в то время был далеко — скорее всего, в Гиперборее, откуда выехало посольство.

Став пророком и прорицателем, Олен[ь] воздвиг в Дельфах первый храм: сначала деревянный, похожий на лачугу, — пишет Павсаний (его модель, сделанную из воска и перьев, Аполлон впоследствии послал в подарок в Гиперборею), и лишь спустя длительное время, после многих пожаров и разрушений, отстроили тот каменный храм, жалкие остатки которого сохранились по сей день.

История, пересказанная Павсанием, сохранилась и в виде канонических дельфийских текстов:

Так многославное тут основали святилище Богу

Дети гипербореев, Пегас со святым Агийеем.

Также Олен[ь]: он первым пророком был вещего Феба,

Первый, песни который составил из древних напевов.

Здесь прямо указано, что культовый и обрядовый канон Аполлона Дельфийского был составлен на основе гиперборейских преданий.

Интересен и эпитет Аполлона — «вещий», что ставит Олимпийца в один поэтический ряд со знаменитыми героями: вещим Бояном и вешим Олегом. В дальнейшем Олен[ь]-песнопевец передал искусство стихосложения священных пророчеств в гекзаметрах пифиям — жрицам Аполлона: сидя на треножнике, они предсказывали судьбу в окружении ползающих змей, вдохновлённые одурманивающими испарениями или воскурениями.

Гиперборея столь же знаменита, как и её географическая сестра — Атлантида. Обе — звенья одной цепи, участь обеих одинакова: они погибли в результате мощного природного катаклизма. Но какие бы катаклизмы не сотрясали Землю, всегда остаются неуничтожимые следы.

Во-первых, чудом сохранившиеся свидетельства античных источников — разрозненные, противоречивые, но нисколько не утратившие своей ценности.

Во-вторых, материальные памятники (точнее — то, что от них осталось по прошествии тысячелетий), сохранившиеся на периферии погрузившегося на дно материка — Арктиды-Гипербореи: пока что наиболее исследован в данном плане Кольский полуостров, край древнего Солнечного божества — Коло, но не менее перспективными являются Карелия, Полярный Урал, Новая Земля, Шпицберген (русский Грумант) и другие северные территории.

В-третьих, идейное гиперборейское наследие, дожившее до наших дней в виде мифологемы Золотого века.

* * *

О жителях Гипербореи сообщали многие античные авторы. Один из самых авторитетных учёных Древнего мира — Плиний Старший писал о гиперборейцах, как о реальном древнем народе, жившем у полярного круга и генетически связанном с эллинами через культ Аполлона Гиперборейского. В «Естественной истории» дословно говорится:

«За этими [Рипейскими] горами, по ту сторону Аквилона, счастливый народ (если можно этому верить), который называется гиперборейцами, достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами. Верят, что там находятся петли мира и крайние пределы обращения светил. Солнце светит там в течение полугода, и это только один день, когда солнце не скрывается (как о том думали бы несведущие) от весеннего равноденствия до осеннего, светила там восходят только однажды в год при летнем солнцестоянии, а заходят только при зимнем. Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Домами для этих жителей являются рощи, леса; культ богов справляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью... Нельзя сомневаться в существовании этого народа».

Даже из этого небольшого отрывка из «Естественной истории» нетрудно составить ясное представление о Гиперборее. Первое — и это самое главное, — она размешалась там, где Солнце может не заходить по нескольку месяцев. Другими словами, речь может идти только о приполярных областях, тех, что в русском фольклоре именовались Подсолнечным царством.

Другое важное обстоятельство: климат на Севере Евразии в те времена был совсем другим. Это подтверждают и новейшие комплексные исследования, проведенные недавно на севере Шотландии по международной программе: они показали, что ещё 4 тысячи лет назад климат на данной широте был сравним со средиземноморским, и здесь водилось большое количество теплолюбивых животных.

Впрочем, ещё ранее российскими океанографами и палеонтологами было установлено, что в 30-15 тысячелетии до н.э. климат Арктики был достаточно мягким, а Северный Ледовитый океан был тёплым, несмотря на присутствие ледников на континенте.

Академик Алексей Федорович Трешников пришёл к выводу, что подводные горные образования — хребты Ломоносова и Менделеева — сравнительно недавно (10-20 тысяч лет тому назад) возвышались над поверхностью Ледовитого океана, который сам тогда — в силу мягкого климата — не был полностью скован льдом. Примерно к таким же выводам и хронологическим рамкам пришли американские и канадские учёные. По их мнению, во время Висконсинского оледенения в центре Северного Ледовитого океана существовала зона умеренного климата, благоприятная для такой флоры и фауны, которые не могли существовать на приполярных и заполярных территориях Северной Америки.

В русле тех же представлений Пётр Владимирович Боярский — начальник Морской арктической комплексной экспедиции — успешно обосновывает гипотезу о Грумантском мосте, некогда соединявшем многие острова и архепелаги Ледовитого океана.

Убедительным подтверждением неоспоримого факта благоприятной климатической ситуации, существовавшей в прошлом, служат ежегодные миграции перелётных птиц на Север — генетически запрограммированная память о тёплой прародине. Косвенным свидетельством в пользу существования в северных широтах древней высокоразвитой цивилизации являются также находящиеся здесь повсюду мощные каменные сооружения и другие мегалитические памятники: знаменитый кромлех Стоунхенджа в Англии, аллея менгиров во французской Бретани, каменные лабиринты Скандинавии, Кольского полуострова и Соловецких островов.

Летом 1997 года орнитологическая экспедиция открыла подобный лабиринт на побережье Новой Земли. Диаметр каменной спирали около 10 метров, и выложена она из сланцевых плит весом 10-15 кг. Это — исключительно важная находка: до сих пор лабиринты на такой географической широте никогда и никем не описывались.

В XX веке учёные-натуралисты пришли к выводу о существовании в далёком прошлом в акватории Северного Ледовитого океана мощной Тулеанской суши, воспользовавшись древней топонимикой. Однако в наибольшей степени прижилось понятие Арктиды. Оно было введено в научный оборот в XIX веке зоологами, утверждавшими, что несколько миллионов лет тому назад полярная земля, существовавшая в арктической области, соединяла Евразию и Северную Америку. Об этом свидетельствовало наличие одних и тех же видов животных в западной и восточной частях северного полушария. Возникло даже образное понятие «арктический мост», которое в ходе дальнейших комплексных исследований всё более и более конкретизировалось и подкреплялось новыми фактами.

Всё большее и большее число специалистов пытается представить научно обоснованную геологическую картину гиперборейского прошлого. В научный оборот вошло ранее немыслимое геологическое понятие «гиперборейская платформа», и всесторонне обсуждается её динамика — погружение на дно океана и хронология. По мнению некоторых геологов и гидробиологов (К.Н.Несис и Е.Ф.Гурьянов) это произошло совсем недавно — всего две с половиной тысячи лет тому назад, хотя большинство учёных называют другие цифры — от 100 до 10 тысяч лет назад (сейчас на месте опустившейся гиперборейской суши находится подводный горный хребет Ломоносова.

Ещё в 1989 году океанологи А.Н.Ласточкин и Г.Д.Нарышкин предложили принципиально новую орографическую схему (то есть описание подводных горных особенностей) Северного Ледовитого океана, выделив три «провинции» — Евразийский, Амеразийский суббассейны и разделяющую их Центрально-Арктическую область океанических поднятий (ЦАООП). По мнению доктора географических наук Ю.И.Лоскутова, последняя область, сформированная в результате погружения Гиперборейской платформы и есть легендарная Гиперборея античных авторов.

Не следует забывать, однако, что Гиперборея и Арктида — понятия не тождественные. Гиперборея — культурно-социологический феномен, Арктида — географический и природно-геологический. Можно утверждать: Гиперборея находилась в Арктиде, но некорректно говорить, что Арктида находилась в Гиперборее. Но есть и общее: Гиперборея-Арктида исчезла с лица земли в результате глобального планетарного катаклизма, повлекшего за собой необратимые геофизические, гидрологические, климатические изменения и как следствие их — гибель древней цивилизации. Однако в относительной сохранности осталась гиперборейская периферия, позволяющая выявлять сохранившиеся артефакты и изучать их в различных аспектах. Это — весь Евразийский и Американский Север, острова и архипелаги Северного Ледовитого океана, океанический шельф, морское, речное и озерное дно.

В России находится наибольшее количество мест и памятников, поддающихся интерпретации с гиперборейской точки зрения. Многие из них уже получили соответствующую оценку, другие ещё ждут своего открытия или переоткрытия. В настоящее время гиперборейские изыскания охватили Кольский полуостров, остров Вайгач, Карелию, европейский Северо-Запад, Русское Междуречье, Урал и Западную Сибирь, Хакасию, Якутию и ряд других регионов. Ждут своих исследователей (и особенно перспективными являются) — Шпицберген, Земля Франца-Иосифа, Новая Земля, Большеземельская тундра, Ямал, Северное Приобье, Таймыр и другие заполярные территории, а также многочисленные сакральные точки Европейской России, Урала, Алтая, Западной и Восточной Сибири, Дальнего Востока.

Исходя из всего вышесказанного, следует: гиперборейская проблематика на сегодня охватывает как саму погибшую прародину и её сохранившуюся периферию, так и пути гиперборейских мигрантов, локализованные не в одном-единственном месте, а, напротив, рассеянные по всему миру (в особенности — по Евразийскому и Американскому континентам). Неконструктивно и непродуктивно абсолютизировать какой-либо отдельно взятый регион или этап исторического развития конкретных этносов. Народы России — практически все без исключения — причастны к гиперборейской истории, сокрытой, однако, от правильного понимания во мгле заблуждений и предрассудков.

Сохранилась карта Меркатора, основанная на каких-то древних знаниях, на которой Гиперборея изображена в виде огромного арктического материка с высокой горой посередине. Вселенская гора прапредков индоевропейских народов — Меру (о которой подробно говорилось выше) — располагалась на Северном полюсе и являлась центром притяжения всего небесного и поднебесного мира. Любопытно, что, согласно просочившимся в печать ранее закрытым данным, в российских водах Северного Ледовитого океана действительно существует подводная гора, практически достигающая ледяного панциря (есть все основания предполагать, что она, как и упомянутые выше хребты, погрузилась в морскую пучину сравнительно недавно).

Собственно, карт Меркатора известно четыре. Среди них одна принадлежит самому знаменитому картографу всех времён и народов Герарду Меркатору и датируется 1569 годом, вторая издана его сыном Рудольфом в 1595 году, который себе авторства не приписывал, а опирался на авторитет отца.

На обеих картах Гиперборея изображена достаточно подробно — в виде архипелага из четырёх огромных островов, отделённых друг от друга полноводными реками (что даёт основание вообще считать Гиперборею-Арктиду материком). Но на последней карте, помимо самой Гипербореи, подробно выписано ещё и северное побережье Евразии и Америки. Именно это и даёт основание для аргументов в пользу подлинности самой карты, точнее — тех не дошедших до нас источников, на основе которых она составлена.

А в том, что такие картографические документы держали в руках отец и сын Меркаторы, сомневаться не приходится. На их карте изображён пролив между Азией и Америкой, открытый лишь в 1648 году русским казаком Семёном Дежнёвым, но весть о сделанном открытии дошла до Европы нескоро.

В 1728 году пролив был вновь пройден русской экспедицией во главе с Витусом Берингом (впоследствии пролив был назван именем прославленного командора). Между прочим, известно, что, держа курс на Север, Беринг намеревался открыть в том числе и Гиперборею, известную ему по классическим первоисточникам.

На основе сделанных открытий пролив был картографирован в 1732 году и лишь после этого стал по-настоящему известен во всем мире. Откуда же он тогда попал на карту Меркатора? Быть может, из того же источника, откуда почерпнул свои знания Колумб, отправлявшийся в обессмертившее его плаванье отнюдь не по наитию, а располагая сведениями, добытыми из секретных архивов. Ведь стала в XX веке достоянием учёных и читающей публики карта, принадлежавшая некогда турецкому адмиралу Пири Рейсу: на ней изображена не только Южная Америка в границах, ещё не открытых европейцами, но и Антарктида. По единодушному мнению экспертов-археографов, уникальная карта является подлинным документом и датируется 1513 годом.

Пири Рейс жил в эпоху Великих географических открытий и прославился тем, что наголову разгромил объединённый веницианский флот, до этого считавшийся непобедимым. Хотя сам адмирал далее Средиземного моря никогда не плавал, его конкретные картографические знания намного опередили не только Колумба, Васко да Гаму, Магеллана и Америго Веспучи, но и открытие русскими мореплавателями Беллинсгаузеном и Лазаревым Южного материка, сделанное только в 1820 году.

Откуда же почерпнул сведения турецкий адмирал? Сам он секрета из этого не делал и на полях своего портулана собственноручно начертал, что руководствуется древней картой, созданной ещё во времена Александра Македонского.*

(Удивительное свидетельство: получается, что в эпоху эллинизма об Америке и Антарктиде знали не хуже, чем во времена, когда они заново переоткрывались европейцами).

Но и это не всё: антарктическая Земля Королевы Мод изображена на карте свободной от кромки льда. По расчётам специалистов, последняя по времени дата, когда такое вообще было возможно, отодвинута от наших дней минимум на шесть тысяч лет.

Одновременно Пири Рейс выводит на чистую воду и Колумба. Оказывается, легендарный мореплаватель, чьё имя давно стало нарицательным, пользовался секретными сведениями, о которых предпочитал умалчивать: «Неверный по имени Коломбо, генуэзец, открыл эти земли [имеется в виду Америка. — В.Д.]. В руки названного Коломбо попала одна книга, в которой он прочитал, что на краю Западного моря, далеко на Западе, есть берега и острова. Там находили всевозможные металлы и драгоценные камни. Вышеназванный Коломбо долго изучал эту книгу».

К сожалению, северная часть карты Пири Рейса оказалась утраченной. Поэтому трудно судить о его познаниях, касающихся Гипербореи. Зато Северный материк хорошо прописан другими картографами XVI века и, в частности, французским математиком, астрономом и географом Оронцием Финеем: на его карте 1531 года изображена не только Антарктида, но и Гиперборея. Столь же подробно и выразительно представлена Гиперборея на одной из испанских карт конца XVI века, хранящихся в Мадридской национальной библиотеке.

На карте Меркатора в соответствии с современными представлениями изображён и Кольский полуостров. «Экая невидаль!» — скажет кое-кто. А вот и нет! В XVI веке географические знания о Северной Европе и, соответственно, её картографические изображения были более чем приблизительны. В «Истории северных народов» и знаменитой «Морской [северной] карте», составленной в первой трети XVI века шведским учёным Олаусом Магнусом, Кольский полуостров описан и изображён как сомкнутый обоими концами с материком перешеек между Ледовитым океаном и Белым морем, а то, в свою очередь, представлено как внутреннее озеро и помешено чуть не на месте Ладоги. Так что поблагодарим в очередной раз великого Меркатора и его сына.

Страбон в своей знаменитой «Географии» именует полярную оконечность Земли Туле (Тула). Судя по всему, это одно из автохтонных названий Гипербореи, ибо Туле как раз и занимает то место, где по расчётам должны быть Гиперборея-Арктида (точнее, Туле — одна из оконечностей Арктиды).

По Страбону, эти земли расположены в шести днях плавания на север от Британии, и море там студнеобразное, напоминающее тело одной из разновидностей медуз — «морского лёгкого». Похоже, данный образ потребовался затем, чтобы как-то передать впечатление от шуги — кашицы из рыхлого льда, которая помешала эллинскому мореплавателю Пифею (именно на него ссылается Страбон) проникнуть дальше на Север.

Несмотря на скудные сведения историков, античный мир располагал обширными представлениями и немаловажными подробностями о жизни и нравах гиперборейцев. И всё потому, что корни давних и тесных связей с ними уходят в древнейшую общность праиндоевропейской цивилизации, естественным образом связанную и с Полярным кругом и с «краем земли» — северной береговой линией Евразии и древней материковой и островной культурой.

Край этот не всегла был столь безлюдным и бесприютным. Всё выглядело иначе в те времена, когда на край Ойкумены к гиперборейцам приходил Персей, чтобы сразиться с Горгоной Медусой (Медузой) и завладеть волшебными крылатыми сандалиями.

Медуса — дочь морского Божества Форкия — сына Геи-Земли и прообраза русского Морского царя, — сочетавшегося браком с титанидой Кето. У них было шесть дочерей, родившихся в гиперборейских пределах. Изначально они почитались как прекрасные Лебединые девы (лишь значительно позже из идеологических соображений они были превращены в безобразных чудовищ — грай и горгон).

Дискредитация горгон шла по той же схеме и, видимо, в силу тех же причин, что и приписывание противоположных знаков и отрицательных смыслов при распаде общего индоиранского пантеона на обособленные религиозные системы, когда «деви» и «ахуры» (светлые божественные существа) становятся «дэвами» и «асурами» — злобными демонами и кровожадными оборотнями. Это общемировая традиция, присущая всем без исключения временам, народам, религиям. Демонизация политических и идеологических противников и сегодня выступает эффективным, хотя и аморальным, средством конкурентной борьбы. Что же тогда говорить о глубокой древности!

Судя по всему, ещё до начала миграции протоэллинских племён на Юг у части их произошла переориентация на новые идеалы и ценности. Особенно наглядно это проявилось на примере самой знаменитой из трёх горгон — Медусы (Медузы).

Как и многие другие хорошо знакомые имена мифологических персонажей, Медуса — это прозвище, означающее «владычица», «повелительница». Дочь Морского царя Форкия, возлюблённая владыки морской стихии Посейдона — прекрасноликая Лебединая дева Медуса властвовала над народами северных земель и морей (как выразился Гесиод, «близ конечных пределов ночи»). Но в условиях господствующих матриархальных отношений Власть не ужилась с Мудростью: соперницей Медусы стала Афина. Скупые осколки древних преданий позволяют восстановить лишь общую канву разыгравшейся трагедии.

Не поделили власти над Гипербореей две девы-воительницы. Борьба была жестокой — не на жизнь, а на смерть. Первым актом изничтожения соперницы стало превращение прекрасной Лебединой царевны Медусы в отвратительное чудовище с кабаньими клыками, волосами из змей и взглядом, обращающим всё живое в камень. Данный акт символизирует, скорее всего, раскол протоэллинского этнического и идеологического единства и отпочкование той части будущих основателей великой древнегреческой цивилизации, которые, возможно, под воздействием природной катастрофы и под предводительством или покровительством девы Афины двинулись с Севера на Юг и в пределах жизни отнюдь не одного поколения добрались до Балкан, где, воздвигнув храм в честь Афины, основали город, и поныне носящий её имя.

Однако Афине было мало морально уничтожить Медусу — ей потребовалась ещё и голова соперницы. Вот почему, некоторое время спустя, она отправляет назад, в Гиперборею, своего сводного брата Персея и, по свидетельству многих, сама сопровождает его.

Обманным путём Персей и Афина вместе расправились с несчастной Медусой: по наущению Паллады сын Зевса и Данаи отрубил горгоне голову, а Афина содрала с соперницы кожу и натянула на свой щит, в центре которого поместила изображение головы оболганной Морской девы.

С тех пор щит Афины по имени низвергнутой соперницы носит название «горгонион». Лик Медусы украшал также эгиду (доспех или же плащ-накидку), которую носили Зевс, Аполлон и всё та же Афина.

Символ поверженной Медусы и в последующие века продолжал играть для эллинов магическую роль. Её изображения очень часто помещались на фронтонах и резных каменных плитах в храмах.

Память о носительнице гиперборейских традиций — Горгоне Медусе — у народов, населявших в разные времена территорию России, не прерывалась никогда. Змееногая богиня-Дева, которая вместе с Гераклом считалась греками прародительницей скифского племени, не что иное, как трансформированный образ Медусы. Лучшее доказательство тому не вольное переложение мифов в Геродотовой «Истории», а подлинные изображения, найденные при раскопках курганов.

В несколько другом обличий и с иными функциями предстает Медуса в знаменитых древнерусских амулетах-«змеевиках». Магический характер головы Медусы, изображённой в расходящихся от неё во все стороны змеях, не вызывает никакого сомнения, его защитительно-оберегательное предназначение такое же, как и на щите Афины-Паллады или эгиде Зевса.

Знаменательно и то, что тайный эзотерический смысл доэллинских и гиперборейских верований дожил на русских амулетах чуть не до наших дней: точная датировка даже позднейших находок является крайне затруднительной.

В христианскую эпоху неискоренимая вера в магическую силу и действенность лика Медусы компенсировалась тем, что на обратной стороне медальона с её изображением помешались рельефы христианских святых — Богоматери, Михаила-Архангела, Козьмы и Демьяна и др.

До сих пор не дано сколь-нибудь удовлетворительного объяснения происхождению и назначению русских «змеевиков». Современному читателю о них практически ничего не известно: в последние полвека — за малым исключением — публикуется репродукция одного и того же медальона, правда, самого известного — принадлежавшего когда-то Великому князю Владимиру Мономаху, потерянного им на охоте и найденного случайно лишь в прошлом веке.

На самом деле «змеевиков» (в том числе и византийского происхождения) известно, описано и опубликовано множество. И с каждого из них на нас устремлён магический взгляд Девы-охранительницы Горгоны Медусы, в глазах которой навечно застыла неразгаданная Тайна Гипербореи...

* * *

Необычную записку отправил в Политбюро ЦК ВКП(б) летом 1925 года нарком иностранных дел Г.В.Чичерин. Она начиналась так: «Некто Барченко уже 19 лет изучает вопрос о нахождении остатков доисторической культуры. Его теория заключается в том, что в доисторические времена человечество развило необыкновенно богатую культуру, далеко превосходившую в своих научных достижениях переживаемый нами исторический период...» (цит. по: Андреев А.И. «От Байкала до священной Лхасы: Новые материалы о русских экспедициях в Центральную Азию в первой половине XX века» (Бурятия, Монголия, Тибет). СПб.-Самара-Прага. 1997.)

Накануне они встречались. Барченко просил разрешить ему выехать с экспедицией в Афганистан и Тибет, где, по его сведениям, по-прежнему живут хранители того древнего Универсального знания, именно его ранее он пытался отыскать на Кольском полуострове (в целом же, как следует из записки наркома, Барченко занимался данной проблемой с 1906 года).

Чичерин решил поддержать удивительные поиски. Однако экспедиция не состоялась из-за козней ОГПУ. Барченко отказывался включить в число участников небезызвестного Якова Блюмкина — убийцу немецкого посла Мирбаха, который после суда и фактического оправдания преспокойно продолжал работать в органах госбезопасности (лишь спустя некоторое время он был расстрелян за тайные контакты с Троцким).

Но у всей этой истории была и предыстория. Чичерин неспроста указывал в своей записке, что Барченко вот уже почти два десятилетия занимается вопросом, имеющим колоссальное значение для познания глубинных корней всей мировой цивилизации. Большевикам-государственникам этот вопрос был далеко не безразличен. А уж невероятные древние знания и подавно. Ещё раньше по всем этим делам с Барченко встречался Дзержинский. Его интересовали детали состоявшейся в 1922 году экспедиции Барченко на Север, в самое сердце Русской Лапландии.

Кто же он такой — человек, идеями которого занимались всесильные ЧК-ОГПУ, Наркомат иностранных дел и Политбюро? Александр Васильевич Барченко (1881-1938) — трагическая фигура отечественной истории, ставшая по существу заложником собственных тайн. Талантливый писатель и учёный, профессиональный экстрасенс, он занимался вопросами передачи мыслей на расстояние. В дореволюционной периодике опубликован целый ряд его статей на данную тему, опирающихся на блестяще проведенные эксперименты и не потерявших своего значения по сей день.

Кстати, и на Мурман он поехал в начале 1920-х годов по мандату Института мозга, подписанному академиком Бехтеревым, с целью изучения таинственных явлений психики, присущих исключительно северным народам. Данный феномен именовался по-разному (мерячение, эмирячение, мэнерик) и выражался в массовой или, наоборот, сугубо индивидуальной истерии. Экстрасенсорная сторона деятельности Барченко также интересовала органы госбезопасности. В дальнейшем он был привлечён к сверхсекретным научным разработкам, возглавил лабораторию психотронного направления и погиб в годы массовых репрессий.

Но Барченко настойчиво занимался и проблемами предыстории человечества, поисками утраченного высокоразвитого Универсального знания древних цивилизаций, в том числе и существовавших на территории Русского Севера.

Несомненно, Барченко соприкасался с неким тайным источником знаний, откуда почерпнул имевшиеся у него факты и сведения. Судя по всему, то был источник, известный и Николаю Рериху. Именно он и заставил обоих сняться с насиженных мест и устремиться на поиски Универсального знания. Рерих и Барченко действовали как бы синхронно, искали одно и то же, но первый — на Востоке, а второй — на Севере.

Что касается источника сведений, то следы его теряются в секретных архивах розенкрейцеров, иллюминатов и масонов, которые восходят к сохранённым документам разгромленного ордена тамплиеров и других тайных обществ как далекого, так и недавнего прошлого.

У Барченко была достаточно стройная и аргументированная концепция развития мировой цивилизации. Она возникла и процветала вместе со всем человечеством на Севере, где царил Золотой век и были благоприятные климатические условия. Но примерно 9-12 тысяч лет назад на Земле всё переменилось. В результате космического катаклизма изменился климат, последовала целая серия всемирных потопов, высокоразвитые цивилизации погибли, а уцелевшие люди вынуждены были мигрировать с Севера на Юг.

Именно тогда и произошёл массовый исход ариев — прапредков всех современных индоевропейских народов — из районов, прилегающих к Кольскому полуострову, в места их нынешнего расселения.

Сохранилось резюме историософских раздумий Барченко. Он изложил их в форме краткой памятки и вручал участникам своих экспедиций. Один из экземпляров — ветхая, «слепая», буквально расползающаяся от старости машинописная копия — есть в архиве семьи Барченко: её прислал красноармеец-чекист, который сопровождал и охранял начальника экспедиции во время поисков всё тех же следов древней цивилизации в горном Крыму; из его же письма-воспоминаний стало известно и о личных контактах Барченко с Дзержинским, Менжинским и другими руководителями российских органов госбезопасности, проявлявших интерес к проводимым изысканиям.

Думается, и нашим современникам стоит познакомиться с этим и по сей день не потерявшим актуальности взглядом на мировую историю и предысторию (за возможность ознакомиться с публикуемым ниже фрагментом, а также за предоставленные фотографии выражаю свою искреннюю благодарность потомкам A.B.Барченко — его сыну Светозару Александровичу и внуку Александру Светозаровичу):

«Золотой век, т.е. Великая Всемирная Федерация народов, построенная на основе чистого идейного коммунизма, господствовала некогда на всей земле. И господство её насчитывало около 144.000 лет. Около 9000 лет тому назад, считая по нашей эре, в Азии (в границах современного Афганистана, Тибета и Индии) была попытка восстановить эту Федерацию в прежнем объёме. Это та эпоха, которая известна в легендах под именем похода Рамы.

...Рамидская Федерация, объединившая всю Азию и часть Европы, существовала в полном расцвете около 36.000 лет и окончательно распалась после революции Иршу, около 3.600 лет назад. Гибель Атлантиды в тесном смысле этого слова, т.е. архипелага между Африкой, Испанией и Америкой, населенного краснокожими, владевшими ещё большей или меньшей полнотой Универсального знания, следует отнести к эпохе за 11.000 лет до нашего времени.

Нет сомнения, что эта «Атлантида» была уже периодом упадка, вырождения древнейшей мировой цивилизации, господствовавшей в полном расцвете на земном шаре, надобно думать, вплоть до эпохи за 36.000 лет до нашего времени. Но представлять себе ВСЕ 144.000 лет в качестве сплошного «золотого века», «с молочными реками и кисельными берегами» также, разумеется, наивно.

Вернее, представлять себе этот грандиозный период наиболее длинным космическим периодом, в границах которого цивилизации, овладевшие ключом Универсального Знания, превалировали над упадочными цивилизациями. Знание чисел мировой закономерности позволяет установить, что в границах этого огромного, в общем, «золотого» периода, когда космические условия особо благоприятствовали развитию цивилизаций, сконструированных по Универсальной Схеме, чередовались периоды расцвета и упадка в такой, приблизительно, постепенности: 2000 лет полного упадка и ожесточения, соответствующих нашей эре с Р.Х., в конце их наступает бурный революционный период в мировом масштабе, затем 8000 лет полного расцвета Универсальной Культуры, постепенно охватывающей весь мир.

...До ближайшего мирового потопа осталось 1200 лет. [Основная часть эссе Барченко посвящена математическим расчётам, связанным с описанием культурных циклов и попыткой предсказания конкретного хода цивилизационного прогресса, обусловленного космическими факторами. — В.Д.]

...Для того, чтобы найти идеальные формы человеческого общежития, необходимо знать не только механизм человеческого общежития и непосредственных факторов этого общежития (политико-экономического порядка), но и механизм факторов, обусловливающих механизм этих непосредственных факторов, причём в масштабе не только планетарном, но и космическом, во всяком случае, в объёме всей связанной неразрывным взаимодействием солнечной системы.

Такое знание, включающее и детально практически приложимое знание механизма физической деятельности Солнца, в совершенно готовом, детально проработанном виде, обеспечивает овладение методами Доисторической Универсальной Гелио-Культуры, с отдельными фрагментами содержания коей европейское общество или наука сталкиваются лишь в совершенно изветшавшей и извращённой форме утерявших внутреннее содержание древнейших мистических суеверий и таковых же религиозных культов.

25 июля 1926 г.»

Как видим, приведенная концепция насквозь пронизана космическим видением процессов мировой истории, и имя её автора вполне вписывается в общую линию развития русского космизма, олицетворявшегося в момент написания процитированных строк такими корифеями мировой науки, как К.Э.Циолковский, В.И.Вернадский и А.Л.Чижевский.

Ещё в 1922 году, во время трёхлетнего пребывания в Мурманске, Барченко предпринял попытку отыскать в центре Русской Лапландии свидетельства былого существования в этом регионе древнейшей цивилизации. По расчётам и наводке своего друга — участника лапландской экспедиции, геофизика и астронома Александра Кондиайна — Барченко привёл поисковый отряд к священному и табуированому саамскому Сейдозеру. Раз в году окрестные лопари собирались здесь на ритуальную трапезу и оргиастические игрища. А дальше все вновь погружалось в таинственную тишину. Только стометровое человекоподобное изображение на скале Куйвы охраняло покой загадочного места.

В черновиках дневников Кондиайна (в семейном архиве чудом уцелело несколько листков; сами дневники погибли после ареста и расстрела автора) сообщалось о древней мощёной дороге, просеках в безлюдной тайге, отёсанных и геометрически правильных плитах, белой колонне, других реликвиях. Вот небольшой отрывок из дневника Кондиайна:

«10.Х. «Старики». На белом, как бы расчищенном фоне ...выделяется гигантская фигура, напоминающая тёмными своими контурами человека. Мотовская губа поразительно, грандиозно красива. Надо себе представить узкий коридор версты 2-3 шириной, ограниченный справа и слева гигантскими отвесными скалами до 1 версты высоты. Перешеек между этими горами, которыми ограничивается губа, порос чудесным лесом — елью, роскошной елью, стройной, высокой до 5-6 саж., густой, типа таёжной ели.

Кругом горы. Осень разукрасила склоны вперемешку кущами берёз, осин, ольх. Вдали ...раскинуты ущелья, среди которых находится Сейдозеро. В одном из ущелий мы увидели загадочную вещь. Рядом со снегом, там и сям пятнами лежавшим на склонах ущелья, виднелась желтовато-белая колонна, вроде гигантской свечи, а рядом с ней кубический камень. На другой стороне горы виднеется гигантская пещера на высоте саж. 200, а рядом нечто вроде склепа.

...Вечером, после короткого отдыха, идём на Сейдозеро. К сожалению, мы пришли туда после захода солнца. Ущелья уже были закрыты синей мглой. Очертания «Стариков» смутно выделялись на белом плафоне горы. К озеру через Тайболу ведёт роскошная тропа. Вернее, широкая проезжая дорога, кажется даже, что она мощёная. В конце дороги находится небольшое возвышение. Всё говорит за то, что в глубокую древность роща эта была заповедной и возвышение в конце дороги служило как бы алтарём-жертвенником перед «Стариками».

* * *

Многое из описанного выше с восторгом первооткрывателя может и сегодня увидеть каждый, кому удастся достичь священного саамского урочища. Нынче туда из Москвы теоретически можно добраться очень быстро: 3 часа — самолётом до Мурманска, ещё 3 часа — автотранспортом до посёлка Ло-возеро — столицы Русской Лапландии, оттуда около 2-х часов (в зависимости от ветра и волн) катером — до Мотки-губы, далее пешком 40 минут через 2-километровый перешеек, и перед тобой сказка — Сейдозеро! Испытываешь тот же восторг, что и участники экспедиции Барченко.

Отряд Барченко пробыл в заповедных местах недолго: приближалась ранняя в здешних местах зима — нужно было срочно возвращаться назад. Но кое-что они всё-таки обнаружили. Газеты того времени сообщали: в центре Кольского полуострова найдены древние пирамиды.

Академик Ферсман, побывавший в тех же местах с целью разведки полезных ископаемых, саркастически опровергал сенсационные сообщения прессы. А зря! Академик погорячился: впечатляющая трёхметровая пирамида находится буквально в полукилометре от того места, где он прошёл с геологической партией...

Вот примерно и всё, что было известно спустя 75 лет после экспедиции Барченко, когда перед автором настоящей книги остро возник вопрос о поисках материальных следов и доказательств в пользу существования на Севере былой высокоразвитой (гиперборейской) цивилизации.

Перед научно-поисковой экспедицией «Гиперборея», которая работала в 1997-2000 годах на Кольском полуострове, как раз и стояла задача — отыскать следы древней прародины человечества. Почему на Севере — уже было объяснено выше.

Классические древние цивилизации появились в местах своего пребывания на Ближнем Востоке, Южной и Восточной Азии в промежуток между XII и II тысячелетиями до н.э. А до этого прапредки многих из них обитали на Севере, где климат тогда был совершенно иным. Как уже было показано выше, изменение климата и резкое похолодание, причины которого имеют геофизическую природу, и заставило наших далёких предков мигрировать с Севера на Юг.

Таинственная страна за Полярным кругом была сотнями культурно-исторических нитей связана с древними цивилизациями, и письменных свидетельств самых авторитетных учёных и писателей на сей счёт более чем достаточно. Но не хватало материальных фактов. Предположительное местонахождение следов Гипербореи (точнее — одного из её культурных очагов) сначала было открыто «на кончике пера»: книги «Откуда ты, русское племя?» и «Тайны русского народа: В поисках истоков Руси», цикл статей в газетах и журналах.

Логика подсказывала: материальные памятники прародины цивилизаций могли сохраниться на Кольском полуострове! Почему именно здесь? Можно привести десятки аргументов. Вот лишь некоторые из них.

Гиперборейцы были солнцепоклонниками. Культ Солнца процветал на Севере во все времена. На Мурмане и по сей день сохранились древние петроглифы с изображением Солнца. Зачастую они представляют собой протоиероглифы: точка внутри одного или двух кругов. Аналогичная символика легла в основу древнеегипетских и древнекитайских иероглифов, вошла в современный научный обиход (символическое изображение Солнца в современной астрономии точно такое же, как и многие тысячи лет назад).

На Севере берёт свое начало и культура лабиринтов; именно отсюда распространились они по всем континентам. Учёные (и, в частности, — русский историк науки Д.О.Святский) давно и небезуспешно доказали, что северные лабиринты (а значит, и их аналоги во всём мире) — не что иное, как закодированная проекция блуждания Солнца по полярному небу.

Название Кольского полуострова, образованное от протекающей здесь реки Колы, как раз и означает Солнечную землю. Коло (Коляда) древний языческий (и в первую очередь — славянский) бог Солнца. Одновременно Коло — одно из древних названий Солнца. Хорошо известен и народный астроним Кол — в ряде местностей так именовали Полярную звезду: архаичное представление о небесном неподвижном Коле предполагало медленное вращение вокруг него звёздного ковра. Таким образом, солнечный культ недвусмысленно указывает на гиперборейскую прародину.

Идя по следам Кольского отряда Барченко, экспедиция «Гиперборея» отправилась в 1997 году в район горного массива Ловозерские тундры и священного саамского Сейдозера, испокон веков окутанного тайной. Геологи определяют его окрестности как геотермическую аномалию. Эзотеристы склонны искать здесь Северную Шамбалу и место, где проходит невидимая «космическая струна», облегчающая контакт с Мировым разумом.

Неудивительно, что именно здесь, в труднодоступной местности, на горе Нинчурт («Женские груди»), состоящей как бы из двух половинок (на высоте, начиная примерно с полкилометра от уровня озера), и был обнаружен древний мегалитический комплекс: циклопические уступы ландшафтного святилища, культовые сооружения (в частности, колодец), геометрически правильные блоки и фундаменты с таинственными знаками и следами техногенной обработки.

Наконец, останки сооружения, явно предназначенного для астрономических наблюдений, — проложенный в скальных породах и устремленный в небо 15-метровый жёлоб с визирами — отдалённо он напоминает утопленный в фунте секстант знаменитой обсерватории Улугбека под Самаркандом.

Глядя на обнаруженные руины, идентифицированные как древняя обсерватория (возможно, в далеком прошлом они имели перекрытие), поневоле вспоминается описанный Диодором Сицилийским храм Аполлона в Гиперборее, имевший не только культовое, но и астрономическое предназначение. Оттуда, по словам античного историка, «Луна видна так, будто она близка к Земле, и глаз различает на ней такие же возвышенности, как на Земле» (здесь явный намёк на какой-то неизвестный Диодору прибор, «приближающий» Луну к наблюдателю).

Открытия подтверждали вывод о существовании на Севере России в очень отдалённые времена высокоразвитой культуры, генетически связанной с другими известными культурами Древности. Это означало: писаная история России, всех населяющих её народов должна быть скорректирована, а нижняя планка хронологии Отечества — значительно снижена.

В дальнейшем попытки были продолжены и закреплены новыми находками. На добровольной основе и условиях полного самообеспечения в экспедициях 1998-2005 годов приняли участие десятки (а теперь уже и сотни) человек из Москвы, Санкт-Петербурга, Петрозаводска, Вологды, Мурманска, Североморска, Мончегорска, Оленегорска, Апатитов, Ловозера, Электростали Московской области и ряда других мест. Специалисты различного профиля обследовали обширную территорию горного массива Ловозерских тундр и расположенных тут же трёх заповедных озёр — Луявра, Сейдъявра и Умбъявра. Цель одна: развить прежние успехи, найти новые памятники, свидетельствующие о существовании здесь в далёком прошлом древнейшей северной цивилизации.

Поставленные задачи были с лихвой выполнены. Обнаружены новые материальные следы, подтверждающие глубокую древность процветавшей здесь некогда самобытной культуры — она вполне вписывается в общую линию развития общемирового исторического процесса. О результатах экспедиций неоднократно сообщалось в прессе и средствах массовой информации, а также в моих книгах, начиная с 1998 года.

Достигнутые результаты активно и заинтересованно обсуждаются научной общественностью. Поиски и археологические изыскания необходимо продолжить, но они требуют серьёзной технической и финансовой поддержки.

* * *

Открытые в Русской Лапландии культовые святилища — без впечатляющих строений, с использованием одних ландшафтных (как правило, горных) особенностей — известны издревле. Применительно к древнеиранским верованиям их прекрасно описал ещё Геродот:

«...Ставить кумиры, сооружать храмы и алтари у них не дозволяется; тех, кто поступает противно их установлениям, они называют глупцами».

Аналогичные сведения содержатся и в «Географии» Страбона:

«Персы не сооружают изображения и алтари и совершают жертвы на высоком месте, рассматривая небо в качестве Зевса. Они почитают также Солнце, которое они называют Митрой.

...Они совершают жертвоприношение в чистом месте после посвятительной молитвы. Жертвенное животное украшено венком. Маг, который совершает над ним ритуал, режет животное на части, а они [молящиеся персы. — В.Д.] берут свою долю и уходят, не оставляя никакой доли Богам. Они говорят, что Божеству нужна душа жертвы, и ничего больше. Но они, согласно некоторым, кладут сальник в огонь.

Они делают различие между огнём и водой в способах жертвоприношения. Для огня они кладут сухие поленья без коры, добавляют жир сверху и зажигают снизу, выливая на него масло. Не дуют в него, но обмахивают его. Того, кто дунет в него или положит мёртвое тело, или испражнится, они убивают. Для воды, когда они приходят к озеру, реке или ручью, они выкапывают яму и убивают над ней жертву, заботясь о том, чтобы в воду, около которой они находятся, не брызнула кровь, так как они могут её тем самым осквернить. Затем, разложив по порядку куски мяса на миртовых или лавровых ветках, маги касаются их пучком прутьев и поют гимн, совершая возлияние маслом, смешанным с молоком и мёдом, но не в огонь или воду, а на землю».

Но ведь прапредки иранцев родом с Севера, их Полярная прародина описана в Авесте, там же рассказано и о климатическом катаклизме — резком похолодании, вынудившем ариев мигрировать на юг. Следовательно, и культовые традиции они принесли с Севера — именно такие, какие прочитываются в археологических памятниках Ловозерских тундр. Кроме того, имеются сведения античных авторов о том, что Зороастр — основатель древнеиранской религии — также прибыл в район нового расселения иранцев с Севера, переплыв огромное море (Ледовитый океан?), и случилось это за 6 тысяч лет до Платона.

Выявленные и идентифицированные в Ловозерских и Хибинских тундрах (в Хибинах на протяжении ряда лет работала экспедиция Русского географического общества) святилища ландшафтного типа органически вписываются в общемировую традицию развития религиозных воззрений и отправления культа. Да и строительной практики вообще!

Хорошо известно, что первоначально человек не столько создавал жизнесферу, сколько приспосабливался к природной среде и окружающему ландшафту. Естественные феномены — ущелья и склоны гор, пещеры и гроты, удобные берега рек и озёр — во все времена становились как надёжным убежищем, так и объектами поклонения. Последними могли стать любые природные особенности — возвышенности и, наоборот, углубления, провалы, проходы и лазы под землю; источники воды — ключи, колодцы, реки, озёра и даже само море (океан); рощи, лесные поляны, отдельные деревья или камни и т.п. Так, наши предки-язычники (как о том говорится в Несторовой летописи) до введения христианства поклонялись рощам, колодцам и рекам.

Особенно почитались горы — во всём их богатстве и многообразии. Быть может, бессознательно это было связано с тем, что горы становились единственно надёжным местом спасения во время всесокрушающих и уничтожающих всё живое потопов. В памяти уцелевших подобное могло запечатлеться чуть ли не на генетическом уровне. Потому-то горы и обретали статус «вселенскости» (Мировая гора и, в частности, Меру).

Им поклонялись всем вместе и по отдельности. Они служили путевыми ориентирами и опорными точками миропредставления. Они же (или их выдающиеся ландшафтные особенности) чаще всего становились объектами поклонения — реального (там, где горы есть) или же мысленно-символического (там, где сохранялась лишь память о горах). Вот почему жертвоприношения так часто совершались в горах, а там, где их нет, — просто на лоне природы.

В разных культурах, но во все времена соблюдалось то, что хорошо выражено в стихотворных строках тибетского устава:

Что касается места жертвоприношения,
То следует повернуться лицом
К нижней части долины и перекрестку дорог.
Там будет высокая гора и открытое пространство,
Ограниченное скалами, плодородная земля
С перекрестками дорог.
Повернитесь назад к горе, совершите приготовления на открытом пространстве...

Глядя на сказочную красоту горы Нинчурт, отражающейся в водах Сейдозера, невольно вспоминаешь древнюю саамскую легенду о «заклятой горе», распадающейся после заклинания шамана на две половинки. Её недра сокрыли и спасавшихся от врагов лопарей — ещё один вариант чрезвычайно распространенного на Севере сюжета об обитателях подземного царства. Их души якобы и по сей день скрываются там от посторонних глаз, свято храня величайшие тайны прошлого.

Древние гиперборейские воззрения и традиции во многом были восприняты аборигенами Севера и коренными жителями Кольского полуострова и всей Лапландии — саамами. Почти до XX века на Сейдозере практиковался ритуал, уходящий своими корнями к архаичному культу Великой богини. Раз в году шаман-нойд приводил молодёжь к берегам священного озера (на свободное его посещение было наложено табу). Далее разворачивались настоящие языческие игрища, присущие многим древним и первобытным культурам: коллективная трапеза и сексуальные оргии, во время которых снимались все традиционные запреты.

Отголоски седой матриархальной старины слышатся и в саамской легенде, записанной ещё в 1930-е годы В.В.Чарнолусским. По рассказам стариков, остров, который и сейчас хорошо просматривается с любой возвышенной точки на Сейдозере, когда-то, подобно гигантской ладье, свободно плавал по водным просторам. И жила на нём прекрасная Дева со светоносным ликом — наполовину обнажённая, наполовину укутанная в солнечные лучи.

Невольно вспоминается образ Девы снежных гор из неосуществлённой пьесы Александра Блока, посвящённой Гиперборее («Дионис Гиперборейский»). Потому-то и весь обследованный мегалитический комплекс на горе Нинчурт был поименован Святилищем Великой богини.

Несомненную древность всего найденного подтвердили независимые эксперты. В частности, в состав экспедиции на разных ее этапах входил профессиональный археолог — Александр Прохоров. В начале XXI века по нашим следам прошла киногруппа 1-го канала ОРТ. Она не только отсняла уникальные памятники и ландшафты, но и привезла в Москву несколько образцов для анализа. После серии экспериментов в спецлаборатории эксперты-геофизики пришли к однозначному заключению: представленные сколы имеют техногенное происхождение, а их возраст колеблется от девятого до двенадцатого тысячелетия до новой эры.

Одновременно стало ясно, что все старые и новонайденные памятники образуют стройную систему и группируются вокруг ступенчатого амфитеатра, образующего естественный центр притяжения, своеобразный алтарь, вполне соответствующий упомянутым культовым сооружениям древности под открытым небом. До середины лета на месте культового комплекса располагается мощный снежник. Тающие снега образуют мощный горный ручей. Струясь по естественным уступам, он во много крат усиливает эстетическое впечатление от святилища.

Стоило пролезть в щель под тяжёлым ледяным панцирем по ступеням, ведущим вниз, и перед взором изумлённых поисковиков представала волшебная сказка: настоящий хрустальный дворец с гротами и комнатами из обтёсанного камня! Сквозь полупрозрачные своды пробивались солнечные лучи, распадаясь на весь спектр радуги. Красота — не приснится во сне. К счастью, её удалось заснять и показать в двух передачах Мурманского телевидения.

Как выглядел храмовый комплекс в первозданном виде? Какие сооружения покоились на геометрически правильных гранитоидных брусах? А что за колонны лежат на площадке и кто их обрушил? Кто бросал в Кольской глухомани да ещё и высоко в горах (!) «якоря», по форме напоминающие этрусские — плиты с вмурованными в них черенками для привязи?

Да, но ведь этруски, как бы это парадоксально ни звучало, родом с Севера. На Апеннинском полуострове они появились не ранее начала I тысячелетия до н.э., куда принесли с собой полярный календарь, где было только 10 солнечных месяцев (а остальные соответствовали полярной ночи).

Этрусскую календарную систему срочно пришлось приспосабливать к средиземноморской реальности. Но, несмотря на три реформы — помпилианскую, юлианскую и григорианскую — память об арктической прародине дожила до наших дней и сохранилась в современных языках. Ведь слово «декабрь», означающее «десятый» (никто даже внимания не обращает на подобный абсурд: 12-й месяц переводится, как «10-й»), пришло через этрусков именно из гиперборейского календаря.

А чьё время отсчитывали неплохо сохранившиеся солнечные часы? Сколько веков и тысячелетий прошло с тех пор? И кто создатели этого восьмого чуда света?

На последний вопрос ответить легче, чем на предыдущие. Связывая культовые сооружения с достаточно размытыми хронологически гиперборейскими временами, можно с уверенностью сказать, что их функционирование и уж во всяком случае угасание былой значимости приходится на период, ознаменованный ожесточённой борьбой патриархата с уступающим ему место матриархатом.

* * *

Торжество и победу новой социальной формации в определённой мере символизируют каменные сейды, расположенные повсюду вокруг святилища Великой богини. Сейды (они уже упоминались выше) — знаменитая лапландская святыня, которой лопари-саамы поклонялись испокон веков, считая духов камня главными божествами природных стихий, дарящими удачу и благосостояние (или же, напротив — наказывающими тех, кто нарушает гармонию природы). Дух, заключённый в камне, способен не только принести пользу или вред, но и перенести сейд — своё обиталище — с места на место или спрятать его от любопытных глаз. На горе Куамдеспахк, в упор глядящей на противоположную ей гору Нинчурт, поисковики обнаружили множество подобных и доселе неизвестных сейдов.

Обе горы точно символизируют два начала всего живого — мужское и женское. Вообще же одна из половинок («грудей») горы Нинчурт по форме своей напоминает усечённую трёхступенчатую пирамиду, на уступах которой расположены хаотические нагромождения скальных пород. Многие из них имеют правильную геометрическую форму плит и блоков. Такие естественные сколы подчас трудно отличить от искусственных сооружений, тем более что в последних использовались и особенности ландшафта, и предлагаемые самой природой «строительные материалы».

Аналогичным образом (только, так сказать, с обратным знаком) современные геологи, работавшие в этих местах, начиная с 1920-х годов и почти до конца 50-х, при закладке шурфов и рытьё траншей использовали древние углубления и котлованы, невольно уничтожая при этом бесценные памятники.

Гору Нинчурт, где находятся останки наиболее древнего матриархального святилища, окружают и другие культовые комплексы и иные загадочные объекты. Внизу, на двухкилометровом перешейке, разделяющем озера Луявр и Сейдявр, есть две гряды. Здесь среди буйной таёжной растительности поисковой группой были обнаружены совершенно голые — без мха и лишайников — поля с каменными выкладками. Одна из прогалин достигает размеров 100 метров в длину и 20 метров в ширину. На некоторых валунах отчётливо проступают процарапанные знаки — трезубцы, косые кресты, свастики, солярные круги, рунические письмена. Встречаются изображения человеческих ладоней и ступней в натуральную величину.

Было выявлено также изображение странного существа, в шутку прозванного инопланетянином. Но это, так сказать, в анфас. В проекции сверху загадочный петроглиф (размером 30х20 см) напоминает летательное устройство. (О летательных способностях гиперборейцев речь пойдёт в 3-й части.)

К сожалению, ряд наиболее интересных находок, сделанных нами в 1998 году, в дальнейшем были унесены, уничтожены или сброшены с горы неизвестными туристами-варварами.

Здесь же (это высоко в горах!) глубокий — более десяти метров — сухой и пустой колодец: его обследовали сначала с помощью видеокамеры, а затем туда спустили и человека с фонарём. Внизу, под грядами с полями-святилищами, загадочное овальное озеро. Такое впечатление, что оно образовалось на месте падения метеорита или мощного (возможно, даже ядерного) взрыва. К тому же и приборы зафиксировали повышенную радиоактивность водоёма. Скальное окаймление озерца словно опалено в результате сильнейшего термического воздействия: его поверхность как бы остекленела.

На похожее овальное озеро — но только посреди обширного болота — вывел поисковую группу профессиональный экстрасенс президент московской школы гипноза Геннадий Гончаров, он руководствовался при выборе и определении маршрута не компасом, а наитием и подсказками «свыше», точнее — «изнутри». И надо прямо сказать — интуиция его не подводила: он постоянно натыкался то на провалы в земле, то на заброшенные шурфы, то на неизвестные сейды. Он же обратил внимание на сходство священного Сейдозера с ритуальными водоёмами в Центральной Америке, где наш оккультист побывал незадолго до того. И на наш взгляд, это лишний раз подтверждает происхождение всех мировых культур (включая древние американские и евразийские) из одного источника — северной прародины Гипербореи.

В окрестностях Сейдозера множество геоглифов (гигантских «земляных» изображений). Помимо исполинской стометровой человекоподобной фигуры Куйвы с крестообразно раскинутыми руками, на северном склоне всё той же горы Нинчурт просматривается ещё более впечатляющее своими размерами полустёртое изображение трезубца. Хорошо видно его лишь во время полярного дня, когда солнце светит с севера, а ориентировочные размеры — 200 метров, что не уступает по величине более известному по многочисленным публикациям белому «трезубцу-канделябру», находящемуся на Тихоокеанском побережье Перу.

Гигантские символические изображение разбросаны по всему миру. Вспоминаются и знаменитые рисунки в южноамериканской пустыне Наска, и недавно открытое в Австралии и сфотографированное с самолёта 4 -километровое изображение обнаженного мужчины. Циклопический трезубец на склоне горы Нинчурт — 200 метров, великан Куйва — 100 метров.

Откуда же всё это? Что за исполины их создавали? На ум вновь и вновь невольно приходят скупые сведения составителей и комментаторов библейских книг, а также свидетельство уже упоминавшегося вавилонского историка Бероса о существовании на земле до человека и одновременно с ним цивилизации исполинов.

Известный английский учёный, химик-радиолог, лауреат Нобелевской премии Фредерик Солли (1877-1956) всю жизнь отстаивал концепцию, согласно которой на Земле задолго до современной цивилизации существовали иные высокоразвитые расы и социумы, владевшие невообразимо глубокими знаниями и подчинявшие себе силы природы. «Не найдём ли мы здесь некоторого подтверждения верованиям, согласно которым исчезнувшие сегодня человеческие расы могли обладать не только нашими современными познаниями, но и могуществом, которым мы пока не владеем?» — писал Нобелевский лауреат.

У данной теории немало сторонников. Их кредо суммировано в словах французского учёного Луи Шарпантье:

«В очень древние времена, которые, впрочем, не были доисторическими, существовала поистине замечательная цивилизация, основы которой нам неизвестны. Её «интеллектуальная составляющая» исчезла, а до наших дней дошло лишь то, что интеллект успел «окультурить». Мы не можем осмыслить сохранившиеся материальные следы и склонны считать их симбиозом варварства и мышления примитивной эпохи. Нам трудно отрешиться от нашей нынешней формы мышления, чтобы понять другие, исчезнувшие, однако совершенно ясно: если бы не эта цивилизация, не было бы нашей, и мы бы до сих пор охотились на диких животных, а возможно, пожирали бы и своих собратьев».

С подобным подходом перекликаются и исследования современных зарубежных авторов — Захарии Ситчина и Эриха фон Леникена и др. Но они идут ещё дальше и приписывают необыкновенные способности сушествам-гигантам, имеющим космическое происхождение (так называемая концепция «богов во плоти»): именно они и оставили по всей земле циклопические рисунки и сооружения. Кстати, не потому ли Сейдозеро как объект главных гиперборейских исследований в последнее время стало местом паломничества для уфологов? Однако экспедиции нужны материальные факты...

Повсюду в Ловозерах встречаются и кресты. Они высечены на камнях и сейдах рукой человека или рукотворно выложены на вершинах гор. Целый набор процарапанных знаков (крест, трезубец, стрела) был выявлен на одном древнем сейде, затерявшемся на глухой таежной поляне и покрытом вековой коростой изо мха: чтобы отодрать её, потребовались усилия трёх человек. Кресты проступают также, как бы просвечиваясь изнутри, на некоторых валунах — результат игры природы, которая пишет свои письмена-трещины по законам геохимии и кристаллографии. Огромный крестообразный пещерный выдолб (судя по всему, искусственного происхождения) на полукилометровой высоте отвесного скального склона в ущелье Эльморайок обнаружили и сфотографировали супруги Александр и Тамара Васильевы, они самостоятельно добирались через горы до базы экспедиции.

Даже просеки в поросших лесом горах вокруг Сейдозера подчас образуют косые пересечения. Говорят, это — следы схода лавин, но как-то не верится, что снежная масса может прочерчивать столь длинные (сотни метров!) и идеально прямые линии, да ещё и под косым углом. Скорее, речь идёт об очередной аномалии, ими просто перенасыщен сей заповедный и благословенный край.

Разве не этим объясняется ощущение живительного тока, который изредка, точно электричество, пронизывает и как будто озаряет изнутри человека на горе Нинчурт, на какое-то время заставляя воспринимать мир другими глазами. Я сам испытал такое дважды во время ночевки на вершине горы.

Но почему же тогда повсюду натыкаешься именно на Андреевский крест — типичный христианский символ? Он и на флаге экспедиции с эмблемой: на пересечении голубых полос — карта Гипербореи, начертанная когда-то Герардом Меркатором. Объясняется всё просто: христианский косой крест, где по преданию, был распят апостол Андрей Первозванный — провозвестник христианского учения на Руси, — восприемник архаичной символики: в ней кресты разных конфигураций были чрезвычайно распространены и несли важную смысловую нагрузку.

* * *

Русская Лапландия — край древнейшей культуры, быть может, одной из самых древних на Земле — имеет прямое отношение к региону Арктиды-Гипербореи. Об этом свидетельствуют и новонайденные ловозёрские каменные сооружения. Есть среди них ещё один загадочный объект — варака (небольшая сопка, поросшая лесом) в районе Сейдозера. У её подножья на просторной поляне часто располагалась база нашей экспедиции и палаточный городок. Сама горушка впечатляет своими правильными округлыми формами: так и хочется увидеть на её месте древнее городище или цитадель.

Километрах в пяти на запад по берегу озера — точно такая же сфероподобная сопка. С вершин противолежащих гор обе они выглядят симметричными. Однако именно наша варака — постоянное место поисков. Дело в том, что где-то здесь еще в 1922 году экспедиции Барченко был показан священный лаз под землю, при приближении к которому возникало чувство страха. Участники той давней экспедиции сфотографировались у входа в подземное убежище, напоминающего берлогу. Нам же вот уже второй год не удаётся обнаружить этот таинственный проход в «подземное царство», несмотря на то что такая задача ставилась перед каждым вновь прибывавшим отрядом.

Десятки людей вдоль и поперек прочесывали лес в окрестности базы, но лаза так и не обнаружили. Правда, с северной стороны сопки-вараки с выходами скальных пород были найдены несколько каминоподобных проёмов. Один из них оказался достаточно глубоким — в нём мог поместиться и хорошо замаскироваться человек. Когда покопали вокруг, то под подстилкой из перепревшей хвои и мха обнаружили остатки целого арсенала: стреляные гильзы, неиспользованные патроны иностранного образца, ржавый затвор от русской трёхлинейки и другие детали оружия начала века. Стали присматриваться, и оказалось, что ранее пещерка имела продолжение, ныне плотно заваленное взорванными скальными осколками.

Проверили снаружи: взорванная часть просматривалась метров на десять (естественно, она могла непредсказуемо уходить вглубь). Возникла версия (скорее, одна из рабочих гипотез): а не взорван ли это лаз после досконального исследования самим Барченко или спецслужбами, они, быть может, приходили сюда вскоре вслед за ним.

Согласно последним данным, проход под землю в районе Сейдозера всё же существует. Известная саамская писательница и хранительница архаичных традиций своего народа Надежда Павловна Большакова недавно опубликовала уникальную энциклопедическую книгу «Жизнь, обычаи и мифы Кольских саамов в прошлом и настоящем» (Мурманск, 2005). Здесь сообщается, что автору известен один местный саам, который доверительно поведал: он знает, где находится сакральный лаз под землю; о нём ему сообщил отец (тому — дед и т.д.) при условии, что он никогда и никому не выдаст древней тайны. По убеждению информатора, ни один посторонний человек не должен видеть подземных чертогов.

* * *

Есть ли другие свидетельства в пользу существования в глубочайшей древности на территории Русского Севера иной — архаичной и высокоразвитой — культуры? Безусловно! И выявить их помогает один из избранных нами методов научного анализа, уже знакомый читателю — археология языка и реконструкция смысла. Теперь мы направим внимание на топонимику — названия гор, рек, озёр, урочищ и т.п. Наименования, данные когда-то в незапамятные времена древними обитателями Севера, не исчезли бесследно. Сохраняясь нетронутыми на протяжении многих тысячелетий и вживаясь в ткань других языков, они сохранились до нынешних дней. Вот такие лингвистические следы и оставили на Кольском полуострове арии — прапредки всех современных индоевропейцев.

Индоарии — да ещё и на Мурмане! Звучит экстравагантно! Что бы это значило? Согласно развиваемой здесь полярной концепции происхождения человеческой цивилизации, последняя зародилась на Севере и длительное время существовала в границах исчезнувшего ныне Арктического материка — Арктиды-Гибербореи (или Туле).

Наиболее существенные факты и свидетельства, позволяющие реконструировать подлинные исходные точки отсчёта мировой истории и предыстории, впервые были сформулированы в классической книге выдающегося индийского учёного и общественного деятеля Балгангадхара Тилака (1856-1920) «Арктическая родина в Ведах». В ней путём скрупулёзного текстологического анализа доказано: в священных книгах древних индийцев и их прапредков описаны не южные, а северные реалии — полярное звёздное небо, полярные день и ночь, полярные зори и сияния. Тимак проводил исследования, опираясь на работы предшественников и прежде всего Ж.С.Байи.

Аргументы, приводимые Тилаком, следующие. В древнейших источниках, например, в Тайттирии-Брахмане (а также в Авесте) описывается прародина человечества, где Солнце всходит и заходит по одному разу в год, а сам год делится на один долгий день и одну долгую ночь, — что, как известно, соответствует ситуации, фиксируемой в высоких полярных широтах. В Ведах же встречаются такие высказывания: «То, что есть год, — эта только один день и одна ночь Богов»; «В Меру Боги видят Солнце восходящим только один раз в году».

Общие положения подкрепляются более детальными, основанными на точном математическом расчёте современных учёных: он свидетельствует, в частности, что в Ригведе описываются зори более продолжительные, чем они могут, быть на юге; там же рассказывается о северном сиянии и летнем поведении Солнца вблизи полюса, когда оно поднимается на максимальную высоту над горизонтом, некоторое время «стоит» на месте, прежде чем начинает опускаться. По расчётам специалистов, растянутые утренние и вечерние зори, как они описываются в гимнах Ригведы, вполне соответствуют тому, что наблюдается сегодня на широте Мурманска.

Фундаментальный труд Тилака общепризнан во всём мире. Изданный впервые на английском языке в 1903 году и в дальнейшем переведенный на многие языки мира, он тем не менее долгое время был недоступен российскому читателю. Правда, существовал добротный и подробный пересказ концепции Тилака, включенный в интересную книгу русского зоолога (сербского происхождения) Е.А.Елачича «Крайний Север как родина человечества» (1910). Лишь благодаря невероятным усилиям и подвижнической деятельности профессора Наталии Романовны Гусевой — у неё, кстати, хранится единственный в России экземпляр книги Тилака, подаренный его внуком — вышел в свет русский перевод книги индийского учёного, имеющей непреходящее значение для познании истории и предыстории Русского Севера.

Одно из доказательств Тилака приводится ниже. Это отрывки из 4-й главы, озаглавленной «Ночь Богов»:

«В Ригведе созвездие Большой Медведицы описывается как стоящее «высоко», а это может относиться только к высокому положению созвездия в небе, когда оно может быть видимо как бы над головой наблюдателя, что ясно говорит о такой возможности лишь в циркумполярном регионе.

...Утверждение, что день и ночь богов длятся по шести месяцев, крайне широко распространено в индийской литературе.

...Гора Меру признаётся нашими астрономами земным Северным полюсом, и в «Сурья Сиддханте» говорится так: «На Меру боги видят Солнце после его единственного восхода и в течение половины его вращения, начинающегося с Ари».

...Это подтверждается и таким авторитетным источником, как «Законы Ману»: «У богов и день и ночь — (человеческий) год, опять разделенный надвое: день — движение солнца к северу, ночь — период движения к югу.

...В «Тайттирия Брахмане» мы видим пассаж, в котором ясно говорится, что «то, что есть год, является единым днём богов».

...В Авесте, священной книге зороастрийцев, мы видим аналогичное утверждение: «Они считают одним днём то, что является годом». И здесь же Ахура Мазда говорит: «Звёзды, луна и солнце лишь один раз в год видны восходящими и заходящими, и год кажется одним днём».

Полярные реминисценции, как бы это ни показалось парадоксальным на первый взгляд, обнаруживаются и в Библии. В Книге Исайи говорится об обители (сонме) богов на краю Севера, куда стремился один из возгордившихся и наказанных за это сынов человеческих — Денница, сын Зари (Ис. 14, 13). Северные те боги, по Библии, обитают на священной горе, хорошо известной в индоиранской традиции под названием Меру. В книге Иова подробно и эмоционально описывается полярная ночь:

«Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтётся она в днях года, да не войдёт в число месяцев! О! ночь та — да будет она безлюдна; да не войдёт в неё веселие! Да проклянут её проклинающие день, способные разбудить Левиафана! Да померкнут звёзды рассвета её: пусть ждёт она света, и он не приходит: и да не увидит она ресниц денницы...» (Иов 3, 6-9).

Эмоциональные заклинания пророка пробуждают в памяти те многочисленные строфы Ригведы, где говорится о долгой и страшной тьме, которая скрывает врагов бога Индры. В библейской Книге Иисуса Навина содержится ссылка на ещё более древнюю книгу Праведного, где описывается поведение Солнца в приполярных областях: «Стояло Солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день» (Нав. 10, 13). Данный фрагмент практически полностью соответствует строкам Ригведы: «Свою колесницу Бог Солнца остановил посреди неба», где также в метафорической форме описывается полярный день.

А есть ли полярные мотивы в древнегреческих мифах? Не могут не быть, если только прапредки эллинов пришли с Севера и принесли с собой ядро тех сказаний, которые, приспособившись к новым условиям, обросли массой подробностей и приобрели впоследствии привычный для нас вид. Но сквозь оболочку позднейших наслоений нет-нет да и сверкнёт Полярная звезда памяти о далёком прошлом. Так, перед битвой со змее-ногими гигантами Зевс велел Солнцу-Гелиосу, Луне-Селене и Заре-Эос не светить на землю. В небе остались только звёзды. Здесь явный намёк: Гигантомахия (точнее — события этой битве предшествовавшие) сопряжена с полнощными странами и полярной ночью.

Также в легендах о рождении Геракла различные источники единодушно свидетельствуют: когда Зевс соблазнил Алкмену, их первая брачная ночь ознаменовалась тем, что Солнце трое суток не поднималось над Землёй. Такое может случиться только в Приполярье или Заполярье. Следовательно, именно там и происходили описываемые события. И именно туда, на родину предков, неоднократно возвращался величайший герой древности Геракл, совершая некоторые из своих подвигов и освобождая Прометея. Лишь в эпоху расцвета античной цивилизации первичное ядро северных легенд было трансформировано и приспособлено к условиям Средиземноморья.

Один из крупнейших представителей сравнительного языкознания и религиоведения, санскритолог и мифограф Макс Мюллер (1823-1900) не без оснований полагал, что в период, предшествовавший образованию современных этносов, каждое слово в первоначальном арийском языке было мифом, каждое имя — образом, каждое существительное — определённым лицом и каждый предлог — маленькой драмой. По этой причине многие языческие боги — индийские, иранские, греческие, германские, славянские и прочие — не что иное, как результат персонификации поэтических обозначений, неожиданных даже для тех, кто их придумал.

За именами же некоторых из них стоят древние этносы или племенные (родовые) тотемы. Например, двенадцать подвигов Геракла — это никоим образом не индивидуальные поединки, а ожесточённые битвы племён, запечатлённые в мифах по именам своего предводителя или тотемов. В этом смысле, например, чудодейственную силу великана Антея, который черпал свою силу у Матери-Земли, истолковывают как связь с соответствующей территорией (землями) и проживающими здесь народами. Геракл путём военной хитрости отсёк эту связь (то есть оторвал Антея от родной земли), и войско Геракла разгромило войско Антея.

Длительное пребывание индоариев на Крайнем Севере запечатлено навечно и в многочисленных топонимах и гидронимах, то есть в названиях мест, гор, озёр и рек. Именно на современном Русском Севере во множестве встречаются древние названия с корнями «инд» и «ганг» — прямые свидетельства пребывания здесь индоевропейцев. Известная исследовательница С.В.Жарникова провела топонимическую ревизию современной карты Русского Севера и выявила десятки подобных корней, сохранившихся здесь и поныне.

Когда народы уходят (переселяются или вообще исчезают), прежние названия остаются (а в местах нового обитания они переносятся и на новые географические объекты). Дабы убедиться в этом, достаточно открыть «Географический словарь Мурманской области». Инлварь (возвышенность), Инлель (озеро, река, населённый пункт), Индера (река), Индерка (ручей), Индерские озёра, Индичйок (река), Ганга (остров), Гангас (залив, возвышенность), Гангасиха (залив), Гангос (гора, озеро) — вот лишь некоторые из топонимов и гидронимов, на которых лежит явная печать далёкого индоевропейского прошлого и которые поддаются результативному анализу посредством метода археологии языка и реконструкции смысла.

Сказанное — лишнее подтверждение в пользу приведённой выше историософской концепции A.B.Барченко, в соответствии с которой в момент катастрофического климатического катаклизма, повлекшего за собой смещение земной оси и серию «потопов», исход индоариев с Кольского полуострова возглавил их вождь и будущий культурный герой Рама, впоследствии канонизированный как главное действующее лицо великой эпической поэмы «Рамаяна». Не случайно, видимо, на карте Мурманского края в память о той эпохе сохранились названия Рамозеро и Рамугайвенч (возвышенность), которые нам удалось исследовать в ходе экспедиции «Гиперборея-2003».

Однако былая индоевропейская общность далеко не последняя ступень в исторических глубинах этногенеза. Как уже подробно говорилось выше, некогда существовал единый праязык, которым владел единый пранарод, обитавший в северных широтах. В течение тысячелетий, как ветви на стволе дерева, из единого праязыка вычленились другие языковые семьи, давшие все невообразимое пестроцветие современной лингвистической картины мира.

Но свидетельство былого языкового единства не исчезло полностью. Оно навечно сохранилось в общих для всех языков вербальных (словесных) субстратах, к которым и относятся архаичные топонимы и гидронимы. Последнее нетрудно проиллюстрировать на примере топонимики Мурманской области и этимологического анализа феноменов различных культур.

В данном плане особый интерес представляют лексические субстраты (корневые основы), общие для индоевропейских, финно-угорских (включая саамский) и других языков.

Между прочим, и как бы парадоксально сие ни прозвучало, у саамов (лопарей) долго сохранялись смутные представления о былом соседстве с древним индоарийским протоэтносом. В последней книге «Истории государства Российского» Н.М.Карамзин приводит любопытный факт, заимствованный из русской летописи. Во время пира в Кремлевском дворце самозваный царь Лжедмитрий I принялся хвалиться неизмеримостью России и чудным разнообразием её народов. В качестве живой иллюстрации он велел привести прямо в зал двенадцать лопарей, прибывших в ту пору в Москву с ежегодной данью. Гости за царским столом начали расспрашивать странных посетителей, облаченных в меховые одежды: кто они да откуда. И лопари с простецкой прямотой поведали, что живут они на самом краю света близ Индии и Ледовитого океана.

Подобное утверждение можно было бы списать на беспросветную дикость представителей саамского племени. Но я вижу в приведенном утверждении не ошибку, не оговорку, а глубокий смысл и реминисценции далёких индоарийских времен, когда прапредки современных индийцев и всех индоевропейских этносов действительно обитали вблизи Северного Ледовитого океана и по соседству с прапредками лопарей (современных саами).

* * *

Значение открытия, сделанного в центральных районах Кольского полуострова, трудно переоценить. Впервые найдены материальные подтверждения сведений древних письменных источников и сообщений античных авторов. Таким образом, возникает совершенно новое видение истории России в контексте мирового исторического процесса. Безусловно, открытие древнего культурного очага, связанного с Гипербореей, и начатые исследования — как теоретические, так и практические — следует продолжить (частично это уже было сделано) с подключением специалистов различного профиля — археологов, геологов, геофизиков, этнографов, лингвистов.

Тем более что не все согласны с предложенной интерпретацией обнаруженных следов архаичной культуры. Известны и их узко-эмпирическая, и, напротив, мистическая трактовка. Более того, была даже попытка организовать контрэкспедицию, дабы подвергнуть сомнению наши результаты. Безусловно, никто не выдаёт сделанные открытия и их интерпретацию за истину в последней инстанции. На то она и наука — чтобы искать, искать и ещё раз искать! И находить!

Иногда ошибаться— что ж, бывает. Право на гипотезу — неотъемлемая сторона научного поиска.

К сожалению, оппонирующая группа не продемонстрировала ни должной добросовестности, ни элементарной порядочности. Устроив в 1998 году туристическую пробежку трусцой по горам, она поспешила оповестить мир, что ничего не обнаружила, кроме геологических шурфов, траншей и техногенных пропилов. Естественно, мы тоже видели их собственными глазами. Но никто ведь никогда не утверждал, что это — археологические объекты! Напротив, мы всегда заявляли: ситуация такова, что на две сотни геологических следов приходится один археологический. Искусство исследователя в том и состоит, чтобы в массе разнородного материала выявить древнейшие останки, пережившие и натиск ледников, и всесокрушающие воды потопа.

Все повторяется. Ещё академик Ферсман, работавший в Ловозерах в 1920-е годы, обвинял Барченко в смешении археологии и геологии и высмеивал его утверждения о том, что в районе Сейдозера встречаются пирамиды. Прав, однако, оказался Барченко, а не Ферсман: это подтверждают и снимки, сделанные фотографом нашей экспедиции.

Другое дело, каково происхождение таких пирамид — на искусственные они не похожи. Впрочем, по прошествии тысячелетий от какой бы то ни было «искусственности» может не остаться и следа. Наши оппоненты также заявляют: мы прошли тем же маршрутом и ничего не обнаружили. Каждый видит то, что может, а иной — только то, что хочет. Слава Богу, что в ходе экспедиции «Гиперборея» всё найденное и увиденное фиксировалось на фото- и кинопленку. В 2005 году кинокомпания «Блиц» сняла телефильм на эту тему. История всё расставила по своим местам. От фактов никуда не денешься.

Геологические же следы, которыми, как шрамами, просто изуродован Кольский полуостров, естественно, никакого отношения к культурным архаичным памятникам не имеют. Обвинять наших экспертов в том, что они геологию приняли за археологию, — приём из арсенала карточных шулеров. В экспедиции участвовали как профессиональные геологи, так и профессиональные археологи. А то, что устремившиеся вослед «контролёры-доброхоты» ничего, кроме геологических шрамов и мелких пирамид, не нашли, так это, как говорится, их проблемы.

В антигиперборейских выступлениях (а к ним следует отнести телефильм «Северная Атлантида», отснятый в 2000 году компанией ОРТ) нет ни одного факта, который бы не был фальсифицирован. Делается это с помощью затасканного софистического трюка, рассчитанного на простачков и по-научному именуемого подменой тезиса: с апломбом «опровергается» то, что никто и никогда не утверждал, а подлинные аргументы и факты замалчиваются.

«Антигиперборейская партия» вообще демонстрирует полное непонимание самой сути вопроса о погибшей северной цивилизации, связанного не столько с геологическими, сколько с геофизическими и даже космическими факторами, не говоря уже о социокультурных и этногенетических феноменах. Судя по всему, недобросовестные критики вообще не представляют, чем на самом деле была Гиперборея, каковы её географические и хронологические параметры. А астрономические, метеорологические, климатические, картографические, этимологические, топонимические, этнографические и иные научные аргументы кажутся им запредельными.

Впрочем, всё гораздо проще: мы столкнулись с людьми, для которых оказалось неведомым обыкновенное понятие совести. Отсюда-то и все их нелепые домыслы!

«Могильщики Гипербореи» совершенно несведущи и в таких явлениях, как матриархат, который господствовал на планете (включая и Русский Север) на протяжении многих тысячелетий и оставил впечатляющие следы в форме и ландшафтных культовых святилищ, и рукотворных памятников, и в символике орнамента, обрядов и ритуалов. Или: в одной лихой заметке в мурманской прессе указывалось, к примеру, что в экспедиции приняло участие якобы 1000 (!?) человек — от Прибалтики до Камчатки, — которые вытоптали всю заповедную зону.

В действительности же из официальных участников летней экспедиции 1998 года в Ловозерах побывало около полусотни, к тому же разделённых во времени на три отряда. За туристские группы, которые летом валом валят через заповедную территорию, экспедиция, конечно же, никакой ответственности не несла, хотя к естественному любопытству молодёжи относилась благосклонно.

Конечно, в ходе интенсивных поисков всем хотелось большего. Но иного, видимо, не следовало ожидать с самого начала. Что сохранилось от великой столицы Чингисхана — Каракорума в Монголии или столицы Золотой Орды — Сарая на Волге? Абсолютно ничего! А ведь какие-то 600-700 лет тому назад здесь находились центры, где вершились судьбы мира.

Та же участь постигла столицы двух других средневековых империй на территории России — Хазарского каганата и Великой Булгарии. Применительно же к северной прародине человечества — Гиперборее — счёт идёт на тысячелетия. Немудрено, что следы тех времён смогли сохраниться лишь в виде сильно пострадавшей от катаклизмов «каменной летописи», прочесть которую до конца ещё предстоит.

Кроме того, тысячи лет тому назад в местах производимых изысканий могла произойти грандиозная битва, отголоски которой в какой-то мере получили отображение и в древнеиндийской «Махабхарате», и в древнегреческой Титаномахии или Гигантомахии (что не одно и то же, хотя со временем различие между ними стёрлось). Если сражались представители высокоразвитой цивилизации, то в их арсенале могло быть самое мощное и экзотическое оружие, включая ядерное и лучевое. Следы его возможного применения на оплавленных и как будто размётанных повсюду обломках скал до сих пор сохранились в районе Сейдявра и Луявра.

В 1970 году мне довелось побывать в районе бывшей ставки Гитлера под Винницей, взорванной немцами при отступлении, — одного из самых совершенных подземных комплексов, когда-либо созданных руками людей. Спустя 30 лет после окончания войны на месте некогда сверхсекретного объекта возвышалось лишь несколько деформированных бетонных плит, полуутопленных в земле и зарастающих молодым лесом. Проникновение же в подземные и тоже взорванные убежища, по мнению сапёров и инженеров-фортификаторов, остается абсолютно немыслимым делом и вряд ли вообще когда-либо сможет быть осуществлено. Не с подобным же ли случаем имеем мы место в Ловозерах — правда, с поправкой на тысячелетия?..

За несколько лет работы экспедиции «Гиперборея» удалось значительно продвинуться вперёд в решении многих вопросов. Но возникло ещё немало новых. Естественно, что исследования будут продолжены, в том числе и в других северных регионах — от Карелии до Чукотки. Концепция дальнейших изысканий, ориентированная уже на новое тысячелетие, — «Гиперборея-2000: шаг из прошлого в будущее».

Русский север – наследник древней цивилизации

Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет непосредственное отношение к древнейшей истории и предыстории России, а русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей гиперборейской цивилизацией. Неспроста ведь Мишель Нострадамус в своих «Центуриях» именовал россиян «народом гиперборейским». Быть может, рефрен русских сказок о Подсолнечном царстве, что расположено за тридевять земель, — смутные воспоминания о стародавних временах, когда наши предки соприкасались с гиперборейцами и сами были гиперборейцами.

Имеются и более детальные описания Подсолнечного царства. Так, в былине-сказке из сборника П.Н.Рыбникова, записанной от олонецкого крестьянина из деревни Пудожская Гора Абрама Евтимьевича Чукова по прозвищу Бутылка, рассказывается о том, как герой на летающем деревянном орле посещает Подсолнечное царство:

Прилетел он в царство под солнышком,

Слезает с орла самолётного

И начал по царству похаживать,

По Подсолнечному погуливать.

Во этом во царстве Подсолнечном

Стоял терем — золоты верхи,

Круг этого терема был белый двор

О тых воротах о двенадцати,

О тых сторожах о строгих...

Любопытные детали полёта на «деревянном орле» (который семантически может символизировать всё что угодно) содержатся в поморской сказке, записанной в начале века Николаем Евгеньевичем Ончуковым (1872-1942). Оказывается, у этого «летательного аппарата» есть винт: вправо повернёшь — поднимешься, влево— опустишься. Крылья — неподвижные: «летит птица и не машет крыльём», поясняет рассказчик.

Подсолнечное царство также поминается в прозаических северных сказках. Одну такую записал в 1906 году на Выгозере от сказочника Мануйлы Петрова Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954). В свою очередь, Мануйло услышал про Подсолнечное царство у богомольцев. Как они сказывали, в царство то, где солнышко летом не заходит, не пешком идти, а лететь требуется (как и в былине). Самое заветное в Подсолнечном царстве — яйца, даюшие людям вечную молодость и бессмертие. Сказочник называл их «молодецкия яйця» (это то, что в других сказках именуется «молодильными яблоками»). Чудодейственные плоды, как и их эллинские прототипы — яблоки гесперид — восходят к общему гиперборейскому источнику: именно в Гиперборее люди не ведали болезней и старости.

Другое свидетельство, относящееся к гиперборейской старине и зафиксированное многими авторами, в том числе Н.М.Карамзиным, А.Н.Афанасьевым и А.А.Коринфским, касается легендарного Лукоморья.

Оказывается, это не сказочная страна, невесть где расположенная, а древнее Северное царство: там люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы проснуться к возвращению весеннего Солнца. В настоящее время основательно изучены 14 списков древнерусского сочинения, именуемого «О человецех незнаемых в Восточной стране», где упомянутая легенда представлена в различных вариантах.

Сохранились в народной памяти также смутные воспоминания и о катастрофическом похолодании, постигшем Северную Украину Евразии. Выдающийся чешский поэт, историк и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811-1870) свидетельствует, что хрустальная или стеклянная гора славянских сказок есть не что иное, как образ ледяной горы, трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной передачи от поколения к поколению (в чешском фольклоре известен и город Ледян — сродни русскому Леденцу, — что значит «ледяной»).

Чтобы убедиться в правомочности данного вывода, достаточно ещё раз внимательно просмотреть волшебную русскую сказку «Хрустальная гора». Здесь тридесятое царство наполовину втягивается в хрустальную гору (что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но главное в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточённую в хрустальной горе царевну, герой, победив змея о двенадцати головах, «разрезал его туловище и на правой стороне нашёл сундук; в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — семечко, зажёг и отнёс к хрустальной горе — гора скоро растаяла». Растопить подобным образом, как нетрудно догадаться, можно только лёд и никак не хрусталь (стекло).

В славянском фольклоре имеются и другие любопытные подробности, касающиеся стеклянной горы. На её вершине растёт чудесная яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережёт её беспощадный сокол, сметающий вниз всякого, кто пытается одолеть скользкие, как лёд, склоны. Потому-то всё подножье стеклянной горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой одной карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола — носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он незаметно поднялся на вершину и отсёк хищному стражу волшебной горы ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной птицы ожили.

Обо всём этом можно узнать из сборника «Повести и предания народов славянского племени» (СПб., 1840), изданного ныне совершенно забытым этнографом и историком Иваном Петровичем Боричевским (1810-1870).

Русские исследователи фольклора справедливо усматривали в сказочной стеклянной (хрустальной) горе отголоски обшеарийской мифологии — воспоминания о Вселенской горе Меру. Между прочим, этнографы зафиксировали любопытное поверье, распространённое в ряде исконно русских областей: здесь считается недопустимым выбрасывать состриженные ногти, так как они потребуются после смерти, когда душа умершего будет карабкаться на стеклянную гору, дабы добраться до райских кущ.

Аналогичные верования зафиксированы и у манси.

В известной словацкой сказке о солнечном коне подробно описывается полночная страна, где люди приспосабливались к ночной жизни среди гор и боролись с тьмой с помощью волшебного коня с Солнцем во лбу. Как бы ни трансформировался сказочный сюжет за свою долгую жизнь — он неоспоримо свидетельствует об одном: далёкие предки словаков и, надо полагать, предки всех славян знали о такой стране за Полярным кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая буря.

А.Н.Афанасьев в одной из своих статей («Поэтические предания о светилах небесных») также приводит русское предание о временах, когда Солнца не было и «люда жили в потёмках».

Аналогичные мотивы встречаются в саамских сказках и фольклоре других народов.

* * *

Современное русское слово «буря» имеет древнеарийские корни: bhurati в древнеиндийском означало — «двигается», «вздрагиваем, «барахтается». Но в достопамятную старину «буря» произносилась и писалось как «боуря» (с юсом малым на конце). Вот он и Борей — северный ветер, и, [гипер]бореи — те, кто проживает в его или за его владениями — на краю земли. Именно так характеризует Софокл Северную страну, отчину Аполлона (Феба), куда Борей унёс похищенную Орифию:

...Через всю морскую гладь, на край земли,

К потокам ночи, на простор небес

И к ветрограду Феба древнему...

Известен синоним «ураганного ветра», одного корня со словом «буря». Это — «бора»: так именуют ураган на море и турки, и итальянцы, и русские. Но, вопреки безапелляционному утверждению этимологов (и, в частности, такого авторитета, как М.Фасмер), в русский язык слово «бора» никак не могло попасть из турецкого, так как турки появились на берегах Чёрного и Средиземного морей сравнительно недавно и, скорее всего, сами заимствовали данное понятие у аборигенов.

Сказанное подтверждают и данные германо-скандинавской мифологии. Первобогом-прародителем древних германцев и скандинавов, согласно Старшей и Младшей Эдде, был Бури, а его сыном — Бор (Бёр) — отец Одина, главы пантеона северных богов.

Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом, когда Север «заполнился тяжестью льда», что сопровождалось его таянием и неотвратимым потопом. Из гигантской ледяной глыбы в течение трёх дней и родился Бури с помощью космотворящей коровы Аудумлы. Она паслась на льду, облизывая солёные (морские?) ледяные глыбы, подобные камню. К концу первого дня на вершине одной из глыб появились волосы, на другой день — целая голова, а к концу третьего дня могучий титан Бури родился окончательно.

Как уже упоминалось, в утраченной Иоакимовской летописи, согласно Татищеву, упоминается князь Буревой, отец легендарного Гостомысла, правивший в Новгороде до появления Рюрика и упорно боровшийся с варяжской экспансией.

Корень «бор» древнейшего, вероятно, доиндоевропейского происхождения. Он образует любопытное лексико-смысловое гнездо, позволяющее судить и о многообразии функций, проецируемых и на бога Борея. Прежде всего, «бор» — это «хвойный, преимущественно сосновый, лес». У болгар, сербов и хорватов «бор» означает «сосну». Но не только у славян: название народа «буряты» дословно означает «лесные» и по смыслу смыкается с русским «бор» — «лес».

Затем ряд однокоренных слов: «борьба», «борец», «брань» («боронь»— в смысле «битва» и в смысле «ругань»), «оборона», «борзой», «борозда», «борона», «борода», «боров», бородавка», «борщ», «собор», «боркан» («морковь»), «борр» (в смысле «борта лодки, корабля»).

Разветвленность смыслов — лучшее доказательство древности исходного слова. Кстати, о Сивке-бурке — откуда такое словосочетание? Если Сивка (светлая), то почему Бурка (тёмная)? Не зебра же ведь это, у которой полоска — чёрная, полоска — белая.

Всё дело, оказывается, в том, что прозвище Бурка первоначально звучало как Бурька. А если взглянуть на его истоки, то обнаруживаются явственные следы Борея. Обратившись тёмногривым жеребцом, он оплодотворил двенадцать кобылиц и стал отцом двенадцати чудесных жеребят, которые могли летать по поднебесью над землёй и морями. Такими их описывал ещё Гомер в «Илиаде»:

Бурные, если они по полям хлебородным скакали,

Выше земли, сверх колосьев носилися, стебля не смявши;

Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,

Выше воды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.

Точно так же описывается полёт волшебных коней в русском и славянском фольклоре, где прозываются они Сивками-бурками, Бурушками-косматушками, что в конечном счёте значит — Бурьки-Борейки. Не случайно и мифический летучий конь алтайских сказаний также зовется Буура. Между прочим: до сих пор имеет распространение славянская фамилия Борейко.

У ираноязычных осетин в их знаменитых нартских сказаниях также действует могучий богатырь по имени Бора. Повествуется о его встрече со счастливым в духе Золотого века морским народом — донбеттырами («дон», как уже было продемонстрировано, — общеиндоевропейское понятие для обозначения любых водных объектов). Бора пришёл в их страну, минуя царство ночи. Там он нашёл огненное озеро (читай — море) с загадочным хрустальным образованием на самом дне (в фольклоре хрусталь — коррелят льда).

Вот как описывает древний сказитель тектоническую битву огня и льда:

Вертящийся хрусталь на самом дне

Кремень огромный точит в глубине

И высекает пламенные искры

Движением молниеносно-быстрым.

А озера бушующего дно

Как будто светом дня озарено...

Воистину картина вселенской катастрофы. Как явствует из фольклора, первоначально нарты жили не в горах, а в пределах морских просторов — они часто упоминаются в осетинских сказаниях. По преданию, нарты вообще были потомками Морского царя — Донбеттыра.

Нельзя не вспомнить и древнегреческое название Днепра — Борисфен. А древнейшее, ещё дошумерское название Евфрата было Буранум. Кстати, в шумерском языке слово buru означает одновременно и «река» и «влагалище».

Европейские мореплаватели, добравшиеся в XVII веке до устья Печоры, столкнулись на побережье Северного Ледовитого океана с туземцами-борандийцами. Да и в названии северо-восточной страны скандинавских саг, именовавших регион от Беломорья до приполярного Урала Бьярмией (подробнее — в 3-й части), улавливается искаженное имя Борея.

Крылатый чернобородый бог Борей считался эллинами сыном Астрея (Звёздного неба) и Эос (Утренней зари). По Диодору Сицилийскому, потомки Борея — Бореады (их не следует смешивать с его сыновьями Калаидом и Зетом — участниками похода аргонавтов) были владыками (царями) главного города Гипербореи и хранителями сферического (!) храма — святилища Аполлона, куда Солнцебог прилетал каждые 19 лет.

В русском фольклоре есть сказочный Буря-богатырь — чем не Борей? В афанасьевском сборнике сказок Буря-богатырь — не просто могучий исполин — он ещё и Коровий сын: корова слизала остатки (помои) от златокрылой щуки, которую приготовили на обед бездетной царице.

Буря-богатырь сражается на знаменитом Калиновом мосту поочерёдно — с шестиглавым, девятиглавым и двенадцатиглавым змеями — сыновьями Бабы Яги (они же чуда-юда — мосальские губы). Здесь же и волшебная яблоня, и Сивка-бурка, и утка, что кличет беду, и свинья-оборотень (да и сам Буря-богатырь оборачивается тотемным соколом), и Морской царь с золотой головой, которую отрывают и используют для распутывания злых козней (вспомним титана Форкия — Морского старца, обитавшего близ Гипербореи).

Всё это гиперборейская закодированная символика — она ещё ждет своей дальнейшей расшифровки.

В индоевропейское лексическое гнездо с корневой основой «бу(р)» входят слова со смыслом «буйный», означающий:

1) «яростный», «бурный»; ср.: буйная удаль, буйные ветры, Буй-Тур Всеволод в «Слове о полку Игореве», буйвол — дикий (буйный) бык (вол);

2) «плодоносный», «обильный» (ср.: буйная — растительность, лес, травы, хлеба, пшеница, рожь, овёс).

В этом ряду и знаменитый символический образ русского фольклора — Остров Буян, присутствующий как в сказках (присказках), так и в магических заговорах, что свидетельствует о глубочайшей древности самого образа. Но чтобы произвести его полную смысловую реконструкцию, необходимо подняться на высоту птичьего полёта.

В современном обыденном понимании буян — это человек, склонный к буйству, попросту — скандалист. А в прошлом слово «буян» означало совсем другое. В «Слове (Молении) Даниила Заточника» (XII век) буян — это гора (холм), а за буяном кони пасутся: «Дивиа за буяном кони паствити».

Исторический анализ даёт целый букет значений слова «буй» и производного от него «буян»:

1) высокое место: гора, холм, бугор; глубокое место в море, реке, озере— стремнина, пучина, быстрое течение;
множество рыбы, косяк, стая;

2) открытое место:

     а) для построения кумирни, то есть языческого (позже — православного) храма;

     б) для княжеского суда или менового торга (позже его вытеснил «базар» — тюркское слово, заимствованное во время татаро-монгольского нашествия);

3) кладбище, погост.

Те же значения (среди прочих) находим и в народных говорах. Так, в Ярославской, Тульской и Тобольской губерниях под «буяном» ещё совсем недавно подразумевали «открытое возвышенное пустое место, не защищённое от ветра».

Древнейшая корневая основа «бур» подтверждает своё первоначальное значение и в ныне употребляемой лексике. Каждому, например, известно, что название города Петербурга образовано от имени апостола Петра (а не царя, как полагают некоторые) и германоязычного слова burg — «город».

Но не каждый знает, что современное «бург» восходит к индоевропейскому праязыку, где «бур» нередко превращалось в «пур», также означавшее «крепость». Среди множества эпитетов грозного бога Индры в Ригведе — «разрушитель пуров».

Памятуя, что индоарии, проживавшие некогда на Севере, оставили после себя множество «следов» в виде топонимов и гидронимов, — нельзя не обратить внимание, что одна из западносибирских рек в Ямало-Ненецком автономном округе носит название Пур (впадает она в Ледовитый океан, точнее — в Карское море).

Есть ещё одна река с аналогичным названием — в Якутии, но она именуется двояко: и Пур, и Бур (что как раз и подтверждает на иной языковой основе взаимопревращение согласных «п» и «б»).

Между прочим, древнеегипетская идеограмма, обозначавшая «дом», тоже читалась как pr (гласные звуки в египетской письменности не употреблялись).

Археологи считают, что типичным образцом архаичных «буров-пуров» могут служить недавно открытые в Челябинской области кольцеобразные крепостные постройки Аркаима.

* * *

Около десяти лет тому назад научная общественность была потрясена открытиями на южноуральской реке Синташте, где были обнаружены остатки мощных древних поселений с развитой добычей руды и выплавкой металла. Как и водится, всё произошло совершенно случайно. Десятилетиями никто не обращал никакого внимания на близлежащие холмы. Но когда задумали возвести плотину, что влекло за собой затопление обширных плошадей, — пригласили археологов и... Мир вздрогнул от нечаянной сенсации! Настоящая уральская Троя! Кольцевидные (можно даже сказать — раковинообразные) крепостные валы, образующие сооружение, похожее на недостроенную Вавилонскую башню, шахты, плавильные печи, фундаменты рухнувших жилых и хозяйственных построек, поделки и утварь — всё это позволило связать находки с продвижением на Юг во II тысячелетии до н.э. ещё не полностью расчленённых индоевропейских племён.

По имени расположенной поблизости горы новонайденное археологическое чудо получило звучное название — Аркаим. С тех пор здесь полным ходом идут комплексные исследования.

Есть ли вероятность, что в спиралевидной форме Аркаима заложен какой-либо космический смысл? Есть! И потому, что многие аналогичные постройки древности имели астрономическое предназначение (шумерские и вавилонские зиккураты, храмовые комплексы ацтеков и майя). И потому, что алгоритм спирали лежит в самом фундаменте мироздания (торсионные поля, генетический код, спиральные галактики и т.п.)

Аркаим быстро приобрёл общероссийскую и всемирную известность, став местом паломничества для сотен и тысяч людей. И неспроста: люди, наделённые повышенной чувствительностью и восприимчивостью, свидетельствуют, что в ряде сакральных точек Аркаима проходят особые энерго-информационные токи, несомненно имеющие космическое происхождение.

Аналогичные точки известны и в других местах, в том числе и в районе Ловозерских тундр на Кольском полуострове. Мне лично дважды пришлось испытать на горе Нинчурт подобные ощущения, после которых чувствуешь себя как бы заново родившимся. Но вернёмся к лингвистическому анализу.

По всей видимости, к праязычному «пур» восходит название пурпурного цвета, образованного от финикийского названия пурпуроносной морской улитки, из которой добывалась самая популярная в Древнем мире краска. Так что русская тяга к красному (синониму «прекрасного») имеет глубочайшие исторические корни, откуда, собственно, и пошли червонные шиты, плащи и красные стяги, реявшие и на Куликовом поле, и над поверженным рейхстагом.

Применительно же к нашей теме первоначальное значение слова «бур» («город», «крепость») вполне соответствует искомому смыслу названия Острова Буян. Выявление архаичных значений помогает разгадать глубинный смысл мифологемы Остров Буян. Это — не просто гора на острове, а, скорее всего, гористая земля посреди пучины (стремнины) Моря Окияна, где близ города-крепости раскинулось разгульное торжище и откуда торговые гости — соловьи будимировичи — развозят по всему свету товары — рукотворные и нерукотворные (последние известия и новости).

И здесь снова и неизбежно напрашивается аналогия с Гипербореей — северной территорией в акватории Ледовитого океана.

В сказочном обличий остров Буян — прежде всего средоточие тех самых волшебных сил, общение с которыми способно повернуть течение жизни в какую угодно сторону, изменить судьбу и победить враждебные происки. Отсюда остров Буян — непременный символ магических актов: он присутствует в качестве обязательной формулы в заговорах и заклятиях — без обращения к Буяну колдовские акты не имеют никакой силы. И тут сквозь поэтическую сказочную пелену до нас доносится дыхание древней прародины, исчезнувших языческих обрядов, жреческой и шаманской магии, позволяющей напрямую общаться с высшими космическими силами — вплоть до временного слияния с космическим началом.

Выдающийся собиратель, систематизатор и исследователь русского фольклора Александр Николаевич Афанасьев (1826-1871), разъяснял: на острове Буяне сосредоточены все могучие грозовые силы, все мифические олицетворения громов, ветров и бури; тут обретаются: и змея всем змеям старшая, и вещий ворон, всем воронам старший брат, который клюёт огненного змея, и птица-буря, всем птицам старшая и большая, с железным носом и медными когтями (напоминающая собой чудесную Стратим-птицу, всем птицам мать, что живёт в Океане-море и творит своими крыльями буйные ветры), пчелиная матка, всем маткам старшая. От них, по мнению народа, как от небесных матерей, произошли и все земные гады, птицы и насекомые.

По свидетельству заговоров, на этом же острове восседают и дева Заря, и само Солнце.

Остров Буян — средоточие всех творческих сил природы, их вечно полный и неисчерпаемый источник. Он — часть той первородной Земли, которую породил Океан — мать и отец всех морей.

Не надо думать, что народная память об острове Буяне была локализована в пространстве и времени. Ещё в начале нынешнего века провинциальный священник Алексей Соболев записал во Владимирской губернии множество заговоров с такими закодированными подробностями о легендарном острове, которые неизвестны по другим, в том числе и классическим, источникам.

Приведём лишь два фрагмента из опубликованных записей:

«На море, на Кияне, на острове на Буяне стоит луб честной, на том лубу 70 гильев, на тех гильях 70 гнездов, на тех гнездах 70 орлов; Киян-море разливалось, орлы крылами отбивались, когтями отгребались, носами отплёвывались от врага-супостата...»

«На море, на Кияне, на острове на Буяне упыри оживали волос-волосатик на хресгьян пущали. Вышёл волос в колос, начал суставы ломати, жилы прожигати, кости просверляти, раба Божьего такого-то иссушати. А я тебя, волос-волосатик, заклинаю, словом крепким-накрепким наставляю: иди ты, волос-волосатик, к острову Буяну, к Латырю камню, где хрещеённые человеки не ходят, живые не бродят; сядь на своё место — к упырям лихим в кресло. Покорись моему приказу, крепкому-накрепкому заговору-наказу...»

* * *

Где же расположен этот «чудный остров» русских заговоров сказок и былин? Есть ли в русском фольклоре намёки на его месторасположение?

Отчасти ответ на поставленный вопрос уже дан. Догадаться не так уж и трудно. Откроем самый знаменитый первопечатный сборник русских былин и песен, собранных Киршой Даниловым. Первой здесь помешена былина о Соловье Будимировиче, плывущем в Киев на Соколе-корабле из заморских неведомых стран, — шедевр устного народного творчества:

Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота акиян-море,
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омоты днепровския.
Из-за моря, моря синева,
Из глухоморья зелёнова,
От славного города Леденца,
От того-де царя ведь заморскаго
Выбегали-выгребали тридцать кораблей,
Тридцать кораблей един корабль
Славнова гостя богатова
Молода Соловья сына Будимировича.

Искомые ключевые слова здесь: название заморского (заокеанского) города — Леденец и имя главного героя — Соловей.

Былина из Сборника Кирши Данилова вдохновила в своё время Пушкина — он заимствовал название города Леденца для «Сказки о царе Салтане». Ритмика «Сказки» продиктовала Пушкину ударение на последнем слоге, и в этом варианте почти сто процентов читателей воспринимали название города как образованное от названия конфетки.

Ритмика былины о Соловье Будимировиче иная: она требует ударения на первом слоге. При этом сам собой обнаруживается и действительный смысл названия города, образованного от слова «лёд». Леденец — значит Ледяной.

Город с таким названием (тем более имеющим обобщенно-символический смысл) не может находиться на юге, хотя по традиции или инерции постоянно делаются попытки переместить Леденец далеко на юг и даже отождествить его с Венецией, исхода из имеющегося в одной из вариантов былины иного звучания и написания — Веденец (в последнем случае логика диктует иную интерпретацию названия: образование его от слов «ведать» («знать»), «Веды»; в этом случае Веденец — «город знания, ведовства»).

Южная версия сюжета былины о Соловье Будимировиче рассыпается в прах, если обратиться к поморскому варианту старины, приводимому замечательным писателем и сказителем Борисом Викторовичем Шергиным (1896-1973), где прямо указывается на Северный Ледовитый океан:

Из-за моря, моря Студёного,
Выплывают корабли Будимировы.
Тридцать кораблей без единого,
Нос-корма по-звериному,
Бока взведены по-туриному,
А вместо глаз было вставлено
По камню было по яхонту,
Вместо бровей было прибито
По чёрному соболю сибирскому...

Это же подтверждает и общеславянская фольклорная традиция. В древних сказаниях сербов и болгар фигурирует Ледяной град, соответствующий русскому Ледяному городу — Леденцу.

Первоначально же эти города отождествлялись с Ледяным островом, или Ледяной землёй. В какой-то мере смутные воспоминания о прародине, скованной льдом, присутствуют и в магических повторах архаичного заклинания: «...Стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной каморе ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные двери, ледяные окна, ледяные стёкла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам сидит царь ледяной».

Несомненно древнейшего происхождения в былине о Соловье Будимировиче повторяющийся во многих других текстах известный закодированный рефрен космического содержания:

Чудо в тереме показалося:
На небе солнце — в тереме солнце,
На небе месяц — в тереме месяц,
На небе звёзды — в тереме звёзды,
На небе заря — в тереме заря
И вся красота поднебесная.

Говоря современным языком, описанное больше напоминает обсерваторию или планетарий, чем русский терем.

Известен и прозаический вариант описания «чуда в тереме». Самая ранняя, «доафанасьевская» публикация популярной русской сказки «Семь Симеонов» в сборнике, изданном в 1841 году И.П.Сахаровым, содержит драгоценные подробности, отсутствующие в других записях.

В воображении читателя воспроизводится всё тот же необыкновенный терем в тридевятом царстве, где процветает Золотой век. Попасть туда можно, лишь переплыв «Окиян море глубокое»:

«Как и тот ли терем изукрашенный был красоты несказанныя: внутри его, терема изукрашенного, ходит красно солнышко, словно на небе. Красно солнышко зайдёт, молодой месяц по терему похаживает, золоты рога на все стороны покладывает. Часты звёзды изнасеены по стенам, словно маков цвет. А построен тот терем изукрашенный на семи верстах в половиною; а высота того терема несказанная. Кругом того терема реки текут, молоком изнаполненные, сытой медовой подслащенные. По всеим по теим по рекам мостички хрустальные, словно жар горят. Кругом терема стоят зелены сады, а в зеленыих садах поют птицы райские песни царские. (Вот она, картина Золотого века на Крайнем Севере. — В.Д.) Во том ли тереме все окошечки белостекольчаты, все дверцы чиста серебра. Как и на тереме — то крышечка чиста серебра со маковкой золотной, а во той ли маковке золотой лежит дорог рыбий зуб. От красна крылечка белостекольчата лежат ковры самотканные, а по тем коврам самотканным ходит молода княжна, Елена Прекрасная».

О Елене Прекрасной вообще разговор особый. Она — героиня не одних только древнегреческих легенд, но и русских сказок, куда, надо полагать, попала не потому, что русские сказители слышали о Гомере, а потому, что и у «Илиады», и у русского фольклора в данном плане был один общий источник, восходящий к гиперборейским временам.

Дочь Леды и Зевса, явившегося к ней в образе Лебедя — носителя древнего доиндоевропейского тотема, виновница Троянской войны, вылупилась из яйца, снесённого матерью. Уже одно это свидетельствует о доэллинском происхождении образа Леды и её детей: по древнейшим космогоническим представлениям считалось, что всё живое появилось из яйца (отсюда в конечном счёте и популярная латинская поговорка ab ovo— «от яйца», то есть «с самого начала»).

В имени Леды, тайной возлюбленной Зевса-Лебедя, закодировано северное происхождение и самой легенды и её образов. В основе имени Леды лежит корень «лёд». Леда дословно означает «Ледяная» — далёкий прообраз Снегурочки. Имя самой Елены, как и этноним «эллины», восходит к названию тотемного животного евразийских народов «олень»: первоначально оно звучало как «елень» и произошло от другого всем хорошо знакомого слова — «ель», «ёлка» (в древнерусских текстах и вплоть до XIX века греки-эллины именовались «едины»).

В прошлом, когда племенная принадлежность, родственные связи и брачные союзы обозначались по тотемам, лебединая ипостась Зевса, в соответствии с реконструкцией первоначального смысла, не могла означать ничего другого, кроме принадлежности к тотему лебедя. Сказание о Леде появилось во времена, когда греки и славяне представляли этническую целостность, а их языки были нерасчленёнными.

Предание о Леде — Ледяной царевне могло родиться лишь в тех климатических зонах и, соответственно, географических территориях, где льды играют не последнюю роль. Понятно, что это не могла быть территория древней (или современной) Греции. Следовательно, образ Леды возник в северных широтах задолго до переселения прапредков эллинов на Балканы.

По происхождению образ древнегреческой Леды более всего близок любимой героине русского фольклора Снегурочке и Белоснежке германоязычных народов, хотя за тысячелетия функции и роли их значительно изменились.

Любопытно, что в одном из вариантов сказки о Снегурочке, записанном Иваном Александровичем Худяковым (1842-1876) в Нижегородской губернии (некоторые мотивы из этой записи использовал и А.Н.Островский при создании своей знаменитой литературно-драматической версии), Снегурочка попадает в заточение к Бабе Яге и её спасает бык, несмотря на преследования ведьмы.

Здесь прослеживается ещё один известный сюжет: похищение Европы Быком-Зевсом и сокрытие финикийской царевны от ревнивой супруги Геры.

Древнейший индоевропейский сказочный мотив (который можно проследить и за пределами индоевропейской традиции) в дальнейшем настолько изменился, что древнегреческие мифологические персонажи Европа — Зевс — Гера превратились в русском фольклоре в Снегурочку — Быка — Бабу Ягу.

Интересно, однако, внимательней присмотреться к параллели Снегурочка — Европа. Образ Европы гораздо глубже расхожей истории о похищении наивной финикийской царевны похотливым Зевсом в образе златошёрстного быка со светящейся звездой во лбу. По мнению главного российского авторитета в области античной мифологии А.Ф.Лосева, Европа — древнее хтоническое божество, «образ её объединяет весь Космос (включая небо, землю и подземный мир)».

Так, в Сидоне (Малая Азия) Европа отождествлялась с Селеной (Луна) и Астартой (планета Венера). После брака с Зевсом на Крите, супругом Европы-Луны стал царь Астерий (Звёздный).

Ещё Павсаний раскрывал подлинный смысл образа Европы. Как космическое божество она выступает под именем Деметры — одной из самых почитаемых Олимпийских богинь. Великая Мать Земля, «всех богов и людей Матеры» — эти функции в конечном счёте распространяются и на Европу. И при том — Сумеречная, Тёмная, Ледяная, то есть северного происхождения. Ледниковая Исида — удачно назвал её Дмитрий Мережковский.

И вновь последовательность в рассуждении привела нас к северной («ледяной») теме и образам.

Что касается дочери Леды и Лебедя, то здесь уместно привести некоторые подробности. Елене Прекрасной покровительствовал Гермес, он унёс её в Египет и спрятал там до окончания Троянской войны у Протея — вещего бога-оборотня (от его имени произошло слово «фараон»). А в Трою вместо новой жены Парис якобы привёз призрак из эфира — такова была изощрённая месть Геры. Супруга Зевса не могла простить троянскому царевичу Парису его выбор Афродиты как наикрасивейшей богини.

Данная версия подробно изложена в трагедии Еврипида «Елена». Но и Геродот авторитетно утверждает: когда ахейцы штурмом взяли Трою, Елены там не оказалось. Эту загадочную проблему Отец истории самолично обсуждал с египетскими жрецами, подтвердившими на основании собственных сведений, что жена Менелая на протяжении всей Троянской войны скрывалась в Египте.

По-разному освешают различные источники и последующую судьбу Елены Прекрасной. У античных авторов можно узнать, что после смерти Елена соединилась с Ахиллом, и произошло это где-то в Скифских пределах, куда переселились душа сына Пелея и Фетиды, бывшего по происхождению скифом.

В конце XIX века получила достаточное распространение гипотеза о северном происхождении сказаний Троянского цикла. Её популяризаторы — немецкий учёный Э.Краус и польский писатель А.Немоевский — считали, что в основу Гомеровых поэм положено некоторое первичное мифологическое ядро, относящееся к доэллинской истории.

Кстати, имя самого Гомера также допустимо истолковать как прозвище, подразумевающее этническую принадлежность. Этноним «гомер» упоминается в Библии и, по единодушному признанию историков, обозначает киммерийцев — соперников скифов на просторах европейских степей и лесостепей.

Мог ли быть Гомер киммерийцем или их потомком? Вполне — подобно тому, как Пушкин, например, был потомком абиссинцев (эфиопов), оставаясь при этом величайшим русским поэтом.

В Гомеровой «Одиссее» содержится чрезвычайно важный рассказ о стране киммерийцев, расположенной на берегу океана. Одиссей приплыл туда и посетил один из киммерийских городов в разгар полярной ночи, описанной Гомером вполне профессионально:

«Закатилось солнце, и покрылись тьмою все пути, а судно наше достигло пределов глубокого Океана. Там народ и город людей киммерийских, окутанные мглою и тучами; и никогда сияющее солнце не заглядывает к ним своими лучами — ни тогда, когда восходит на звёздное небо, ни тогда, когда с неба склоняется назад к земле, но непроглядная ночь распростёрта над жалкими смертными» (подстрочный перевод В.В. Латышева).

Даже из небольшого приведённого отрывка следуют по меньшей мере два бесспорных вывода: во-первых, Гомер прекрасно представлял, что такое полярная ночь; во-вторых, маршрут плаванья Одиссея был вовсе не таким простым, как обычно рисуется в распространённых комментариях.

Не касаясь всех перипетий лесятилетних странствий Одиссея, напомним только, что, помимо киммерийцев, он посетил также расположенные на Севере владения бога ветров Эола и семь лет провёл на острове Огигия на краю Океана (или в его центре), принадлежащем нимфе Калипсо, дочери титана Атланта (по другим версиям, Океана или же Солнцебога Гелиоса), прижив с ней четверых детей.

Каким образом очутился Одиссей после сожжения Трои на самом краю ойкумены, с точки зрения здравого смысла объяснить нелегко. Скорее всего, в текст Гомеровой «Одиссеи» были вмонтированы более ранние сказания и вписаны в общую сюжетную линию.

История самой Трои, разрушенной ахейцами, также оставляет многие вопросы без ответа. Этимологически название знаменитого города-крепости происходит от общего для многих индоевропейских языков наименования цифры «три» и по смыслу могло означать что угодно: «третья», «тройная», «тройственная» и т.п.

Название Трои могло происходить от прозвища трёхглавого или трёхликого божества, у разных индоевропейских народов именуемого по-разному: у индийцев — Тримурти, у славян и балтов — Триглав-Троян, которого помнит ещё «Слово о полку Игореве».

Наконец, есть ещё одна версия. Дело в том, что Трояны — собирательное имя трёх братьев в славянском фольклоре. Так, Троянами были упоминаемые в «Повести временных лет» три брата — основатели Киева: Кий, Щек и Хорив. По общему имени братьев — Трояны — в украинских легендах зафиксировано и древнее название Киева: он прозывался точно так же, как и малоазийский Илион — Троя.

От имени Киева-Трои и братьев Троянов образовались и другие общезначимые понятия русской духовной жизни: Троянова земля — Русская земля, Трояновы века — русская старина, Троянова тропа — исторический путь русской жизни, то есть древняя русская история.

Названия Троя и близкие к нему по звучанию чрезвычайно распространены в русской и украинской топонимике. Собственно Троя есть на Полтавщине, а Трояновка встречается и под Полтавой, и на Волыни, и в Калужской области, а Трояново — в Орловской и Херсонской областях, Троян — в Крыму и Бессарабии и т.д.

* * *

Но вернёмся, однако, к Соловью Будимировичу. Само имя Соловей, как и название одноимённой птицы, также тотемно-космического происхождения: в нём закодировано наименование дневного светила — Солнца, и у всех слов общий корень — «сол». Русский былинный эпос знает двух Соловьёв: один — загадочный Соловей Будимирович из таинственной заморской страны — герой положительный; другой — не менее таинственный Соловей-Разбойник — герой с отрицательным знаком.

Нас же интересует не оценочный аспект (который, кстати, может меняться под воздействием изменяющихся исторических условий), а генетически-смысловой. Совершенно очевидно, что Соловей-Разбойник с его нечеловеческим свистом, преклоняющим «темны лесушки к земле», — носитель буревого, буйного начала, что логически соотносит его с островом Буяном, источником всех буйных сил.

Имя Соловей наводит также на гипотетическое предположение о возможном местонахождении города Леденца и острова Буян. Есть в Белом море известный архипелаг, знаменитый своими культурно-историческими и духовно-символическими традициями. Это — Соловецкие острова. Название Соловки — исконно русское, оно содержит в себе всё ту же основу «сол», уходящую своими корнями в гиперборейскую старину, когда границы между индоевропейскими и неиндоевропейскими языками были более чем размыты.

Если топоним «Соловецкие острова» подвергнуть анализу с точки зрения археологии смысла, то этимология наименования самих островов особых сомнений не вызывает: оно образовано от слов «соловей», «солнце». Первоначально, быть может, так и звучало — Соловейские острова и означало: «Солнцем овеянные» или «Солнцевеюшие», если судить по аналогии со смыслообразованием таких слов, как «суховей» или «вьюговей». В древности солнечный смысл распространялся на обширные северные территории.

В одной из рукописных Космографии XVII века приводится второе название Мурманского студёного моря (Северного Ледовитого океана) — Соловецкая пучина. (Русская традиция знает и другие названия Ледовитого океана: в «Слове о погибели Русской земли» он назван Дышащим морем, в других источниках — Молочным) Не приходится сомневаться, что и земли посреди и по берегам этой пучины также именовались Соловецкими (Соловейскими).

Вот и найдено ещё одно из исконных (автохтонно-негреческих) имён Гипербореи. Соловейской землёй она называлась в честь дневного светила — Солнца — и сохранилась в коллективной памяти русского народа в виде фольклорного образа Подсолнечного царства — синонима полунощных стран, где полгода — ночь, а полгода — день (царство же Подсолнечное потому, что оно к Солнцу ближе всех).

Известны и другие попытки найти автохтонное название древней Гипербореи. Рене Генон, например, допускает два возможных варианта: либо Сирия — от имени арийского Солнцебога Сурьи (что совпадает с нашей версией солнечного происхождения наменования гиперборейских земель. — В.Д.), либо просто — Борейская земля, исходя из архаичного содержания эллинского и доэллинского имени Бор, которое выводилось из названий тотемов: кельтского «вепря» и германского «медведя» (по-немецки «медведь» произносится— «беер», откуда, кстати, и русское слово «берлога». — В.Д.)

Таким образом, по второму варианту, предложенному Геноном, автохтонное название Гипербореи должно было быть или Земля вепря, или Медвежья земля.

О культурной древности русских Соловков свидетельствуют имеющиеся там каменные лабиринты (диаметром до 5 метров), наподобие тех, что разбросаны по всему Северу Европы и перекочевали в крито-микенскую (знаменитый лабиринт с Минотавром), древнегреческую и другие мировые культуры.

Не лишено вероятности, что Соловецкий монастырь — краса и гордость современных Соловков — построен на месте древних дохристианских святилищ. Известный искусствовед и исследователь древнерусской культуры профессор Вера Григорьевна Брюсова поделилась с автором личными впечатлениями о своих многочисленных поездках на Север: у неё сложилось твёрдое убеждение, что многие православные культовые постройки возведены на месте древних языческих капищ.

Данные наблюдения подкрепляются и другими свидетельствами. В Швейцарии в одной из деревень есть католическая церковь, построенная в XII веке на месте, где с незапамятных времён находился каменный столб — менгир. Строители церкви не уничтожили древний священный камень, наоборот — включили его в комплекс христианского храма. Теперь этот сравнительно невысокий (около 1 метра над землёй) менгир из песчаника возвышается внутри церкви рядом с алтарём.

У Соловья-Разбойника, помимо прозвища, было, как известно, и отчество — Рахманович. Оно приводит к ещё одной любопытной аналогии. Рахманы — загадочные персонажи древнерусских сказаний. Они — обитатели островов Блаженных на краю Океана — последнего прибежища титанов, хорошо известного из древнегреческой мифологии.

Конечно, в специфических русских условиях сказания эти за многие тысячелетия существенно трансформировались. Древнерусская литература знает по меньшей мере два сюжета, связанных с рахманами. Первый — «Слово о рахманах и предивном их житии», где описывается жизнь долгожителей-рахманов, полная изобилия и радости. Их остров на краю Океана якобы посетил Александр Македонский во время похода на Индию. В данной связи принято считать, что рахманы — это индийские жрецы брахманы.

Но имеется и второй источник, более распространённый среди древнерусских книжников, где никакая Индия не упоминается. Те же острова Блаженных и царящая там райская жизнь подробно описаны в апокрифе, известном под названием «Хождение Зосимы к Рахманам» (в обиходе — просто «Зосима»).

Здесь рассказано, как к пустыннику Зосиме после 40-дневного поста явился ангел и указал путь к далёкой земле Блаженных, отделённой от грешного мира глубокой, как бездна, рекой, недосягаемой ни для птиц, ни для ветра, ни для Солнца, ни для дьявола. По волшебному дереву, склонившемуся перед отшельником, Зосима переправился через реку и очутился в стране Блаженных, в русском апокрифе она описывается в духе классического Золотого века с поправками на христианские представления о праведности.

Обитатели той блаженной страны — рахманы — живут в своей неприступной земле без греха, верные завету праотца Рехома, не испытывая ни в чём никакой нужды. Безмятежно течёт их праведная жизнь: нет у них числа лет, «но вси дние аки един день её».

В данном пассаже налицо несомненные полярные реминисценции: скрытые в иносказательную форму представления о долгом полярном дне, объединяющем много обычных дней.

Далее Зосима повествует о том, как рахманы встречают день своей смерти. Описание это живо напоминает рассказы античных авторов о кончине гиперборейцев.

Наконец, ещё одно, сравнительно недавнее и неожиданное свидетельство о Гиперборее обнаружилось в переписке Николая Клюева. За год до расстрела он сообщал о невесть какими судьбами попавшей к нему берестяной книге, в которой упоминаются древнерусские сведения о Гиперборее:

«...Я сейчас читаю удивительную книгу. Она писана на распаренном берёсте [от слова «берёсто». — В.Д] китайскими чернилами. Называется книга Перстень Иафета. Это не что другое, как Русь XII века до монголов. Великая идея Святой Руси как отображение церкви небесной на земле. Ведь это то самое, что в чистейших своих снах провидел Гоголь, и в особенности он — единственный из мирских людей. Любопытно, что в XII веке сорок учили говорить и держали в клетках в теремах, как нынешних попугаев, что теперешние черемисы вывезены из Гипербореев, т.е. из Исландии царём Олафом Норвежским, зятем Владимира Мономаха. Им было жарко в Киевской земле, и они отпущены были в Колывань — теперешние Вятские края, а сначала содержались при киевском дворе, как экзотика. И ещё много прекрасного и неожиданного содержится в этом Перстне. А сколько таких чудесных свитков погибло по скитам и потайным часовням в безбрежной сибирской тайге?!»

Здесь каждая фраза — клад. Пусть даже утраченная рукопись XII века переписана в более поздние сроки, — но какие удивительные подробности: и о дрессировке сорок, и о привозе северных инородцев ко двору Владимира Мономаха (как позже испанцы привозили из Нового Света индейцев для показа своим королям). Но главное — сохранившаяся память о Гиперборее (не важно, как она на самом деле именовалась и как соотносилась с помянутой Исландией — историческая Арктида-Гиперборея охватывала и Исландию).

Знаменательно и сопряжение Гипербореи с Яфетом-Япетом, что тоже совсем не случайно.

* * *

Итак, Гиперборея вновь обретена. Опираясь на неоспоримые факты и чудом сохранившиеся материальные следы, она выявлена на территории Русского Севера. Полярная прародина человечества поднимается из глубин нашей памяти, точно затонувший континент со дна Ледовитого океана, становясь неотъемлемым элементом культуры всех народов, населяющих нынешний Север.

Найденные на Кольском полуострове и в других регионах России памятники наидревнейшего происхождения позволяют считать Гиперборею праматерью мировой культуры. Это означает, что отныне мировая предыстория получает совершенно новое звучание, а её хронология отодвигается в глубь тысячелетий. Открытия, сделанные на Русском Севере, имеют непреходящее значение для установления подлинных корней общих для всех народов Земли обычаев, традиций и менталитета.

Великая объединительная идея о прошлом единстве языков и этносов, о былом процветании людей, живших в мире и достатке, могла бы сыграть выдающуюся роль и в формировании современного гуманистического мировоззрения, позволила бы предпринять ряд реальных и эффективных шагов, направленных на укрепление доверия и взаимопонимания между народами всех стран, представителями всех слоев общества — политиками, деятелями культуры, учёными, бизнесменами, молодёжью, — всеми, кому не безразлично прошлое, без которого не бывает ни настоящего, ни будущего.

МАТЬ ВСЕХ ЛЮДЕЙ – ОТЕЦ ВСЕЙ КУЛЬТУРЫ

Голубиная книга – премудрость всей вселенной

Предварительный экскурс в историю Гипербореи и предысторию Руси позволяет определить некоторые пространственные и временные границы: географический контур — исчезнувший материк (архипелаг) Арктида и сохранившиеся окраинные земли; хронологические параметры — до 40-50 тысячелетий в глубь истории. Причём пока что почти не затрагивался социальный аспект: что за отношения складывались между людьми в те баснословно далёкие времена, какие половозрастные слои доминировали в обществе, каков был строй и структура управления, какие идеи вдохновляли наших пращуров и, наконец, что дожило до наших дней от той далекой эпохи.

К сожалению, сохранилось очень и очень мало. Но кое-что всё же осталось. Вот с этого «кое-что» и продолжим наше повествование: потянув за тонкую (зато осязаемую!) нить, попытаемся размотать спутанный клубок проблем и загадок.

Однако существует ли вообще такой заветный клубочек? Существует! Это— чудом уцелевшее духовное сокровище русского народа, именуемое Голубиной книгой. Её образ (точнее даже — символ) неизбывной творческой силы и воистину космического звучания сокрыт в самом первофундаменте русской культуры. Тайной он, естественно, ни для кого не является и многим прекрасно известен. Как древний придорожный камень: всяк проходит мимо, сверяя с ним путь, да не всякий знает, кем, когда и с каким умыслом положен сей знак на перекрёстке.

Сравнительно недавно Голубиная книга существовала и в рукописном виде, считаясь апокрифической (если и не вовсе языческой). За её чтение люто преследовали и строго карали. В Житии Авраамия Смоленского (расцвет его деятельности приходится на период перед самым татаро-монгольским нашествием) рассказывается про то, как этот русский подвижник читал и переписывал многие «глубинныя книги», за что был изгнан из монастыря и предан церковному суду.

Но уже начиная с XIII века о письменных версиях Голубиной книги ничего не слышно. Зато пышным цветом расцвели устные варианты, которые, впрочем, существовали всегда. Хранителями и исполнителями знаменитого «духовного стиха» были калики перехожие — главное передвижное «средство массовой информации» дописьменной и неграмотной Руси. От села к селу, по пыльным дорогам и бездорожью, в стужу и зной бродили ватаги безвестных певцов, в чей репертуар обязательно входила и Голубиная книга.

«Бродячая Русь» — назвал их вкупе с другими скитальцами по российским просторам этнограф и бытописатель Сергей Васильевич Максимов (1831-1901).

Канонического текста не существует. Это — не гимн Ригведы, где при устной передаче от поколения запрещалось вносить малейшие изменения. Потому-то вариантов Голубиной книги великое множество: всего их удалось записать около сорока (а сколько прошло мимо фольклористов!).

В данной главе использовались разные версии великой книги русского народа. Сама она публиковалась неоднократно и раньше входила даже в состав гимназических хрестоматий, например, в знаменитую и много раз переиздававшуюся «Русскую хрестоматию» Ф.И.Буслаева.

Впервые Голубиная книга была опубликована в пушкинские времена — в знаменитом сборнике «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым»; впоследствии он не раз переиздавался.

Среди других изданий, в большинстве которых приводятся параллельные «редакции» Голубиной книги:

— «Сборник русских духовных стихов, составленный В.Варениновым». СПб., 1860;

— Бессонов П.А. «Калики перехожие. Ч.1» Вып. 2. М., 1961. (На сегодня это наиболее полное совокупное издание различных вариантов Голубиной книги; здесь же предпринята попытка дать ее сводный вариант.)

— «Стихи духовные: Словеса золотые» (тексты избрал Е.Л.Ляцкий). СПб., 1912;

— «Стихи духовные» (составление Ф.М. Селиванова). М., 1991;

— «Голубиная книга. Русские народные духовные стихи XI-XIX веков» (составление Л.Ф. Солошенко и Ю.С. Прокошина). М., 1991;

— «Народные духовные стихи» («Библиотека русского фольклора»). М., 2004.

— См. также: М.Л.Серяков. «Голубиная книга — священное сказание русского народа». М., 2001.

С исчезновением архаичных традиций, казалось, навсегда утрачено и мастерство песенного исполнения Голубиной книги. Но нет! Хранители бесценного текста и мелодии живы и поныне (или жили совсем недавно) в среде старообрядцев и православных сектантов — например, некрасовцев и духоборов. Достаточно однажды услышать, как в два голоса исполняют Голубиную книгу духоборки Евдокия Мирошникова и Мелания Трохименкова из русской общины села Спасовка, расположенного в грузинской Джавахетии (запись С.Е.Никитиной 1990 года), дабы наяву убедиться, какой музыкальный пласт собственной культуры мы не уберегли. Совершенно бесподобный, неповторимый и никакими словами не передаваемый напев! В нём видятся одновременно и отблески далёкой арийской эпохи, и тысячелетние традиции русской песенной культуры.

Конечно, похоже, что каждый исполнитель или «исполнительская школа» пытались внести в текст что-то своё, не трогая, однако, «ядра». Подобное творческое переиначивание характерно для любого фольклорного жанра, в том числе и для русских «духовных стихов», куда по традиции включается и Голубиная книга. «Духовный стих» — это более чем свободно и стихотворно обработанный библейский или житийный сюжет, предназначенный для публичного исполнения. По формальным признакам Голубиная книга вроде бы попадает под такой критерий. Здесь поминаются и Иисус Христос, и Богородица, и град Иерусалим, и гора Фаворская, и Иордань-река.

Между тем любому, даже самому неискушенному слушателю или читателю моментально бросается в глаза бесспорный факт: вся христианская проблематика покоится на некоем ином — нехристианском — фундаменте, уводящем в неизведанные глубины человеческой предыстории, общеиндоевропейской и доиндоевропейской идеологии, морали, философии и протонауки.

Именно данное обстоятельство позволило Николаю Ивановичу Надеждину (1804-1856) — одному из пионеров изучения русского традиционного мировоззрения — назвать Голубиную книгу ярчайшим примером древнейшей космогонической культуры, своего рода квинтэссенцией народной мудрости, заключающей ответы на вопросы, «смело посягающие на то, что, по нынешнему распределению знания, относится к высшим умозрительным задачам — природоведения вообще, и, в частности, — землеведения!»

* * *

И в самом деле, недаром заветная книга, о которой пели сказители, именуется Голубиной, то есть «глубинной» (что означает одновременно и «древняя», и «мудрая»).

Но какую же «премудрость всей вселенныя» (доподлинные слова священного текста) она скрывает? (Между прочим, некоторые исполнители упорно именовали Вселенную «Поселенной», что дало основание А.П.Щапову посчитать именно это исконно русское слово первоосновой для народного представления о мироздании: во Вселенной люди поселяются, точно в небесно-космической избе.) Так какие же за сим сокрыты древние тайны? Какое Универсальное знание? Попробуем разобраться в этих вопросах беспристрастно.

События, описанные в Книге Книг, развертываются в условной стране, чьим символом может выступать и град Иерусалим (в одном из вариантов его название вообще русофицировано — Русолим), и близ Фавор-горы, и в других экзотических местах. В ряде случаев действие переносится прямиком на Русскую землю:

Што на матушке — на святой Руси,
На святой Руси — на подсветною,
Восходила туча сильна грозная,
Выпадала Книга Голубиная.

Мотив «грозной небесной тучи» исключительно важен для выяснения подлинной сущности древнерусского компендиума. Корни здесь, без сомнения, уходят в древнеарийские представления о мироздании, где небо выступало синонимом Космоса (данная традиция прошла через всю последующую историю науки — от знаменитого космологического трактата Аристотеля «О Небе» до не менее знаменитых книг К.Фламмариона «История Неба» и К.Э.Циолковского «Грёзы о Земле и Небе»).

Все без исключения варианты Голубиной книги строятся по общей схеме. С небес (читай: из Космоса) нежданно-негаданно «выпадает» огромная таинственная Книга — от 40 пядень до 40 сажен (то есть от 4 до 80 метров) в вышину да почти столько же в толщину. Космическая насыщенность и внутренняя экспрессия этого далеко не уникального события удачно отражены на известной картине Николая Рериха, она так и называется «Голубиная книга». Что написано в той великой книге, неведомо никому.

Вокруг собираются мудрецы, цари, богатыри (список нередко продолжается: бояре, крестьяне, попы да поповичи), ну и, конечно же, сами исполнители — калики перехожие (от каждого сословия — по 40 человек). Начинают гадать: как быть, кто раскроет секрет сокровенной небесной книги? Ключом к её тайникам владеет лишь один — «распремудрый» царь Давид (в древнерусском мировосприятии он стал прозываться совсем по-домашнему — Давыд Евсеевич). На него-то и обрушивается град глубокомысленных вопросов.

В качестве главного «вопрошателя» выступает, как правило, таинственный Волотоман-царь, или Волот Волотович. В его фигуре отчётливо проступают архаичные черты более древнего образа исполина-первопредка («волот» по-древнерусски значит «великан»). На все вопросы даются обстоятельные, но стереотипные ответы.

Вопросно-ответная форма изложения знания типична для многих древних культур. Помимо индоевропейской (включая славяно-русскую) традиции, она присутствует в священных текстах древних египтян, китайцев, майя, инков и ацтеков и др.

Количество вопросов бывает разным. В зависимости от этого различают краткие и развернутые «редакции» Голубиной книги. Тем не менее все вопросы касаются самых фундаментальных сторон природного бытия и человеческого существования:

От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад-светел месяц?
От чего у нас звёзды частые?
От чего у нас ночи тёмные?
От чего у нас зори утрени?
От чего у нас ветры буйные?
От чего у нас дробен дождик?
От чего у нас ум-разум?
От чего наши помыслы?
От чего у нас мир-народ?
От чего у нас кости крепкие?
От чего телеса наши?
От чего кровь-руда наша?
От чего у нас на земле цари пошли?
От чего зачались князья-бояры?
От чего крестьяне православные?

Этим перечень вовсе не исчерпывается. В одном из вариантов «духовного стиха», записанного Н.Е.Ончуковым на Печоре, следуют ещё и такие вопросы:

От чего разлилися да моря синия?
От чего-де пошли да много множество?
А потом по морям да как по синим,
Расходились по морям да как морские звери?
Во морях появились как больши киты?
На китах да земля была основана.
И пошло тут-де время, прокатилося,
Узнавать стал народ да от чего-чего...

Вслед за бытийно-генетическим блоком проблем следует дюжина (а то и поболее), так сказать, субординационных загадок. Их смысл: кто на белом свете самый главный среди себе подобных. Кто царь царей? Кто царь зверей? Птиц? Рыб? Трав? Деревьев? Камней? Озер? Рек? Городов? И т.д.

Древнейшие арийские и доарийские представления невообразимо далёких — и в сущности гиперборейских — времён, когда прапредки современных народов и этносов имели общую культуру, идеологию, религиозные верования и даже язык, прослеживаются в Голубиной книге повсюду и подчас в самых неожиданных местах.

Вернёмся ещё раз к блоку космогонических вопросов. Порядок здесь такой: за Солнцем и Месяцем обычно следуют зори (правда, иногда появляется ещё и Луна, что также свидетельствует о глубокой архаике, ибо, согласно донаучным представлениям, Луна и Месяц считались разными светилами так же, как зимнее, весеннее и летнее Солнце):

От чего зачалася заря утрення?
От чего зачалася и вечерняя?

В тексте, записанном ещё Киршей Даниловым, зори даже предшествуют звёздам. В любом случае зори — равноправные члены сплочённой семьи дневных и ночных светил. Случайно ли это? Безусловно, нет! Почётное место и основополагающее значение зари досталось Голубиной книге от той эпохи, когда слабо дифференцированные индоевропейские племена обитали ещё на Крайнем Севере (оттуда они мигрировали на Юг из-за резкого похолодания) и полярные зори являлись носителями жизненно важного смысла, знаменующего рождение солнечного света.

В Ригведе богиня утренней зари Ушас — одна из главнейших в ведийском пантеоне. Ей посвящено множество самых поэтических и вдохновенных гимнов. Поэтому вовсе не удивительно, что мифологема «утреней зари» перекочевала в своё время в протограф древнерусского текста и прочно в нём закрепилась, заняв столь высокое место в «небесной иерархии» Голубиной книги.

Другой, не менее характерный пример: одним из таинственных персонажей русской Книги Книг выступает Индрик-зверь. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы уловить его несомненную связь с ведийским и индуистским божеством — Индрой, от имени которого в конечном счёте происходят названия и страны — Индии, и священной реки — Инда, и народа — индийцев, и религии — индуизма.

Как было проиллюстрировано выше, на Русском Севере до сих пор сохранилось немало топонимов и гидронимов с древнейшим обшеиндоевропейским корнем «инд». Между прочим, в одном из текстов Голубиной книги загадочный Индрик-зверь именуется просто Индра. Вот только почему зверь?

Вполне допустимо следующее объяснение. В эпоху нерасчленённой древнеарийской этнокультурной общности Индре как верховному богу индоевропейцев подчинялись все «царства», включая животное. После распада индоевропейской праобщности и ухода ариев с Севера в памяти русских сохранилась одна из многочисленных «номинаций» Индры — Царь зверей, «всем зверям мати». Кроме того, на него, вне всякого сомнения, распространялись и многие тотемные признаки. При распаде этнической целостности, обособлении языков, культур и обычаев для самостоятельных народов, оказавшихся в новой культовой и мифологической среде, представления соседних и тем более мигрировавших народов деформировались, превращались в fata morgana, обрастали неправдоподобной атрибутикой, отождествлялись с тотемными (как правило, звериными) клише.

Лишним подтверждением того, что древнерусский Индрик первоначально был очень близок (если не тождественен) с ведийским Индрой, свидетельствуют и его характеристики, сохранившиеся в Голубиной книге. Здесь Индрик ростом «уво всю землю Вселенную», а от его деяний «вся Вселенная всколыбается». Это живо напоминает характеристику Индры в Ригведе как царя всей Вселенной:

Единственный царь всего света,
...(Своими) размерами он превосходит богов,
Сверкающий, неодолимый во всём,
Индра пре(восходит) величием небо (и) землю,
Пре(восходит) широкое, великое воздушное пространство...

И, главное, вполне соответствует космическим деяниям классического Индры — повелителя Вселенной, владыки молнии и грома. Именно с его деяниями связано отделение Земли от Неба (отсюда идёт, по всей видимости, и вышеприведённый образ Голубиной книги — не совсем привычная с точки зрения здравого смысла привязка Земли ко Вселенной).

Выпив священного напитка сомы, Индра вырос до гигантских и настолько устрашающих размеров, что Небо и Земля, охваченные ужасом, разлетелись в противоположные стороны, разлучившись тем самым навеки, а Вседержитель и Потрясатель Вселенной заполнил собой всё пространство между ними:

По ту сторону (видимого) пространства, неба
Ты, о сильный по своей природе, (приходящий) на помощь
О дерзкий мыслью,
Сделал землю противовесом (своей) силы,
Охватывая воды, солнце, ты идёшь на небо.
Ты стал противовесом земли,
Ты стал господином высокого (неба) с великими героями.
Все воздушное пространство ты заполнил (своим) величием.
Ведь поистине никто не равен тебе. /Ригведа. 1, 52, 12-13/

Но на этом процесс миротворения не завершился. В Ригведе рассказывается, как владыка всего сущего прародитель богов Праджапати сотворил вместе с ними вселенского человека Пурушу (и лишь затем были созданы обычные люди). Однако его вскоре принесли в жертву. Тело Пуруши было расчленено на части, и из них-то возникли небесные светила, земной небосклон, стихии, ветер, огонь и т.п.:

Пуруша — тысячеглавый,
Тысячеглазый, тысяченогий.
Со всех сторон покрыв землю,
Он возвышался (над ней ещё) на десять пальцев.
Ведь Пуруша — это Вселенная,
Которая была и которая будет.
Он также властвует над бессмертием <...>
Когда Пурушу расчленили,
На сколько частей разделили его?
Что его рот, что руки? <...>
Луна из (его) духа рождена,
Из глаза Солнце родилось,
Из уст — Индра и Агни,
Из дыхания родился ветер.
Из пупа возникло воздушное пространство,
Из головы развилось небо,
Из ног — земля, стороны света — из уха,
Так они устроили миры /Ригведа. X 90, 1-14/

В русской же мифологической и космогонической традиции отзвуки этих древних доарийских представлений однозначно просматриваются в различных «редакциях» Голубиной книги, где всё богатство видимого мира, в полном соответствии с обще-индоевропейской традицией, истолковывается как части некоего космического божества:

Белый свет от сердца его,
Красно солнце от лица его,
Светел месяц от очей его,
Часты звёзды от речей его...

Другой вариант Голубиной книги имеет следующее продолжение с учетом христианизированной «правки»:

Ночи тёмные от дум Господних,
Зори утренни от очей Господних,
Ветры буйные от Свята Духа.
Дробен дождик от слёз Христа,
Наши помыслы от облац небесных,
У нас мир-народ от Адамия,
Кости крепкие от камени,
Телеса наши от сырой земли,
Кровь-руда наша от Чёрна моря.

* * *

Но известны и иные версии. В Русском Устье, на побережье реки Индигирки (ешё один «северный Инд»!) пришлое население — носитель архаичной культуры — находилось в автономно-культурной изоляции, начиная с XVII века (ещё до церковного раскола). Это привело к консервации (а по существу — сохранению) традиционных сюжетов. Так что неудивительно, что именно здесь были записаны редкие варианты Голубиной книги, именуемой здесь даже по-особому — Книга «Голубиный свет».

Именно она сама и порождает всё мироздание — Белый свет, Красно солнце, Светел месяц, Мать Сыру Землю, Сине море и другие природные феномены.

Подобный подход не нов: во множестве религиозных представлений (включая Веды и Евангелие от Иоанна) мир трактуется производным от Слова — оно-то и записано в Священную Книгу.

Точно так же расчлененный Первобог Голубиной книги восходит к самым началам общеиндоевропейской космогонической традиции (возможно, в данной роли как раз и выступал уже упомянутый Волот Волотович — бывший великан). Это доказал ещё Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) при анализе архаичной русской обрядовой песни с мотивами людоедства (есть, оказывается, и такая — да не одна!), в которой жена намеревается расчленить и съесть собственного мужа.

Записанная и опубликованная в середине прошлого века в Курской губернии писательницей Надеждой Кохановской, эта страшная песня повергла в шок читательскую публику, а развернувшаяся полемика обнаружила среди прочего достаточную распространённость каннибалистского текста в разных областях России. В песне беспристрастно рассказывается про то, как жена вместе с подружками съела собственного мужа да ещё попотчевала страшным угощением мужнину сестру, подзадоривая её загадками:

Я из рук, из ног коровать смощу,
Из буйной головы яндову скую,
Из глаз его я чару солью,
Из мяса его пирогов напеку,
А из сала его я свечей налью.
Созову я беседу подружек своих,
Я подружек своих и сестрицу его,
Загадаю загадку неотгадливую.
Ой, и что таково:
На милом я сижу,
На милова гляжу,
Я милым подношу,
Милым подчеваю,
Аи мил передо мной,
Что свечою горит?
Никто той загадки не отгадывает.
Отгадала загадку подружка одна,
Подружка одна, то сестрица его:
— «А я тебе, братец, говаривала:
Не ходи, братец, поздным-поздно,
Поздным-поздно, поздно вечером».

Никто не сомневался в глубокой архаичности женских причитаний, но никто не мог толком объяснить их истинного смысла. Хомяков же, посвятивший данному вопросу специальную заметку, уловил в русской песне древнюю космогоническую тайнопись по аналогии с древнеегипетскими, древнеиндийскими и древнескандинавскими мифами. Более того, он назвал странную песню «Голубиной книгой в её окончании».

Чем же руководствовался Хомяков и каков ход его рассуждений?

Мыслитель-славянофил напоминает, что северная мифология и космогония строила мир из разрушенного образа человеческого — из частей великана Имира, растерзанного детьми Первобога Бора.

В восточных мифологиях и космогониях Вселенная также строилась из мужского или женского исполинского образа — в зависимости от того, кто был убийца-строитель — мужское божество или женское. В ходе дальнейшего космогонического процесса кости поверженного великана делались горами, тело — землёю, кровь — морями, глаза — светоносными чашами, месяцем и солнцем.

В соответствии с канонами и традициями мифологической школы в фольклористике, Хомяков заключает, что та же схема действовала и в славяно-русской мифологии, что получило отражение и в Голубиной книге и «людоедской песне» (последняя — один из осколков древней мифологии, который можно увязать с некоторыми устойчивыми образами русского фольклора).

По Хомякову, мифологические рассказы при падении язычества теряли свой смысл и переходили либо в богатырскую сказку, либо в бытовые песни, либо в простые отрывочные выражения, которые сами по себе не представляют никакого смысла.

Таково, например, знаменитое описание теремов, где отражается вся красота небесная, или описание красавицы, у которой во лбу солнце (звезда), а в косе месяц. Точно так же из ряда вон выходящая каннибалистская песня, резюмирует Хомяков, «есть, по-видимому, не что иное, как изломанная и изуродованная космогоническая повесть.... Этим легко объясняется и широкое распространение самой песни, и её нескладица, и это соединение тона глупо спокойного с предметом, по-видимому, ужасным и отвратительным».

Необычное превращение в русской «людоедской» песне образа-символа Вселенского великана — лишь одно из многих его расщеплений в мировой мифологии после выделения самостоятельных народов, языков и культур из единого в прошлом праэтноса.

Сходные космогонические мотивы обнаруживаются и в других индоевропейских мифологических картинах мира. Можно вспомнить, к примеру, Первопредка иранского народа — великана Йиму. Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся в его имени, сохранилась также в современных русских словах «имя», «иметь».

По иранским преданиям, первочеловек Йима — создатель мировой цивилизации, спасший человечество от потопа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы. При Йиме в подвластных ему странах царил Золотой век, красочно описанный Фирдоуси в «Шахнаме». Но в конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало расчленение: он был распилен пополам собственным братом-близнецом.

Мир — из человека! В этой мифологеме, сохраненной в Голубиной книге, впервые прозвучал великий философский принцип всеединства Макрокосма и Микрокосма. Но и в первом своём мифологическом и религиозном обличий он имеет не одну только индоевропейскую, но и общемировую значимость.

Жутковатый сюжет расчленения живого или мёртвого тела как аналога Вселенной прослеживается и в китайской мифологии. Так, древнекитайский первопредок-исполин Пань-гу, родившийся из космического яйца, считается творцом Неба и Земли. 18 тысяч лет он, подобно эллинскому Атланту, продержал небо на своих плечах, вырастая ежедневно на один чжан, то есть около трёх метров (подсчитано, что за всё время жизни он вырос до размера в 90 тысяч ли, то есть примерно 45 тысяч километров).

Но главные космические превращения начались после смерти Пань-гу. В полном соответствии с древнейшими общемировыми представлениями, из частей его тела образовалось всё богатство поднебесного и наднебесного мира.

Последний вздох Вселенского исполина сделался ветром и облаками, голос — громом, левый глаз — Солнцем, правый — Луною, туловище с руками и ногами — четырьмя сторонами света с пятью знаменитыми горами, кровь — реками, жилы — дорогами, плоть — почвою, волосы на голове и усы — звёздами на небосклоне, кожа и волосы на теле — травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг — металлами, камнями и минералами, пот — дождём и росою.

Классической считается одна из версий мифа о смерти Осириса, когда тело его было разрублено коварным братом Сетом на 14 частей. Сестра-супруга Исида собрала и соединила все части изуродованного тела; не найден был только фаллос.

«Философией расчленённости» наполнена и египетская «Книга мёртвых», где части тела усопшего в загробном мире совмещаются с конкретным богом — носителем определённых свойств и функций. Вот небольшая характерная иллюстрация «распределения тела по богам», взятая из 42-й главы Книги мёртвых (в оригинале текст сопровождается виньетками с изображением богов):

«..Лицо моё — это лицо Диска [Ра-Солнце. — В.Д.]
Глаза мои — это глаза Хатор [Небесная Корова].
Уши мои — это уши Апу-ата [бог с головой шакала — коррелят Осириса].
Нос мой — это нос Кхенти-кхаса [бог — покровитель и владыка города Летополиса].
Губы мои — это губы Анпу [Анубис с головой шакала — Владыка загробного царства].
Зубы мои — это зубы Серкет [Богиня-Скорпион].
Шея моя — это шея богини Исиды.
Ладони мои — это ладони Ба-неб-Татту [Властитель Татту с головой барана — коррелят Осириса].
Руки мои — это руки Нейты, госпожи Саиса [богиня охоты и ткачества].
Мой позвоночник — это позвоночник Сути [бог-чужестранец, Сет — брат Осириса и его убийца].
Фаллос мой — это фаллос Осириса.
Почки мои — это почки Повелителей Кхер-аха.
Грудь моя — это грудь Могущественного бога Ужаса.
Живот мой и спина — это живот и спина Секхет [богиня Сохмет — «Могучая», покровительница фараонов и медицины — с головой львицы].

Ягодицы мои — это ягодицы Глаза Гора [Хор-Солнце].

Бёдра мои — это бёдра и ноги Нут [Небо — олицетворение Космоса].
Ступни мои — это ступни Птаха [бог земли и плодородия].
Пальцы мои и кости ног — это пальцы и кости ног Живых богов.
Нет ни одной части моего тела, которая не была бы частью тела того или иного бога.
Бог Тот [Гермес] защищает моё тело со всех сторон, и я есть Ра [Солнце] день за днём».

Сюжет о расчленении Первобога был распространен чуть ли не у всех древних народов. В устных талмудических сказаниях (неканонических ветхозаветных преданиях евреев) знакомое космическое клише перенесено на первочеловека Адама; сначала он имел вселенские размеры, заполняя собою весь мир, и лишь после грехопадения Бог уменьшил размеры праотца рода людского. Когда Адам лежал, голова его находилась на крайнем востоке, а ноги — на западе; когда же он встал, то все твари посчитали его, вселенского исполина, Творцом, равным Богу. Ангелы констатировали: «В мире двоевластие», и тогда Бог Яхве уменьшил размеры тела Адама.

Подобные же мотивы обнаруживаются и в мусульманских легендах, изложенных, к примеру, в поэме великого суфийского мыслителя Джалаледдина Руми (1207-1273) «Масневи», написанной на основе ближневосточного фольклора. У Руми Бог творит Адама из праха, а дьявол проникает через раскрытый рот внутрь первочеловека и обнаруживает там «Малый мир», подобный «Большому миру». Голова Адама — небо о семи сферах, тело его — земля, волосы — деревья, кости и жилы — горы и реки. Как в природном мире — четыре времени, так и в Адаме — жар, холод, влага и сушь, заключенные в чёрной и жёлтой желчи, флегме и крови. А связанный со сменой времён года круговорот природы подобен кругообращению пищи в теле Адама и т.д.

Впоследствии популярный сюжет общемирового фольклора (не без влияния, однако, и Голубиной книги) проник в русские «отречённые книги» — апокрифы — и стал известен под названием «Вопросы, от скольких частей создан был Адам».

Здесь первочеловек рисуется по аналогии с Голубиной книгой, но как бы с обратным знаком: тело — от земли, кости — от камней, очи — от моря, мысли — от ангельского полета, дыхание — от ветра, разум — от облака небесного (небо — синоним Космоса), кровь — от солнечной росы. Впрочем, с точки зрения единства макро- и микрокосма — центральной идеи всего русского космизма — направленность вектора «человек-Вселенная» не имеет принципиального значения. Важна преемственность идей в общенаучном процессе осмысления мира и места в нём рода людского.

В данном смысле весьма знаменательно, что именно на русский апокриф об Адаме (равно как и на Голубиную книгу) опирались П.А.Флоренский и Л.П.Карсавин при углубленном обосновании оригинальной концепции русского космизма о первичности Микрокосма в его соотношении с Макрокосмом.

* * *

Открытие и познание «премудрости всей Вселенной» завершается в наиболее полных текстах Голубиной книги «сгустком» моральной направленности, представленном в аллегорической форме — в виде притчи о двух (космических) зайцах, олицетворяющих Правду и Кривду. В одной из записей, сделанных на Русском Севере, это представлено так:

...Как два заяца во поле сходилися,
Один бел заяц, другой сер заяц,
Как бы серой белого преодолел;
Бел пошёл с Земли на Небо,
А сер пошёл по всей земли,
По всей земли, по всей вселенныя....
Кой бел заяц — это Правда была,
А кой сер заяц — это Кривда была,
А Кривда Правду преодолела,
А Правда взята Богом на небо,
А Кривда пошла по всей земли,
По всей земли, по всей вселенныя,
И вселилась в люди лукавые...

Изумительный образец народного космизма! К тому же в подтексте приведённого отрывка сокрыты ещё две проблемы. Одна — древняя, связанная с извечной борьбой двух космических начал — Добра и Зла (позднее эта идея закрепилась и расцвела пышным цветом в дуальной философии манихейства). Другая — архидревняя, связанная аж с тотемными предпочтениями наших предков и прапредков, что уводит в самые немыслимые глубины общечеловеческой истории и гиперборейского мировоззрения. Отголоски стародавнего прошлого выступают здесь в виде двух тотемных зайцев.

Заяц — во многом неразгаданный персонаж мирового фольклора. В русских сказках он — добрый и желанный гость, имеющий скромный мифологический ранг. (Хотя сохранились поверия и с отрицательным знаком: считалось, что заяц, перебежавший дорогу, как чёрная кошка, знаменует беду.)

Не то в сказаниях других народов, где заяц подчас выступает в роли космотворящего существа. В повериях североамериканских ирокезов он создает мир из воды, в легендах другого индейского племени — виннебаго — он соперничает с Солнцем и ловит его в силки. У евразийских народов заяц, напротив, связан с Луной. Сохранились русские детские песенки и считалки, в которых заяц именуется Месяцем. А у литовцев-язычников вплоть до введения христианства был даже Заячий бог, о чём упоминается в Ипатьевской летописи.

Голубиная книга неисчерпаема в своей глубине. Она — действительно Глубинная книга, чьи корни уходят к самым истокам мировой истории и предыстории. Она — один из немногих, чудом уцелевших мостков, напрямую соединяющих нас с началом начал всемирной истории. В этом живительном роднике — истоки и русского духа, и русской души. Народ — хранитель и носитель древнейших традиций — прекрасно понимал подлинную цену обретенного ещё в праотеческие времена своего в общем-то бесценного сокровища. В самом её тексте содержится самая точная и ёмкая характеристика — премудрость всей Вселенной! О какой ещё другой книге прошлого и настоящего можно сказать подобное?

Калевальский форпост

Уловить и понять обшие корни культур разных народов, проникнуться архаичным северным (читай — гиперборейским) мироощущением помогает другой шедевр мирового фольклора — «Калевала», литературное сокровище финно-угорской духовной культуры.

На самом деле эта удивительная книга — бесценное достояние всего человечества. В финских и карельских рунах запечатлены такие архаичные пласты человеческого самосознания, которые распространяются на предысторию большинства народов Евразии. И дальше. Здесь сохранились не подвластные времени и беспамятству сюжеты и мифологемы, относящиеся к борьбе патриархата и матриархата, Золотого и Железного веков, различных тотемных кланов, не говоря уже о древнейшей космогонии, этике и эстетике.

В этом смысле великая поэма является подлинным сплавом первобытного гуманизма и народной мудрости. Она — первозданная философия Севера!

«Калевала» — как она знакома современному читателю — бережно обработанный и скомпонованный в целостную книгу фольклорный материал, собранный в начале XIX века Элиасом Лённротом среди карелов, ижорцев и финнов, проживавших тогда на территории Российской империи (главным образом в Архангельской и Олонецкой губерниях, где финские и карельские поселенцы так же свято хранили древние руны, как русское население — былины).

Даже в мелодиях и исполнении карело-финских и русских эпических песнопений прослеживается определённое сходство, что вряд ли следует считать случайным. На эти факты обращал внимание сам Э.Лённрот, путешествуя с другим великим финном — А.Кастреном — по Российской Карелии и Русской Лапландии.

Несмотря на сравнительно недавнюю запись (что, впрочем, относится к фольклорным текстам большинства народов Земли), «Калевала» — одно из древнейших стихотворных произведений человечества. Учитывая же её северное происхождение, великая поэма, запечатлённая в памяти сотен поколений, быть может, как ни одно другое произведение устного народного творчества, сохранила — где в первозданном, а где и в «снятом» виде — голос полярной прародины и отголоски ценностей той далёкой эпохи.

Былое единство всех людей, языков и культур, так сказать, генетически заложено в каждом из нас. В подсознании закодированы древние символы и мифологемы. Они могут оживать в памяти, обнажая глубинные и неведомые без творческого озарения корни. Так, русский поэт Николай Клюев ошушал в себе через общее северное первоначало дух не только русского, но также карельского и саамского народов:

Я потомок лапландского князя,

Калевалов волхвующий внук....

Эти стихи уже цитировались в одном из эпиграфов. В своей поэзии Клюев сделал символом северной (ледовитой) Гипербореи камень Сапфир:

Калевала сродни желтокожью,
В чьём венце ледовитый Сапфир.

Если с определённой долей условности сегодня и можно говорить о философии Гипербореи, то в достаточно концентрированной форме былое мироощущение и менталитет наших прапредков получил отображение именно в «Калевале».

Точная датировка большинства её сюжетов вообще затруднительна. С одной стороны, книга изобилует архаичными родоплеменными реминисценциями. С другой стороны, многие эпизоды заведомо позднего происхождения. Печатный текст «Калевалы» — сплав древности и современности (если под последней подразумевать всю эпоху после принятия христианства). Однако, не считая незначительных христианских реалий типа нательных крестиков и заключительного крещения ребёнка — будущего властителя Карелии (вставной фрагмент явно позднего и конъюнктурного происхождения), «Калевала» — всецело языческая книга — буйная, непредсказуемая и многоцветная, с множеством древних божеств, постепенно превратившихся в народном представлении в обычных людей, наделённых, тем не менее, волшебными способностями.

Неповторим и незабываем образный и поэтический язык «Калевалы». Он настолько сладкозвучен, что даже в русском переводе воспринимается как верх совершенства:

Мне пришло одно желанье,
Я одну задумал думу, —
Быть готовым к песнопенью
И начать скорее слово,
Чтоб пропеть мне предков песню,
Рода нашего напевы.
На устах слова уж тают,
Разливаются речами,
На язык они стремятся,
Раскрывают мои зубы....

(Перевод — здесь и далее, кроме оговоренных случаев, — Л. Вельского)

Переводится название эпической поэмы как «Сыны Калевы» (Калева — родоначальник карело-финских племён). Любопытно, что собственно в фольклорной поэзии и прозе название «Калевала» почти не встречается. Популярным это слово сделалось после опубликования эпоса (сокращённой композиции — в 1835 году и полной версии — в 1849 году). Имя прапредка Калевы поминается постоянно (кстати, в его основе лежит один из архаичных общеязыковых корней «кал»). В сказаниях и песнях, оставшихся за пределами литературной обработки Э.Лённрота, Калева — великан, у которого 12 сыновей.

Многие герои «Калевалы» также из числа первопредков и первотворцов. Таков северный Орфей — Вяйнямёйнен (сокращённо — Вяйно) — мудрый старец, сказитель и песнопевец-музыкант, шаман и волшебник в подлинном смысле данного понятия (разве что вместо бубна у него сладкозвучные гусли-кантеле). С помощью заклинаний Вяйнямёйнен заговаривает кровь, строит волшебную ладью, отваживает от неё жуткое морское чудовище, превращает кусочек трута в неприступные скалы и рифы, усыпляет врагов и спасает собственный народ от эпидемии. Одновременно он несёт в себе отпечаток архаичного божества-демиурга и живого человека, подверженного сомнениям и страстям (в частности, Вяйнё часто и обильно плачет). Точнее, образ Вяйнямёинена, как он дожил до наших дней, соединил в себе представления о первопредке и первотворце. Черты последнего особенно заметны в начальных космогонических главах.

Вяйнямёйнен — сын небесной богини — Ильматар, дочери воздушного (и безвоздушного, то есть космического) пространства. Забеременела она одновременно от буйного Ветра, который «надул» плод в процессе «качания» на волнах, и Синего моря, которое обеспечило последующую фазу беременности — «полноту» (следовательно, обоих можно считать отцами Вяйно).

Между прочим, подобное зачатие эпического героя от ветра встречается и в других мифологиях (например, у пеласгов— предшественников эллинов на Балканах), что лишний раз подтверждает общность генетических и культурных корней различных этносов.

Роды у Ильматар не наступали до тех пор, пока она не превратилась в Мать воды — первозданную водную стихию и не выставила над бескрайним первичным Океаном пышущее жаром колено. На него-то и опустилась космотворяшая птица — Утка (у других северных народов это могла быть гагара, у древних египтян — дикий гусь, у славяно-русов — гоголь-селезень, но мифологическая первооснова у всех одна).

Из семи яиц, снесённых Уткой (шесть золотых и одно железное), и родилась Вселенная, весь видимый и невидимый мир:

Из яйца, из нижней части,
Вышла мать-земля сырая;
Из яйца, из верхней части,
Встал высокий свод небесный,
Из желтка, из верхней части,
Солнце светлое явилось;
Из белка, из верхней части,
Ясный месяц появился;
Из яйца, из пёстрой части,
Звёзды сделались на небе;
Из яйца, из тёмной части,
Тучи в воздухе явились...

В окончательном и наиболее полном варианте «Калевалы» Э.Лённрот избрал и развил матриархальную тему, где первоосновой мира выступает Женское начало, а первотворцом — Великая богиня-мать Ильматар. Однако в первоначальной версии поэмы, так называемой «Первокалевале» (Петрозаводск, 2004; русский перевод Э.Киуру и А.Мишина), была использована иная фабула — с более поздним и явственно обозначенным патриархальным «уклоном». Здесь в качестве демиурга выступает сам рунопевец Вяйнямёйнен, коему в дальнейшем противостоят враждебные силы — лапландцы Севера и женщины-колдуньи из Похъёлы.

В самом начале «Первокалевалы» безымянный «горбатый лопарь» из засады тяжело ранит Вяйнямёйнена стрелой, смоченной змеиным ядом. Тот без сознания падает ничком в воду и плавает в ней в течение семи лет. Там, где над водой чуть возвышалась его рука, возникали острова, где погружена была нога, образовывались глубокие омуты, а где движение по морю задерживалось, появлялись рифы и скалы. Далее начинается собственно космогенез.

Как и в матриархальной версии калевальских сказаний, Вяйнямёйнен поднимает из воды колено, на него садится утка и откладывает яйца. Остальное уже знакомо:

Утка, славное созданье, там нашла себе местечко, там свила гнездо средь моря из сухой травы жилище, на колене старца Вяйно шесть снесла яиц обычных, а седьмое — из железа, стала греть их, стала парить на колене старца Вяйно. Уж тут старый Вяйнямёйнен чувствует, как жжёт колено, жилы аж горят от жара. Шевельнул коленом Вяйно, тяжело ногою двинул, яйца на воду скатились, стукнулись о камни в море, раздробились, раскрошились. Молвил старый Вяйнямёйнен: «Что в яйце являлось низом, матерью-землёй пусть станет, что в яйце являлось верхом, будет верхним сводом неба! Что желтком в яйце являлось, пусть сияет в небе солнцем! Что белком в яйце являлось, пусть луной сверкает в небе! То, что было скорлупою, звёздами пусть будет в небе!» (Перевод Э. Киуру и А. Мишина)

В этих изумительных фрагментах запечатлены зачатки многих космологии и мифологий других культур, связанных с представлениями о космическом яйце, что как раз и подтверждает былую социокультурную и этнолингвистическую общность всех народов Земли.

Так, в космогонии Древнего Египта (гермопольская версия) бытовал аналогичный сюжет — только вместо утки выступал белый гусь Великий Гоготун: он снёс яйцо, из которого родился бог Солнца, рассеяв тьму и хаос, что свидетельствует об общих мифологических воззрениях тех пранародов, которые положили начало и древним египтянам, и древним индоевропейцам, и древним финно-угорцам.

По древнеегипетским представлениям, изначальное космическое яйцо было невидимым, так как оно возникло во тьме до сотворения мира. Из него в образе птицы появилось солнечное божество, которое так характеризуется в подлинных текстах: «Я — душа, возникшая из хаоса, мое гнездо невидимо, мое яйцо не разбито».

В других текстах голос космотворящей птицы — дикого гуся Великого Гоготуна — прорезал бесконечное безмолвие хаоса, «когда в мире ещё царила тишина». По одним источникам, яйцо несло в себе птицу света, по другим — воздух. В «Текстах саркофагов» говорится, что оно было первой сотворённой в мире вещью.

Аналогичную картину рисует древнеиндийская мифология. Сотворение мира из хаоса великим первобогом Брахмой происходит с помощью золотого яйца, две половинки которого образуют землю и небо.

Космогонические мифы многих народов Евразии во многом повторяют сюжет «Калевалы». По представлениям нганасан, живущих на Таймыре, первотворцом мира была утка, которая достала со дна океана щепотку земли, и из неё образовалась вся суша. В мансийских преданиях за щепоткой земли на дно океана ныряют две гагары. Птица, которая выступает творцом (демиургом) мира у разных народов, иногда меняет своё обличив. У североамериканских индейцев тлинкитов — это ворон, у якутов — ворон, утка и сокол, у некоторых австралийских племён — орёл-сокол.

* * *

В русской традиции птица-космотворец — как правило, селезень (гоголь) или изредка какая-либо другая водоплавающая птица (например, лебедь). Именно здесь в наиболее отчётливой форме обнаруживается неразрывная связь и общность происхождения фундаментальных понятий о космоустройстве мира — у русского и других народов Севера. В памяти наших предков чётко отложились наидревнейшие представления о сотворении мира.

Ещё в середине прошлого века П.Н.Рыбников записал у крестьян Заонежья краткий (неизбежно христианизированный) вариант такой доарийской легенды (сам текст является типичным образцом народного двоеверия):

«По лосюльному Окиян-морю плавало два гоголя: один бел гоголь, а другой чёрен гоголь. И тыми двумя гоголями плавали сам Господь Вседержитель и Сатана. По Божию повелению, по Богородицыну благословению, Сатана выздынул со дна моря горсть земли. Из той горсти Господь-то сотворил ровные места и пугистые поля, а Сатана наделал непроходимых пропастей, шильев и высоких гор. И ударил Господь молотком в камень и создал силы небесные; ударил Сатана в камень молотком и создал своё воинство. И пошла между воинствами великая война; по началу одолевала было рать Сатаны, но под конец взяла верх сила небесная. И сверзил Михайла-архангел с небеси сатанино воинство, и попадало оно на землю в разные места: которые пали в леса, стали лесовинами, которые в воду — водяниками, которые в дом — домовиками; иные упали в бани и сделались банниками, иные во дворах — дворовиками, а иные в ригах — ригачниками».

Древнейшие лоарийские представления об участии птицы (утки) в сотворении мира содержатся и в космогоническом апокрифе XVII века из библиотеки Соловецкого монастыря. Текст также христианизирован, но в нём настолько явственно присутствует добиблейский пласт, что в результате действующими лицами оказываются два бога — христианский и дохристианский, выступающий в виде птицы — Селезня (гоголя).

Поле действия апокрифа — мир до сотворения, когда в нём не было ничего, кроме воды (первичный космический океан), по которому и плавала божественная птица:

«И рече Бог: ты кто еси? Птица же рече: аз если Бог... Бог же рече: ты откуда бо? Птица же рече: от вышних. И рече Бог: дай же ми от нижних. И понре птица в море и согна пену, яко ил и принесе к Богу и взя Бог ил в горсть и распространи сюду и овоюду, и быть земля...»

Интересно, что дохристианский бог-птица оказывается более могущественным, чем библейский первотворец. Первому, а не второму дано достать и принести землю со дна океана.

И именуется бог-птица в апокрифе Вышним (аналогично общеарийскому Вишну). За что библейский Бог, согласно апокрифу, и наименовывает своего конкурента Сатанилом, который «престал над звёздами», а там он — «воевода небесным силам, надо всеми старейшина».

Данный сюжет, где народная космогония перемешана с библейской, встречался и фиксировался повсеместно — от Севера до Юга.

Апокриф — сказание о творении мира уткой-гоголем — имел широкое хождение на Руси, куда он попал из Болгарии (интересно, что в самой Болгарии обнаружен лишь один-единственный оригинальный список, в то время как в России известно их несколько).

Однако было бы неверно ограничивать легенду о Боге и Сатаниле одной лишь библейской традицией, как это делали некоторые исследователи. Апокриф, как будет видно ниже, опирался на древнейшие космогонические представления, прямого отношения к Библии не имевшие. Зато древнерусские народные космогонические воззрения напрямую замыкались на тот общий духовный источник, из которого возникли многие шедевры мировой классики. Включая и «Калевалу».

Повсеместность распространения легенды о творении мира при участии птицы — практически на всех континентах земли — лучшее тому доказательство.

Древнее космогоническое представление о творении мира птицей было чрезвычайно живуче среди славянского населения России. Ввиду исключительной важности данного текста, уходящего своими корнями в гиперборейские времена, приводим наиболее подробную из его записей — как она сохранилась в памяти русского сказителя. Текст записан П.А.Городцовым от 79-летнего тюменского крестьянина Д.Н.Плеханова (первая публикация в журнале «Этнографическое обозрение», 1909, №1. В дальнешем текст переиздавался. См., напр.: Городцов П.А. «Были и небылицы Тавдинского края» Т.3. Тюмень, 2000).

«Изначала веков ничего не было: — ни неба, ни земли, ни человека, а была только одна вода, вода без конца и краю и без дна, а поеверх воды была тьма тьмушая — беспросветная тьма. И по этой воде плавал в лодочке Бог Салаоф.

Плыл однажды Бог Салаоф в лодочке и сплюнул на воду слинку [т.е. слюну. — В.Д.], и вот — в том месте, где он сплюнул слинку, появился сам сатана Сатаниил, в человеческом образе. И как только сатана появился, так сейчас же вступил в разговоры с Богом, он сказал Богу:

— Я— брат твой. Возьми меня с собою в лодочку.

В лодочке хватило места и для двоих, и потому Бог сказал сатане:

— Садись.

Сел сатана в лодочку вместе с Богом, и поплыли дальше. Плыли-плыли, Бог и говорит сатане:

— Хочу я сотворить землю. Нырни, сатана, в воду и достань оттуда земли.

Сатана обернулся птицей гоголем и нырнул в воду. Но пред этим сатана не благословился у Бога и потому труд его остался безуспешным.

Долго сатана гоголем погружался в воду, но всё-таки не мог добраться до дна и не мог захватить земли, выбился сатана из сил и вынырнул обратно и сказал Богу:

— Не мог я добраться до дна и не достал земли. Тогда Бог опять сказал сатане:

— Ныряй второй раз и достань из воды земли.

Сатана оборотился птицей гагарой и вторично нырнул. Но и на этот раз он не благословился, и потому он опять не достал дна и не добыл земли, хотя и нырнул глубже прежнего. Вынырнул сатана из воды и сказал Богу:

— Не мог я достать земли и не мог добраться до дна, хотя нырнул куда как дальше прежнего.

Тогда Бог сказал сатане:

— Ты потому не можешь достать земли, что ныряешь не благословясь.

— Благословись у меня, тогда достанешь дно и принесёшь земли. Ныряй в третий раз.

Сатана на этот раз благословился у Бога, а затем оборотился птицей соксуном [особая порода широконосых уток. — В.Д.] и нырнул в третий раз.

На этот раз сатана без труда достал дна, забрал он себе в клюв земли и принёс её Богу и сказал:

— Вот я принёс тебе земли.

— Давай сюда землю, — сказал Бог и взял землю из клюва птицы соксуна. Но сатана не всю землю передал Богу и небольшую часть он утаил у себя в клюве. И думает сатана:

— Сотворит Бог себе землю, а я увижу, как он это делает, и по его примеру сотворю свою особую землю.

Взял Бог землю и повелел из водной глубины явиться трём китам. И вот явились три кита, таких больших, что станешь на головы, так конца хвостов и не увидишь. Киты установились головами вместе, а хвостами в разные стороны. Тогда Бог положил землю себе на ладонь, а другою ладонью стал мять землю и сдавливать её. Мял-мял Бог землю и сделал из неё вроде небольшой круглой и совершенно ровной лепёшки; эту лепёшку-землю Бог положил на головы трёх китов, и земля стала расти, росла-росла и покрыла собою всех трёх китов и всё продолжала расти. Трём китам стало уже не под силу держать землю, и тогда Бог повелел явиться из водной пучины ещё четырём китам и держать землю. Явились четыре кита, сомкнулись они головами с первыми тремя, а хвостами раскинулись в разные стороны и стали держать землю. С того времени и до наших дней земля держится на семи китах.

В то время как росла и ширилась земля на китах, — росла и ширилась также земля, оставшаяся во рту у сатаны, так что сильно раздуло щеки у сатаны. Бог это заметил и спрашивает сатану:

— С чего это у тебя щёки-то раздуло? И сатана должен был сознаться:

— Виноват! Прости Господи: я утаил во рту немного земли.

— Выплёвывай землю изо рта! — приказал Бог. И сатана стал выплёвывать землю. И там, где сатана плюнет, — появляются всякие дикие и нечистые места] — горы и овраги, лесные трущобы, кочки и болота. До этого же земля была ровна и чиста и во всех отношениях прекрасна.

Так Бог сотворил землю и весь мир.

Когда творение земли завершилось, тогда Бог задумал отдохнуть. Вытащил он лодочку из воды на землю, перевернул её вверх дном, а сам улегся около лодочки и скоро уснул крепким сном. Сатана, при виде уснувшего Бога, замыслил недоброе дело, — он задумал погубить Бога. Сатана думал так:

— Брошу я сонного Бога в воду и утоплю его, и тогда — земля будет моя и лодочка будет моя.

Взял сатана Бога и понёс его к берегу. Но по мере приближения сатаны к воде земля перед ним всё росла и ширилась, а вода перед ним всё убегала да убегала. Так сатана и не мог донести Бога до воды. Повернул тогда сатана в другую сторону и понёс Бога к другому берегу земли, думал, не удастся ли бросить Бога с другого берега земли. Но и там повторилась та же история. Тогда сатана положил Бога на прежнее место, около лодочки, как будто бы он и не касался Бога.

Земля и поныне держится на семи китах и висит на воде. Земля продолжает расти и теперь, — и когда она вырастет и увеличится настолько, что и семь китов не в состоянии будут держать её, — тогда киты уйдут в воду; земля рассыплется и провалится в водные бездны. Тогда и наступит конец мира. Говорят, что это время уже недалеко».

Известны и другие варианты. Один из них — более лаконичный — записан в конце прошлого века в Смоленской губернии собирателем русского и славянского фольклора В.Н.Добровольским. В записи и публикации неутомимого этнографа зафиксирована драгоценная деталь. Чёрт выступает в образе лебедя, и Бог заставляет его трижды нырять на дно моря за песком, чтобы сотворить сушу. Здесь же приводится ещё одна редкая русская космогоническая легенда о происхождении Луны из Солнца. «Прежде было два солнца, но Бог, разгневавшись на одно из них, наслал змея, который так высосал солнце, неугодное Богу, что оно стало совершенно бледным — и зовётся оно с тех пор уже месяцем и светится только ночью».

Понятно, что на протяжении тысячелетий в процессе этнической дифференциации многие первоначальные мифологические сюжеты и образы трансформировались, обрастали новыми подробностями или, напротив, утрачивали старые. Однако исходные моменты народная память удерживала цепко.

Теперь уже трудно установить, какой космогонический образ древнее — ужа (гоголь) или лебедь. Скорее, и тот и другой выступали тотемами различных родов или племён. Несомненно одно: древнейшие представления о сотворении мира на стадии недифференцированной культурной и языковой общности народов Евразии были связаны с водоплавающей птицей и первичным Океаном, который в конечном счёте является космическим океаном.

Для подтверждения сказанного приведем ещё раз финский — теперь прозаический — вариант легенды о сотворении мира:

«Был гоголь на море; вместо воздуха был только туман. Дух сатана является гоголю: «Для чего ты здесь на море?» Гоголь сказал: «Я птица водяная, ведь моё место на море». — «Но что же ты здесь на море, когда нет земли?» — «Где же взять землю, раз она вовсе не существует!» — «Земля ведь находится на дне моря. Раз ты водяная птица, сходи за землею на дно».

Гоголь погружается на дно моря и несёт земли в клюве. У него осталось ея мало, так как вода смыла часть её. Дух сатана говорит: «Сходи ещё раз, принеси побольше». Гоголь принёс ещё. «Сходи ещё и приучись носить побольше». Гоголь сходил третий раз и принёс ещё больше. Они сделали себе участок земли на море и начали жить там.

Очутился дух Божий среди них. «Откуда у вас здесь земля?» — «Гоголь сходил на дно моря». — «Начнём вместе творить, раз у вас есть земля...» Злой дух взял земли в рот, отделяя часть её для своей земли. Бог всё говорит: «Должно бьпъ больше земли, так как здесь она ещё не вся». Злой дух клянётся: «Больше нет». Бог настаивает на своём и говорит: «Открывай рот». Там и нашли землю. «Смотри, здесь ведь есть земля; для чего ты клялся, что её нет?» Тот выплёвывает землю на север, где из неё стали расти камни, скалы, горы».

Отголоски древнейших представлений о космическом яйце находим и в некоторых украинских космогонических сказаниях (а архаичный украинский фольклор — он одновременно и фольклор Киевской Руси, то есть всех населявших её народов — великороссов, малороссов и белоруссов).

Так, по одной из легенд, Земля, Солнце, Луна и звёзды образовались из первичного шара (аналог космического яйца). Из яиц же появляются и люди. После изгнания из рая Бог повелел Еве каждый день нести столько яиц, сколько в тот день людей умрёт. И так — вечно.

А Бог берёт те яйца, делит каждое на две половинки и бросает на землю. Из одной половинки родится мальчик, а из другой девочка. А потом они подрастают и женятся. Но иногда бывает, что одна половинка яйца падает в море, а другая — на землю или какой-нибудь зверь съедает одну из половинок. И тогда человек, родившийся из уцелевшей половинки яйца, остаётся без пары и всю жизнь ходит неженатым парубком или незамужней дивчиной.

У других народов Евразии также распространён сюжет о нырянии на дно моря (океана) с целью сотворения земли, что лишний раз доказывает близость и былое единство верований и культур. У марийцев в этой роли выступают легендарные Юма (бог) и Керометь (сатана), у мордовцев — Чам-Пас (бог) и Мастер-Пас (шайтан), у алтайцев бог принимает облик двух чёрных гусей, а на дно моря ныряет гагара.

Хорошо известна обработанная для детей Виталием Бианки сибирская легенда о птице-чомге Люле, которая трижды ныряет в глубины океана, чтобы добыть земли: всем она достала, а себя обделила.

Сюжет обретения земли птицей нашёл отображение в древнем народном искусстве — как русского, так и сопредельных народов.

Космогоническое сказание о появлении земли из моря, откуда её достают животные, чрезвычайно популярно среди народов мира. Евразийскому варианту, где главным героем выступает птица, противостоит американо-индейский вариант (ирокезское предание), где звери и птицы оказались бессильными, а землю со дна моря добывает жаба-лягушка.

Всесилие лягушки наводит, кстати, на мысль о сходстве данного образа с известной русской сказкой о Царевне-лягушке.

На Русском Севере лягушка почиталась как домашняя покровительница. Одновременно лягушка считалась хозяйкой дождя, откуда дожившее до наших дней поверье: если убить лягушку или жабу, непременно пойдёт дождь.

В северорусском народном мировоззрении существовало стойкое убеждение, что в лягушек превратились люди, утонувшие во время всемирного потопа. Такие легенды, в частности, были записаны фольклористами в Архангельской и вологодской областях. Известный карельский археолог и этнограф Анатолий Павлович Журавлев открыл и описал древнее языческое святилище «Пегрем» (что на берегу Онежского озера), культовую основу которого представляет гигантская каменная лягушка, вытесанная из полутораметрового валуна, окруженного сорока девятью плитами.

В совершенно другом регионе России — в Томской области, в низовьях реки Нюрольки, фактически на границе самого большого в мире Васюганского болота — находится аналогичное древнее святилише Саваркыла («Лягушачье»), принадлежащее хатам. Когда-то здесь хантыйские девушки выбирали себе мужей и приносили всем женским миром жертвы царице-лягушке, воплощавшей не только женскую сущность и детородную способность, но также и женское начало как первооснову Вселенной.

Всё это вместе взятое свидетельствует о глубоких матриархальных корнях образа лягушки, дожившего до наших дней в сказочном и мифологическом обличий.

Но и у современных хантов лягушка продолжает считаться священным и почитаемым существом: её нельзя убивать или мучить, ей приписывается магическое свойство привораживать возлюбленного или возлюбленную.

Лягушка в виде стилизованного орнамента вышивалась на женской одежде (как это, впрочем, имело место и у русских), её изображения хранились в особой берестяной коробке или сундучке, она считалась духом-охранителем во время родов, а после благополучного появления на свет ребёнка ей приносились дары и жертвы.

Вообще же, по мнению многих специалистов-этнографов, в мифологии хантов архаичный образ лягушки сливается с первобожеством хантыйского пантеона — праматерью Калтась, женой верховного небесного божества Торума и божественным олицетворением Матери Земли.

О чём же свидетельствует всё вышесказанное? Во-первых, о былой социокультурной и этнолингвистической общности тибето-бирманских и индоевропейских (в данном случае — русского) народов. Во-вторых, о доминировании в те далекие предысторические времена понятия оборотничества, которое впоследствии трансформировалось в религиозное учение — египетское переселение душ, ведийское перевоплошение (аватары), буддийское перерождение и т.п. И происхождение подобных воззрений вполне поддается научной расшифровке.

Как хорошо помнит читатель, в сказке про Царевну-Лягушку Ивану-царевичу попеременно помогают добыть яйцо с Кощеевой смертью медведь, заяц, селезень и шука. А вот в сказке «Шерунгал», записанной не где-нибудь, а на острове Борнео (современный Калимантан), где никакого Ивана-царевича, естественно, нет, животные-помощники совсем другие — муравьи, светлячки и белочка. Но вот смысл всё равно один и тот же.

Не приходится сомневаться, что общим был когда-то и источник их происхождения. Когда именно? Ответ на этот неизбежный вопрос может быть предельно схематичным. Источником сходных сюжетов, образов и мифологем является древнейшая этнолингвистическая и социокультурная общность, восходящая к гиперборейской эпохе. Она-то и позволяет говорить о единой фольклорной модели, проецируемой на любой слой и тип культуры.

Космическая сберегательная сила яйца и его магическое значение явственно прослеживаются в некоторых сказках, древняя мифологическая подоплека которых как-то упускалась из виду специалистами. В сказке, записанной на русском Севере Е.В.Барсовым, рассказывается о девушке с одной ступнёй золотой, другой — серебряной, которая стала царицей, обращённой ведьмой в утку с одним крылом золотым, а другим серебряным. После встречи с мужем-царём, когда он плюнул три раза, утка родила от той слюны двух мальчиков-самобратов и отдельно — волшебное яйцо.

Говорящее яйцо (известен вариант, где оно золотое) охраняет братьев от всех козней ведьмы-мачехи, но когда они забывают о наставлениях матери-утки, яйцо, ранее предупреждавшее братьев обо всех опасностях, испекается в горячем песке и замолкает, а те погибают.

Счастливое окончание этой сказки записал И.А.Худяков в Нижегородской губернии. Золотая Утка приносит живой и мертвой воды, оживляет детей, принимает человеческий вид и вновь становится женой царя. Интересно, что царица, которая сначала была простой девушкой, имела золотую и серебряную ступни (что в славянском фольклоре соответствует солнечному и лунному свету), стала золотой Уткой (вариант с золотым и серебряным крыльями).

Сюжет о золотой утке, несушей золотые яйца (в других вариантах одно золотое, другое — серебряное), широко известен среди русского населения. Он был настолько популярен, что в прошлом веке повсеместно распространялся в виде лубочного издания. В афанасьевском Сборнике приводятся два варианта сказки про утку с золотыми яйцами. В одной из них есть словесная формула, которая звучит как заклинание: «Есть зелёный луг, на том лугу берёза, у той берёзы под кореньями утка; обруби у берёзы коренья и возьми утку домой, она станет нести тебе яички — один день золотое, другой день серебряное».

В другой сказке из афанасьевского Сборника рассказывается о Царевне Серой Утке, но такой, что сродни Жар-птице. Обернувшись уткой, девушка «всё царство собой осияла: крыльями машет, а с них словно жар сыпется!».

Материально-вещественным закреплением памяти тех давних — не веков — тысячелетий стала традиция делать деревянные ковши для воды (вина, пива, меда, браги) в виде утки.

Теперь, пришло время и остановиться. Столь подробный анализ древних космогонических преданий, сопряжённых с калевальским сюжетом, потребовался потому, что именно они позволяют проникнуться архаичным миропониманием наших далёких предков и прапредков.

* * *

После углубленного экскурса в разные исторические пласты народного мировоззрения вновь вернёмся к героям «Калевалы». Былая общность культур явственно обнаруживается и в мотиве расчленённого человеческого тела, части которого становятся стихиями и объектами Вселенной. В индоарийской традиции классическим образом такого типа, как было показано выше, выступает вселенский великан Пуруша, из частей которого создаётся весь видимый и невидимый мир.

Но аналогичные представления имеются во множестве других древних культурах и мифологиях — как индоевропейских, так и неиндоевропейских. Данный образ, помимо прочего, связан, по-видимому, с тем, что на заре мировой истории повсюду были распространены человеческие жертвоприношения, имевшие магический смысл.

Точно так же и в «Калевале» содержатся реминисценции архаичных и общих некогда для всех народов Евразии представлений о расчленённом теле. Например, на много кусков разрубается и тело убитого Лемминкяйнена; их потом с огромным трудом собирает его мать и с помощью заклинаний оживляет сына. По существу здесь тот же сюжет, что и в древнеегипетском мифе об убийстве и расчленении тела Осириса, которого потом по кускам собирала и оживляла Исида. Налицо также параллели между карело-финской «Калевалой» и русской «Голубиной книгой» — прямое свидетельство былой общности культур и мифологий.

Реликт космического расчленения отчётливо просматривается и в эпизоде гибели Айно — первой из несостоявшихся невест Вяйнямёйнена, все они, не сговариваясь, отказываются выходить замуж за старика. Встреча безутешной Айно с Морскими Левами, попытка доплыть до них через залив и погружение вместе с надтреснутой скалою в пучину вод — всё это несомненные мифологические аллюзии.

Сказанное подкрепляется и концовкой трагической истории — части тела утопленницы становятся частями природы, о чем девушка-лопарка сама сообщает белому свету:

...Ведь все водны в этом море
— Только кровь из жил девицы;
Ведь все рыбы в этом море
— Тело девушки погибшей;
Здесь по берегу кустарник —
Это косточки девицы;
А прибрежные здесь травы
Из моих волос все будут.

Черты первобытной мифологической архаики несёт на себе и образ другого героя «Калевалы» — кузнеца Ильмаринена. «Вековечный кователь», как именует его «Калевала», из рода волшебных космический кузнецов, известных многим народам. Когда-то в незапамятные времена он выковал небесный свод (а по ходу развития событий эпоса ему пришлось выковывать — правда, неудачно — ещё и Луну с Солнцем, когда настоящие оказались украденными и спрятанными злыми силами). Но в большинстве рун кузнец озабочен чисто житейскими проблемами — поисками невесты, сватовством и женитьбой. Впрочем, и здесь Ильмаринен постоянно демонстрирует свои чудесные способности.

Так, в одной из карельских рун кузнец-богатырь повторяет «тринадцатый подвиг» Геракла — тот, как известно, в одну ночь лишил невинности сто девственниц. Ильмаринен же превзошел последнего десятикратно:

С сотней девушек сошёлся,
С тысячей невест-молодок
За одну ночь летнюю-то...

В «Калевале» эти любовные подвиги отнесены на счёт Лемминкяйнена:

Тысячу невест познал он, целых сотню вдов утешил. Не сыскать и двух в десятке, даже в сотне — трёх красавиц, чтоб с девицей не сошёлся, с вдовушкою не обнялся. (Перевод Э.Киуру и А.Мишина)

После потери первой жены он тотчас же выковал себе другую — из золота и серебра, но она частично парализовала (заморозила) тело могучего кузнеца. Ранее он же — Ильмаринен — выковал в уплату за невесту волшебную мельницу Сампо.

Главным стержнем «Калевалы», собственно, и является борьба за обладание этой волшебной мельницей — источник беспрестанного процветания и символ Золотого века. Вначале владетельницей чудесной мельницы, позволяющей людям жить в достатке, не беспокоясь о завтрашнем дне, становится Лоухи — хозяйка далёкой северной страны Похъёлы- Лапландии, финно-угорского коррелята античной Гипербореи, где, по преданиям, как раз и царил Золотой век.

* * *

В поэме нередко используется и другие названия Похъёлы — в частности, Сариола (от финского saari — «остров»). Речь идёт о какой-то загадочной островной стране или северной территории, окружённой морем, что как раз и наводит на мысль о древней Гиперборее. Героев «Калевалы», как птиц, постоянно тянет на Север — быть может, именно там и находится их историческая прародина.

Там, в Стране Счастья (по-фински — Оннела) ищут себе невест Вяйнямёйнен, Ильмаринен, Лемминкяйнен. Каждый из них изначально наделён неповторимыми чертами, что в совокупности и превращает «Калевалу» в полифоническую поэму. Если провидец Вяйно олицетворяет вековечную мудрость, а Ильмаринен — неисчерпаемую мощь и энергию, то разудалый и никогда не унывающий Лемминкяйнен — это сплав веселья и безудержной отваги.

В лице калевальского сорви-головы, ухаря и задиры легко угадываются черты будущего викинга. Любимец женщин всех возрастов, северный дон-жуан беспрестанно волочится за красотками и каждой готов «подарить в подол младенчика». Вместе с тем Лемминкяйнен — такой же шаман и чародей, как и остальные герои: владея колдовским знанием и приёмами древней магии, он способен при помощи заклинаний запросто усыпить народ Похъёлы или нейтрализовать злобного змея — властителя Подземного царства. Впрочем, если надо, Ахти (таково его второе имя) виртуозно владеет мечом и с маху рубит головы врагам.

Антагонистка сынов Калевы — ведьма Лоухи — носительница многих матриархальных черт, а борьба за Сампо отражает в поэтической форме непримиримое противоборство как между Золотым и последующими веками (в особенности — Медным и Железным), так и между отступающим матриархатом (когда властвовали женщины) и наступающим патриархатом (когда править стали мужчины).

Похъёла матриархальна, так сказать, по определению, ибо означает Тёмное царство, то есть Страну тьмы, или полярной ночи. А ночь (тьма), согласно наиболее архаичным представлениям древних народов, олицетворяет именно Женское начало, космически обусловленное материнство и деторождение: она — ночь, подобно роженице, рожает своё дитя — день.

Это — исключительно важная и устойчивая мифологема. Противоположная (с обратным знаком, так сказать) схема взаимосвязи между ночью (тьмой) и днём (светом) в истории мировой культуры не прослеживается: никто и никогда не считал, что день может родить ночь. Умереть он может — да. Умереть, дабы уступить место новому акту рождения, а роженицей вновь и вновь окажется ночь. Таково наследие матриархального мировоззрения.

Другой непременный атрибут матриархального прошлого — хтонизм, то есть связь с землёй (таково значение данного термина в переводе с древнегреческого). При этом ведь земля — вовсе не обязательно пахота или луг, она охватывает всю твердь — и горы, и минералы, и глину, и песок, и пыль, и камни.

Между прочим, в переводе с финского Лоухи означает «скала», «камень». Тем самым в имени хозяйки Похъёлы явственно обнаруживаются следы и Древнекаменного века. Некоторые финские учёные вообще склонны считать, что «лоухи» вовсе не имя собственное, а эпитет с соответствующим «каменным» содержанием и в этом смысле знаменитый рефрен — «Лоухи Похъёлы хозяйка» в действительности следует переводить как Скала Похъёлы. Все это вполне вписывается в общемировую традицию почитания камней, которая дожила и до наших дней (о чём подробно говорилось в первой части).

По всей России — особенно на Севере — известно почтительно-суеверное отношение к отдельным выдающимся камням, сохраняющееся на протяжении многих веков и тысячелетий. При этом христианские представления тесно переплетаются и мирно уживаются с, казалось бы, давно и навсегда отжившими языческими верованиями.

Точно так же и в местах распространения ислама сохранилась древнейшая явно доисламская традиция совершать молитву (намаз) у заповедных больших камней, находящихся, как правило, в труднодоступных местах. На Тянь-Шане, Памире такие камни до сих пор являются предметом особого поклонения, наверняка сохранившегося ещё со времен Каменного века.

Борьба Калевалы и Похъёлы — как она представлена в эпосе — это борьба Света и Тьмы, Добра и Зла, Нового и Старого. Но Похъёла — Царство Зла лишь с точки зрения позднейших интерпретаторов — авторов и исполнителей, — живших в более поздние времена, когда гармония Золотого века уже ушла в прошлое, а его идеалы были полностью утрачены.

При расколе общества на противоборствующие силы, как правило, наблюдается взаимная демонизация противостоящих друг другу лагерей и активное вылепливание «образа врага». Так как до наших дней дошла версия только одной из сторон, то демонизированной в глазах современного читателя оказалась лишь Лапландия. Сохранилась бы противоположная точка зрения — всё выглядело бы наоборот.

Вообще-то демонизация противника — элементарный субъективно-психологический акт, с которым приходится сталкиваться на каждом шагу. Разве редкость, когда, разругавшись с кем-то или обидевшись на кого-либо, человек начинает видеть в своём противнике исключительно отрицательные стороны и старается всячески навредить обидчику?

По сюжету «Калевалы» сыны Калевы пытаются вернуть Сампо, и поначалу им это удаётся. Но на обратном пути их настигает воинство Похъёлы (причём здесь описываются удивительные летательные способности северных народов). Посреди Ледовитого океана развёртывается грандиозное морское сражение с участием летательного аппарата. В конечном итоге Лоухи перехватывает Сампо, но не удерживает и роняет её в морскую пучину. Волшебная мельница оказывается навсегда утерянной, а вместе с ней — жизнь в счастье и изобилии.

Неоднократно предпринимались попытки объяснить вразумительно, что же такое Сампо. Уже во времена первых публикаций эпоса было выдвинуто по меньшей мере семь различных толкований Сампо:

1) музыкальный инструмент;

2) водяная мельница;

3) языческий идол;

4) торговый корабль;

5) талисман;

6) все земли Карелии и Финляндии;

7) Мировой столп, вершиной которого является Полярная звезда (то есть по существу коррелят полярной горы Меру).

Академик Б.А.Рыбаков высказал оригинальную и вполне обоснованную мысль, что если в «Калевале» и описывается мельница, то это не какой-нибудь классический ветряк или колесное сооружение на речной запруде, а древняя каменная зернотёрка, символически олицетворяющая счастье и благоденствие. На Севере такую глубоко закодированную смысловую нагрузку как раз и несут саамские сейды (см: Рыбаков Б.А. «Сампо и сейды. Новое в археологии СССР и Финляндии». Л., 1984, С. 73).

Вполне возможно, что многочисленные сейды, которые и по сей день сохранились высоко в горах и других глухих местах Русской Лапландии, и есть воплощённый в камне символ Сампо.

Кстати, исходя из былого единства всех языков мира, уместно предположить, что в основе до сих пор нерасшифрованного слова «сейд» лежит та же корневая основа, что и у русского указательного слова «сей», а у самоназвания лопарей — саами — одинаковый с русским корень «сам». (Тот же протокорень и в названии Сампо.)

Аналогичным образом в самоназвании одного из ответвлений карелов — дюдиков — явственно обнаруживается та же корневая основа, что и в русском слове «люди». Аналогично называют себя карелы и ливвиковского наречия.

Такова была жизнь древних аборигенов Севера на обширных землях Гипербореи, в число культурных очагов которой входил и нынешний Мурманский край — священная земля древнего языческого Солнцебога Коло, и Карельская земля — родина «Калевалы».

* * *

У Александра Блока есть пронзительные «гиперборейские» строки. Впервые они и были опубликованы в альманахе «Гиперборей» (вып.2; СПб., 1912), издававшемся Михаилом Лозинским:

...Но ты учись вкушать иную сладость,
Глядясь в холодный и полярный круг.
Бери свой чёлн, плыви на дальний полюс
В стенах из льда — и тихо забывай,
Как там любили, гибли и боролись...
И забывай страстей бывалый край.

Иллюстрацией к этим проникновенным и пророческим словам, опрокинутым в прошлое, может по существу служить любая из глав «Калевалы». Здесь все хотят любить и радоваться. Но большинство героев ждёт либо жестокое разочарование, либо смерть, которая точно следует по пятам главных персонажей. Даже само действие в ряде случаев переносится в Страну мёртвых — Туонелу, где протекает подземная река Манала, состоящая из острых мечей и копий. Именно в её смертоносных водах гибнет Лемминкайнен.

Туонела — северное царство мёртвых, тьмы, ледяной воды, меди и железа. Им управляют Хозяин и Хозяйка. У них есть дочка: обнажённая она плавает по подземной реке Манале на чёлне, завлекая под видом перевозчицы живых и мёртвых в бездну, откуда уже нет возврата. Дабы воспрепятствовать чьему-либо возвращению на свет белый, Хозяйка Туонелы вместе с мужем* плетут сеть из медных и железных нитей, что наводит на мысль о медных предпочтениях и привязанностях подземных властителей и, естественно, невольно заставляет ещё раз вспомнить уральскую Хозяйку Медной горы.

Вяйнямёйнену, проникшему в Подземное царство, всё же удаётся вырваться оттуда с помощью заклинаний и магического оборотничества: он превращается в змею — к тому же железную.

Неизбежные ассоциации напрашиваются также и с буддийским житием Нагарджуны, где наги-оборотни увлекают буддийского святого в Подземное царство. Да и сама Туонела в «Калевале» характеризуется, как змеиное царство, когда предостерегает живых людей — не приближаться даже к чертогам хозяев подземного мира:

...Вас возмездие настигнет в вечных Туонелы жилищах: там места — для нечестивцев, там для грешников — лежанки из булыжников горячих, из каменьев раскалённых; там из змей ползучих — полость, там из гадов одеяло. (Перевод Э. Киуру и А. Мишина)

В подземное царство Туони отправляется и Вяйнямёйнен в поисках высшего знания, которое хранится у хтонического великана Антеро Випунена. Он, как античный Антей, неразрывно связан с Матерью-Землёй и буквально врос в неё, пребывая в полузабытье летаргического сна. Даже исходное архаическое имя Антеро одного корня с греческим Антеем.

Финские же учёные и комментаторы пошли ещё дальше: они соотносят дремлющего стража Подземного царства с апостолом Андреем Первозванным, распятым на косом кресте. Основанием для такого оргигинального предположения служит не только созвучность имен Антеро и Андрей, но и прозвище — Випунен, образованное от названия тех ловчих и охотничьих приспособлений vipu («рычаг»), изготовленных великаном, которые по форме своей напоминали косой Андреевский крест.

В «Калевале» бушуют страсти под стать классическим трагедиям. Чего стоит только сюжетная линия, связанная с одной из самых трагических фигур поэмы — юноши Куллерво (полное имя — Куллервойнен). Он стал прямым виновником смерти первой жены Ильмаринена: изощрённо отомстил ей за нанесенное оскорбление. Но и сам понёс заслуженную и ещё более страшную кару. Случайно он соблазнил и обесчестил собственную сестру. Когда-то — ещё маленькой девочкой — она заблудилась в лесу и считалась погибшей. Куллерво встретил её уже взрослой девушкой. Когда же им после содеянного греха открылась горькая правда, сестра, не вынеся позора, утопилась, а сам Куллерво после долгих мук совести бросился на острие меча.

В конце эпоса Вяйнямёйнен, не понятый окружающими, уплывает на медном челне на Север.

Финал «Калевалы» совпадает с мифами других народов, в основе которых лежат общие факты предыстории. Например, Виракоча — доинкский просветитель южноамериканских индейцев кечуа — точно так же уплывает в лодке, отвергнутый людьми (между прочим, одно из имён его как бога-громовника — Илья).

Индейский миф помогает лучше понять и запутанную коллизию, связанную с исчезновением Вяйнямёйнена. В последней калевальской руне девушка Марьятта беременеет от брусничной ягоды, а незаконнорожденное дитя хотят утопить.

Аналогичная драма разыгрывается и в индейских сказаниях, где не делается секрета из того, что жизнетворяший плод, от которого понесла наикрасивейшая девушка, — это капля спермы Виракочи. Тайна якобы «непорочного» зачатия получает рациональное объяснение. В карельских рунах тоже содержится намёк: Вяйнямёйнен и есть действительный отец чудо-ребёнка — будущего владыки Карелии. Тем самым брусничная «капля» — причина беременности Марьятты — оказывается общемировой закодированной мифологемой.

Стать изгоем после стольких самоотверженных подвигов — не в этом ли подлинный трагизм великого Вяйнямёйнена? Однако он верит, что когда-нибудь непременно появится вновь среди сынов и дочерей Калевы, чтобы вернуть жизнь в русло Золотого века.

Без древних устоев прошлого невозможны ни лучшие времена, ни гармония Вселенной. Энергичный призыв Вяйно, высказанный уже в начале книги: «Пой о том, как мир прекрасен!» — может служить девизом всей бессмертной поэмы, её неискоренимого оптимизма и веры в торжество высших гуманистических идеалов.

Волшебные струны северного Орфея — Вяйнямёйнена — легко и свободно звучат в русских стихах. Недаром чарующие звуки кантеле финского Бояна не только завораживали птиц, рыб и зверей, но заставляли даже останавливаться Луну и Солнце и спуститься пониже, дабы послушать бессмертные и сладкозвучные руны. Нам же, современным читателям «Калевалы», она помогает постичь собственное гиперборейское прошлое и проникнуться его неповторимым мироощущением.

Под материнским крылом

Но где же тот ключ, который позволяет приоткрыть тайны минувших времён? Да вот же он перед нами — сокрыт в архаичных стихах хотя бы всё той же Голубиной книги! Вдумайтесь в вопросы, которые волновали наших пращуров:

...Кая земля всем землям мати?
Которо море всем морям мати?
Кое возеро всем возерам мати?
Кая река всем рекам мати?
Который город городам мати?
Котора церква всем церквам мати?
Котора птица всем птицам мати?
Который звире всем звирям мати?
Кая гора всем горам мати?
Который камень каменям мати?
Кое древо всем древам мати?
Кая трава всем травам мати?

Именно тут и обнаруживается любопытнейшая деталь, которая позволяет проникнуть в самую сокровенную тайну древнего мировоззрения: в приведенном варианте владыки природных царств и стихий величаются не отцами, а матерями (наподобие того, как это запечатлелось и в известной поговорке «Киев — мать городов русских», хотя и название Киева и слово «город» мужского рода). Например: Который камень камням мати [ударение на последнем слоге]? Ответ: Белый (Алатырь-камень всем камням мати. Что же сие означает в глубинном социокультурном аспекте? А вот что: многие вопросы Голубиной книги зародились ещё в те времена, когда господствовали матриархальные отношения, а мать была главой рода, «царицей» племени и т.п.

Сохранилось ли имя той древней матери? Сохранилось — наиболее близкое нам по времени и по духу. Это — Мать Сыра Земля! Именно к ней и обращались русские люди в «духовных стихах»:

Каялся-то добрый молодец сырой земли,
Как сырой земли да сырой матери:
«А прости, прости, сыра матери,
И меня прости, покай да добра молодца»

Но и сама Мать Сыра Земля просит перед самим Господом Богом за весь грешный род людской:

Растужилась, расплакалась Матушка Сыра Земля

Перед Господом Богом:

«Тяжёл мне, тяжёл, Господи, вольный свет!
Тяжелей, много грешников, боле беззаконникові»

Почувствовав приближение смерти, уморённая голодом боярыня Морозова вспоминает прежде всего не христианского Бога и даже не семью свою, а глубинные основы человеческого бытия, восходящие к Матери Сырой Земле: «Не подобно телу моему в нечистоте одежды возлечь в недрах Матери своей Земли». В самом деле, когда пращуры наши благоговейно говорили «Мать-земля», это была не метафора, а интуитивное осознание своей неотделённости от Вселенной в её земном, планетарном проявлении, своеобразное «почвенничество» в прямом смысле данного слова.

В эпических и лирических песнях, сказаниях и мифах многих народов воссоздан неповторимый образ Матери-Земли. Тема эта, в общем-то, неисчерпаема. Сошлёмся лишь на один пример: в нём отражается преклонение и благоговение людей перед своей естественной заступницей и кормилицей. Образ этот заимствован из якутского героического эпоса «Нюргун Боотур Стремительный» (но не меньшие по красоте и проникновенности строки можно отыскать и у других народов):

Прикреплена ли она к полосе
Стремительно гладких, белых небес —
Это неведомо нам;
Иль на плавно вертящихся в высоте
Трёх небесных ключах
Держится нерушимо она —
Это ещё неизвестно нам;
Иль над гибельной бездной глухой,
Сгущённым воздушным смерчем взметена,
Летает на крыльях она —
Это не видно нам;
Или кружится на вертлюге своём
С песней жалобной, словно стон —
Этого не разгадать...
Осьмикрайняя, на восьми оболах,
На шести незыблемых обручах,
Убранная в роскошный наряд,
Обильная щедростью золотой
Гладкоширокая, в ярком цвету
С восходяще-пляшущим солнцем своим,
Взлетающим над землёй;
С деревами, роняющими листву,
Падающими, умирая;
С шумом убегающих вод,
Убывающих, высыхая;
Расточающимся изобильем полна,
Возрождающимся изобильем полна,
Бурями обуянная —
Зародилась она,
Появилась она —
В незапамятные времена —
Изначальная Мать-Земля...

Бессознательное и сознательное поклонение Матери-Земле, беспрекословное её приятие как великого материнского первоначала уходит корнями в доисторические времена, в ту пору, когда женщина была и прародительницей и вершительницей судеб рода.

Данная эпоха, растянувшаяся на тысячелетия, нашла своё отражение в многочисленных изображениях женщин, олицетворявших великое материнское начало. Высшее предназначение женщины — стать матерью и с помощью рождённых ею детей обеспечить продолжение рода и преемственность в неразрывной цепи поколений. Поэтому совершенно естественно, что архетип Великой матери стал одновременно и архетипом Великой богини (во многих случаях между ними нет никакой разницы). Эта проблема вот уже на протяжении почти двух веков плодотворно исследуется учёными самых различных профилей — философами, религиоведами, мифологами, этнологами, психологами.

Серьёзный и во многом уникальный вклад в общенаучную копилку внёс известный мыслитель-психоаналитик Карл Юнг (1875-1961). По Юнгу, как и любой другой, архетип матери обнаруживает практически безграничное разнообразие в своих проявлениях. Первыми по важности являются мать, бабушка, мачеха, свекровь (тёща); далее идёт любая женщина, с которой человек состоит в каких-то отношениях, например, няня, гувернантка или отдалённая прародительница. Затем идут женщины, которых мы называем матерями в переносном смысле слова. К этой же категории принадлежат богини, особенно Богоматерь. Множество вариаций данного архетипа даёт мифология.

Другие символы матери в переносном смысле присутствуют в вещах, выражающих цель нашего страстного стремления к спасению: рай, царство Божье, небесный Иерусалим. Вещи, вызывающие у нас чувство благоговения, такие как церковь, университет, город, страна, небо, земля, леса и моря (или какие-то другие воды), преисподняя и луна или просто какой-то предмет, — все они могут быть материнскими символами.

Этот архетип часто ассоциируется с местами или вещами, которые символизируют плодородие и изобилие: рог изобилия, вспаханное поле, сад. Он может быть связан со скалой, пещерой, деревом, весной, родником или с разнообразными сосудами, такими как купель для крещения, или цветами, имеющими форму чаши (роза, лотос).

Магический круг, или мандала, ввиду его защитной функции, может быть формой материнского архетипа. С ним также ассоциируются полые предметы; духовка, кухонная посуда и, конечно же, вульва, влагалище, матка и любые подобные им формы.

Дополняют этот список многие животные, такие как корова, заяц, полезные животные в целом.

С этим архетипом ассоциируются такие качества, как материнская забота и сочувствие; магическая власть женщины; мудрость и духовное возвышение, превосходящее пределы разума: любой полезный инстинкт или порыв; всё, что отличается добротой, заботливостью или поддержкой и способствует росту и плодородию. Мать — главенствующая фигура там, где происходит магическое превращение и воскрешение, а также в подземном мире с его обитателями.

В негативном плане архетип матери может означать нечто тайное, загадочное, тёмное: бездну, мир мёртвых, всё поглощающее, искушающее и отравляющее, то есть то, что вселяет ужас и что неизбежно, как судьба. Все эти атрибуты архетипа матери можно выразить формулой «любящая и страшная мать».

Наиболее знакомым нам историческим примером двойственной природы матери является образ Девы Марии, которая является не только матерью Бога, но также, согласно средневековым аллегориям, и его крестом.

В Индии «любящей и страшной матерью» является парадоксальная Кали.

* * *

Земля как мать представлялась живым и жизнедаруюшим началом, поскольку она плодоносит так же, как плодоносят люди, животные или растения. Отсюда распространенные во многих древних (и не только в древних) культурах сопоставления плодоносящего поля и деторождаюшей женщины. А земледельческий труд отождествлялся с актом зарождения жизни, где вспахивающее орудие труда — от заостренного кола и мотыги до сохи и плуга — постоянно сравнивался с мужским детородным органом — фаллосом, без которого немыслимо никакое плодоношение земли.

У народов, находящихся на низкой ступени развития, сохранилось немало древних обычаев, связанных с культом земли: возложение только что родившегося ребёнка на землю, обязательное погребение детей, вынос больных и умирающих на голую землю с целью возможного исцеления и др.

Многие из этих обычаев глубоко и всесторонне проанализированы в классическом труде немецкого исследователя древней мифологии Альбрехта Литериха (1866-1908), который так и называется: «Мать Земля» (1905).

Однако почитание Матери-Земли знавало и кровавые ритуалы и жертвоприношения. В древности они процветали повсемёстно, но кое-где дожили до XIX века. Именно данное обстоятельство и позволило их изучить и описать. Дж.Дж.Фрэзер в «Золотой ветви» подробно рассказал о человеческих жертвоприношениях в честь Матери-Земли на примере племени гондов, населявших и населяющих поныне южно-индийский штат Ориссу.

Гонды — дравидская народность, они поселились в Индостане задолго до появления там индоариев и сохранили в своих традициях наиболее архаичные черты, связанные с культом Земли, с урожаем и плодородием почвы.

Гонды приносили в жертву людей в честь богини Земли, которую звали Тари Пенну. Человеческие жертвы были необходимы якобы для получения высокого урожая технической культуры, которую выращивали гонды и из которой они приготовляли знаменитый краситель. Считалось, что если поле не полить людской кровью и не зарыть в землю куски человеческой плоти, то получаемая из этого растения ярко-красная краска утратит свою обычную глубину.

Жертвы для этой цели назывались meriah— «мериа» (обращает на себя внимание сакральная корневая основа mr), и традиция требовала, чтобы их либо покупали ещё в младенчестве или же с детства специально готовили к незавидной судьбе. Кроме того, детей могли докупать у соседних племён, которые, в свою очередь, крали их у зазевавшихся родителей. Все долгие годы, до того рокового дня, когда «мериа» приносился в жертву богине, его усиленно кормили и баловали.

За десять-двенадцать дней до ежегодной торжественной церемонии у намеченной жертвы сбривали наголо волосы. После продолжительных оргий в ночь перед роковым событием жертву одевали во всё новое, и начиналось торжественное шествие сельчан во главе с ним под музыку и танцы от деревни до рощицы «мериа» — на этом месте, неподалеку от деревни, росло несколько высоких деревьев.

Чтобы посмотреть на ритуал жертвоприношения, сюда стекались толпы людей. Все поголовно — мужчины, женщины, дети — хотели во что бы то ни стало присутствовать на «празднике». В ритуальной рошице «мериа» привязывали к столбу, натирали маслом, мазали краской и украшали цветами. В течение целого дня к жертве относились с величайшим благоговением. Толпа людей танцевала рядом с ней, обращая к Матери-Земле слова молитвы: «О, богиня, мы преподносим тебе эту жертву, а ты ниспошли нам богатый урожай, хорошую погоду и крепкое здоровье». И добавляли, обращаясь к жертве: «Мы купили тебя, а не захватили силой; теперь мы приносим тебя в жертву, и пусть не ляжет на нас никакой грех!»

Метод убийства жертвы-«мериа» разнился от деревни к деревне, но принцип сохранялся один и тот же: смерть должна была быть долгой и мучительной. При этом жертва не имела права оказывать ни малейшего сопротивления, и довольно часто с этой целью её заставляли выпить большую дозу сильнодействующего наркотика.

<...>

Печальные традиции человеческих жертвоприношений повсеместно соблюдались и в связи оборонительным строительством. Доказательство тому — хорошо известный и неоднократно описанный магический ритуал в честь Матери Сырой Земли — жестокий обычай зарывать в основание строящихся крепостей живую девушку. Отсюда все эти многочисленные «девичьи башни» в разных странах и легендах о горючих девичьих слёзах.

Сколько же башен старых русских крепостей покоится на костях таких невинных жертв! Даже стихи про то есть — проиллюстрированные:

Пусть погибнет она за весь город одна,
Мы в молитвах ее не забудем;
Лучше гибнуть одной, да за крепкой стеной
От врагов безопасны мы будем!

И, лопату схватив и земли захватив,
На Алёну он бросил в могилу,
А за ним и другие уж стали бросать.
Чтоб её поскорей задушило.

И в смущенье немом все стояли кругом,
Лишь проворно работали руки,
Но никто не глядел и взглянуть не посмел
На несчастной предсмертные муки.

Только солнце одно рассказать бы могло,
Что пред смертью она испытала,
Как ей горе-слеза застилала глаза,
Как несчастная билась... дрожала...

Вот исчезло чело, ...вот и всю занесло...,
Вот с краями могила сровнялась...,
И от жертвы живой за обычай людской
И следа на земле не осталось.
_______ (A.C.Гацисский «Коромыслова башня»)

Аналогичные факты известны и из истории других народов. В XVI веке в Ассаме на северо-востоке Индии при строительстве храма по приказу тамошнего раджи было умерщвлено и зарыто под фундамент 140 человек. Но и в XX веке в Индии был зафиксирован факт, когда при возведении моста через реку строители потребовали принести в жертву и положить под сваи несколько детей.

Традиционные жертвы приносились не одной только Матери Сырой Земле, но и водной стихии — морю, рекам, озёрам, колодцам. Отголоски подобных ритуалов запечатлены в былине о Садко (принесение в жертву самого себя) и в популярной песне о Стеньке Разине, написанной на основе народной легенды (пожертвование Волге персидской красавицы-княжны).

В русской агиографической (житийной) литературе также говорится о древнерусском языческом обычае приносить жертву рекам и озёрам (например, в Муромском крае).

* * *

Одной из главных причин поклонения женщине как Великой богине, воплощенной в Матери-Земле, явилось также и то, что именно с женщин-собирательниц плодов земли зачалось искусство земледелия, сохранение семян и выращивание растений. Всё это вместе взятое и слилось в священное таинство, олицетворением коего явилась женщина-мать, роженица и рожаница — рожающая детей и рождающая в эзотерическом союзе с землёй урожай, обеспечивающая продолжение собственного рода и сохраняющая преемственность в жизни растительного (а затем и животного) царства. Она — сама царица в этом мире, она — Богиня (Деметра, Кибела, Рожаница, Гея, Рея, Мать Сыра Земля).

Земля — мать всего сущего, считали эллинские мыслители: «всё рождает земля, и всё берет она опять». Самые таинственные Элевсинские мистерии у афинян были связаны с культом Земли. Участники сакраментальных актов спускались в подземный храм Матери-Земли Деметры и тем самым превращались в её детей, дабы подготовить в недрах подземной богини к новому рождению после смерти из лона божественной матери.

Что именно происходило в подземельях храма Деметры, известно лишь в общих чертах: каждый участник Элевсинских мистерий был связан обетом молчания, нарушение которого было хуже смерти — и потому никто не оставил никаких свидетельств.

Элевсинские мистерии надолго аккумулировали и законсервировали в символическо-закодированной форме древнейшую память о мифическом прошлом эллинов, включая и гиперборейскую старину.

Общеславянские и русские мифы о Земле-матери очень древнего происхождения — они пронизывают все исторические эпохи, различие между ними весьма условно. Вплоть до наших дней сохранились песни и заговоры о Матери Земле, к которой русский человек обращается в решающую минуту:

Гой, земля еси сырая,
Земля матерная,
Матерь нам еси родная!
Всех еси нас породила,
Воспоила, воскормила
И угодьем наделила.

В «Сказании о Мамаевом побоище» есть потрясающее своим гуманизмом место, когда Мать-Земля перед Куликовской битвой плачет о детях своих — русских и татарах, которым только ещё предстоит погибнуть в кровавой сече. Один из сподвижников князя Дмитрия Донского — Дмитрий Волынец — приник к земле правым ухом и услышал «землю рыдающую двояко: одна сторона точно женщина громко рыдает о детях своих на чужом языке, другая же сторона, будто какая-то дева, вдруг вскрикнула громко печальным голосом, точно в свирель какую, так что горестно слышать очень».

В поэтизированном представлении русского человека Земля всегда выступала подлинной матерью и покровительницей всех людей: она не только забирает их после смерти, но и является источником всего живого. «Земля, земля, мати сырая! Всякому человеку земля отец и мать!» — говорится в одном из духовных стихов. А Голубиная книга расшифровывает:

Телеса наши от сырой земли,
Кости крепкие от камени,
Кровь-рула от Чёрна моря,
Наши помыслы от облак небесных.

Земля-заступница даёт человеку силу и могущество, стоит только к ней прикоснуться. Сказочные герои, ударяясь о землю, превращаются в богатырей, обретают силу великую. Земля одновременно и судья, искупительница грехов. Клятва землёю — одна из самых древних, страшных и крепких. При этом землю целовали и даже ели.

Первый русский мыслитель-экономист Иван Тихонович Посошков (1652-1726) в своей знаменитой «Книге о скудости и богатстве» приводит факты, когда крестьяне, поклявшиеся землёй (с дёрном на голове), не сдержавшие данного слова и уличенные во лжи, умирали прямо на меже.

В народе говорили: «Не лги — земля слышит»; «Грех землю бить — она наша мать». Или: «Питай — как земля питает, учи — как земля учит, люби — как земля любит». Отсюда же строжайший запрет до 25 марта вбивать в землю колья — иначе она отомстит засухой.

Народное благоговение перед землей вдохновенно выражено в двух тютчевских строках:

Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть не в силах, Мать-Земля!

Для русского человека земля, на которой он живёт, — самое святое на свете. Он зовёт её Матерью и привязан к ней всеми фибрами своей души, каждой частичкой своего тела. Никому не хочется расставаться с ней, а если вдруг и случится час разлуки, все помыслы и устремления направлены к тому, чтобы как можно скорей вернуться назад. Хорошо известен широко распространённый обычай: отлучаясь надолго, брать с собою щепотку родной земли и носить её на груди в ладанке. Русский народ, Родина, родная земля для русских людей — понятия неразделимые.

Полнокровным содержанием, впитавшим всю любовь народа к родной земле, русское мировоззрение наполнилось, пройдя через множество этапов развития, и приобрело полновесное звучание с возникновением земледелия, когда начала доминировать идеология крестьянина-землепашца, а богатство России и её народа стало напрямую зависеть от земельных просторов Руси и земли, как главного мерила богатства — материального и духовного.

Выразителем и олицетворением этой крестьянской идеологии стал былинный богатырь Микула Селянинович, чья сила в прямом смысле дарована самой землёй и чья идеология целиком и полностью опирается на земную силу Руси.

Первый русский оратай — любимый сын Матери Сырой Земли и русского крестьянства. В почесть ему, милостивому кормильцу и поильцу, справлялись коллективные пиры — столованья на братчинах — микулишинах, пелись громкие микульские песни в честь наступающего дня именин Матери Сырой Земли:

Микула-свет, с милостью
Приходи к нам, с радостью,
С великою благостью....
Мать Сыра Земля добра,
Уроди нам хлеба,
Лошадушкам овсеца,
Коровушкам травки!..

В древней обрядовой песне этой закодированы сразу три смыслозначимых символа русских крестьян — Корова, Лошадь и Мать Сыра Земля, объединенные общим символом, к тому же выразителем света Микулой Селяниновичем.

В литературе отмечено, что традиционный языческий праздник в честь оратая Микулы Селяниновича впоследствии перевели на христианского святого, Николая Чудотворца. Оттого-то на Руси так Николу милостивого и почитают. Весенний праздник в честь святого Николы (Миколы) был специально приурочен к празднику Матери Сырой Земли, которая любит «Миколу и его род». Вот почему на Руси сходятся два народных праздника: первый — «Микула с кормом» (Никола-великий) 9 мая по старому стилю; другой — «именины Матери Сырой Земли» 10 мая.

Микула Селянинович — носитель тяги земной, то есть силы Матери Земли. В сборнике П.Н.Рыбникова приведён прозаический пересказ былины о Святогоре и Микуле. Это удивительное и драгоценное свидетельство о древнейших космомифических воззрениях наших предков. В этой былине Святогор пытается догнать на широком пути-дороге прохожего и никак не может. И тогда проговорил богатырь таковы слова:

— Ай же ты, прохожий человек, приостановись не то множечко, не могу тебя догнать на добром поле.

Приостановился прохожий, снимал с плеч сумочку и кладывал сумочку на сыру землю. Говорит Святогор-богатырь:

— Что у тебя в сумочке?

— А вот подыми с земли, так увидишь.

— Сошёл Святогор с добра коня, захватил сумочку рукою, — не мог и пошевелить; стал здымать обеими руками, только дух под сумочку мог подпустить, а сам по колена в землю угряз.

Говорит богатырь таковы слова:

— Что это у тебя в сумочке накладено? Силы мне не занимать стать, а я и здынуть сумочку не могу.

— В сумочке у меня тяга земная.

— Да кто ж ты есть и как тебя именем зовут, звеличают как по изотчины?

— Я есть Микулушка Селянинович.

Микула — носитель тяги земной в прямом смысле: он несёт Силу Матери сырой земли в сумочке за плечами, легко обгоняя самого могучего старорусского богатыря Святогора. Тяга земная, заключённая в котомке, легко прикасается к своему источнику, питаясь необъятной силой Матери Земли, чтобы затем вновь вернуться на плечи Микулы, и передаётся сполна крестьянскому богатырю.

Но точно таким же в античной мифологии был великан Антей, сын Посейдона и Геи, он черпал свою нечеловеческую силу, прикасаясь к Матери-Земле. Несомненен и общий индоевропейский источник происхождения двух, казалось бы, совершенно несходных образов. Функциональное сходство тем не менее практически абсолютное: оба героя черпают свою необъятную силу у одной и той же матери — Геи-Земли. Конец вот только у героев разный: Антея задушил Геракл, оторвав его от Земли и лишив тем самым силы, а равному по силе Микуле не нашлось ни среди людей, ни среди богатырей, ни среди богов.

* * *

Мать Сыра Земля всегда выступала ядром русской идеологии. Достаточно сопоставить два периода — очень далёкий, связанный с предысторией Руси, и недавний, когда древние образы по-новому переосмыслялись русскими мыслителями. Древний миф о Земле и Солнце сохранили для нас русские раскольники, скрывшиеся от преследования в заволжских лесах.

Нижегородские легенды вдохновили А.Н.Островского на создание сказки о Снегурочке, погубленной Солнцем-Ярилой.

Более древний миф о браке Земли и Солнца донес роман П.И.Мельникова-Печерского «В лесах», где воспроизведён заветный текст древнерусских космогонических воззрений, передававшихся из поколения в поколение.

«Вот сказание наших праотцов о том, как бог Ярила возлюбил Мать Сыру Землю и как она народила всех земнородных.

Лежала Мать Сыра Земля во мраке и стуже. Мертва была — ни света, ни тепла, ни звуков, никакого движения.

И сказал вечно юный, вечно радостный светлый Яр: «Взглянем сквозь тьму кромешную на Мать Сыру Землю, хороша ль, пригожа ль она, придется ли по мысли нам?»

И пламень взора светлого Яра в одно мгновение пронизал неизмеримые слои мрака, что лежали под спавшей землею. И где Ярилин взор прорезал тьму, там воссияло Солнце Красное.

И полились через солнце жаркие волны лучезарного Ярилина света. Мать Сыра Земля от сна пробуждалася и в юной красе как невеста на брачном ложе раскинулась... Жарко пила она золотые лучи живоносного света, и от того света палящая жизнь и томящая нега разлились по недрам её.

Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно юного бога Ярилы: «Ох, ты той еси, Мать Сыра Земля! Полюби меня, Бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими морями, жёлтыми песками, зелёной муравой, цветами алыми, лазоревыми, народишь от меня милых детушек число несметное...»

Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, тёмными лесами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озёрами. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр её вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мелкие мушки да мошки... И всё жило, всё любило и всё пело хвалебные песни: отцу-Яриле, матери — Сырой Земле.

И вновь из Красного Солнца любовные речи Ярилы несутся: «Ох, ты той еси, Мать Сыра Земля! Разукрасил я тебя красотою, народила ты милых детушек число несметное, полюби меня пуще прежнего, народишь от меня детище любимое».

Любы были те речи Матери Сырой Земле, жадно пила она живоносные лучи и народила человека... И когда вышёл он из недр земных, ударил его Ярила по голове золотой возжой — ярой молнией. И от той молоньи ум в человеке зародился.

Ликовала Мать Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла, что Ярилиной любви ни конца ни края нет... Но по малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли двери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышашей и не дышащей.

Задумалась Мать Сыра Земля и с горя-печали оросила поблекшее лицо своё слезами горькими — дождями дробными.

Безмолвен Ярило.

«Не себя мне жаль, — плачется Мать Сыра Земля, сжимаясь от холода, — скорбит сердце матери по милым детушкам».

Говорит Ярило: «Ты не плачь не тоскуй, Мать Сыра Земля, покидаю тебя не надолго. Не покинуть тебя на время — сгореть тебе до тла под моими поцелуями. Храня тебя и детей наших, убавлю я на время тепла и света, опадут на деревьях листья, завянут травы и злаки, оденешься ты снеговым покровом, будешь спать-почивать до моего приходу... Придёт время, пошлю к тебе вестницу — Весну Красну, следом за Весною я сам приду».

Плачется Мать Сыра Земля: «Не жалеешь ты, Ярило, меня бедную, не жалеешь, светлый Боже, детей своих! ...Пожалей хоть любимое детище, что на речи твои громовые отвечало тебе вещим словом, речью крылатою... И наг он и слаб — сгинуть ему прежде всех, когда лишишь нас тепла и света...»

Брызнул Ярило на камни молоньей, облил колючим взором деревья дубравные. И сказал Матери Сырой Земле: «Вот я разлил огонь по камням и деревьям. Я сам в том огне. Своим умом-разумом человек дойдёт, как из дерева и камня свет и тепло брать. Тот огонь — дар моему любимому сыну. Всей живой твари будет на страх и ужас, ему одному на службу».

И отошёл от Земли Бог Ярило... Понеслися ветры буйные, застилали тёмными тучами око Ярилино — красное солнышко, понесли снега белые, ровно в саван окутал в них Мать Сыру Землю. Всё застыло, всё заснуло, не спал, не дремал один человек — у него был великий дар отца Ярилы, а с ним и свет и тепло...

Так мыслили старорусские люди о смене лета зимою и о начале огня.

Оттого наши праотцы и сожигали умерших: заснувшего смертным сном Ярилина сына отдавали живущему в огне отцу. А после стали отдавать мертвецов их матери — опуская в лоно её.

Оттого наши предки и чествовали великими праздниками дарование Ярилой огня человеку. Праздники те совершались вдолгие летние дни, когда солнце, укорачивая ход, начинает расставаться с землею. В память дара, что даровал Бог света, жгут купальские огни. «Что Купала, что Ярило — всё едино, одного Бога звания».

В народном мировоззрении образ Матери Сырой Земли сливался с образом Богородицы, что давало основание официальным представителям церкви постоянно говорить о двоеверии русского человека. Оба образа действительно тождественны, точнее было бы даже говорить о двух ипостасях одного и того же образа Великой матери, ведущего своё происхождение из незапамятных времён общечеловеческой культуры. Богородица была всегда объектом поклонения русских людей, а ещё раньше — их праславянских и общеарийских предков. Под тем же именем.

Лишь впоследствии христианство приспособило к испокон веков существовавшим традициям новую идеологическую концепцию и евангельскую историю о Марии — матери Иисуса Христа.

Русский публицист Д.Ф.Самарин совершенно справедливо отмечал уже в начале XX века: «Русская Богородица более похожа на «Матушку сырую земельку», которая всех нас любит, поит и кормит (Богородица как мировая Душа, София), чем на историческую Деву Марию. Она-то «Со-страдательнейшая Матушка наша» и была причиною отказа от ортодоксального христианского отрицания язычества, виновницей примирения древнего язычества и христианства».

Новая Богородица впитала в себя многие черты, которые всегда характеризовали Великую мать. Даже каноны иконографии остались прежними, нисколько не меняясь. Особенно это характерно для изображения Великой матери — Великой богини — Богородицы с распростёртыми для благословения руками.

Изображения, точнее их код, были одними и теми же и у древних египтян, и на русских вышивках, воспроизводящих Великую богиню в её различных языческих ипостасях, и на русских православных иконах.

Сага о великой богине

Как правило, имена Матери Сырой Земли и Великой богини-матери используются как синонимы. Это не случайно, ибо отражает реальную логику исторического процесса и развития древнейших традиций. Образ Матери Сырой Земли — более поздний. Он возник и оформился в виде известной и поныне мифологемы в эпоху развитого земледелия, когда пахотная земля стала играть решающую роль в обеспечении хозяйственной жизни и процветания человеческого общества. Но земледелие существовало не всегда. И культ Великой матери всего живого возник задолго до того, как на бескрайние просторы полей вышли пахари и сеятели.

По существу вся человеческая история и предыстория начиналась с поклонения женскому началу и женскому естеству. Прежде всего это относится к процессам воспроизводства себе подобных, где главную роль играет женщина, которой на роду написано быть матерью. Недаром на языке североамериканских индейцев навахо Земля называется naestsan, что дословно переводится как «опрокинутая на спину» (то есть «приготовившаяся к соитию женщина»). При этом, по представлениям индейцев, у Матери-Земли существует четыре чрева, в самом глубоком из них когда-то произошли и изначально жили люди.

В основе оргиастических культов, распространённых по всей земле, лежали таинства оплодотворения, зачатия и родов. А объектами поклонения, жертвоприношения и соблюдения подчас достаточно жестоких ритуалов неизбежно становились природные и рукотворные феномены, выражающие женское естество: пещеры, ущелья, озёра, колодцы, венки, кольца и пр. Так сложился культ Великой богини, распространённый по всему миру, во все времена и у всех древних народов. Его корни уходят к самым истокам человечества. Свидетельство тому — многочисленные находки древних богинь и изображений женского естества, которые найдены практически на всех континентах Земли. Исторический же период, соответствующий вечному символу и продлившийся несколько тысячелетий, как уже неоднократно подчеркивалось, получил название матриархата.

С функцией жизненности и плодоношения Земли сопрягались не только представления о соитии и деторождении, не только основные моменты ежегодного земледельческого цикла, но и добыча руды и процесс выплавки из неё металла. Мирча Элиаде, досконально исследовавший историю данного вопроса, пришёл к таким выводам:

«Такие концепции чрезвычайно древние. Шахты, подобно устьям рек, приравнивались к лону Матери-Земли. На вавилонском языке термин pu означает как «исток реки», так и «влагалище»; на египетском — слово bi означает как «влагалище», так и «штольня шахты»; на шумерском buru также означает «влагалище» и «река». Вероятно, руды, добываемые из шахты, приравнивались к зародышам. Вавилонское слово an-kubu некоторыми авторами переводится как «эмбрион», а другими — «выкидыш». Во всяком случае имеется скрытая симметрия между металлургией и деторождением.

Жертвоприношение, иногда выполняемое перед плавильным горном, напоминало родовспомогательное жертвоприношение. Горн приравнивался к лону, именно там «зародышевые руды» должны были завершить свой рост и проделать это за значительно более короткий промежуток времени, чем тот, который потребовался бы, если бы они оставались скрытыми под землёй.

Металлургический процесс во многом подобный сельскохозяйственному труду — и в такой же мере подразумевающий плодородие Матери-Земли — в конце концов, вызвал в человеке чувство уверенности и даже гордости: человек чувствовал, что может сотрудничать с Природой в её работе, что способен ускорить процесс роста, происходящий во чреве Земли. Человек понуждает и ускоряет ритм этих медленных глубинных созреваний в некотором смысле, он занимает место Времени».

Древние этносы видели в космическо-небесных силах первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. Так, согласно греческой мифологии, основы которой прапредки эллинов принесли с Севера, одной из главных первопотенций мироздания выступает всепронизываюший Эрос, «прекраснейший из всех вечных богов»:

Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородных
Душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.
(Гесиод «Теогония»)

Эрос первичен по отношению ко всему живому и неживому. Он появился во Вселенной задолго до небожителей и людей. Его рождение из первозданного Хаоса и Мрака вдохновенно описано античными поэтами:

...И вот из яйца появился Эрос сладострастный.
Он явился в сверкании крыл золотых, легконогому ветру подобный.
...Всё смешала Любовь... (Аристофан «Птицы»)

Изначально-неуничтожимая сексуальная энергия, разлитая во Вселенной, отдельными порциями черпается индивидами, превращаясь в то неодолимое, объективно-бессознательное влечение, которому уже в наше время было дано название либидо. Однако индивидуальная любовь приходит и уходит, а Эрос продолжает царствовать — он вечен, он неуничтожим. И доминирует в нём женское начало, то, которое в тантризме получило наименование шакти (женская сексуальная энергия — по имени супруги Шивы Шакти). Естественно, в неразрывной гармонии с началом мужским.

По древнеиндийским мифологическим воззрениям, носительницей космической эротической энергии выступала Утренняя Заря — Ушас, супруга самого Неба, рожавшая, подобно птице, сносящей яйцо-Солнце, и тотчас же вступающая с ним в кровосмесительный брак. Ушас — одновременно и мать, и жена Солнца-Сурьи. Такой вот космический инцест, присущий, впрочем, очень многим богам Древнего мира.

* * *

На Севере у древнего женского божества разные имена. Наиболее известна— хотя бы по русским летописям — Злата Баба (гиперборейская Златогорка). У коренных же народов Севера матриархальный культ — отголосок глубочайшего прошлого. Большинство этносов, населяющих северные территории России в настоящее время, поселились здесь сравнительно недавно— в I и II тысячелетии н.э. При этом почти у всех преобладало жесткое патриархальное мировоззрение — с абсолютным культом мужчины и подчинённым положением женщины. Матриархальные отголоски в культуре и традициях этих народов сохранились в самых глубинных пластах памяти. Например, в преданиях таймырских нганасан Великая богиня древности выступает в своём первозданном виде. О себе она говорит так: «Какая я женщина? Всему живому, всем червям, птицам я мать. Из моего брюха они родились».

Потрясающим мифологическим образом, восходящим к классическому прототипу Великой богини, остаётся калевальская праматерь Ильматар. У других северных народов в образах женских божеств также явственно прослеживаются черты классической Великой богини. Такова самодийская Мать Земля: у ненцев её имя Я-небя, у селькупов— Ылэнта-кота. Обе — под-линые, повелительницы людских судеб, обе определяют линию жизни каждого человека не только с момента рождения, но и даже задолго до того: они хранят нерождённые души, поочерёдно посылая их на кончиках лучей утреннего солнца к земным просторам.

А вот у кетов (енисейских остяков) в соответствии с общемировой троичной традицией три женских божества, три Великие богини: вредоносная Хосэдем, живущая под землёй или в скале (функционально она напоминает карело-финскую Лоухи и явно пришла из Древнекаменного века), живоносная Хаседбам и, наконец, лебединая Томэм — Мать Жара, олицетворяющая огонь и Солнце.

В разных обличиях предстает Великая Богиня в эскимосских сказаниях. И под разными именами. Повсеместно известна она как Седна — «Хозяйка тюленей». Но в западной Гренландии её зовут Арнаркугсан («Старая Женщина»), в восточной Гренландии — Иман-инуа («Мать моря»), а канадские эскимосы величают её Нетсилик.

Кроме того, по сообщениям этнографов и краеведов, на острове Врангеля в Северном Ледовитом океане находится природное святилище — гора, контуры которой напоминают лицо женщины. По информации бывшего директора тамошнего заповедника Бориса Владимировича Кестера, лицо женщины (по-эскимосски Дрым-Хэд) впечатляет своими размерами — около километра. Его хорошо видно со склона противоположной горы. Эскимосы-охотники поклонялись и приносили дары нерукотворному изваянию Великой богини.

Отголоски древней матриархальной эпохи слышатся и в легендах Лапландии. Уже упоминавшаяся выше писательница, знаток саамской мифологии и фольклора — Надежда Большакова — рассказывает о Водной богине Сациен, живущей в северных реках и озёрах. Она — настоящая Снежная королева: красота её неописуема, лицо белое, волосы длинные, богиня постоянно расчёсывает их, сидя на камне. Пред людьми предстаёт обнажённой, упорно преследует мужчин, сходится с ними для продолжения рода, а затем безжалостно топит в реках и озёрах. Потомство Сациен необъятно, оно населяет все реки и озера Лапландии.

* * *

С победой патриархата культ Великой богини ещё долго продолжал существовать и процветать в рамках самых разнообразных культур. При этом сам образ и имя богини могли претерпевать значительные изменения, приспосабливаясь к новой идеологии и традициям сменявшим друг друга этносов. В данном плане наиболее показательным, пожалуй, является трансформация образа и культа богини Любви. У древних шумеров она известна под именем Инанны, у вавилонян она же — Иштар, у хананян — Ашторес, у других семитских народов — Астарта, у эллинов — Афродита, у римлян — Венера.

Обо всех названных богинях сохранилось множество преданий и свидетельств о достаточно жестоких ритуалах в их честь. Достаточно показательна и колоритна безжалостная Иштар — богиня бесконтрольной и необузданной сексуальной страсти (нередко она и изображалась с задранной юбкой, в любое время дня и ночи готовая к соитию). В Месопотамии она так же, как и в Средиземноморье, олицетворяла Утреннюю звезду. Среди многочисленных эпитетов Иштар — Владычица богов, Царица царей, Лева-Воительница, Яростная львица и др. Культ Иштар (а значит, и Утренней звезды) был грубо эротичным, связанным с разнузданными празднествами, их непременным условием была полная сексуальная раскованность, массовые оргии, храмовая проституция, публичное принесение в жертву девственности и самооскопление.

Образ коварной, похотливой и мстительной Иштар рисует нам одна из величайших книг всех времён и народов — Эпос о Гильгамеше («О всё видавшем»). Здесь богиня Утренней звезды предстает во всё содрогающей красоте женшины-соблазнительницы, чья «любовь — буре подобна, двери, пропускающей дождь и бурю, дворцу, в котором гибнут герои». Считая, что Гильгамеш принадлежит ей по праву матриархата (здесь несомненны отзвуки эпохи владычества женщин), как всякий мужчина (даже шире — любое существо мужского рода, ибо она не брезговала и животными), Иштар безапелляционно предлагает свою любовь герою:

И владычица Иштар на него устремила очи,
Устремила очи на красоту Гильгамеша:
«Ну, Гильгамеш, отныне ты мой любовник!
Твоим вожделеньем я хочу насладиться.
Ты будешь мне мужем, я буду тебе женою...»
(Перевод Н.Гумилёва)

Но целомудренный герой отказывается от навязываемого счастья, ссылаясь на бесстыдную неразборчивость богини и тысячи её жертв — загубленных любовников. Отвергнутая Иштар, как и полагается разъярённой женщине, мстит изощрённо: насылает на родной город Гильгамеша — Урук — чудовищного быка, и тот, подобно слону, сотнями давит ни в чём не повинных жителей и умерщвляет их своим смертоносным дыханием.

Богиня требовала непрерывных кровавых жертв. Что это были за жертвы, описывает уже в новое время известный античный писатель Лукиан (ок. 120- после 180 г.) на примере более позднего культа Астарты, существовавшего на Ближнем Востоке параллельно с уже победно шествовавшим христианством.

Вот как описывается кульминация весеннего празднества в честь Великой богини:

«В то время, как одни играют на флейтах и справляют оргии, на многих уже находит безумие, и, хотя пришли они сюда только как на зрелище, начинают делать следующее, — расскажу и о том, что они делают: юноша, которому надлежит совершить это, с громким криком сбрасывает свои одежды, выходит на середину и выхватывает меч; мечи эти постоянно находятся там, как я думаю, для этих целей. Оскопив себя мечом, юноша носится по всему городу, держа в руках то, что он отсёк. И в какой бы дом он ни забросил это, оттуда он получает женские одежды и украшения. Вот всё, что совершается во время оскопления».

Надо полагать, ранее этот изуверский ритуал был распространён повсеместно, а его традиции уходят в глубь веков. Тем более что уж чего, чего, — а кровожадности в оргиастических ритуалах, особенно выполняемых женщинами, хватало во все времена. Достаточно показательны необузданные оргии с бесконтрольно-сексуальным и кровавым финалом, который в античной Греции был связан с культом Лиониса-Загрея. Шествия и радения одурманенных вином и наркотиками толп сопровождались дикими конвульсиями и бессвязными выкриками, преследованием и растерзанием всего живого.

Особенно неистовствовали женщины, прозванные менадами (буквальный перевод — «безумствующие»). Наркотическое снадобье они вводили прямо во влагалище и превращались в сексуально необузданных фурий. Полуобнажённые, едва прикрытые звериными шкурами, увитые плющом и обвешанные задушенными змеями, со спутанными волосами и искусственными фаллосами в руках, которые впоследствии трансформировались в ритуальные свечи, — менады с дикими воплями носились по лесам и горам, преследуя мужчин, а насладившись ими, разрывали на части, пили кровь своих жертв и других растерзанных живьём животных.

Тем самым они как бы приобщались к телу и крови самого Диониса, который, по наиболее распространённой версии, был растерзан титанами, а куски его тела оказались разбросанными по всей земле (ещё один вариант о расчленённом космическом божестве), и лишь впоследствии Зевсу удалось оживить собранные части.

Уместно также вспомнить, что в своё время и на Крите существовал архаичный обычай ежегодного принесения в жертву маленького мальчика. На день его объявляли царём, а потом живьём разрывали на части и съедали — в память о растерзанном и съеденном титанами младенце Дионисе-Загрее.

Позднее обреченные к растерзанию дети стали заменяться бычками, и те по-прежнему разрывались на части живьём и тут же поедались в сыром виде.

Не удивительно, что именно подобные бесчеловечные обычаи послужили одной из причин, по которой жестокие матриархальные отношения вообще утратили свои позиции, вызвав неизбежный протест и справедливый бунт со стороны мужской половины общества.

* * *

Великая богиня во все времена выступала носительницей множества функций и ипостасей, объединяла в себе как светлые, так и тёмные стороны. Это хорошо прослеживается на примере древнеиндийской Великой богини — Деви. В основе её имени лежит тот же самый архаичный корень, что и в русских словах «дева», «девушка», «девица». Из скупых намёков можно понять, что в славянской мифологии тоже было когда-то божество с таким именем.

Вообще же данный теоним пережил невообразимые приключения и метаморфозы. После распада некогда единой индоевропейской общности и утраты общих идеологических доминант началось враждебное противостояние этносов и дискредитация культурологических традиций конкурентов. Так вот, если в индуистской или славянской традиции Деви и Дева почитались как божества, то среди ираноязычных народов и тяготеющих к ним культур соответствующее понятие демонизировалось и превратилось в синоним кровожадного людоеда — дэва.

Когда индоарии, мигрировав с Севера на Юг, оказались в Индостане, у них доминировали патриархальные отношения. Подавляющее большинство ведийских богов мужского рода. Но и культ Великой богини не был полностью утрачен. К моменту вторжения арийских орд в Индостан там процветала самобытная и высокоразвитая культура Мохенджо-Даро и Хараппы, обитали автохтонные смуглые племена, говорившие главным образом на дравидских языках и не преодолевшие ещё матриархальных отношений. Белокожие арии уничтожили процветающие города и сломали хребет южной цивилизации. Но одновременно восприняли и многие её традиции, включая изощрённое поклонение универсальному женскому началу, а также символам, олицетворяющим женское естество. Вся сексуально-эротическая культура современной Индии, все тантристские представления и ритуалы происходят оттуда.

Таким образом, культ Махадеви — Великой богини Деви, каким он дожил до наших дней, объединил в себе и древние доарийские представления, берущие своё начало на Севере, и матриархальные традиции, сложившиеся и сохраненные на Юге. В популярном трактате «Девимахатмья» («Прославление величия Богини»), входящем в состав «Маркандея-пураны», отмечается:

«Деви озаряла сиянием три мира, чертила тиарой по небосводу, потрясала весь подземный мир звоном тетивы лука, заслоняла всё небо тысячью рук». (Перевод Т.К. Носовой)

В современном индуизме Деви считается супругой Великого бога Шивы, но она имеет множество ипостасей, имён и эпитетов — в обшей сложности не менее 70. В первую очередь Махадеви объединяет в себе благостные и устрашающие черты, в соответствии с чем расщепляется на самостоятельные ипостаси и превращается — в зависимости от ситуации — в благих богинь — Парвати, Ума (Светлая), Гаури (Белая), Джаганмата (Мать мира) — или, напротив, свирепых — Дурга, Кали, Чанди (Гневная), Бхайрави (Ужасная) и т.д.

Развитая иконография позволяет сравнить разные и диаметрально противоположные ипостаси Великой богини — например, Светлой Умы и Чёрной Кали. Особенно колоритна кровожадная богиня Кали, одетая в содранную шкуру пантеры, с ожерельем из черепов своих жертв, с отрубленными головами в двух руках и с орудиями кровавого убийства — в двух других, её рот широко разинут, и из него свисает огромный язык, окрашенный жертвенной кровью.

И, к сожалению, это не только абстрактный символ. Вплоть до XX века зафиксированы кровавые жертвоприношения — особенно младенцев — в честь Великой богини. До провозглашения независимости Индии такие факты постоянно фиксировались и суммировались колониальной администрацией. После 1949 года статистика попросту не велась. Хотя средства массовой информации время от времени сообщают об очередном человеческом жертвоприношении. Так, в начале 1980-х годов индийские газеты сообщали о душераздирающих фактах: то отец перерезал горло дочери прямо в храме перед изображением богини Кали, то другой отец и в другом храме — но перед тем же изображением зарубил топором четырёх своих маленьких детей.

Великая богиня Кали — порождение триады первобогов (Брахмы, Шивы и Вишну), вложивших в божественное воплощение Смерти всю ужасающую энергетическую мощь посюстороннего и потустороннего мира. Вот какой космизированный образ Великой богини рисует священный текст уже процитированной выше «Девимахатмьи»:

«Выслушав Богов, властители Вселенной разгневались; пламя их гнева изошло из их уст и слилось в огненное облако, подобное горе; в том облаке воплотились силы всех Богов. Из этой огненной тучи, озарившей грозным блеском Вселенную, возникла женщина. Пламя Шивы стало её лицом, силы Ямы — её волосами, мощь Вишну создала её руки, Бог Луны сотворил её грудь, опоясала её сила Индры, могущество Варуны даровало ей ноги, Притхиви, Богиня Земли, сотворила ей бедра, пятки ей создал Сурья, зубы — Брахма, глаза — Агни, брови — Ашвины, нос — Кубера, уши — Ваю.

Так возникла Великая Богиня, могуществом и грозным нравом превзошедшая всех Богов и асуров. Боги дали ей оружие. Шива дал ей трезубец, Вишну — боевой диск, Агни — копьё, Ваю — лук и колчан, полный стрел, Индра, владыка Богов, — свою прославленную ваджру [молниевый скипетр], Яма — жезл, Варуна — петлю, Брахма даровал ей своё ожерелье, Сурья — свои лучи, Вишвакарман дал топор, Химават, Владыка гор, — льва, чтобы ездить на нём, Кубера — чашу с вином.

«Да победишь ты!» — вскричали небожители, а Богиня издала воинственный клич, потрясший миры, и, оседлав льва, отправилась на битву. Асур Махиша [буйвологоловый демон, с которым не могли справиться остальные Боги. — В.Д.], услышав этот устрашающий клич, вышел ей навстречу со своим войском. Он увидел тысячерукую Богиню, простёршую длани, которые затмили всё небо; под её поступью содрогались земля и подземные миры. И началась битва.

Тысячи врагов напали на Богиню — на колесницах, на слонах и верхом на конях, — поражая её ударами палиц, и мечей, и топоров, и коней. Но Великая Богиня, играючи отразила удары и, невозмутимая и бестрепетная, обрушила своё оружие на бесчисленное войско асуров».

(Пересказ Э.Н. Тёмкина и В.Г. Эрмана)

* * *

Пространная цитата из священного текста, посвященного Великой богине Кали, приведена здесь не случайно. Чтобы было с чем сравнивать в русской мифологии. А сравнивать есть с чем! Ведь в коллективно-бессознательной памяти русского народа и по сей день сохранились устойчивые мифологемы, уходящие корнями в общее арийское прошлое. Нужно только повнимательней заглянуть вглубь!

Славянская и индийская мифология — ветви одного дерева. Обратимся к общим моментам и пересечениям — они без сомнения свидетельствуют, что образ Великой богини в древнеиндийском и древнерусском мировоззрении произрастает из единого источника.

В вдохновенном панегирике богине Кали говорится о её ладонях, которые затмевают небо. Вот ключевая фраза. В мировой иконографии Великая богиня, как правило, изображается с непропорционально большими ладонями, поднятыми к небу. Это прямое свидетельство: архаичный образ имеет общее древнейшее происхождение.

А как у русских? Оказывается, то же изобразительное клише сплошь и рядом присутствует в вышивках, в особенности сделанных северными мастерицами. Кто не видел загадочной фигуры с огромными вознесенными вверх ладонями! Вот оно — зримое свидетельство индоарийской основы русской культуры.

Народное искусство сумело сохранить многие устойчивые черты древней идеологии. Уцелели в основном символические образы. Языческие храмы, алтари, идолы, тексты (включая исторические хроники) — всё это безвозвратно погибло. Но практически то же самое уцелело в закодированной форме — в виде узоров, смыслозначимых знаков орнаментальных образов. Этнографы знают, что ещё совсем недавно живы были хранители древнего знания, которые умели «читать» по вышитому орнаменту. Во время свадебного обряда старушки-умелицы объясняли невесте смысл символов, вышитых на венчальном убранстве.

Большерукое существо на русских вышивках принято связывать с языческой Мокошью — единственным женским божеством, упомянутым в летописях. Имя её произносится по-разному. Академик Рыбаков зовет её Макошью. В Словаре Даля она значится как Макешь. В северных деревнях её кличут Мокушей — считается, что она по ночам выстригает у овец шерсть для пряжи, а все ночные звуки относят к работе её веретена. Однако в исходном рукописном тексте летописей (Лаврентьевской, Ипатьевской, Радзивилловской и других) начертано — Мокошь.

Откуда взялась в языческом пантеоне богиня с таким странным для русского языка именем — объяснить толком никто не может.

Вопрос считается настолько трудным и запуганным, что немногие решаются искать на него ответ. Те же, кто отважился, чего только не наговорили. Пытались увязать имя Мокоши с финно-угорской традицией и, в частности, с мордовскими (мокшанскими) верованиями. Высказывалось и более экстравагантное мнение: по-еврейски мокош — понятие, обозначающее низших языческих богов или демонов.

Нельзя не заметить и практически абсолютное сходство имени древнерусской языческой богини с санскритским словом «мокша», означающим прежде всего «освобождение» и «спасение души». На это обратил внимание Г.В.Вернадский во 2-м томе своей «Истории России».

Мокша — одно из ключевых понятий индийской философии и доктрины; в смысловом отношении оно неизбежно сопряжено с понятием судьбы, всегда предопределяющей индивидуальное освобождение (спасение души). Данную интерпретацию поддерживает и Н.Р.Гусева: в её толковании мокши акцент делается на освобождение души от тела, то есть смерти.

Между прочим, в неопубликованном «Прологе 1383 года», хранящемся в ЦГАДА (ф. 381, № 72), Мокошь так и именуется Мокш (а Хорс — Хурс).

Большинство исследователей сходится на предположении, что имя загадочной русской богини связано со словом «мокнуть» и, следовательно, само божество связано с водной, речной, морской, озерной, болотной, дождевой, колодезной и прочей стихией (наподобие калевальской Ильматар — «Матери Воды», но «Дочери Неба»).

Б.А.Рыбаков предложил иную интерпретацию: Макошь = Ма («мать») + кошь («жребий») = богиня Судьбы. Однако архаичный корень «кош» полисемантичен; он образует множество слов с самыми разными значениями: «кокошить» — «бить, колотить»; «кокошь» — «курица», «кокош» (укр.) — «петух»; «кокошник» — женский головной убор, а также «кошелёк», «кошёлка», «кошма», «кошевой», «лукошко» и др. С учётом же чередования гласных «о» и «а» («кош» -> «каш») количество возможных смыслов и их истолкования вообще становится необъятным.

Думается, разгадка таинственного имени лежит в несколько иной плоскости. Семантически Мокошь-Макошь то же самое, что и «макушка». Неспроста ведь на Русском Севере она так и зовётся — Мокуша. А «макушка» — это всегда верх чего-то: головы, горы, дерева и т.п. Значит, и смысл имени Мокоши следует искать в её «верховности». При этом, конечно, не исключается, что смысл «верховности» или «вознесения вверх» предполагал одновременно и «освобождение», «спасение». В таком случае Мокошь — один из ранних первообразов Спасителя (Спасительницы).

Этимологи выводят обычно происхождение слова «макушка» из лексемы «мак». Нет сомнения, что оба слова из одного смыслового и языкового гнезда. Но что же всё-таки они означают?

В некоторых индоевропейских языках морфема «мак» произносится — mah. В санскрите и современных индийских языках этот корень входит в состав имён, названий и понятий со значением «великий» (Махатма, Махавира, Махаяна, Махабхарата, махараджа и др.).

Обращение к истокам позволяет выявить и первоначальный смысл древнего имени, таинственного для поколений, живущих на рубеже XX и XXI веков. Ничего загадочного для наших пращуров в нём не было. Макошь — Великая [богиня] — вот кто она такая! Что касается окончания, то и здесь нет ничего таинственного. Только для современного уха оно кажется непривычным, хотя в русском языке прекрасно прижились и другие слова с тем же окончанием, например, «роскошь».

Мокошь — типичная богиня-пряха. Её отличительная черта — прядёт по ночам (чем занимается днём — неизвестно). В народе повсеместно было распространено поверив: нельзя на ночь оставлять в избе кудель, а то «Мокошь отпрядёр».

Но прядение Мокоши — далеко не бытовое и не будничное занятие. В мировой культуре прядение — главная функция богинь Судьбы. По древнейшим представлениям индоевропейцев, человеческое существование — не что иное, как нить жизни, которую прядёт богиня (богини) или Дева Судьбы.

У многих народов их три, например, мойры — у эллинов. Сохранились подробные сведения об их воистину космической деятельности.

По представлениям древних греков, лучи света соединяют небесный свод и землю. Здесь висит сияющее веретено Ананки-Необходимости — первооснова всего мироздания. Его вращают три дочери Ананки — богини Судьбы — мойры: Лахесис (Дающая Жребий) воспевает прошлое, Клото (Прядущая) — настоящее, Атропос (Неотвратимая) — будущее. Они-то и распоряжаются участью людей — как при жизни, так и после смерти, вручая им заранее уготовленный жребий:

О беспредельные Мойры, о чада любимые Ночи!
Вам, о имущие много имён, я молюсь, о жилицы
Области мрачного моря, где тёплые волны ночные
Полным ключом пробиваются в гроте из дивного камня.
К области смертных слетаете вы, над землёй беспредельной,
Мчитесь к кровавому роду людскому со тщетной надеждой,
В тонких багряных своих плащаницах выходите в поле
Смертных судеб — а там колесницу свою всеземную
Гонит тщеславие вечно, и мчится она постоянно
Мимо меты, что поставил уклад, упованье, тревога,
Издревле данный закон или власть беспредельно благая.
Дщери благого отца — о Лахесис, Клото, Атропа!
Неотвратимые, неумолимые вы, о ночные,
О вседарящие, о избавители смертных в несчастьях.

То, что мойры — «чада любимые Ночи», прямо роднит их с русской Мокошью: ведь она также является сугубо ночным божеством, прядущим исключительно по ночам. (Интересно, не воспоминания ли о долгой полярной и приполярной ночи содержатся в данном архетипе?)

Аналогичным образом представлялись и древнеримские парки, и древнескандинавские провидицы-норны. Последних тоже три: старуха Урд, зрелая волшебница Верданди и юная Скульд. Все три — вершительницы судеб всего мира и каждого отдельного человека. «Старшая Эдда» рисует эту картину торжественно и поэтично:

Ночь была в доме, норны явились судьбу предрекать властителю юному; судили, что он будет прославлен, лучшим из конунгов прозван будет.

Так нить судьбы пряли усердно, что содрогались в Бралюнде стены; нить золотую свили и к небу — к палатам луны её привязали.

На восток и на запад концы протянули, конунга земли нитью отметили; к северу бросила Нери сестра нить, во владенье север отдав ему.

Правда, в другой песни Эдды уже говорится о множестве норн-прорицательниц. Но этому удивляться не приходится: у богинь Судьбы было множество ипостасей, со временем они приобретали вполне самостоятельное значение и даже материализовывались в виде отдельных особей.

Русские мифологи (И.П.Боричевский, А.Н.Афанасьев) проиллюстрировали это на примере языческих верований литовцев. По их представлениям, главная богиня Судьбы — Верпея (переводится «Пряха») восседает на небесном своде и прядёт нить человеческой жизни, привязав её конец к звезде. Когда же приходит смертный час, Верпея перерезает нитку и звезда гаснет. По убеждениям многих индоевропейских народов, у каждого из нас на небе своя звезда. Она нарождается, когда человек появляется на свет, и исчезает (или «падает»), когда обрывается нить жизни и человек умирает. На Русском Севере вообще полагали: на небе ровно столько звёзд, сколько людей на земле.

Однако у литовцев в старину насчитывалось не одна, а семь судьботкуших богинь. Первая — Верпея — прядёт нить жизни из кудели; другая мотает выпряденные нити и делает из них основу; третья ткёт холст; четвёртая поддерживает своих сестёр песнями и байками, а когда те очаровываются, портит их работу (отчего на человека обрушиваются беды, болезни и неудачи); пятая, напротив, противодействует четвёртой и направляет жизнь человека к лучшему; шестая обрезает холст, когда человек умирает; седьмая стирает изготовленную ткань и вручает ее Верховному Судье. Из сотканного холста изготовляется рубашка, на которой написана вся история жизни умершего, и его душа облачается в неё навечно.

Похожие представления бытовали и у народов иных культур и традиций. Так, на Африканском континенте из дагомейской мифологии известна великая богиня Минона — покровительница женщин, занимающихся прядением, и её божественная дочь, отвечающая за судьбу людей. На севере Евразии эвенки представляли Судьбу — Майн — как невидимую нить, идущую от головы каждого человека к небу. У тех же эвенков, а также долган разрыв такой нити означает смерть. У нганасан нить жизни отождествляется с солнечным лучом, а её разрыв (и соответственно — смерть человека) осуществляется Луной.

Архаичные представления о прядущей богине сохранились и у саамов, — быть может, единственного коренного народа Севера, у которого по сей день сохранились реминисценции матриархальных отношений. В саамской семье женщина всегда занимала главенствующее положение, а мужчине отводилась более скромная роль — работника и добытчика.

Для сравнения степени сохранности матриархальных пережитков у народов Севера достаточно обратиться к традициям ненцев, в корне отличающимся от саамских. Здесь женщина играет не доминирующую, а явно подчинённую роль. На неё распространяется невероятно большое число запретов. Считается, что их малейшее нарушение грозит бедой не только ей одной, но и всему роду. По свидетельству этнографов прошлого и начала нынешнего века, во время трапезы, когда целиком съедался забитый или добытый охотниками олень, женщинам доставалась одна требуха.

Как рассказала автору Надежда Большакова, культ Матери-Земли в древней саамской мифологии был неотделим от культа огня. Верховная богиня так и величалась — Мать-Огонь. Поскольку покровительницей очага у лопарей всегда была женщина, соответственно и огонь приобрел женское и материнское начало. Великая богиня Мать-Огонь считалась покровительницей саамской семьи и в особенности женщин: она предупреждала хозяйку о надвигающейся беде или опасности и помогала при родах.

Из истории мировой культуры хорошо известны богини, наделённые теми же функциями. В греческой мифологии и религии это Гестия (римская Веста) — олимпийская богиня домашнего очага, хранительница негасимого огня и живое олицетворение огненного начала Космоса, которое, по представлениям эллинов, объединяло мир богов и людей. В главном храме Древнего Рима служительницы Весты — целомудренные жрицы-весталки — поддерживали вечный огонь — символ государственного могущества и стабильности власти.

У саамской Матери-Земли Мадероакки было три дочери. Младшая Уксахкка (Дверная Женщина) защищала вход в землянку-вежу и следила за первыми шагами ребёнка. Средняя Юксахкка (Лук-женшина) — что-то вроде северной Артемиды-Дианы: она покровительствовала охоте, но, главное, являлась хранительницей постели и брачного ложа. Наконец, самая почитаемая — старшая Сарахкка (Прядущая Женщина) — объединяла в одном лице и богиню Любви и богиню Судьбы: она считалась и божеством соития и оплодотворения, а также повитухой, помогающей родам и у людей, и у животных, и у растений.

Именно ей приносилась в жертву первая чашка супа или чая, которая выливалась в огонь. Ей же приносились жертвы и во время родов и после рождения ребёнка. Характерно, что в жертву приносились животные только женского пола, а во время жертвоприношения позволялось присутствовать только женщинам, и жертвенное мясо также разрешалось есть только женщинам.

Богиня-пряха не забыта и сегодня: её имя «Сарахкка» носит международное объединение саамских женщин России. Норвегии, Финляндии и Швеции. Кроме того, вполне возможно, что от имени богини происходит и древнее название Лапландии — Сариола: в «Калевале» вдохновенно описывается такая небесная Пряха, которая прядёт золотую нить, сидя на радуге: её-то и повстречал вещий Вяйнямёйнен в далёкой северной Похъёле.

* * *

Информация, закодированная в народных легендах и древних мифологиях, неожиданным образом подтвердилась во время экспедиции «Гиперборея-98» в самое сердце Русской Лапландии. Московский отряд Транснациональной школы выживания «Vitalis» (A.B.Ушков, A.B.Иванов и А.Т.Гутин), входивший в состав экспедиции, обнаружил на дне Сейдозера гигантскую фигуру из трёх крестообразно соединённых треугольников, отдалённо напоминающих современный предупредительный знак радиационной опасности. Увидеть таинственную циклопическую фигуру с вершины противолежащей горы при хорошем солнечном освещении.

Западная часть Сейдявра достаточно мелководна, и с высоты хорошо просматривается контур, как решили поисковики, выложенный из глыб. Его размеры не могут не поразить воображение: 200х100 метров!

Как воссоздать под водой из тяжёлых булыжников геометрически правильный контур? По мнению открывших удивительный гидрофеномен поисковиков, каменные стенки можно выложить зимой по льду, а весной они аккуратно опустятся на дно. Трудно представить, кому потребовалось проделывать такую адскую работу. Сдвинуть с места даже одну глыбу трудоёмкая задача даже для нескольких человек.

Правда, Евгений Лазарев — командир другого поискового отряда — высказывал предположение, что выкладка производилась посуху. Когда-то на месте подводной кладки не было никакого озера, а вода скапливалась и устремлялась к Луявру севернее, где с высоты хорошо просматривается высохший водосток.

Что же тогда из себя представляет само Сейдозеро? Искусственное водохранилище? Но кто и когда его соорудил и заполнил водой? По всем статьям получается: исследуемая территория была затоплена специально, дабы сокрыть то, что на ней находилось. Возможно, чтобы сокрыть от злонамеренных глаз знаки, указывающие на заповедную зону, подземные или подводные убежища. Недаром среди стариков-саамов распространено убеждение: Сейдозеро имеет второе дно, куда периодически уходит рыба и где обитает какое-то таинственное и неуловимое существо.

Не менее сложно разгадать символику циклопических изображений. Возможны разные объяснения — одно невероятнее другого. Не исключено, что гигантская подводная фигура как-то скоррелирована с символом Мирового Древа, изображения которого (в том числе и условно-схематические) распространены во всех частях света. Древо — зримый символ развития. Но развитие всегда связано с рождением, а рождение всего живого, как правило, всегда символизирует женское начало.

Заведомо неполная схема разделения начальных этапов развития общества по векам: Каменный, Бронзовый, Железный (а также легендарные — Золотой, Серебряный, Медный), вне всякого сомнения, должна быть дополнена и Деревянным («Дендрическим») веком. К сожалению, дерево — материал недолговечный, поэтому вещественных памятников от той далекой эпохи сохранилось мало. Нетленными оказались лишь духовные памятники, закреплённые в памяти народа в форме закодированных текстов, передаваемые от поколения к поколению. Среди них и мифологема Космического Древа.

По древнетибетским мифологическим представлениям, известным как добуддистская «религия бон», изначально в мире существовали одни только деревья и не было животных. Символ всего живого — Космическое Древо — прорастало сквозь три главных мира — царство богов, земную область людей и нижний мир духов, соединяя Вселенную в одно целое. Данная мифологема в дальнейшем перешла и в ламаизм, Здесь налицо абсолютизация своего рода дендрической картины мира, которая, надо полагать, соответствовала определённой стадии развития человеческого общества.

Образ Мирового (Космического) Древа проходит через историю всех древних цивилизаций — древнеиндийской, древнекитайской, древнеегипетской, шумеро-аккадской, ассиро-вавилонской, хеттской, древнееврейской, древнеиранской, ацтекской, инкской. Этот же символ сопровождает верования и миропредставления многих оседлых и кочевых народностей Евразии, островитян Полинезии, Индонезии, индейцев обеих Америк и некоторых аборигенов Африки.

В русском космическом миросозерцании Древо Жизни трансформировалось в фольклорный образ дуба, растущего на острове Буяне (символе Гипербореи) посреди Океана-моря. «На Море-Океане, на Острове Буяне стоит дуб зелёный...» — таков зачин многих русских заговоров и сказок.

Одним из самых ранних изображений Мирового Древа на территории нашей Родины, относящимся ещё к эпохе Гипербореи, является, пожалуй, один из петроглифов Онежского озера. Рисунок объединяет сразу два космических сюжета: миротворящую птицу (гуся или лебедя) и жизнедаряшее древо. Этот лебедь, сидящий на древе, и его глубочайший вселенский смысл могли бы вполне стать символом древнего космизма.

Есть свои изобразительные традиции и у русского народа. Древо Жизни (Мировое Древо) — излюбленная тема русских вышивальщиц, хотя те знать не знали об истинном содержании замысловатого узора. Но передаваемый от поколения к поколению незыблемый мифологический код позволяет расшифровать сложный орнамент, объединяющий жизнь, олицетворяемую самим древом, и Космос, представленный многочисленными и разнообразными солярно-астральными знаками.

Истинное назначение символа мирового древа раскрывается в «Слове о полку Игореве», где вещий Боян «растекался мыслью по древу». Хотя существуют десятки разнообразных интерпретаций данного образа, — истина, по-видимому, всё же заключается в буквальном толковании «растекания мысли по древу», символ древа помогал сказителю или прорицателю воссоздать закодированный скрытый смысл.

Точно так же сибирский шаман, у которого Мировое Древо изображено на длиннополом костюме, сшитом из шкур (а эпитет Бояна — вещий, то есть «ведающий, владеющий тайным, колдовским знанием», напрямую сближает его с древними языческими жрецами и шаманами), впадал в экстаз и сообщал загипнотизированным слушателям о своём путешествии (полёте) по стволу и ветвям древа в скрытые, недоступные непосредственному созерцанию миры.

Собирательный образ Космического Древа в представлении всех славянских народов присутствует в древнем предании, сохранившемся Среди южных славян. Вот оно:

«Ось мира есть святое дерево — ясень. Его высокая вершина превышает горные вершины и шесть небес и поднимается до седьмого неба, по которым в своих светлых палатах пребывает верховный Бог Сварун [Сварог. — В.Д.]. Насколько вершина ясеня, дерева мира, высока, настолько корень его глубок; корни его простираются по всему подземному царству Чернобога. Корень его четверолапый: один корень идёт на юг, второй — на восток, третий тянется к северу, четвёртый — к западу. Под ясенем простирается земля. Мелкие серёжки в его ветвях — солнце, месяц и звёзды. Так ясень связывает подземное царство, землю и небо. Из-под дерева мира бьёт ключ чистой, живой воды, которая оздоровляет и воскрешает из мёртвых. У ключа сидят три предсказителъницы, верные прислужницы. Одна знает, что было, другая — что будет, а третья — то, что есть. Они решают, чему быть. Больше того — определяют всякому его судьбу: хорошую или плохую. Так они, обещая и жизнь и смерть, трудятся над возникновением жизни».

В поэтической форме космический смысл, закодированный в мифологеме Мирового Древа, проникновенно раскрыл Вячеслав Иванов:

Так Древо тайное растёт душой одной
Из влажной Вечности глубокой,
Одетое миров всечувственной весной,
Вселенской листвой звездноокой:
Се Древо Жизни так цветёт душой одной.

Но ещё Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» напоминал: «Есть где-то, в какой-то далёкой земле, такое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и Бог сходит по нём на землю ночью перед светлым праздником...»

Здесь Мировое Древо представлено как космическая дорога богов. Множество подобных легенд собрано и опубликовано А.Н.Афанасьевым во 2-м томе «Поэтических воззрений славян на природу» — от устных сказаний до письменных апокрифов.

В апокрифической беседе Панагиота с Фрязином Азимитом (по рукописи XVI века) космическое Мировое Древо описано следующим образом:

«А посреди рая древо животное, еже есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте; оно покрывает ветвями весь рай, имеет же листья от всех дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоуханье, а от корня его текут млеком и мёдом 12 источников».

Молочный источник (река) около огненного златовидного древа, достигающего небес, — это смутный намёк на Млечный Путь — звёздный стержень видимого Космоса — и одновременно воспоминание о стране Блаженных — Гиперборее, где царствовал Золотой век.

По убеждению представителей мифологической школы в фольклористике (к ней принадлежал и Афанасьев), — Мировое Древо вообще является символом небесно-космической иерархии мира. Оно повёрнуто кроной к земле, а ствол и корни уходят в неоглядные дали Вселенной. Видимая вершина, с точки зрения мифологов, — это доступные земному наблюдателю тучи и облака. Мнение достаточно распространённое, в XIX веке оно доминировало. Но традиции подобных взглядов уходят в самые глубины народного миросозерцания. Один из известных и древнейших русских заговоров гласит: «На море на Океане, на острове на Кургане стоит белая берёза, вниз ветвями, вверх кореньями».

Очень соблазнительно интерпретировать причудливый образ представленным сверху, с точки зрения человека, летящего над землёй, которому деревья представляются как бы перевёрнутыми: ближе к наблюдателю находятся ветви и крона, дальше — корни; отсюда образ — корнями вверх.

В действительности же смысловая нагрузка, закодированная в символе Мирового Древа, является совершенно иной. Мировое Древо служит обозначением космического жизненного процесса, направленного из прошлого через настоящее в будущее. Корни такого древа — в прошлом, а крона в настоящем; вот почему из быстротечного «теперь» оно представляется растущим вверх (на самом деле — уходящим вглубь).

Следовательно, мировое древо — код для обозначения пространственно-временных процессов, суть которых невозможно выразить на языке Евклидовой геометрии; сам же трёхмерный (объёмный) или двухмерный (изобразительный) образ мирового древа — символ, опорный образ мысли, помогающий человеку проникнуть в суть и в глубь объективной реальности. В наибольшей степени это относится к явлениям жизни, которые и не обрисовать иначе, как в форме пространственно-плоскостного (или объёмного) образа. Потому-то оно и именуется Древом Жизни.

* * *

Но вернёмся к треугольникам на дне священного лапландского Сейдозера. Предполагалось, что там, на дне, находится какая-то кладка непонятного происхождения. Добраться до неё или рассмотреть с вертолёта никак не удавалось.

Спустя три года тайна раскрылась самым невероятным образом: аквалангист и оператор подводных съёмок Геннадий Мамаев выявил и определил в этом месте совсем другое, он увидел с берега на мелководье совершенно невероятную 15-метровую фигуру — то ли птицы с изящно расправленными крыльями, то ли человека с дугообразно поднятыми руками. Геннадий тотчас же надел скафандр, взял кинокамеру, нырнул и отправился снимать загадочный объект. Каково же было удивление, когда он обнаружил на дне не каменную кладку (как, вполне естественно, ожидал), а геометрически правильную конфигурацию, образованную илом — не размазанным по дну, но собранным в овальные сгустки величиной с кулак или картофелины. Тысячи подобных «картофелин» и складывались в пластичную фигуру. Стоит дотронуться до такого «клубня» — он моментально превращается в прах.

Но кто же автор подобных художеств? Что заставляет ил образовывать сгустки, а те, в свою очередь, — складываться в причудливую мозаику? Есть минимум два объяснения — вероятное и невероятное. Вероятное: силовые линии, энергетические токи, гидродинамические или какие-то ещё (может, даже и неизвестные) закономерности. Как магнит заставляет металлические опилки выстраиваться в завораживающие контуры, а мороз — по законам кристаллографии плодит мириады изумительных по красоте снежинок или рисует на окнах сказочные картины, так и подводные рисунки из ила могут быть образованы геофизическими и космопланетарными полями, пронизывающими уникальный геологический и геокосмический феномен — горный массив Ловозерские тундры, в центре которого сияет лапландское чудо — Сейдозеро.

Невероятное объяснение связано с ноосферными феноменами, которые регулярно констатируются в разных точках земли в разные эпохи и разными людьми. Многократно описаны так называемые небесные знамения (огненные столбы, кольца, свечения и т.п.), часть из них имеет несомненное ноосферное происхождение. Неоднократно фиксировались также небесные или огненные знаки, символы, видения, среди которых важное место занимает появление связных текстов и надписей. Самое известное из таких ноосферных явлений отражено в Библии: огненные письмена, начертанные невидимой рукой на пиру последнего вавилонского царя Валтасара и предрекшего гибель его самого и Вавилонского царства. Появление на небе смыслового слова «рай» описано К.Э.Циолковским в неоднократно издававшемся трактате «Неизвестные разумные силы».

То, что таинственные рисунки на дне Сейдозера начертаны с помощью такого экзотического средства, как ил, ничего не значит. В конце концов, писчий мел под микроскопом представляет собой породу, сцементированную из кальцитовых скелетов древних микроорганизмов.

В русле приведённых объяснений следует, вероятно, рассматривать и увиденные поисковиками три года назад подводные треугольники: их контур вполне мог быть образован сгустками придонного ила, которые со временем распались. «Автор» тот же — планетарная и космическая ноосфера.

Сам по себе символ треугольника соответствует женскому началу и естеству, что прослеживается в различных архаичных культурах вплоть до наших дней (например, йони в индуизме). Священным символом грозной богини Кали являются пять равносторонних треугольников, вставленных один в другой и помещенных внутрь восьмилепесткового лотоса. Известны также янтры (янтра — тантрическая диаграмма), где треугольники образуют орнамент различных конфигураций.

Магические орнаментальные мотивы, включающие разное число треугольников (разумеется, в уменьшенном виде) встречаются и в саамской шаманской символике на бубнах, и на оленьих тамгах, и в традиционных национальных узорах. На самодельных детских люльках можно увидеть три треугольника, сгруппированные вокруг ромба (также одного из архаичных символов женского естества — в ином, более откровенном, ракурсе). Саамский орнамент вообще треугольный и ромбический: различные геометрические сочетания во множестве повторяются на одежде и утвари — в виде меховой мозаики, аппликаций по коже, бисерного шитья, вязания, плетения, резьбы по дереву, кости и бересте.

Поэтому гигантский знак, оказавшийся природной мистификацией на дне священного озера, лишнее подтверждение матриархальной сущности гиперборейских памятников. Почему матриархальной? Сам ландшафт к тому обязывает! Округлая конфигурация Ловозерских тундр с озером посередине — лучшее тому подтверждение. И даже названия окружающих гор говорят сами за себя: урочиша Нинчурт (Женские Груди), Кемесьпахк-чорр (Гора Соития) и др. И так было всегда. В глубокой древности люди поклонялись не абстрактным стихиям и силам, а простым, близким и понятным каждому явлениям и объектам, включая женское естество, процессы зачатия и деторождения.

Памятником древнейшей эпохи, выражающим северное осмысление «Вечноженственного» и вполне соответствующим гиперборейским временам, может служить выявленный в ходе экспедиции культовый комплекс на горе Нинчурт, идентифицированный как ландшафтное святилище Великой богини. Сама гора Нинчурт также напоминает материнское лоно. Именно данное обстоятельство, видимо, и привлекало сюда издревле всех, кто поклонялся великому началу всего живого. Трудно назвать другую причину выбора места для отправления культа с использованием ландшафтных особенностей — прямо у входа в отверстие условного «чрева». Для человека любые природные формы, отверстия и складки, соответствующие женскому естеству, становились сакральными символами и объектами поклонения.

Таков и обнаруженный гиперборейский культовый комплекс. Он расположен в проёме между двумя частями горы Нинчурт и является в условном ландшафтном лоне как бы перемычкой, соединяющей обе половины священной горы. Так и видится сквозь века и тысячелетия торжественное шествие гиперборейцев, неспешно поднимающееся по склону к сакральной точке, где, быть может, когда-то, по их убеждению, и произошло соитие Неба-Урана с Землей-Геей, завершившееся рождением всего пестроцветья древних божеств. Именно так, спустя много веков, потомки гиперборейцев — эллины — отмечали раз в году на своей новой балканской родине Элевсииские мистерии, посвященные таинству зарождения жизни. Сакральное празднество происходило прямо во чреве Геи — в глубокой подземной пещере, куда медленно направлялась процессия молящихся. И не было в Древней Греции более важного события.

* * *

Нерукотворные ступенчатые амфитеатры встречаются во многих горных урочищах, повсюду разбросанных вокруг Сейдозера и в глубине Ловозерских тундр. Все они, по моему глубокому убеждению, могли быть использованы в гиперборейские времена — и в культовых, и в астрономических, и в оборонительных, и просто в эстетических целях.

В процессе экспедиционных изысканий, кроме выявленного и досконально исследованного святилища ландшафтного типа на горе Нинчурт, было обнаружено ещё одно — на горе Карнасурта на противоположном (северо-западном) берегу Сейдозера. Пальма первенства — и в открытии, и в интерпретации — полностью принадлежит Евгению Лазареву — самому целеустремлённому участнику всех экспедиций и вдохновенному приверженцу Гипербореи. Вот о чём поведал он — сначала соратникам-поисковикам у походного костра, а затем и на страницах журнала «Наука и религия».

...Почти у самой вершины священной лапландской горы Карнасурта — у края её просторного вершинного плато — бьёт удивительно мощный родник. Среди сумрачных каменных глыб, в зоне высокогорной полярной пустыни, рождаются упругие, хрустально-прозрачные струи — обычно такими полноводными родники бывают гораздо ниже, в зоне тайги, где лес не даёт им иссякнуть. Необычно и обрамление родника: первые два десятка метров его вода течёт вдоль геометрически правильной, наклонной скальной стены, рассечённой трещинами и похожей на каменную кладку искусственно созданного канала. С противоположной стороны скала образует несколько ступеней; они возвышаются небольшим амфитеатром, напоминающим тот, что находится на горе Нинчурт и был интерпретирован как нерукотворное святилище Великой богини.

Действительно, ничто не указывает на то, что эти скалы обработаны человеческими руками. Но вряд ли можно сомневаться в том, что такие необычные скальные образования почитались с глубокой древности. Следы этого почитания (именно в связи с культом Великой матери) у арктических народов сохранились до XX века. А здесь, в Русской Лапландии, представляется уникальная возможность конкретизировать этот древний культ — благодаря географическим названиям. Родник в нерукотворном амфитеатре — это исток реки Эльморайок.

Ниже по склону новорожденный ручей сливается с другими, более скромными ручейками; они вытекают из-под камней, образуя крошечные зелёные оазисы в безжизненном высокогорье. Река Эльморайок впадает в священное Сейдозеро; возможно, оно представляет собой лишь своеобразную запруду на ней, и когда-то вся эта глубокочтимая саамами долина в Ловозерских горах была долиной реки.

Название горы Карнасурта, где рождается река, переводится с саамского как «Гора Ворона»: в её очертаниях видели гигантскую птицу, раскинувшую крылья и прильнувшую к земле. Уже одно это название может указывать на связь с очень древним пластом северной мифологии: культ божественного Ворона-творца на протяжении тысячелетий был распространён у многих народов арктической части Евразии и Нового Света. Причём в наиболее архаичных версиях мифа этот Ворон предстает не мужчиной, а женщиной, и не чёрной, а белой.

Скорее всего, это тот же хорошо знакомый по северорусским и угро-финским преданиям образ Богини-птицы (Лебедь, Утка, Гусыня), творящей мир. В таком случае, что означает имя реки Эльморайок, рожденной на груди богини-Птицы? «Йок» по-саамски «река», «эльмора» толкуют как «метельная», но это слово очень похоже и на имя небесного божества саамов — Ильмарис. А «ильма» по-саамски «небо»...

В лингвистических толкованиях легко заблудиться. Помочь тут может миф, объединяющий разрозненные словесные образы в стройное целое. И такой миф есть, хотя и не в арктической, а в иранской мифологии: священная гора, с вершины которой стекает река Ардвисура (так же зовут и прекрасную богиню этой реки); сохранилось и иранское изображение гигантской птицы, несущей в лапах богиню Ардвисуру. Гора в Русской Лапландии буквально воспроизводит древнеиранский миф! Ещё одно указание на полярную теорию происхождения человечества? Во всяком случае, эта теория легко объясняет и загадку древнепермской бронзовой фигурки, весьма похожей на иранскую. Посмотрите ещё раз на рисунок: та же могучая птица несёт крылатую богиню, которую чтили в Северном Приуралье.

Получается, что на горе у истоков реки Эльморайок — нерукотворный храм владычицы небесных вод? Этот образ, кстати, близок и понятен каждому, кто знаком с народной русской культурой, сохранившей многие сюжеты очень архаичных мифов. Одна из форм небесных вод в русском фольклоре — это роса, которую называют ключами от неба. А владычица росы, отворяющая небесные врата, — это Заря-Заряница, богиня Зари. Роса — её слёзы, целебные и дарующие богатырскую силу слёзы Небесной Девы, которая одновременно «Мати и Царица».

Даже само русское слово «роса», как отмечает известный отечественный индолог Н.Р.Гусева, почти повторяет санскритское слово «раса», которое означает не только «роса, сок», но и «эликсир бессмертия». «Расаяна», «путь росы» — это искусство алхимии у древних индийцев, искусство обретения бессмертия...

Но не удалились ли мы от северных реалий? Ничуть. В мифологии Севера тоже есть сюжет (по мнению ряда учёных, общий для арктической культуры Старого и Нового Света), который вполне соответствует нашему «мифу горы Карнасурта». Речь идёт о божественном Вороне, который проклёвывает небесную твердь, открывая путь Заре.

Впрочем, всё сказанное — лишь общие контуры этого древнего северного мифа. Мы, например, так и не восстановили точный смысл имени «реки Эльмора». А параллелей тут немало. Сознавая всю рискованность таких сопоставлений, отметим, что в самых разных языках (впрочем, восходящих, по мнению лингвистов, к единому «борейскому» — «северному» праязыку) этот корень входит в слова, имеющие сакральный смысл. Помимо уже упомянутых саамских слов, можно назвать финское ilmet — возникать, проявляться; арабское «ильм» — знание, мудрость; древние семитические слова «альма» — дева и «олам» — мир.

«Альма» — это также первая буква вестфальского магического алфавита в средневековой Западной Европе; АЛМР — мистический слог в начале 13-й суры Корана; Эльмира — женское имя у некоторых мусульманских народов (в исламе имена людей почти всегда глубоко сакральны). А в «борейском» праязыке, на котором говорили на Севере более десяти тысяч лет назад, «лам» — влага и «рэ» — Солнце, рассвет. Тогда «Эльмора» — «Воды Зари»?

...На восток от горы Карнасурта тянется, чуть отклоняясь к северу, узкое и длинное нагорье. Одна из его пологих вершин называется Кемесьпахкчорр, что переводят с саамского как «Гора соития». Однако в буквальном переводе это слово означает «Гора скалы глухариного тока». Да, действительно «Гора соития», но только в птичьем облике... Не скрывается ли за этим продолжение не дочитанного нами «мифа горы Карна-сурта»? Похоже, что так. Тем более что «Гора соития» указывает на восток, где восходит заря, где — в сокровенном пространстве мифа — воскресает посвященный в древние таинства человек, да и весь страждущий и взыскующий бессмертия мир...

* * *

Теперь вновь вернёмся к небесным пряхам. При прядении нить представляет собой вытянутые в спираль льняное волокно или шерстяной волос. Спираль — только беспорядочную — образуют и нити в клубке (недаром он несёт столь значимую магическую нагрузку в русском фольклоре, особенно в волшебных сказках, помогая герою в преодолении самых трудных препятствий).

По народным представлениям, смерть — также обрыв нити жизни. Неудивительно, что в этом акте принимают участие и индийская Кали, и русская Мокошь. Вот почему столь трепетным было во все века у всех народов отношение к богине Судьбы, прядущей нити человеческих жизней, — Вечной Пряхе, по словам Александра Блока. Её предначертания «кажут Солнцу путь», ей подвластны сами боги, бессильные изменить уготовленное Судьбой.

От древнего языческого мировоззрения по сей день сохранились в русском обиходе выражения: «нить жизни», «нить судьбы», «узловой момент», «завязка», «развязка». Сюда же примыкает «повитуха», «повивальная бабка» (от слова «вить»): она перевязывала повитью (скрученной нитью) пуповину новорожденного, соединяя его тем самым с небесно-космической нитью жизни.

По архаичным обычаям пруссов — древнебалтийского племени, близкого по языку и культуре славянам и поголовно истребленного в ходе экспансии Тевтонского ордена на Восток, — мужчины и женщины обязаны были постоянно прясть в угоду богам: первые пряли лён, вторые шерсть.

Прялку и веретено как приспособления для скручивания спираленитей можно смело назвать первой моделью Космоса. Многие русские прялки (ныне их можно увидеть разве что в музее) изукрашены резьбой и рисунками Вселенной, Солнца, Луны, звёзд, их символического движения по небосклону.

Народный космизм привёл впоследствии и к серьёзным философским обобщениям.

Образ древнерусской богини Судьбы также не исчез бесследно. Он сохранился не только в фольклоре и в русских вышивках. Частично её функции перешли и к христианской Великой Матери — Богородице. В киевском Софийском соборе сохранилось её изображение с веретеном, вне всякого сомнения, навеянное более ранними дохристианскими представлениями о небесной пряхе. Как Илья-пророк занял место Перуна, а св.Власий заменил «скотьего бога» Велеса, так и к Богородице (а также и к другой христианской святой — Параскеве Пятнице) перешли многие функции языческой Великой богини — Мокоши.

Поскольку богиня Судьбы предопределяла жизнь человека с самого его рождения (более того — с момента зачатия), её покровительство неизбежно распространялось и на великое таинство природы — процесс деторождения. Здесь вспомогательными божествами в русской культуре традиционно выступают рожаницы — спутницы бога Рода.

Однако Род как носитель и выразитель патриархального мировоззрения, вне всякого сомнения, представляет позднейший языческий пантеон. Маловероятно, что в эпоху матриархата за важнейший процесс родовспоможения отвечало существо мужского пола. Его роль и во времена господства патриархальных отношений была чисто символической.

Напротив, рожаницы издревле и по сути своей всегда олицетворяли женское животворящее начало и почитались в народе, начиная с позднего Каменного века, откуда дошли их глиняные изображения. В дальнейшем — практически до наших дней — сохранились обычаи чтить рожаниц. Раньше им приносились символические дары, устраивали в их честь массовые рожаничные трапезы, изображали рожаниц различными способами, в том числе и с помощью вышивки, традиции которой передавались от поколения к поколению точно так же, как и русская речь, устный фольклор, хозяйственные навыки. В стилизованных, хотя и весьма натуралистических, вышитых изображениях рожаниц воспроизводится процесс родов — жизненно важный акт продолжения человеческого рода и одновременно великое таинство природы. Отсюда космический смысл всего связанного с рождением и сотворением, а также дожившее до XX века сближение рожаниц со звёздами.

Рожающая женщина — повсеместно распространённый сюжет, встречающийся в Старом и Новом Свете. «Достаточно упомянуть найденные в Малой Азии (Чатал-Хююк) различные статуэтки, в том числе и рожающей богини (VI тысячелетие до н.э.), или же рожающей древнеиранской богини, северной женщины (X-XII века) или ацтекской матери (XIV век), скульптурное изображение которой воспроизведено на знаменитой фреске Диего Риверы и т.п.

Культ русских рожаниц неразрывно связан с общечеловеческим культом Великой матери, повсеместно распространённым по всему Древнему миру. Прообразы Великой матери встречаются во всех древнейших цивилизациях, включая протославянскую, и уходят в самые глубины человеческого прошлого — вплоть до палеолита.

Символика Великой кормящей матери просматривается в гипертрофированных женских признаках (особенно грудей) многочисленных каменных статуэток, найденных на территории Евразии. Каждая из таких «венер» — обобщенно-собирательный символ женского естества — деторождения и детокормления.

В дальнейшем символика материнского начала претерпела изменения. Была канонизирована, к примеру, многогру-дость, что нашло своё законченное воплощение в классическом образе Артемиды Эфесской.

По-своему хранил символику Вечного материнства русский народ. Помимо традиционного орнамента, выражающего женское начало, нетленный образ Великой матери сохранился в ритуальных глиняных фигурках, которые в условиях жестокого преследования и подавления язычества превратились в невинные на первый взгляд игрушки. На самом деле перед нами типичный архаичный образ Великой богини.

В древнерусском и древнеславянском пантеоне наиболее подробные сведения о роли богинь-хранительниц жизни сохранились в южнославянском фольклоре. Так, по сербским верованиям, за судьбу ребёнка отвечают четыре рожаницы: первая — Поренут, охраняет ребёнка, пока он находится во чреве матери; вторая — Злата Баба (интересно сопоставить ее с русской северной Златой Бабой и Златогоркой Свя-тогорова былинного цикла. — В.Д.), помогает при родах; третья — Жижа, покровительствует ребёнку во время кормления грудью; четвертая — Жива, прядёт ему жизненную нить, которую обрезает неумолимая Морзана.

Таким образом, суля по всему, первоначально в древнерусской мифологии существовало несколько традиционных богинь Судьбы. Первоначально, скорее всего, это были разные ипостаси Великой богини. Как женщина-мать она рожала человека, она же его миловала или наказывала — в зависимости от совершаемых поступков и деяний. Поэтому можно предположить, что у Мокоши было два лика — милостивый и карающий.

Постепенно — ещё в языческие времена — функции разделились и обособились. Рядом с пряхой-Мокошью появились две другие богини счастливой и несчастливой судьбы — Доля и Недоля — тоже пряхи. Память о них запечатлелась в архаичном русском заговоре:

«На море-океане, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне светлица, в той светлице красная девица Матерь Божия с двумя сестрицами, они прядут и сучат шелковую кудельку».

Здесь явственно прослеживается и гиперборейская подноготная заговора. Одновременно налицо древнейшее происхождение образа Богоматери, слитого с эзотерической и судьбоносной пряхой. Плюс тройственное бытие богинь. Так, на русских вышивках Великая богиня изображалась, как правило, не в одиночку, а в окружении или сопровождении минимум двух спутниц — пеших или конных. В дальнейшем мифологема трёх прядущих Дев Судьбы трансформировалась и в устойчивый фольклорный образ. Пушкинские «три девицы под окном пряли поздно вечерком» — это всё оттуда.

Однако нас в настоящий момент интересует вопрос о многоликости Великой богини, о совмещении в одном лице двух начал — доброго и злого, светлого и тёмного. Классический пример — русская Баба Яга. Да-да, это типичный пример того, как эволюционирует в течение тысячелетий и в процессе смены мировоззренческих парадигм представление о былых кумирах.

Баба Яга чуть ли не самый популярный сказочный и одновременно «очень трудный для анализа персонаж» (Б.Я.Пропп). Для правильного его осмысления необходимо чётко отделить архаичные черты древнего божества от современных представлений, укоренившихся под влиянием книжных иллюстраций, театральных, кинематографических (включая мультипликационные) и иных клише.

Конечно, Баба Яга старая, конечно, страшная, конечно, злая, конечно, летает в ступе.

(Здесь нельзя не отметить, что знаменитая летающая ступа очень уж напоминает современные модели гравилётов, то есть устройств, способных не просто преодолевать силу тяготения, но — и это главное — использовать её для передвижения. У меня был знакомый профессор-теоретик, работавший в «почтовом ящике», который ещё 35 лет назад сделал математический расчёт подобных «диковинок». Разработка проводилась вполне официально, считалась, естественно, «закрытой», но в обязательных научных планах и отчётах проходила как «Ступа Бабы Яги».)

Убежище Бабы Яги окружено частоколом с черепами, у которых светятся глазницы: об этом подробно повествуется в одной из самых архаичных сказок о Василисе Премудрой. Но сказанным вовсе не исчерпываются многогранные функции колоритного фольклорного образа. Из сказок хорошо известно, что Баба Яга не только охотится за маленькими детьми, чтобы их изжарить, съесть и покататься на обглоданных косточках, но и нередко помогает главному герою свершить подвиг.

Читателя или слушателя постоянно преследует мысль, что в разных сказках речь идёт о совершенно разных персонажах. Так оно и есть на самом деле! Просто в памяти поколений произошло расщепление образа матриархальной владычицы, которая изначально совмещала в себе черты воительницы, дарительницы и одновременно — похитительницы, душегубки и людоедки.

Вспомним ещё раз Великую богиню Деви — раздвоившуюся на благостную Уму и вредоносную Кали, увешанную человеческими черепами. Местопребывание русской Бабы Яги тоже окружено частоколом с такими же человечьими черепами. Одновременно Баба Яга — сподвижница богини Судьбы: её основное занятие — прясть кудель и очерчивать будущее тем, кто завоюет её благосклонность.

На Севере про неё говорили так: «...Сидит огромная баба на печке и прядёт; голова у неё, как бурак, титьки, как вёдра, глаза, как солонки». Образ, безусловно, не слишком привлекательный, но никто ведь и не утверждает, что Великая богиня была изящной красавицей? К тому же критерии и эталоны красоты в первобытном обществе были совершенно иные, нежели теперь.

Это уже впоследствии образы богинь — в особенности античных — идеализировались не без помощи поэтов, художников и скульпторов. В действительности те же античные богини были как на подбор необузданные и кровожадные существа. И не только ревнивая Гера, методично преследовавшая многочисленных любовниц своего страстного супруга Зевса. Артемида безжалостно расстреляла из лука малолетних детей Ниобы, всех — до последнего грудного младенца.

Богиня любви Афродита (Венера) унаследовала от своей предшественницы — вавилонской Иштар не только сексуальную необузданность, но и мстительную кровожадность: разве не она довела до ужасающего исхода трагическую любовь Федры к своему пасынку Ипполиту? К живодёрным упражнениям прибегал Аполлон в случае с фригийцем Марсием, вздумавшем состязаться с Солнцебогом в игре на флейте: с соперника также была живьём содрана кожа.

А совоокая Афина-Паллада, которая сдирала кожу с поверженных врагов? Сладкозвучным и опоэтизированным считается прозвище Афины — Паллада. И мало кто вспоминает, что получено оно было на поле битвы, где беспощадная дева-воительница живьём содрала кожу с гиганта Палласа (Палланта), за что и была присвоена Афине кажущаяся столь поэтичной эпиклеса (прозвище) — Паллада. А перед тем, как уже упоминалось, Афина содрала кожу и с убитой Персеем по её же наущению Горгоны Медусы и натянула трофей на свой щит — горгонион — с головой поверженной соперницы посередине.

Впрочем, у и без того неприятной истории жизни Афины-Паллады была ещё более неприятная и даже непристойная подоплёка. По сообщениям одного из античных схолиастов, крылатый гигант Паллант был в действительности отцом Афины, а легенда о её рождении из головы Зевса да ещё в полном вооружении — позднейшая выдумка жрецов. В таком случае Паллада — как бы отчество великой богини-девственницы. Неприятное же в подлинной биографии Афины заключается в том, что отец Паллант намеревался вступить с собственной дочерью в кровосмесительную связь, за что, в конце концов, она безжалостно расквиталась с гигантом.

(Обо всём этом можно прочесть у Роберта Грейвса в его обширном компендиуме «Мифы Древней Греции», содержащем уникальные подробности, отсутствующие в любых других изданиях.)

Но вернёмся к русским делам. Если вещую Бабу Ягу ублажить — хотя бы ласковым словом — она становится доброй, принимает сторону главного героя, охотно ему помогает, предсказывая возможные неприятности и предвосхищая благополучный конец. У неё две сестры — одна мудрее другой. Все вместе они и есть три пряхи, три богини Судьбы, правда, вернее сказать, с приставкой «экс», то есть бывшие богини. Один из результатов их «прядильной деятельности» — волшебный клубочек, символ всеобъемлющего и всепреодолевающего знания, который вручается сказочному герою и приводит его к искомой цели, оберегая от неверного шага.

В некоторых преданиях, доживших до наших дней, сохранились намёки, позволяющие представлять Бабу Ягу как воительницу, богатырку и великаншу. В её арсенале есть даже волшебный Огненный Шит, что палит во все стороны, устрашая врагов. Такой она в обшем-то изображалась и на старинных русских лубках, не испытавших влияния позднейших художественных интерпретаций.

В данном плане образ русской демоницы во многом соответствует калевальской Лоухи, «редкозубой старухи», предводительницы северного воинства. До конца XVIII века иногда даже проводилась параллель между Бабой Ягой и древнеримской Беллоною — богиней войны (bellum — «война») и одновременно властительницей Подземного мира.

Впрочем, уже в Словаре Даля все расставлено по своим местам. Здесь она именуется «злым духом под личиною безобразной старухи»:

«Баба-яга, костяная нога, в ступе едет, пестом упирает, помелом след заметает. Кости у неё местами выходят наружу из-под тела; сосцы висят ниже пояса; она ездит за человечьим мясом, похищает детей, ступа её железная, везут её черти; под поездом этим страшная буря, всё стонет, скот ревёт, бывает мор и падёж; кто видит Ягу, становится нем».

Очень уж напоминает богиню смерти и возмездия Кали, которой приносились жертвы только мужского пола — не правда ли? Или кровожадную горную демоницу, ставшую прародительницей тибетского народа? А что — здесь типичное соединение положительных (благостных) и отрицательных (злокозненных) начал. Тибетцы, как известно, ведут своё происхождение от Царя обезьян. Был он девственником и праведником, последователем одного из выдающихся бодхисатв. И надо же было такому случиться — влюбилась в него похотливая Горная ведьма и стала настойчиво домогаться взаимности:

О, обезьяний царь, услышь меня, молю!
По силе злой судьбы я бес, но я люблю.
И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь.
Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь.
По десять тысяч душ мы будем убивать,
Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать,
И породим детей жестоких, словно мы.
Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы
У этих бесов злых возникнут города,
И души всех людей пожрут они тогда.
Подумай обо мне и милосерден будь,
Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь!
(Перевод Льва Гумилёва)

Типичная Баба Яга, хотя и не слишком старая! И своего добилась! Царь обезьян стал её мужем, прижил с Горной ведьмой шестерых детей: они-то и положили начало тибетскому народу. Но нас в данной ситуации интересует совсем другое. Согласно ламаистским толкователям, безобразная Горная ведьма в предшествующей жизни своей была прекрасной богиней, возможно даже, — благостной и сострадательной ламаистской Мадонной — Тарой.

Мирна Элиаде вообще считал, что её прообразом была северная Великая богиня. Однако потом произошла типичная демонизация светлого облика или же (что тоже вполне вероятно) превращение доброй богини путём инкарнации в злобную демоницу. Подобные же метаморфозы могли произойти и с русской Бабой Ягой.

На Русском Севере чрезвычайно распространенным было мнение, что Баба Яга живёт не в лесу в избушке на курьих ножках, а глубоко под землёй. Чтобы попасть туда, нужно «просесть», и окажешься — сначала в полной тьме, а затем в светлом-пресветлом городище с улицами и домами, наполненными всяким добром, — владении вещей старухи. Такая картина рисуется в сказках, записанных в Архангельской губернии Н.Е.Ончуковым.

В белорусских сказках тоже отмечается, что Баба Яга живет на Севере, среди лютых морозов.

Впрочем, народ никогда не жалел красок и для описания подробностей житья-бытья ведьмы-людоедки, как, например, в одной из сказок, записанных в Псковской губернии:

«...По улице костры, по кострам — всё кости человеческие лежат, по тыну — всё головы человечьи торчат, на крыльце — потроха человечьи валяются, в сенях — два дошана с кровью стоят, а сама хозяйка в доме лакомится человечиной...»

Жуткие подробности русской сказки мало чем отличаются от реальных событий, неоднократно описанных в разные времена очевидцами подобных сцен. Даже детали совпадают, например, с тем, что пришлось увидеть и пережить в XVI веке немецкому канониру-наёмнику и искателю приключений Гансу Штадену на бразильском побережье, где он, подобно Робинзону Крузо, очутился в результате кораблекрушения. Всех его спутников элементарно съели. Сам же «солдат удачи» уцелел в результате фантастической находчивости и изворотливости, а затем на протяжении всего своего пленения был свидетелем будничного быта каннибалов, который и описал с фотографической точностью.

<...>

В противоположной (восточной) части южноамериканского континента примерно в то же время (и тем более значительно раньше) зафиксированы не менее пикантные факты. Здесь, к примеру, существовали целые питомники для выкармливания жертв, особенно детей (что, в свою очередь, напоминает до боли знакомые с детства картины из русских и европейских сказок о людоедах и людоедках).

<...>

Аналогичные «питомники» были выявлены и ликвидированы сравнительно недавно в Африке и, в частности, среди племён, обитавших по берегам реки Конго.

Подобные эпизоды (а им несть числа) связаны не только с примитивным каннибализмом, но и с человеческими жертвоприношениями, бытовавшими во всякие времена и во всех частях света — вплоть до недавнего времени.

Выше уже упоминались современные факты человеческих жертвоприношений у автохтонов Индостана. Но аналогичные явления зафиксированы и на Русском Севере — причём сравнительно недавно. Русский художник-пейзажист Александр Борисов, блестящий ученик Шишкина и Куинджи, всю свою жизнь и творчество посвятил природе Крайнего Севера. Он неоднократно бывал в самых экзотических и отдалённых местах, хорошо знал быт и обычаи местного населения. В 1906 году в Санкт-Петербурге вышла его книга путевых очерков, сопровождаемая прекрасными цветными рисунками, — «У самоедов: от Пинеги до Карского моря».

Автор приводит несколько хорошо известных ему примеров человеческих жертвоприношений, практиковавшихся у ненцев ещё в начале XX века. Чтобы задобрить высшее божество, от которого, по убеждению аборигенов, зависел промысловый успех, ему приносились в жертву человеческие головы. Борисов описывает несколько подобных случаев. Бывало, что охотник постоянно возил голову с собой.

На Новой Земле человеческие жертвы приносились идолам. Наиболее известное святилище находилось на острове Вайгач, неоднократно описанное этнографами и археологами. За многие века на капище скопилось множество небольших идолов менгирного типа. Судя по всему, в прошлом здесь также практиковались человеческие жертвоприношения.

Отголоски подобной «практики», имеющей общемировое распространение, сохранились и в русском фольклоре. Кому не известны, скажем, хрестоматийные причитания, перекочевавшие в детский фольклор:

Костры горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати.

Для современного человека, оторванного от исконных древних корней, это — всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося козленочком. В действительности же это отголосок древнейшей эпохи, практиковавшей жертвоприношения — причём не одних животных, но и — увы — людей. Приведённое четверостишие — дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного читателя (слушателя) — особенно ребёнка. Представляется, что и рифмованные строчки причитания сохранились от тех невообразимо далёких дней практически в неизменном виде.

Это же подтверждает и архаичная колядка, включённая Иваном Петровичем Сахаровым (1807-1863) в свой знаменитый сборник «Сказания русского народа»:

Ты, братец Иванушко,
Ты выди, ты выпрыгни!
— Я рад бы выпрыгнуть,
Горюч камень
К котлу тянет,
Желты пески
Сердце высосали.
Ой, Колядка! Ой, колядка!

Приведённый текст на первый взгляд перекликается с сюжетом и персонажем известной русской сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке. Однако фактура здесь совершенно иная. Колядка донесла до нас вопль живого человека, приносимого в жертву (и в данном конкретном случае это либо совсем маленький мальчик, либо отрок, либо неженатый юноша).

Современному читателю совершенно невдомёк, что устойчивое словосочетание «желтые пески», кои высасывают сердце, это ритуальный песок, на который изливается кровь жертвы.

Тот факт, что жутковатая идиома превратилась в невинную поговорку, свидетельствует, во-первых, о древности самого обряда, а во-вторых, о перемещении в нём человеческих и животных жертвоприношений. Сама колядка вроде бы свидетельствует о вытеснении человеческого жертвоприношения козлиным, но из контекста так и проступает ужас человека, обречённого на заклание (к тому же и названного по имени).

Вспомним, для примера, что ещё незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник плодородия вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обречённых.

Жертвоприношения, освящённые тысячелетней традицией, практиковались повсеместно. Рудименты кровавых треб (так они именовались по-древнерусски) долгое время сохранялись на Руси. Одна из первых русских бытописательниц Екатерина Алексеевна Авдеева (урожденная Полевая) (1789-1865), будучи замужем за иркутским купцом, много путешествовала по Сибири, написала и издала две очень ценные в этнографическом отношении книги: «Записки и замечания о Сибири. С приложением старинных русских песен» (1837) и «Записки о старом и новом русском быте» (1842).

Впечатлительная очеркистка рассказывает о старинном обычае, распространённом среди сибирских крестьян: при постройке нового дома во имя будущего счастья и здоровья хозяев отрубалась голова у петуха и тайно закапывалась в переднем углу избы.

Петух, конечно, не человек, но и человеческие жертвы, увы, тоже приносились. В «Житии Георгия Амастридского» — памятнике, созданном в 40-е годы IX века и почему-то выпавшем из поля зрения современных исследователей, говорится о человеческих жертвах — «девиц, мужей и жён», приносимых руссами до введения христианства. Один из вождей руссов прямо спрашивает: «Разве мы не приносим такие жертвы каждый день?» По свидетельству византийского историка Льва Диакона, воины-язычники киевского князя Святослава убивали пленников над похоронными кострами, где сжигались тела русских дружинников, павших на поле битвы.

Летом 1907 года немецкий историк О.Шрадер по приглашению российских коллег посетил Олонецкую губернию. Более всего он был поражён архаикой одного на первый взгляд заурядного обычая: русские крестьяне в так называемое «баранье воскресенье», приуроченное к Ильину дню (в дохристианскую эпоху он считался Перуновым днём), повсеместно резали жертвенных барашков. Мясо заколотых животных относилось на берег озера и варилось в 12 котлах (исключительно мужиками, женщины к жертвенному таинству не допускались).

Схема ритуала та же, что и в приведённой выше колядке, разница только в приносимых жертвах. Профессор Бреславльского университета сразу же уловил главное: следы русского северного обряда теряются в самых отдалённых глубинах индоевропейской древности.

Традиции, связанные с языческим ритуальным жертвоприношением, до недавнего времени бытовали чуть ли не в каждой белорусской деревне и выражались, главным образом, в закалывании кабана на Коляду (то есть перед Рождеством).

<...>

Это — славяне, недавнее время. Очень похоже на этрусков и другие древние народы, которые гадали по внутренностям. Особенно — по печени.

Что же происходило в других местах? Хроники донесли до наших дней бесстрастные свидетельства очевидцев. Десятки и сотни тысяч современных туристов любуются ступенчатыми пирамидами Мексики и Центральной Америки — архитектурными шедеврами, построенными в разные века древними ацтеками, майя и прочими народами, уничтоженными западной цивилизацией. Но испытывая эстетическое наслаждение от встречи с прекрасным, мало кто вспоминает, что эти святилища предназначались не только для наблюдения за звёздами, астрономических и календарных вычислений, демонстрации царской власти и поклонения богам, но и для изощрённых человеческих жертвоприношений.

Чтобы представить действительную картину происходившего здесь менее чем пять веков назад, совершим мысленный подъём вверх по 114 ступеням главной пирамиды Теночтитлана — столицы ацтекского государства — вместе с его последним властителем Монтесумой, великим завоевателем и авантюристом Эрнаном Кортесом и «солдатом» Берналем Лиасом, человеком, сохранившим для потомков самое ценное, оставшееся от той утраченной навсегда эпохи — факты (ибо на месте самой пирамиды в настоящее время возвышается главный собор Мексики — символ победы католичества над язычеством; сама же столица была разрушена до основания — в буквальном смысле данного слова:

«На вершине пирамиды на открытом воздухе стояли громадные валуны, на которых приносили в жертву богам несчастных индейцев. Там мы увидели большое неуклюжее изваяние, похожее на дракона, и множество других каменных фигур с жестокими, злыми лицами, — сколько же крови пролилось на наших глазах в тот день! Потом Монтесума повёл своих гостей полюбоваться богом Уицилопочтли. У него было широкое лицо и чудовищные, вселяющие панический страх глаза. Перед ним догорали сердца трёх индейцев, которых принесли ему в жертву. Стены и пол храма были настолько густо залиты кровью, что казались чёрными, а во всём помещении стояла отвратительная вонь. В храме другого бога тоже всё вокруг было залито кровью: и стены, и даже алтарь, стояло такое зловоние, что мы едва дождались момента, чтобы поскорее уйти оттуда».

<...>

Безусловно, характер жертвоприношения менялся в течение веков и тысячелетий. Человеческие жертвы повсюду заменялись животными, растительными плодами или иными дарами, хотя ещё в начале Нынешнего века среди некоторых народностей Российского Севера бытовало мнение, что человеческая жертва намного действеннее животной. Русский фольклор также хранит память о трагических ритуалах.

* * *

Русская Баба Яга — несомненный носитель древнейшей матриархальной традиции. Её устрашающие черты — результат неизбежной демонизации поверженных былых властительниц после победы патриархального строя. Даже в её имени, судя по всему, закодирован намёк на матриархальное прошлое.

Никто не дал вразумительного объяснения, что такое Яга*, или в фонетической транскрипции — [Й]ага. Наиболее правдоподобными представляются объяснения, связывающие имя хозяйки избушки на курьих ножках со словом «ягать» — «кричать». (В данном смысле имя великого князя литовского Ягайлы (Йагайлы; Ягеллы) — первого короля объединённой польско-литовской Речи Посполитой и родоначальника династии Ягеллонов — означает «горлопан», «ругатель», а в ещё более точном смысле — «матерщинник».)

Проводились санскритские параллели: слова «йага» и «йога» идентичны по вокализации и, следовательно, Йагу можно интерпретировать как Йогиню — вещую колдунью и волшебницу.

Допустимо также предположить, что русское утвердительное восклицание «ага!» также как-то связано с именем Йаги. Возможно, когда-то оно означало обычное матриархальное приветствие или здравицу в честь Великой богини Йаги. Наподобие ведийскому восклицанию «Сваха!» («Да будет Благо!», «Во здравие!»).

Или же вроде самого знаменитого и крепкого русского ругательства, поминающего мать: учёными давно установлено, что первоначально оно означало всего лишь приветствие, фиксирующее принадлежность к данному материнскому роду (такое общепринятое в научных кругах объяснение вошло даже в роман-эпопею Максима Горького «Жизнь Клима Самгина»).

Как и в других персонажах, в образе Бабы Яги прежде всего закодирован скрытый, тайный смысл русской волшебной сказки. Даже развитие сюжета, как правило, напоминает путешествие не только в пространстве, но и во времени, причём в обратном направлении — от патриархата (абстрактный царь и его сыновья) к матриархату. Маршрут героя за тридевять земель в тридесятое царство, кстати, также допустимо трактовать как путешествие во времени, скажем, как продвижение в глубь тридцати поколений или династий.

В царстве Бабы Яги властвуют, как правило, представительницы женского пола — Баба Яга, её сёстры и её дочери. Об их мужьях, между прочим, почему-то вообще не упоминается. Подобная ситуация хорошо известна историкам первобытного общества. Она полностью соответствует беспорядочным и неконтролируемым половым связям, присущим матриархату, когда установление отцовства становится проблематичным, а следовательно — и ненужным.

Отсюда неудивительно, что и число дочерей Бабы Яги может превышать цифру 40, как, например, в популярной сказке из афанасьевского Сборника о Заморышке, вылупившегося вместе с братьями из яиц. В поисках невест герои оказываются во владениях Бабы Яги, чьи чертоги мало напоминают безоконную избушку на курьих ножках:

«Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали — сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их Баба Яга: «Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?» — «Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напои-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай».

Баба Яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать: «Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела лытаете?» — «Дела пытаем, бабушка!» — «Чего ж вам надобно?» — «Да невест ищем». — «У меня есть дочери», — говорит Баба Яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу.

...Поутру встала Баба Яга, глянула в окошечко — кругом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на все четыре стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади Баба Яга — и жжёт и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у Бабы Яги платочек, махнул тем платочком перед собою — и вдруг перекинулся мост через всё сине море; переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону — мост исчез, Баба Яга воротилась назад, а братья домой поехали».

Кодирование сказочных мифологем принимает подчас самые неожиданные и непредсказуемые формы. Одной из первых сказок чуть ли ни каждого русского ребёнка становится небольшая и простенькая на первый взгляд сказочка про Курочку Рябу. Помните? Снесла курочка яичко, а мышка бежала, хвостиком вильнула, яичко упало и разбилось; тогда несушка и заявила: «Я такое яйцо снесу, которое вовек никому не разбить. Золотое!» Между тем в бесхитростном сюжете сокрыт глубочайший смысл. Он присутствует там в виде символа, восходящего к древнейшему архетипу космического яйца — символу, повсеместно распространённому у индоевропейских, семитско-хамитских, финно-угорских, тунгусо-манчжурских, китайско-тибетских, полинезийских, африканских, индейских и других народов, что само по себе свидетельствует не только об их тесном взаимодействии, но и о былом родстве и общих мифологических воззрениях.

Согласно мифопоэтической традиции этих народов из мирового (космического) яйца возникает вся зримая Вселенная, мир богов и людей.

Космическое яйцо древних мифологий имеет вовсе не метафорический, а реальный вселенский смысл, что косвенно подтверждают древнеиндийские и индуистские астрономические трактаты, именуемые «сиддханта». В самом древнем из них, предположительно написанном 5 тысяч лет тому назад, говорится о яйце Брахмы — месте обитания Верховного божества: оно представляет собой шар из звёзд поперечником более 18 квадриллионов (18·10¹⁵) йоджан, то есть около 4 тысяч световых лет, что соответствует размерам некоторых галактик.

Уместно предположить, что в русле общеарийской идеологии, носителями и хранителями которой были профессиональные жрецы (впоследствии это — брахманы у индийцев, маги у иранцев, друиды у кельтов, волхвы у славян и т.д.), были распространены именно такие представления о Вселенной в виде космического яйца, как это описывается в сохранившихся, к счастью, хотя и сильно «брахманизированных» источниках. Ибо у всех других индоевропейских народов (включая и недошедшие части древнеиранской Авесты) систематизированные космологические знания были утрачены после уничтожения или вымирания языческих жрецов, не сумевших оставить преемников и обеспечить передачу древнейшего знания последующим поколениям.

В ведийской космогонии мировое яйцо — золотое. Это — и есть прообраз того самого золотого яичка, которое сносит Курочка Ряба (мифологема Космотворящей Птицы). Правда, в русской сказке весь мифологический антураж испарился и остался только закодированный образ-символ, передаваемый от поколения к поколению и усваиваемый с младенческих лет.

Расшифровка закодированной архаичной символики сказки о золотом яичке представлена в знаменитом эссе Максимилиана Волошина «Аполлон и мышь» (1911), которое в своё время пленило Павла Флоренского (он так и написал: «пленённый... мышью — Священник Павел Флоренский).

Всё дело в том, что и Мышь и Золотое яйцо — аполлонийские образы. Издревле известен культ Аполлона Сминфея (Мышиного) (см., например, Илиада. 1, 37-42), впитавшего память о древнейших исторических событиях, истинный смысл которых был неясен уже во времена Гомера.

Странное прозвище Аполлона предполагало победу над мышами. Победителем мыши, наступившим на неё стопой, изображён Солнцебог в известной скульптуре Скопаса, В память об этом совершенно непонятном с точки зрения современного обывателя событии жрецы Аполлона держали при храмах белых мышей. На монетах троадской Александрии и острова Тендоса фигура мыши выбивалась перед фигурой сидящего или идущего Аполлона. А в храме, посвященном «Мышиному» Аполлону в Тимбре, совершались человеческие жертвоприношения.

Аполлон — бог Солнца, а золотое яйцо — его символ. Знаменитая коллизия ныне детской русской сказки: «мышка бежала, хвостиком махнула — яичко упало и разбилось» — закодированная информация о борьбе Солнца с Мышью, я которой Аполлон первоначально терпит поражение, так как олицетворяемое им золотое яйцо оказалось разбитым.

Волошин блестяще проанализировал на первый взгляд незамысловатый сюжет русской сказки с символистской точки зрения, выявив глубинный смысл борьбы жизни со смертью:

«Нет сомнения, что золотое яичко, снесённое рябою курочкой, — это чудо, это божественный дар. Оно прекрасно, но мёртво и бесплодно. Новая жизнь из него возникнуть не может. Оно должно быть разбито хвостиком пробегающей мышки для того, чтобы превратиться в безвозвратное воспоминание, в творческую грусть, лежащую на дне аполлонийского искусства. Между тем простое яичко — это вечное возвращение жизни, неиссякаемый источник возрождений, преходящий знак того яйца, из которого довременно возникает все сущее».

Но Волошин и другие комментаторы прошли мимо другого — этносоциального — смысла борьбы Аполлона с мышью, заключающегося в древнейшем противоборстве между двумя первичными родоплеменными общностями на стадии расщепления и обособления языков и культур. В этом смысле мышь — тотем той доиндоевропейской этносоциальной структуры, которая противостояла родоплеменной структуре, связанной с Аполлоном, тотемом которого был лебедь.

Первоначально победил этнос, чьим тотемом была мышь. Возможно и даже скорее всего, эта победа выражалась не в физическом истреблении людей или целого народа, а в вытеснении аполлонийской родоплеменной общности с ранее занимаемых северных территорий, что в конечном счёте привело к продвижению и переселению прапредков эллинов на Балканы. В итоге же Аполлон и аполлонийцы могли считать себя победителями, ибо восторжествовала жизнь, сохранилась культура и возникла новая религия.

Потому-то Аполлон Сминфей представлялся эллинам Победителем Мыши и изображался наступившим на нее пятой.

Заставляет задуматься и установленный учёными ещё в прошлом веке факт, что мышь выступала в качестве тотема у семитских племён. Не свидетельствует ли это, что борьба Аполлона с мышью (а быть может, тотемов белой и серой мышей) отражает эпоху первоначального разделения индоевропейцев и семитов и вычленения их из некогда единой этнической общности?

Что касается русского народа, то отголоски тотемических верований, связанных с мышью, сохранились и по сей день в некоторых обычаях и фольклорных сюжетах. Так, элементы принесения в жертву прослеживаются в поговорке, сопрягаемой с зубной болью или удалением молочного зуба: «Мышка-мышка, возьми зуб!»

Сберегательные функции, присущие всякому тотему, явственно проступают в популярном сюжете русской сказки, где мышка помогает падчерице спастись от медведя: бегает от него с колокольчиком при игре в жмурки, где ставкой является жизнь («Поймаю — съем!»).

Ещё один отголосок древнейших космологических представлений, закодированных в русских сказках, — яйцо, в котором сокрыта Кощеева смерть, а точнее — тайна бессмертия.

Ещё один популярный сюжет русского фольклора — золотое, серебряное и медное царства, каждое из которых возникает из яйца (и может опять в него свернуться).

Представление о Вселенной как космическом яйце не было случайным. С точки зрения обыденного восприятия звёздное небо окружает Землю, как скорлупа окружает содержимое яйца. Остальное также нетрудно домыслить: яйцо возникает не само по себе, а сносится несушкой, значит, и у космического яйца должен быть свой творец; яйцо существует не ради самого себя, а для произведения потомства, — значит, и космическое яйцо — порождающее средоточие жизни и всего многообразия мира.

Потому-то в древних культурах яйцо и олицетворяло Солнце как источник весеннего возрождения и творческих сил природы. В русских сказках, по мнению некоторых исследователей фольклора, Солнце принимает зооморфный образ Жар-птицы, которую похищают силы Тьмы или Зимы в образе колдуна или царя-чародея; однако Жар-птица успевает снести золотое яйцо — источник последующей жизни, света и тепла.

В иконографии Древнего Египта нередко встречается изображение яйца как атрибута бога. Так, Солнцебог — Пта изображался с яйцом, символизировавшим Солнце: считалось, что Пта катает своё яйцо-Солнце по небу (любопытно совпадение имени древнеегипетского божества Пта(х) и русского слова «птаха», что отнюдь не может считаться случайным совпадением — их роднит не только общее звучание, но и общая атрибутика, какой является яйцо).

В мифологии полинезийцев видимый мир олицетворяет курица, внутри неё скрывался создатель мира бог Тангароа, впоследствии вышедший из яйца. Обломки этого яйца образовали полинезийские острова.

Отголоски подобных космологических воззрений есть и в славянском фольклоре: по одному из вариантов украинской сказки, человек в войне птиц и зверей помог первым и в награду получил яйцо, в котором заключался целый Мир (царство).

Архаичная символика яйца в виде скорлупной полусферы явственно обнаруживается в формах некоторых традиционных жилищ — многообразных юртах, эскимосских снежных хижинах иглу, лёгких тропических куполовидных постройках (например, у зулусов в Африке или у колумбийских индейцев в Южной Америке). К тому же в преданиях этих народов происхождение, конструкция, ориентация по частям света и внутренний интерьер таких жилищ однозначно связываются с космическими представлениями. Впоследствии космоархитектурная символика была перенесена на купола церквей, мечетей, гробниц, индуистских храмов, некоторых буддийских ступ и т.п.

Индоевропейская традиция (включая славянскую и русскую), выводящая миротворение из золотого космического яйца, восходит к арийским и доарийским временам. В Законах Ману — одном из самых известных древнеиндийских литературных источников — космогенез начинается с истечения мужского семени в первичный океан. В результате появляется золотое яйцо — местопребывание творца-прародителя Брахмы. Он-то и разделяет яйцо надвое: верхняя половина — небо, нижняя — земля, а между ними — воздух.

Классическим считается описание Яйца Брахмы во 2-й главе 1-й книги «Вишну-Пураны»:

«53. Оно постепенно разрастается как круги на воде; это огромное яйцо, (составленное из) первоэлементов, покоящееся на водах и наделённое первичной материей (считается) явлением Вишну в образе Брахмы.

54. Властитель мира Вишну, исконный образ которого неявленный, (обретает) здесь явленный образ и сам пребывает в исконном образе Брахмы.

55. Внутренней оболочкой наделённого великим Атманом (Мирового яйца) была (гора Меру), а внешней оболочкой — горы; околоплодные воды образованы океанами.

56. И в этом Яйце, о брахман, были горы, континенты, океаны, планеты, миры, Боги, асуры и люди.

57. С внешней стороны Яйцо окутано водой, огнём, воздухом, пространством, а также источником первоэлементов, первоэлементами, наделёнными десятью качествами и великим принципом творения.

58. И ещё оно окутано неявленной (первичной материей), о брахман, — (окутано) всеми ими вместе с великим принципом творения; эти семь оболочек, наделённые свойствами первичной материи, окутывают Яйцо как слои скорлупы кокосового ореха».

Божественное прозвище Брахмы было — Лебедь-Калаханса (поэтому и космическое яйцо считалось лебединым). В санскрите kala-hansa обозначает и лебедя и гуся. Из последней части санскритского слова путём сложных трансформаций возникло и русское «гусь» (ср.: немецк. Gans — «гусь»). Отсюда же и устойчивое словосочетание русского фольклора «гуси-лебеди».

Интересно, что и название первичного космогенного океана сохранилось в современном языке в разных обличиях. В Законах Ману он именовался Нара (n-ar-a) — «воды».

К данной лингвистической основе восходят русские слова: нырять, нора, понурый, нерпа (норпа), нарвал, а также множество разноязычных названий, связанных с водными источниками: реки в Индостане (притоки Инда); Нара (приток Оки) в Подмосковье, Нарва (Норова) — река и город, Нарым (приток Иртыша), Нарын (приток Сыр-Ларьи), озеро Неро, город Норильск (от «нор» — «омут», «яма с водой») (ср.: также монг. «нар» — «озеро»; коми «нюр» — «болото») и т.д.

Отголоски индоевропейских мифов о Мировом яйце сохранились в фольклоре краинских сербов. По их представлениям, сначала земля была пуста. Не было на ней ничего, кроме оlного-единственного камня. Наконец, Бог сжалился и послал петуха, чтобы он оплодотворил землю. Петух скрылся в пещере и снёс необыкновенное яйцо. Яйцо раскололось, и из него вытекли 7 рек. Реки оросили землю, и вскоре она зазеленела, принесла плоды, яблоки, сливы и даже белый хлеб. В мир пришёл Золотой век!

По древней славянской и общеиндоевропейской традиции петух олицетворяет Солнце или тождественен ему. (Отсюда и русский фольклорный эпитет — Петушок Золотой [то есть «солнечный»] Гребешок.)

В апокрифе «О всей твари», включенном в рукописный сборник XVI века, хранящийся в Троице-Сергиевой Лавре, сохранились отголоски древнейших общеарийских представлений о гигантском солнечном Петухе (по-древнерусски — «кур»), который живёт на далёком океане (а море ему по колено) и каждый день рождает светлый день:

«Солнце течёт на воздухе в день, а в нощи по окияну низко летит, не омочась, но токмо трижды омывается в окияне. Глаголят писания: есть кур [петух], ему же глава до небеси, а море до колена. Егда же солнце омывается в кияне, тогда же акиян всколебается [в оригинале тройное написание слова «океан»: через «о», через «а» и вообще без начальной гласной. — В.Д.] и начнут волны кура бити по перью, он же очютив волны и речёт «кокореку!», протолкуется: «Светодавче Господи! Дай же свет мирови!» Егда же то воспоёт, тогда все кури воспоют в един час по всей вселенней».

Закодированная формула «мир-яйцо» была настолько стойкой и неискоренимой, что пересилила христианскую догматику и проникла в церковную литературу — сначала в Византии, а затем и на Руси. В одной старинной рукописи читаем: «О яйце свидетельство Иоанна Домаскина: небо и земля по всему подобны яйцу — скорлупа аки небо, плева аки облаца, белок аки вода, желток аки земля».

Из глубокой древности идёт обычай одаривать друг друга яйцами и величать их в священных песнопениях. Древнеримский обычай красить яйца Плутарх объясняет тем, что яйцо изображает творца Мира, в себе его заключающего. У персов задолго до появления христианства также был известен обычай приветствовать друг друга подарком в виде яиц, окрашенных в разные цвета. Яйца клали в храмах, закапывали в тех местах, где предполагалось строительство (существует предание, что Неаполь построен на яйце).

Неоспоримым свидетельством древнейшего почитания у славян яйца как символа жизнепреемственности и космического возрождения является также обычай крашения и расписывания яиц. Обычай, в настоящее время увязанный с христианской Пасхой, в действительности уходит в самые дальние глубины этнической истории славян и индоевропейцев.

Археологи находят писанки (расписные яйца) в древних курганах; в форме народного декоративного искусства они широко распространены у восточных славян. Между прочим, в своё время на Полтавщине в этнографическом отделе города Лубны существовала коллекция, где были собраны тысячи писанок — бесценных памятников архаичной культуры.

Писанки донесли до наших времён свидетельство о древнейших космологических и космогонических представлениях, социальных ориентирах и предпочтениях, эстетических ценностях и идеалах. На яйцах воспроизводились солнечные, лунные и звёздные знаки, другие смыслозначимые символы, означавшие и родоплеменную принадлежность. По архаичным орнаментам, как по опорным пунктам и вехам памяти, можно восстановить далёкое прошлое народов России и основные этапы становления и развития человеческого бытия.

И по сей день остаются актуальными слова В.В.Стасова, высказанные им в теперь уже ставшем классическим труде «Русский народный орнамент» (1872): «Орнаменты всех вообще новых народов идут из глубокой древности, а у народов древнего мира орнамент никогда не заключал ни единой праздной линии. Каждая чёрточка тут имеет своё значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений. Ряды орнаментики — это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и не назначенная для одних только глаз, а также для ума и чувств».

Среди древнейших знаков и символов, раскрывающих суть господствующих некогда социальных отношений, треугольники и ромбы. Традиционно их орнаментальная конфигурация связывается с изображением женского естества и начала, но, так сказать, в разных «проекциях»: треугольник представляет женские гениталии с их внешней стороны («дельта Венеры»); ромб — в более откровенном — вагинальном — ракурсе. С этой смысловой нагрузкой треугольный и ромбический орнамент распространился и закрепился во всех культурах всех народов и континентов.

Не составляют исключения и русские народные традиции. Треугольно-ромбическая символика разворачивается здесь во всём возможном богатстве форм, какие только может предоставить веками и тысячелетиями складывавшийся орнамент. В русском вышивальном искусстве хорошо известны и комбинированные узоры, в которых ромб составляется из треугольников. От поколения к поколению передавалось искусство изображения и понимания незатейливой на первый взгляд символики: в действительности в ней заложен глубочайший и жизнезначимый смысл. Никакие социальные и идеологические катаклизмы не смогли вытеснить из народной памяти завещанное предками.

Бесхитростные образы и сюжеты, вышитые на одежде или полотенцах, нарисованные на посуде или прялках, несли ёмкую мифо-поэтическую и мировоззренческую информацию. Сколько, к примеру, может сказать знатоку один только узор на конце кружевного полотенца, вышитого в начале века Лукерьей Елисеевной Студенковой (1898) из села Язовая Верх-Бухтарминской волости Томской губернии. Искусствоведческая и мировоззренческая экспертиза, сделанная Л.М.Русаковой, приводится в её монографии «Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири» (Новосибирск, 1989):

«Горизонтально организованная композиция трехчастна. В центре нижней её части фронтально изображено дерево, справа и слева от него — два оленя в геральдической позе. ...Дерево, изображённое в узоре, не существует в природе. Присмотримся к нему повнимательнее. Его ствол чётко делится на две части. Нижний конец дерева представляет собой треугольник, обращенный вершиной вниз (выше говорилось, что это — общемировой символ женского естества. — В.Д.), от которого слева и справа от ствола тянутся вверх изогнутые «росточки». В средней части ствол имеет три пары коротких «веток», чуть ниже, на «ветках» подлиннее, — два гипертрофированных плода. Венчает дерево пышный цветок...

...В узоре полотенца воплощён структурированный Космос. В нём чётко представлена трёхчастная вертикальная организация пространства Вселенной: нижний мир — корень и ростки, средний — ветки и плоды, верхний — цветок, что соответствует подземной, земной и небесной сферам мироздания. Трехчастность по вертикали соответствует прошлому — настоящему — будущему; в генеалогическом преломлении — это: предки — нынешнее поколение — потомки. Вместе с тем дерево разделяет и одновременно сводит воедино основные бинарные семантические противопоставления: небо — земля, земля — преисподняя, день — ночь, лето — зима, правое — левое, жизнь — смерть, доля — недоля и т.д.

...Треугольник, обращённый вершиной вниз, в данном контексте полисемантичен. В изобразительном искусстве треугольник как знак уже со времён верхнего палеолита символизировал женский образ. В ритуальных фигурках трипольской культуры III тыс. до н.э. треугольник натуралистически подчёркивал признак женского пола. Ту же семантику он несёт и на женских статуэтках анауской культуры эпохи бронзы. В рассматриваемом узоре полотенца треугольник в основании дерева, вероятно, символизирует женское порождающее начало, связанное с землёй, а вместе с деревом — порождением земли — является воплощением женского Божества, отождествлявшегося с деревом».

Конец полотенца обрамлён ромбическим узором, который, по справедливому выводу исследовательницы, символизирует всё то же женское естество и плодородие.

В отечественной литературе (в основном благодаря авторитету академика Рыбакова) в настоящее время ромбический орнамент с точкой посередине трактуется как символ засеянного поля. Здесь налицо явный рецидив вульгарно-социологического подхода, требующего во всех предметах и явлениях материальной культуры (включая декоративно-прикладное искусство) отыскивать следы односторонне понимаемой производственной деятельности. Причём под последней мыслится исключительно хозяйственная деятельность, основанная на коллективном или индивидуальном труде. К сожалению, данный искажённо трактуемый тезис совершенно не соответствует тому, что изначально вкладывалось в понятие производства.

Один из общепризнанных во всем мире авторитетов по данному вопросу— Фридрих Энгельс (1820-1895) — с первых же страниц своего классического труда «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (словно предвидя возможность искажения своей позиции в будущем) энергично подчёркивал: «...Определяющим моментом в истории является в конечном счёте производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны — производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой — производство самого человека, продолжение рода».

И вообще, что означает: «бытие определяет сознание»? В первую очередь, собственное бытие человека и определяет его индивидуальное сознание. Аналогичным образом обстоит и с сознанием общественным, обусловленным реалиями формационного бытия. Конкретный индивид живёт прежде всего по законам от природы заложенных в нём интересов и потребностей (включая и потребность продолжения рода), а вовсе не по предписаниям каких-либо абстрактных императивов и спекулятивных конструкций, рождённых в голове вдохновенного теоретика, который упорно пытается навязать их всему миру, подгоняя тем самым — вольно или невольно — неисчерпаемое богатство жизни под призрачные абстракции.

Естественно, что общественные формации и государственный строй не могут не влиять на характер воспроизводства человеческого рода, но только в конечном счёте и в виде некоторой средне-результирующей линии. Каковы бы ни были экономический строй, форма правления или идеологическая доминанта — влечение существ противоположного пола друг к другу во все времена остаётся одинаково неотвратимым; процессы зачатия, вынашивания плода и роды никоим образом не станут зависимыми от того, какая нынче партия у власти, а народившийся младенец будет искать чмокающими губами материнскую грудь и получать причитающееся ему молоко, не обращая никакого внимания на то, какой очередной политический самодур издевается в настоящий момент над народом.

Ортодоксальные последователи того же Энгельса на протяжении десятилетий ухитрялись не замечать ключевой фразы о производстве самого человека и продолжении рода, что, конечно же, просто обязано было получать отражение в любых надстроечных феноменах. Потому-то — из-за какой-то совершенно непонятной, чуть ли не пуританской стыдливости — вместо вполне естественного выявления в ромбическом орнаменте сексуальных мотивов и была придумана легенда о «распаханном и засеянном поле». Её даже ухитрились спроецировать на территории, где земледелие из-за суровых климатических условий сроду не практиковалось: у народов Крайнего Севера, в глаза не видевших сельскохозяйственных орудий и понятия не имеющих, как с ними обращаться, ромбы и треугольники распространены не менее широко, чем у исконных земледельцев — жителей Черноземья. Да и коренится ромбический орнамент в таких доисторических глубинах, когда земледелием вообше ещё никто не занимался. Зато всегда занимались и независимо от хозяйственной формации — производством и воспроизводством себе подобных.

Если отвлечься от отечественной или переводной литературы, с которой в основном и знаком российский читатель, то выяснится, что мировая наука говорит совершенно о другом. Согласно давно установившемуся и, в обшем-то, даже не дискутируемому мнению, ромб обозначает женское детородное начало вообще и женские гениталии (vulva и vagina) в частности. При этом «чистый» ромб символизирует девственность (в том числе и Божественную непорочность Девы Марии), а ромб с точкой посередине — утрату девственности (дефлорацию), зрелую или рожавшую женщину (см., напр.: Купер Дж. «Энциклопедия символов». М., 1995; Тресиддер Дж. «Словарь символов». М., 1999).

Треугольные и ромбические элементы тралиционны в искусстве изготовления и украшения ковров (особенно в исламских странах, где изображение человека и отдельных частей его тела традиционно запрещены). Здесь женская детородная символика получила особенно развитое и изощрённое изображение.

То же можно сказать и о янтрах — тантрических диаграммах для медитации: во многих из них акцент сделан на треугольники и ромбы — живую память в том числе и о далёкой эпохе матриархата.

Безусловно, в настоящее время, после чуть ли не полной утраты былых традиций сохранившийся практически в первозданном виде орнамент никакой экспрессивной сексуальной нагрузки давно уже не несёт. Однако половая принадлежность по-прежнему сохраняется, и узоры, берущие своё начало в матриархальных глубинах, как и тысячи лет назад, украшают в основном женскую одежду, предметы женского быта и обихода или же свадебное убранство невесты.

* * *

Отечественные приверженцы концепции «засеянного поля» правы лишь в одном: архаичная матриархальная традиция, берущая своё начало от самых истоков человеческого общества, в дальнейшем, по прошествии тысячелетий и после преодоления ряда ступеней по пути социального и хозяйственного прогресса, была спроецирована и на земледельческие культы. Тем более что для этого были веские основания: земля всегда ассоциировалась с жизнетворящим женским началом, о чём уже достаточно подробно говорилось выше. На соответствующие ритуалы, в особенности связанные с посевом и сбором урожая, была наложена давно сформированная идеология прошлого и перенесена женская символика, образцы которой встречаются на предметах материальной культуры и наскальных рисунках со времён Древнекаменного века.

Оттуда же во многом ведёт своё начало и церемониальная сторона, принимавшая подчас самые разнузданные формы. Этнографы прошлого достаточно потрудились, чтобы собрать множество убедительных доказательств, которые подтверждают сохранившуюся практически до наших дней связь архаичных сексуальных традиций с земледельческим культом. Данные факты суммированы, к примеру, в классическом 12-томном труде Дж. Дж. Фрэзера «Золотая ветвь» (плюс ещё один так называемый «Дополнительный том»). Российскому читателю перевод книги доступен как в сокращённом, так и в полном, неадаптированном виде, откуда и заимствованы нижеприводимые отрывки:

«Обряды, с незапамятных времён связывающиеся с обеспечением племени пищей, после того как источником её стало земледелие вместо охоты, естественно развились в магический церемониал, имеющий целью стимулирование естественного плодородия. Вера в то, что половой акт не только помогает получению обильного урожая, но даже прямо необходим для этого, получила всеобщее распространение на ранних стадиях развития человеческой культуры.

...Жители Перу соблюдают строжайший пост и полностью воздерживаются от половых сношений перед праздником, которым они отмечают созревание груш (палта). При наступлении праздника нагие мужчины и женщины собираются вместе и бегут наперегонки, после чего мужчины совершают половой акт с теми женщинами, которых им удаётся догнать.

Подобные же ежегодные празднества, во время которых допускается неограниченная свобода половых сношений, происходили в Чили, Никарагуа, а у некоторых мексиканских племён сохранились и до наших дней. Священные празднества Джурупури у уопов и ряда других племён в долине Амазонки представляют собою не что иное, как временное допущение промискуитета, когда старые и молодые мужчины и женщины совокупляются совершенно свободно. У чороти все ритуальные танцы сопровождаются публично и без ограничения совершаемыми половыми актами. Таковы же обычаи бороро. У патагонцев главный религиозный праздник, называемый Ка-маруко, представляет собой всеобщую оргию. У племён, населяющих прерии Северной Америки и низовья Миссисипи, празднества в честь урожая связаны с допущением промискуитета, причём старые мужчины и женщины увещевают молодежь, чтобы она предавалась половым сношениям безо всякого разбора.

...На некоторых островах, которые расположены между западной частью Новой Гвинеи и северной частью Австралии, языческое население рассматривает Солнце как мужское начало, оплодотворяющее землю, являющуюся женским началом... Каждый год в начале периода дождей господин Солнце нисходит в священное фаговое дерево, чтобы оплодотворить землю... По случаю этого праздника приносят в жертву множество свиней и собак. Мужчины и женщины предаются сатурналиям, посреди огромной толпы под пляски и пение публично инсценируется мистическое соединение Солнца и земли путём реального совокупления мужчин и женщин под деревом.

...У даяков на Северном Борнео во время празднества, именуемого бунут, предназначаемого для обеспечения плодородия почвы и получения обильного урожая риса, в течение четверти часа допускается неограниченная свобода половых сношений, после чего восстанавливаются совершеннейшие приличия и порядок... У джакунов в Малайе в период сбора урожая риса мужья обмениваются жёнами.

...В Британской Новой Гвинее ...чтобы оплодотворить пальмы саго, люди вступают в беспорядочные половые сношения, чтобы получить животворную жидкость, которой натирают стволы саговых пальм».

И так далее. Причём безотносительно — идёт ли речь о южных этносах или же о северных. Ещё в начале XX века из российских газет можно было почерпнуть, к примеру, следующие Сведения:

«Из всех учений христианства учение о целомудрии и браке оказало всего менее влияния на жизненные привычки крещёных самоедов, тунгусов и проч. Из Яркина в северной Сибири один наблюдатель сообщает: «Чувство стыдливости здесь, по-видимому, совершенно отсутствует. Все отправления человеческого организма совершаются публично. Того, кто не привык к такому образу жизни, всё, что он должен здесь видеть и слышать, настолько унижает и оскорбляет в собственных глазах, что он готов презирать себя и весь мир. Это отсутствие стыдливости ещё более поддерживается тесным сожительством женатых и холостых. Половая зрелость, по-видимому, наступает здесь раньше, чем где бы то ни было». Гостеприимство заключает в себе, между прочим, и обмен жёнами».

Вышеприведённые факты касаются обычаев, соблюдавшихся ещё сравнительно недавно. А вот что бесстрастно сообщает уже упомянутый хронист Гарсиласо де ла Вега в своей знаменитой «Истории государства инков»:

«В остальных обычаях, таких как брак и сожительство, индейцы того язычества были не лучше, чем в одежде и в еде, потому что многие племена соединялись для сожительства, словно звери, как им доводилось встретиться, не зная, что такое собственная жена; а другие женились по своей прихоти, не считаясь с тем, что это были их сёстры, дочери и даже матери. У других народов соблюдалось исключение только лишь в отношении матерей; в других провинциях считалось дозволенным и даже достойным похвалы, если девушки вели себя как можно более безнравственно и беспутно, и для самых распушенных из них замужество было больше всего гарантировано, так как среди них они наиболее высоко ценились; по крайней мере девушки такого поведения считались заботливыми, а о честных девушках говорили, что их никто не хотел из-за их слабости.

В других провинциях были противоположные обычаи, ибо матери охраняли там дочерей с огромной тщательностью, а когда решался вопрос об их замужестве, их выводили и на виду у всех и в присутствии родственников, которые нашли суженого, своими собственными руками лишали их целомудрия, предъявляя всем доказательство их хорошего поведения. В других провинциях девственницу, которая должна была выходить замуж, лишали целомудрия самые близкие родственники жениха и его самые большие друзья, и при этом условии заключался брак, и такой её получал затем муж».

Казалось бы, русский народ, живший под жёстким контролем клира по патриархальным и чуть ли не по домостроевским традициям, чаша сия миновала. Как бы не так! В конце прошлого — начале нынешнего века в Ярославле вышли четыре тома документов, озаглавленные «Обычное право. Материалы для библиографии обычного права». Их составитель — русский юрист и этнограф Евгений Иванович Якушкин (сын известного декабриста) (1826-1905).

В этих томах собраны и систематизированы выдержки из провинциальной периодики за несколько десятилетий. Факты (и ничего, кроме фактов!), которые здесь приводятся, могут поколебать какие угодно идеализированные представления о национальных обычаях. В частности, это относится и к множеству неоспоримых свидетельств о полной свободе сексуальных — в том числе добрачных — отношений, зафиксированных по всей России и, в частности, на Севере, например, в Пинежском уезде Архангельской губернии или в Енисейской губернии в Сибири.

В Томской губернии крестьяне-переселенцы, как и инородцы, совершенно спокойно относились к нарушению целомудрия: «Несмотря на ближайшее родство, любовные связи брата с сестрой, отца с дочерью и т.п. считаются дозволенными и называются «просто птичьим грехом» по уподоблению птицам, вышедшим из одного гнезда». Далее следует множество других подобных фактов, сообщаемых провинциальными корреспондентами: например, об эпизодах так называемого «свального греха», о подчеркнутой и демонстративно афишируемой свободе добрачных сексуальных отношений у казацкой молодежи, о деревенской проституции в Калужской губернии, а также о «гостеприимном гетеризме», когда хозяин уступает гостю на ночь жену для любовных утех. И т.д., и т.п.— чуть ли не целый том.

* * *

В эпоху матриархата свободные и беспорядочные сексуальные отношения между полами были господствующими и повседневными. Постепенно добрачный промискуитет сошёл на нет, сохранившись только во время ритуальных действ и празднеств, в том числе и в европейской сексуальной культуре (знаменитые дионисии, сатурналии и вакханалии). Церковь беспощадно преследовала и карала любые рецидивы языческих традиций. Однако земледельческая обрядность — слишком серьёзная вещь, чтобы просто так исчезнуть. До недавнего времени хоть редко, но всё же фиксировались этнографами обычаи, уходящие в глубь веков и тысячелетий, связанные с сопряжением архаичных верований и земледельческой практики. У славян практиковался выход, бегание и катание обнажённых женщин на вспаханном поле с целью передачи ему женской плодоносной энергии. Считалось также полезным для обеспечения гарантированного и обильного урожая соитие мужа и жены прямо на вспаханном поле перед началом сева.

Последняя традиция, судя по всему, уводит к самой заре земледелия, получившей отражение в древнегреческом мифе о богине плодородия Деметре. На свадьбе Кадма — легендарного основателя Фив — Деметра не устояла перед красотой другого земледельческого божества— Иасиона (раньше писалось — Ясион, что более правильно, так как лучше отражает общеиндоевропейский корень «яс» — тот же самый, что и в русских словах «ясный», «ясень» и др). Деметра не стесняясь увела избранника из-за свадебного стола прямо в ночь, и в порыве неописуемой страсти они предались любви на трижды вспаханном поле. И хотя Зевс, увидев перепачканную рубаху сестры, в наказание за бесчестие тотчас же поразил Иасиона молнией, магический обряд соития с женщиной на ещё незасеянном поле сделался повсеместно распространённым.

Эти и другие обряды восходят к седой арийской древности, когда земледелие только зарождалось и было немыслимо без магических действий, а человек не отделял себя от жизнетворящей и плодоносящей природы. В лапидарной форме данная истина высказана в Коране: «Ваши женщины для вас как поля». В «Законах Ману» (глава IX) та же мысль раскрыта более обстоятельно:

«33. Женщина считается воплощением поля, мужчина считается воплощением семени; рождение всех одарённых телом существ [происходит] от соединения поля и семени...

37. Эта земля считается вечной утробой живых существ, но семя не сохраняет в развитии никаких качеств утробы».

Сходные представления были присущи практически всем народам земли. Приведём в качестве иллюстрации свидетельство, касающееся обычаев, бытовавших в Новом Свете (его приводит в одной из своих работ Мирча Элиаде). Американо-индейский пророк Смохалла, из племени уматилда, отказался пахать землю.

«Грех, — сказал он, — рубить или резать, рвать и царапать нашу общую мать, занимаясь земледелием», — и добавил: «Вы говорите мне копать землю? Я что, должен взять нож и вонзить его в грудь моей матери? Но тогда, после того, как я умру, она не примет меня снова к себе. Вы говорите мне копать и выбрасывать камни. Что же, я должен увечить её плоть, чтобы стали видны кости? Тогда я больше никогда не смогу войти в её тело и родиться вновь. Вы говорите мне косить траву и жать хлеба, чтобы стать богатым, как белый человек. Но как я могу осмелиться резать волосы своей матери?»

Названные и им подобные верования связаны напрямую с древнейшим народным космогоническим мировоззрением. По убеждениям предков и прапредков многих народов, космогония вообще сродни эмбриогонии, поэтому каждый человек носит в себе подсознательные сведения о собственной эмбриональной жизни, появлении на свет в процессе родов, а космогонический миф даёт людям возможность косвенным образом снова пережить — через макроскопическую проекцию — своё прошлое внутриутробное состояние и соответствующие ощущения.

Перенос на Космос выводов из житейского сексуального опыта — это лишь одна сторона проблемы. Вторая же состоит в том, что в космическо-небесных силах видели и первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах, а впоследствии получил отражение в многочисленных трактатах о любви — китайских, индийских, японских, арабских и т.п. По канонам христианским половая любовь всегда считалась чем-то греховным, требующим очищения и жесткой регламентации.

Однако в народных традициях, несмотря на преследования со стороны церкви и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные, главным образом — небесные силы, которые якобы и обусловливали всю гамму любовных чувств, управляя ими как в положительном, так и в отрицательном направлении.

В представлении многих народов небо — не только часть или полное выражение Космоса, но и активная сторона космогонического или теогонического процесса. В большинстве древних культур, находившихся на стадии патриархата, небо имело мужское обличив (редкое исключение — древнеегипетская мифология, где небо — Нут — женского рода), оно наделялось мужской потенцией и представлялось с ясно выраженной мужской атрибутикой. В связи с распространёнными сказаниями о браке Земли и Неба Млечный Путь представлялся фаллосом небесного бога. Так, древние греки полагали, что Млечный Путь — гигантский фаллос бога Урана. Отголоском общеарийских воззрений может служить русская народная сказка из афанасьевского сборника «Русских заветных сказок» о волшебном кольце, благодаря которому фаллос героя вытягивается на семь вёрст и достигает неба.

Космическая символика может насыщаться как женским, так и мужским содержанием, попеременно переходя одно в другое. Это хорошо видно на примере классической солнечной (солярной) символики. Начиная с Древнекаменного века Солнце повсюду обозначалось одинаково — как круг (или двойная окружность) с точкой в центре (о чём уже упоминалось выше).

Среди разнообразных знаков женского естества, которыми испещрены места обитания первобытных людей, постоянно встречаются и фигуры с точкой посередине. По той же схеме издревле изображались и женские груди с сосками в виде центрально расположенных точек или концентрических кружков.

Данная традиция не подвластна ни времени, ни пространству. Практически одинаковые солярно стилизованные изображения женских грудей можно отыскать и на далёких островах Полинезии, и в Индии. Таким образом, суть солнечной и женской символики объективно совпадали.

Примером могут служить знаменитые Врата Солнца — памятник доинкской цивилизации, расположенный в современной Боливии, в районе высокогорного озера Титикака. Памятник буквально перенасыщен матриархальной символикой. Во-первых, это сами врата, созданные из цельного блока и олицетворяющие женское естество. Во-вторых, голова центральной фигуры южноамериканского мегалитического памятника окаймлена короной из кружкового (солярного) орнамента. Это полностью совпадает с общемировой архаичной традицией, в соответствии с которой Солнце представлялось светилом женского рода и выступало коррелятом или же ипостасью Великой матери.

Так, по древнекитайским представлениям, на небе властвует женское солнечное божество Сихе — мать десяти солнц. Девять из них впоследствии поразил из лука Великий стрелок. И после чего в небе осталось только одно дневное светило. Вот что говорится о матери солнц в древнейшем и важнейшем первоисточнике «Каталог гор и морей»:

«За Юго-восточным морем, у реки Благостной, расположено Царство Сихе. [Там] живёт женщина по имени Сихе. Здесь солнца купаются в водоёме Благостном. Сихе — жена Предка Выдающегося (Цзюня) — родила десять солнц».

В русском мировоззрении и народном космизме представления о Солнце прошли через разные этапы. Оно мыслилось и как женское существо (Солонь), и как мужское (Хоре, или же Коло, Ярило — языческие божества зимнего и весенне-летнего Солнца), и, наконец, в современном языке сделалось объектом среднего рода. Женский облик Солнца отразился и в русском фольклоре:

Стоят три терема златоверхие:
В первом терему — млад светел Месяц,
Во втором терему — красное Солнышко,
В третьем терему — часты звёздочки.
Светел Месяц — то хозяин в дому,
Красно Солнышко — то хозяюшка,
Часты звёздочки — малы детушки.

В приведённой колядке, записанной на Севере, Солнце выступает в своей женской ипостаси.

Женское название Солнца — Солонь встречается в самой древней из дошедших до нас русских рукописных книг — Остромировом евангелии (в современном языке известно малоупотребительное слово «посолонь», что означает «по Солнцу»). По русским народным поверьям, Солнце, возвращаясь из зимы в лето, надевает праздничный сарафан и кокошник, что наглядно свидетельствует о женской принадлежности (об этом же говорит популярная загадка: Что такое: красная девушка в окошко глядит? — Солнце).

В тайных и, несомненно, древнейших заклинаниях великороссы обращались к дневнему светилу: «Матушка, красное солнце!» Сохранилась в записи XIX века удивительная по своему космическому мироощущению песня липецкой девушки (Тамбовская губерния), которая перечисляет свою астрально-космическую родословную, подчеркивая неотделимость человека от Вселенной:

Мне матушка — красна Солнушка,
А батюшка — светел Месяц,
Братцы у меня — часты Звёздушки,
А сестрицы — белы Зорюшки.

В латышских народных песнях дневное светило также величается матушкой.

Тема — достаточно распространённая и в русской обрядовой поэзии. Купальская песня крестьян Смоленской губернии доносит до нас ту же архаику древнего космического мировоззрения, когда человек мыслил себя полноправным членом небесно-космической семьи:

А я роду хорошего...
А я роду богатого...
А мой батька — ясен месяц...
Моя матка — красное солнце.

Женская природа Солнца легко прослеживается и в сказочном образе царь-девицы. Она — всесильная Солнечная дева (в сказке Ершова «Конёк-горбунок» она — сестра Солнца); живёт за морем-океаном или огненной рекой; владеет чудесным дворцом, из окон которого видна вся Вселенная; от её взоров нельзя спрятаться ни в облаках, ни на суше, ни под водой. Другое её имя — царевна Солнце.

Всё это получало отображение и закреплялось в течение тысячелетий в традиционной символике, в том числе и в вышивках на женской одежде. Про то даже и в песнях пелось:

Как повышита тонко бела сорочечка:
Около ворот-то — солнышко,
А вокругот-та — вот светел месяц
Со луной да поднебесною,
Со звездой да со восточною.

Солнце всегда олицетворяло и Колесо Времени (в древнеиндийском мировоззрении оно именовалось Колесом Калы, а в буддийском — Колесом Сансары) — символ Вечного Возвращения в постоянной борьбе между жизнью и смертью.

Мистический смысл солярного умирания и возрождения особенно усиливался на Севере, где Солнце надолго исчезало в полярную ночь и также надолго возвращалось в полярный день. Не случайно поэтому среди петроглифов Кольского полуострова, обнаруженных на реке Поной, находится древнейшее изображение Колы-Солнца, к тому же гомоморфно соответствующее древнеегипетскому иероглифу (кружок с точкой посередине), обозначающему Солнце.

Практически в том же начертании данный символ в качестве основы входил в древнекитайское (иньское) письмо и в трансформированном виде сохранился в написании современного китайского иероглифа. Это — факт исключительной важности: археологические и археографические памятники однозначно подтверждают генетическое родство доиндоевропейской, протокитайской и древнеегипетской культур.

Небезынтересно, что сходным образом (малый круг в большом) изображается и гора Меру (на некоторых буддийских мандалах). Впоследствии солнечный символ через древнюю и средневековую астрологию был воспринят современной наукой и используется в современной астрономии в том же значении, что и в наскальных рисунках Гипербореи.

Древний символ Коло-Солнца (кружок с точкой посередине) сохранился и в оленьих клеймах-тамгах народов Севера, заселивших полярные и приполярные территории позже, после постигшей эти края климатической катастрофы.

Сакральный знак Солнца, родственный древнеегипетским и древнекитайским иероглифам, зафиксирован русскими колонистами в самых ранних из дошедших до нас документальных источников по культуре и хозяйственной жизни вогулов (манси) и енисейских остяков (кетов). В наскальных изображениях (петроглифах) Урала также был зафиксирован лревний символ Солнца. Есть он также и на чукотских рисунках. Из других северных народов солярно-кружковую символику активно используют эвенки, коряки, ительмены, долганы, алеуты и особенно эскимосы.

Вообще же древний солнечный символ получил широчайшее распространение во всех частях света и практически на всех отрезках исторического развития, начиная с Каменного века. Он присутствует и в древнеперсидской и эгейской, а также других древнеевропейских культурах — вплоть до Британских островов и Ирландии. На Американском континенте солярная символика зафиксирована, в частности, в Древней Мексике и современном Перу — наследнике культуры инков; в Африке — в Древнем Бенине и во многих современных государствах Африки. Всё это подтверждено скрупулёзным статистическим подсчётом.

Этнографы и археологи в подавляющем большинстве воздерживаются от объяснения причин столь глубокой внедрённости солярно-циркульной символики в мировую культуру. Действительно, без опоры на концепцию единой прародины и единой пракультуры трудно объяснить такую стойкую повсеместную привязанность к кружковому орнаменту и циркульной символике аборигенов Европы и Азии, Северной и Южной Америки, Африки и Океании.

Среди народов России кружково-циркульный орнамент распространён в виде вышивок, резьбы, росписи и т.п. не только на Севере, но и в Сибири и на Дальнем Востоке (якуты, буряты, ульчи, алтайцы, тувинцы, шорцы, хакасы), в Поволжье (татары, мордовцы, удмурты и др.)

Естественно, популярны солярные символы и в русском орнаменте, где точка встречается как в круговом, так и в ромбическом обрамлении (кстати, в последнем случае это полностью совпадает с соответствующим древнекитайским иероглифом). Солярные знаки зафиксированы на вышивках, изделиях из кости, дерева, металла — на украшениях, перстнях, подвесках, пряслицах, игральных костях, амулетах и т.п.

В музеях страны хранятся мелкие бронзовые изделия, относящиеся к первым векам нынешнего тысячелетия, из Смоленщины, Приладожья, других краев и областей: утки, гуси, собачки, зайцы, разные «неведомые звери» — сплошь испещрённые солнечными и иными «небесными» символами.

До недавнего времени в Архангельской губернии (Холмогоры) процветал косторезный промысел по изготовлению орнаментированных ларцов, украшенных резными кружками с точками посередке.

Наконец, нельзя не отметить, что древние (языческие) славяно-русские святилища в проекции сверху также представляли собой громадный круг с «точкой» (идолом или костром) посередине. Любопытно, что культовые сооружения точно такой же конфигурации и с множеством костров — но в виде изгородей из срубленных молодых деревьев и кустов — отмечены этнографами также у североамериканских индейцев.

* * *

Что же такое женщина? Величайшая тайна мироздания! Неповторимый шедевр природы! Начало жизни! Всё это так. Но что такое женщина по самой сокровенной сути своей, знает только сама женщина. И сколь бы много мужчины на сей счёт ни говорили, какие бы изощрённые теоретические гипотезы ни выдвигали, какие бы вдохновенные гимны ни сочиняли и сколько бы невидимых миру слёз ни проливали — им не дано приоткрыть завесу над Тайной тайн.

Лучше всего об этом сказала одна эфиопская женщина, имя которой нам неизвестно. Слова её оказались настолько просты и точны, что в самое сердце поразили сразу двух известных учёных — этнографа Лео Фробениуса и психолога Карла Юнга.

Цитируемое ими обоими откровение настолько удивительно по своей житейско-философской глубине, что нельзя удержаться, чтобы не привести его полностью:

«Откуда мужчине знать, что такое жизнь женщины. Жизнь женщины и жизнь мужчины — это далеко не одно и то же. Так назначено Богом. С момента обрезания [в Эфиопии практикуется обрезание — В.Д.] и до полного увядания жизненных сил мужчина не меняется. Даже впервые познав женщину, он остаётся тем же, кем был до этого. Её же первая близость с мужчиной раскалывает надвое. В тот день женщина становится другим человеком. Так было всегда. После ночи, проведённой с женщиной, мужчина уходит. Его жизнь и тело остаются неизменными. Женщина же зачинает.

По сравнению с бездетной женщиной, женщина-мать — другой человек. В течение девяти месяцев она носит в своём теле плод одной ночи. Появляется нечто, что уже никогда не покидает её жизнь. Теперь она мать. Она — мать, и она останется ею, даже если её ребенок умрёт, даже если умрут все её дети. Ибо было время, когда она носила под сердцем дитя. Это чувство никогда не покидает её душу. Даже когда дитя мертво.

Всего этого мужчина не знает; он ничего не знает. Он не знает, как меняет женщину познание любви, как её меняет материнство. Он и не может ничего этого знать. Только женщина может знать это и говорить об этом. Вот почему мы не можем позволить нашим мужьям руководить нами. Женщина может только одно — уважать себя. Всегда оставаться порядочной. Она обязана — её природа такова. Всегда оставаться девственницей и всегда быть матерью. Перед каждой близостью — она девственница, после каждой близости она — мать. Так можно определить, хорошая она женщина или нет?»

Так восславим же величайшее чудо мироздания — Женщину, её хтоническую первозданность, волшебную красоту, магическую притягательность, блажённую нежность, житейскую мудрость и нечеловеческую жизнестойкость! Склоним головы перед Женшиной-матерью, Женщиной-возлюбленной, Женщиной Великой богиней, культ которой, однажды зародившийся ещё в незапамятные времена матриархата, за тысячи лет своего существования достиг воистину космических масштабов. Мать-прародительница или, как гениально выразился Лукреций, «Мать всех богов и праматерь нашего тела», во вдохновенном сознании многих поколений превратилась и в Мать Сыру Землю, и в Мать-Родину, и в Мать-Вселенную, которая непрерывно продуцирует и распространяет жизнетворную энергию неистребимого Женского Начала.

ЗОЛОТОЙ ВЕК – СТАРТ В ГИПЕРБОРЕЕ

Когда-то мы были счастливы

Гиперборея не просто социокультурный феномен. Гиперборея — это ещё и мировоззрение. Можно даже сказать — философия. Идейное гиперборейское наследие в преломлённом и символизированном виде дожило до наших дней в виде мифологемы Золотого века.

Философия Золотого века утрачена вроде бы навсегда. И тем не менее она чуть ли не генетически сохранилась в основных своих чаяниях и надеждах на лучшее будущее в памяти поколений и каждого отдельно взятого человека. Золотой век — эпоха справедливости, благоденствия и процветания древних людей, живших в мире и достатке, не знавших голода и болезней. Античные авторы однозначно связывали «золотое время» человеческой истории с северной Гипербореей и гиперборейцами — сильными, счастливыми, не ведавшими невзгод и болезней.

Гиперборейцы — потомки титанов, свидетели и участники Титаномахии. На это прямо указывают античные авторы: «Гиперборейцы были титанического происхождения... Они взросли из крови бывших прежде титанов». Вспомним, море вблизи Гипербореи именовалось Кронидским, по имени главы «партии титанов» Крона — отца Зевса. Да и сам Крон, если отвлечься от поздней проолимпийской версии о низвержении в Тартар, продолжал властвовать на островах Блаженных, расположенных именно на широте Гипербореи и, скорее всего, просто тождественных ей.

Жизнь на островах Блаженных, как она представлялась и описывалась античными авторами, почти полностью совпадает с описаниями жизни гиперборейцев и мало чем отличалась от рая земного.

В память о Золотом веке и царстве счастья, добра, справедливости, изобилия справлялись самые весёлые праздники древности — дионисии у греков и сатурналии у римлян. Всё необузданное веселье рождественских карнавалов, святок, ряжения и колядования с подарками, игрушками, наряжанием деревьев (в настоящее время — в основном ёлки), расцвечением огнями — всё это идёт от дионисий и сатурналий, а ещё раньше — от гиперборейских традиций.

Вот одно из описаний — в стиле бурлеска — той стародавней счастливой и безмятежной жизни:

Там миром дышала природа кругом; постоянной он был ей стихией.

Не страх, не болезни рождала Земля; добровольно давала, что нужно.

Там в канавах златое струилось вино; с калачами там сайки дралися, умоляя тебя: «Что же ты губы надул? Знай, бери из нас ту, что белее!..»

Ни раба там мир не видел,

Ни рабыни никогда...

По представлениям древних, управляли в условиях Золотого века достойнейшие из достойнейших, мудрейшие из мудрейших. Есть все основания полагать, что именно на базе преданий о былых счастливых временах построил впоследствии Платон свою схему идеального государства, где правят философы. В обширном трактате «Законы» он воссоздаёт и образ самого Золотого века:

«Прежде всего тогдашние люди любили друг друга и, вследствие покинутости, относились друг к другу доброжелательно; пишу им также не приходилось оспаривать друг у друга, ибо не было недостатка в пастбищах.

...Не могло у них быть и недостатка в молоке и мясе; кроме того, они охотой добывали себе изрядную пищу. В изобилии имели они одежду, постель, жилища и утварь...»

Средневековый манихейский текст, опирающийся на древнеиранские и иные источники, также хранит описание Царства Света, где обитают блаженные.

...Там места нет ни злобе и ни козням;
Рождение и смерть, разрушаемое и преходящее —
Всего этого лишено Царство Света...
Из сотен потоков, рек, озёр и вечно бьющих ключей
Струится живая вода (амброзия), глубокая и чистая,
ароматная и удивительная,
И в ней нельзя ни утонуть, ни захлебнуться;
Нет здесь и наводнения, несущего беду и разорение.
Здесь — драгоценные деревья, растущие в один ряд,
Их драгоценные плоды всегда в соку, не вянут и не гниют,
Все они одинаковой величины и лишены червоточины,
Свежи, сочны, обильны, и поистине, вечно существуют.
Драгоценная Страна Света беспредельна,
Искать её край и берег бесполезно;
Поистине, она свободна от малейшего угнетения,
в ней нет нужды и убытка,
Здесь каждый движется, как хочет,
живёт по своей вольной воле.

В памяти северных народов смутные воспоминания о Золотом веке закодированы в форме разного рода мифологем. У карело-финских народов, например (как уже говорилось), она запечатлелась в виде образа-символа волшебной мельницы Сампо. У лопарей она (по-саамски — Сайво) расширилась до размеров Страны изобилия, существующей в Потустороннем мире.

В русском фольклоре также имеется рудиментарная память о чудесной мельнице — символе вечного изобилия и счастья. Это — известный сюжет о волшебных жерновках, их герой сказки добывает на небе, взобравшись туда по стволу и ветвям огромного дуба (коррелят Мирового Древа).

В середине прошлого века в Смоленской губернии была записана и другая побасенка, впитавшая народные представления о Золотом веке. Речь идёт о фантастической Небесной избушке, у неё «стены из пирогов, печка из блинов, столы сырные, лавки пряничные, и всего в ней довольно: и масла, и творогу, и меда».

Вообще есть все основания полагать, что большинство эпизодов волшебных сказок, связанных со счастливой жизнью и благоденствием (особенно в конце), есть не что иное, как архетип Золотого века, сохраняемый (независимо от чьих бы то ни было воли и желания) в коллективной бессознательной памяти народа о счастливом прошлом и передаваемый как эстафета от поколения к поколению.

Классической мифологемой перманентного достатка является и знаменитая скатерть-самобранка, а также образ Золотого царства, рассказ о котором предваряет присказка о месте, где текут молочные реки с кисельными берегами. (Нелишне также вспомнить ещё раз, что символический образ «молочных рек» напрямую сопряжён с Молочным морем — так в старину именовался у индоевропейцев покрытый белым снегом и льдами Северный Ледовитый океан, каким он стал после космо-планетарного катаклизма, вызвавшего резкое похолодание на Севере).

Мифологема «молочные реки» присутствует и в известных описаниях Золотого века у античных авторов:

Не отдыхая, поля колосились в тяжёлых колосьях,
Реки текли молока, струились и нектара реки,
Капал и мёд золотой, сочась из зелёного дуба.

Это — Овидий. Ранее Гесиод описывал Золотой век ещё детальнее:

Создали прежде всего поколенье людей золотое
Вечно живущие Боги, владельцы жилищ олимпийских.
Был ещё Крон-Повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как Боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чём не известен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства...

Похожие характеристики Золотого века и его привязку к северным регионам можно обнаружить в других первоисточниках. Священная книга древних иранцев — Авеста — рисует царство первопредка Йимы, где не было ни зноя, ни холода, ни боли, ни смерти. Фирдоуси в «Шахнаме» уточняет: «Не знали в ту пору ни смерти, ни зла». Индоевропейская общность тогда ещё не была расчленена.

Впоследствии грянули морозы и сковали землю, они-то и заставили прапредков современных иранцев мигрировать в южном направлении. Но и в сопредельных культурах Евразии и других континентов сохранились воспоминания о счастливом прошлом. Так, на островах Океании зафиксированы предания о сказочной эре изобилия и блаженства; островитяне верят, что рано или поздно все умершие предки когда-нибудь вновь вернутся домой на кораблях, гружёнными богатством и припасами, и на островах вновь наступит Золотой век.

В китайских преданиях расцвет идеальных общественных отношений связывается со временем царствования легендарных императоров Яо и его зятя и преемника Шуня (последний, кстати, обладал способностью летать, подобно птице, на собственноручно изготовленных крыльях).

Китайцы были убеждены, что жители далёкой Страны счастья, недосягаемой для порочных людей, владеют секретом продления жизни. Поиски и приобретение эликсира бессмертия превратились в навязчивую идею для многих владык Поднебесной империи. Ради достижения заветной цели формировались и отправлялись во все концы света сухопутные отряды и морские флотилии. Некоторые из них достигали полярной кромки льдов, принимая их за облачную землю, уводящую прямо на небо. Посланцы императоров ни с чем возвращались домой, где рассказывали и записывали чудесные истории: «Да, мы видели далеко на севере прекрасные высокие горы, подпирающие край неба». Однако при приближении кораблей священные горы, ослепительно сверкая, начинали погружаться в пучину. Или налетал неожиданный шквал, и судно останавливалось. С корабельных мачт отчётливо различались и люди, и дома, и деревья, и животные, и птицы. Всё свидетельствовало о достатке и благополучии.

Да и сами аборигены Севера от поколения к поколению передавали захватывающие предания о Стране счастья, которая некогда процветала на территории Арктики. Более того, следы её не затерялись и сейчас. Еще в 1924 году советский этнограф (и будущий писатель) Степан Григорьевич Писахов (1879-1960) слышал и записал на Новой Земле от старика-ненца удивительную историю:

«Если пройдёшь льды, идя все к северу, и перескочишь через стены ветров кружащих, то попадешь к людям, которые только любят и не знают ни вражды, ни злобы. Но у тех людей по одной ноге, и — каждый отдельно — они не могут двигаться, но они любят и ходят обнявшись, любя. Когда они обнимутся, то могут ходить и бегать, а если они перестают любить, сейчас же перестают обниматься и умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса».

Достаточно концентрированное и обобщенное воспоминание о Золотом веке на севере Евразии сложилось и в древнеиндийской мифологии. Никогда не переставали удивлять слушателей устных преданий подробности о волшебной Стране счастья, где «не было ни болезней, ни обмана, ни зависти, ни плача, ни гордыни, ни жестокости, не было ссор и нерадивости, вражды, обид, страха, страданий, злобы и ревности».

Страна изобилия и счастья однозначно связана в представлении прапредков индийцев и других индоевропейцев с полярной горой Меру — обители первотворца Брахмы и первоначального места пребывания других ведийских богов. Вот как описывается благословенная полярная прародина и царящий там Золотой век в 3-й книге «Махабхараты», носящей название «Араньякапарва» («Лесная»):

«На тридцать три тысячи йоджан (раскинулась) золотая гора Меру, царица гор. Здесь (расположены), о Мудгала, сады богов — Нандана и другие благодатные места отдохновения праведников. Там нет ни голода, ни жажды, ни усталости, нет страха холода или жары, не бывает ничего неблагого или такого, что вызывает отвращение, нет никаких болезней. Всюду там веет нежными ароматами, всякое прикосновение приятно. Отовсюду там, о мудрец, льются звуки, чарующие душу и слух. Здесь нет ни печали, ни старости, ни тревог, ни страданий».

Не правда ли приведённый отрывок нам что-то напоминает? Ну, конечно же, описание Плинием Старшим счастливой жизни гиперборейцев! Некоторые обороты совпадают почти текстуально!

Согласно представлениям индоариев, которые сформировали ядро своей идеологии на полярной прародине, владыкой Севера и хранителем традиций Золотого века является бог богатства Кубера. Одновременно он является и властелином Подземного царства.

Первоначально Кубера никаким богом даже и не был. К сонму бессмертных небожителей его причислили за подвижническую жизнь и благочестие. С тех пор Кубера и стал стражем Севера. На отрогах Вселенской горы Меру Кубера владел райским садом, но предпочитал жить под землёй, где скопил несметные богатства.

Кстати, имя древнего бога Севера созвучно с именем саамского исполина Куйвы, чьё стометровое наскальное изображение вознеслось над священным Сейдозером в самом центре Русской Лапландии, где недавно были обнаружены материальные следы и памятники, восходящие к гиперборейским временам.

Среди множества волшебных диковинок, которыми обладал Кубера, была и летающая колесница. Впоследствии её похитил злой демон (ракшас) Равана — главный соперник и враг всех ведийских богов: на ней он сражался с Рамой — героем великого индийского эпоса «Рамаяна». Но создана летающая колесница была на Севере, что вполне соответствует сведениям древних авторов о гиперборейцах как о летающем народе и существовавшей в далёком прошлом на Севере чуть ли не «перьевой цивилизации».

Очень многие древние авторы настойчиво говорят о летательных способностях гиперборейцев. Может ли быть такое: чтобы древние жители Арктики владели техникой воздухоплавания? А почему бы и нет? Сохранились ведь во множестве изображения вероятных летательных аппаратов — типа воздушных шаров — среди наскальных рисунков Онежского озера. Есть среди них и предположительное изображение летящего гиперборейца.

Русский фольклор также сохранил немало образов-символов летательных средств: летучий корабль, деревянный орел, ковер-самолёт, ступа Бабы Яги и др. Эллинский Солнцебог Аполлон, рожденный в Гиперборее и получивший по месту рождения один из своих главных эпитетов, как уже говорилось, постоянно посещал свою далекую родину и прародину практически всех средиземноморских народов. Сохранилось несколько изображений Аполлона, летящего к гиперборейцам. При этом художники упорно воспроизводили совершенно нетипичную для античной изобразительной символики крылатую платформу, восходящую, надо полагать, к какому-то реальному первообразу.

Крылатыми или окрылёнными были и другие божества и герои древней Эллады, так или иначе связанные с Гипербореей. Нередко изображалась крылатой Аполлонова сестра-близняшка Артемида: вместе с братом она была зачата и рождена в краю незаходящего Солнца. Аполлодор рисует её заступницей гиперборейцев.

О гиперборейской принадлежности Артемиды говорится и в древнейшей оде Пиндара, посвященной Гераклу Гиперборейскому. Согласно Пиндару, Геракл достиг «земель, что за спиной у ледяного Борея» (то есть Гипербореи), чтобы совершить очередной подвиг — добыть Киринейскую Лань:

Там дочь Латоны,
Стремительница коней,
Встретила его,
Пришедшего взять
Из теснин и извилистых недр Аркадии
По указу Еврисфея, по року отца
Златорогую лань...

Латона — латинизированное имя титаниды Лето, матери близнецов Аполлона и Артемиды, единственной из титанова племени, допущенной впоследствии на Олимп.

Имя Лето и вся история рождения её детей — лишнее подтверждение и гиперборейских корней древнегреческой мифологии, и её тесных связей с воззрениями других народов, ведущих происхождение от гиперборейцев.

Во-первых, Лето — дочь титанов Коя и Фебы, а место обитания титанов — Север (Диодор Сицилийский прямо указывает, что родина Лето — Гиперборея).

Во-вторых, Лето — не просто имя древнегреческой полубогини, но ещё и исконно русское слово «лето», означающее время года (отсюда же «лета» — синоним самого времени). Корневая основа этого слова— общеиндоевропейская. Смысл его многозначен: в том числе — время года между весной и осенью, но и время года, соответствующее непрерывному солнечному дню в приполярных областях.

Но и это ещё не всё. Корень «лет» лежит в основе целого семейства слов и понятий со смыслом «летать». И вновь напрашивается аналогия с гиперборейцами, как летающим народом.

У Лукиана сохранилось описание летающего гиперборейского мага, посетившего Элладу: на глазах у изумлённых зрителей он летал по воздуху, ступал по воде и медленным шагом проходил через огонь.

Летающей была и сама титанида Лето, когда преследуемая ревнивой Герой устремилась от границ Гипербореи по всему свету искать прибежище, где бы она могла разрешиться от бремени. Такое место она отыскала на острове Делос, где впоследствии возникло святилище Аполлона, куда гиперборейцы постоянно присылали свои дары.

Летающими, естественно, были и дети Лето-Латоны — Артемида и Аполлон.

Солнцебог Аполлон Гиперборейский нередко изображался летящим на свою родину на колеснице, запряжённой лебедями, или на «аппарате» с лебедиными крыльями.

А Пиндар прямо называет гиперборейцев «служителями Аполлона».

Крылатую атрибутику (летающие сандалии) имеет и Бог Гермес: он, как уже рассказывалось в 1-й части, также был тесно связан с северными широтами. И не мог быть не связан — коль скоро прапредки эллинов были родом из своей индоарийской полярной прародины, откуда они и двинулись на Балканы после климатического катаклизма, унеся с собой и архаичную мифологию.

Персей Гиперборейский завладел своими знаменитыми крылатыми сандалиями тоже на родине Солнца — в Гиперборее. Для этого ему пришлось обмануть сестёр Горгоны Медусы — грай (старух), у которых был один-единственный зуб и один-единственный глаз на троих.

Между прочим, сходная мифологема с единственным зубом встречается и в одной из волшебных сказок аляскинских эскимосов. А сколько ещё подобных совпадений, включая и воспоминания о летающих существах в мифологии полярного и приполярного региона!

Думается, не случайно и в северном искусстве сложился настоящий культ крылатых людей. Уместно предположить, что особо любимые и чтимые на Руси образы птицедев Сирина, Алконоста, Гамаюна уходят своими корнями в глубокую гиперборейскую древность — не обязательно напрямую, а, скорее всего, через взаимодействие разных культур, опосредованных в пространстве и во времени. Похожая птицедева — Лебединая богиня — известна и у российских ненцев.

Совсем недавно множество литых бронзовых фигурок крылатых людей, вновь заставляющих вспомнить о гиперборейцах, обнаружено при раскопках святилища на острове Вайгач, расположенном в акватории Ледовитого океана — месте прописки древней Гипербореи.

Кстати, исконные аборигены Севера — лопари (саами) — ещё в прошлом веке носили своеобразные головные уборы — высушенные шкурки водоплавающих птиц, снятые вместе с перьями. Похожие головные уборы, по форме напоминающие водоплавающих птиц, носили алеуты; у них же были распространены и птичьи маски. До сих пор во время традиционных празднеств саамы, одетые в костюмы птиц, исполняют «птичий танец». Подобные танцы распространены во многих архаичных культурах. Фотографию аналогичного танца у североамериканских индейцев пуэбло, одетых почти в такие же костюмы, что и российские саамы, можно найти в альбоме-монографии Тура Хейердала «Искусство острова Пасхи» (М., 1982), где приводится уникальный иллюстративный материал по сравнительному анализу древних и современных культур.

Ещё Овидий писал об одеянии гиперборейцев — «будто бы тело у них одевается в легкие перья». Имеются и другие — прямые и косвенные — факты, подтверждаюшие слова римского поэта-классика. Так, Страбон описывает ежегодные человеческие (!) жертвоприношения на острове Левкадия. Преступника сбрасывали со скалы, но, чтобы не лишать его шанса остаться в живых, к нему привязывали перья и живых птиц, что якобы могло спасти несчастного.

Античные первоисточники сохранили некоторые имена гиперборейцев и географические гиперборейские названия. В Геродотовой «Истории» приводятся имена четырёх гиперборейских девушек: Арга, Опис, Гипероха и Лаодика. Две последние были отправлены в Средиземноморье с традиционными дарами исторической прародины и в сопровождении пяти гиперборейских охранников. Однако никто из семи посланцев не вернулся назад домой: девушки были обесчещены, мужчины, надо полагать, убиты или проданы в рабство. После случившегося гиперборейцы раз и навсегда оборвали прежние связи. Геродот называет также и гиперборейские мужские имена: Абарис и Аристей. Первый странствовал по всей земле с эмблемой Аполлона и считался просветителем эллинов.

Притчей во языцех для античных авторов стала и знаменитая стрела Абариса. Никто не смог толком объяснить её предназначение. Впрочем, некоторые давали правильное истолкование, не понимая однако (как бы ни странно это показалось) подлинного смысла собственных же слов. Например, крупный философ-неоплатоник Ямвлих (не позднее 280-330 г. н.э.) сообщил в своей книге «Жизнь Пифагора» некоторые исключительно важные подробности об Абарисе, почерпнутые, вероятно, из недошедших до нас письменных источников.

Главное здесь, пожалуй: Пифагор — ученик Абариса, но независимо от этого он, оказывается, был и раньше связан с Гипербореей и даже имел прозвише «Гиперборейский». Между прочим, известный позднеантичный писатель Элиан, живший на рубеже II и III веков н.э., также свидетельствует, ссылаясь на авторитет Аристотеля, что Пифагор был гиперборейцем и носил соответствующее прозвище.

Свою таинственную стрелу (или одну из стрел?) Абарис подарил Пифагору. Дабы она (внимание!) «могла ему быть полезной для преодоления встречающихся трудностей во время странствий». Понятно? Ну, конечно же — речь идёт о компасе, о котором эллины и римляне (как, впрочем, и другие древние народы, кроме китайцев) не имели ни малейшего представления.

Выходит, однако, что во времена Пифагора компасом успешно пользовались гиперборейцы.

Но Ямвлих сообщает ещё об одной «стреле» Абариса, на которой якобы можно было летать, за что сам её владелец был прозван «Небоходом»: «... Летая на дарованной ему стреле Аполлона Гиперборейского, он переправлялся через реки, моря и непроходимые места, в некотором смысле ходя по воздуху».

Сказанное прекрасно согласуется с многочисленными свидетельствами античных источников о летательных способностях гиперборейцев (о чём — чуть ниже).

Но у античных авторов сохранились и некоторые гиперборейские географические названия. Наиболее известное из них — полноводная река Эридан (Иридан), вместе со своим притоком Роданом протекающая в Гиперборее.

На картах Меркатора изображено целых четыре полноводных реки. Интересно, какие из них Эридан и Родан? Название гиперборейских протоков впоследствии было присвоено рекам на Апеннинах. Однако гидронимы Эридан и Родан наидревнейшего происхождения. Образующие их лексические основы уходят своими корнями в индоевропейскую языковую общность.

В названии обеих рек один и тот же общий корень «дан», изначально означающий реку и (с учётом чередования звуков «а» и «о») входящий в название других известных европейских рек — Дон, Данапр (Днепр), Донги, Данувий (Дунай).

Все приведенные названия вторичны и образованы от имени древнего божества, которое в различных культурах принимало разные обличил.

Имена, содержащие данный корень, встречаются повсюду. Кстати, первичный смысл этих теонимов обнаруживается в только что употребленном русском слове «данный» — от слова «дать», «давать». Будучи спроецированным на имена богов, оно и означает «дающий», «дарующий»: например, русский Даждьбог, сочувственно поминаемый ещё в «Слове о полку Игореве», означает «дающий (дарующий) бог».

Имена с тем же корнем встречаются и в Ветхом Завете (Дан, Даниил), и в греческой мифологии (Данай, Даная, Данаиды), и в ведийской или индуистской традиции (данавы — класс демонов-асуров), и в китайских преданиях, где знаменитая покровительница деторождения и родов Данай Фужень (Госпожа Великая Бабушка) коррелирует с кельтской прародительницей богов — Дану — тоже Великой богиней и с той же корневой основой в имени.

В славянской мифологии известна богиня Дана — Дева рек, давшая, по Костомарову, имена многим великим восточноевропейским рекам.

Но не только в гидронимах сохранилась память о Дане. Спустя тысячелетия в местах её былого почитания, на Дунае, старуха Изергиль поведала молодому Максиму Горькому легенду об огненосном Данко и его горящем сердце, которое «пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца».

Но вернемся к гиперборейским Эридану и Родану. Представляется более чем вероятным, что в названии второй реки (притока) соединились два индоевропейских корня «род» + «дан». Впрочем, и в первом названии, помимо знакомого «дана», видится ещё и «ирий» — славяно-русский «рай», вполне соответствующий исконному смыслу самой Гипербореи как Страны счастья (или островов Блаженных).

Гиперборейские реки Эридан и Родан подробно описываются в классической поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика», посвящённой знаменитому плаванью героев древней Эллады за золотым руном. В этой поэме (как, впрочем, и в Гомеровой «Одиссее») соединены несколько пластов информации, и наиболее архаичные знания перемешиваются с современными для эллинистического периода. В результате получается совершенно невообразимая география, когда корабль «Арго», плывущий в Колхиду по Ионическому, Эгейскому, Мраморному и Чёрному морям, вдруг оказывается в царстве полярной ночи.

Аполлоний Родосский, понятия не имевший о действительной северной географии, бесхитростно излагает смутные знания, доставшиеся от предшественников:

После герои вошли в глубокие воды Родана,
Что в Эридан впадает; сливаясь в узкой теснине,
Воды обеих рек шумят, клокоча. А начало
В безднах берёт он земли, где Ночи врата и жилище.
Взяв оттуда исток, он стремит к берегам Океана.

Но это было под конец. А перед тем аргонавты проследовали по бурным водам Эридана, где, согласно мифологическим представлениям, когда-то упал Фаэтон, не справившийся с управлением колесницы бога Солнца — Гелиоса (рациональное зерно мифа — воспоминание о какой-то космической катастрофе).

Итак, вновь предоставим слово Аполлонию Родосскому:

...Арго между тем, вперёд поспешая
На парусах, вошёл в Эридана далёкого воды.
Некогда в грудь поражённый стрелами блестящих перунов,
Полусгорев, Фаэтон с колесницы низвергнулся Солнца
В бухту глубокую там, где река изливается.
Тяжкий Дым и доныне вздымается здесь от пылающей раны,
И ни единой невмочь, легковейные крылья расправив,
Птице перелететь через эти воды, — любая
Падает в пламя, едва пролетит полпути. Гелиады
Высятся стройно вокруг — в тополя обращённые девы,
Бедные жалобный стон издают постоянно, и наземь
С их ресниц янтаря ниспадают блестящие капли.
Капли эти порой на песке высыхают под солнцем,
Но едва только хлынут прибоем на берег волны
Тёмной бухты, гонимы дыханием шумного ветра, —
Сразу тогда в Эридан увлекаются все эти капли
Пенной волной.
...А кельты рассказ такой добавляют:
То Аполлона-де, сына Лето, уносятся слёзы
В водовороте волны, что во множестве раньше он пролил,
К гипербореям когда удалился, к священному роду,
Светлое небо забыв.

Ну, вот мы снова и вернулись к Аполлону, устремившемуся на своей технически загадочной колеснице в страну летающих гиперборейцев. На это косвенно намекает и название главной реки Гипербореи — Эридана. Оно происходит от имени богини раздора Эриды, дочери Никты (Ночи — быть может, даже и полярной), сестры, сподвижницы и спутницы бога войны Ареса (Марса).

Эрида знаменита тем, что, подбросив трём богиням — Гере, Афине и Афродите «яблоко раздора» с коварной надписью «Прекраснейшей!», перессорила трёх женшин-богинь, что стало поводом для начала Троянской войны. Так вот, эта Эрида, так или иначе связанная с Гипербореей, подобно Аполлону и Артемиде Гиперборейским, также была летающим существом.

Множество стилизованных бронзовых изображений птице-людей было найдено в разных местах Прикамского региона и Приполярного Урала — образцы так называемого Пермского звериного стиля.

Почему-то их принято именовать «чудскими древностями» и односторонне привязывать к финно-угорской культуре: раз последними по времени аборигенами здесь являются коми, ханты, манси и другие народы, значит, именно им и принадлежат обнаруженные археологами предметы и изделия.

Однако истоки финно-угорских, самодийских, индоевропейских и всех других народов следует искать в северной Гиперборее с единым языком и культурой. Именно в эту гиперборейскую древность уходят и корни «пермского стиля» с его крылатыми птицелюдьми, распространенными, впрочем, по всему земному шару — вплоть до Южной Америки и острова Пасхи.

Описания «механизма» полётов во множестве сохранились в памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных образов, передаваемых из поколения в поколение. В саамских преданиях такой полёт описывался очень просто: разжигался костёр из стружек, накрывался мокрой рогожей, на рогожку мог садиться всяк желающий и его жаром поднимало на небеса аж до самого Господа Бога. Одним словом, саамский ковёр-самолёт. Такие полёты лопарей со слов всю жизнь прожившего среди них русского сказителя записал в начале века М.М.Пришвин.

В «Калевале», где, как мы помним, многие события развёртываются на родине саамов — в Лапландии-Сариоле, описывается полёт на орле старца-богатыря Вяйнямёйнена к далёким северным землям (практически теми же словами рассказывается о полёте на «самолётном деревянном орле» русских героев в северное Подсолнечное царство):

Богатырь из волн поднялся,
На крыло к орлу уселся,
У хвоста, у самой кости.
Вот несёт орел небесный
Вяйнямёйнена седого,
Он несёт его по ветру,
По пути ветров весенних,
К дальним Севера границам,
К той суровой Сариоле....

Безусловно, нельзя не вспомнить и кульминационный эпизод «Калевалы», в котором рассказывается о решающем морском сражении между главными героями карело-финского эпоса с противостоящим им народом Похъёлы (Сариолы) за обладание волшебной мельницей Сампо.

Действие происходит посреди моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъёлы — ведьма Лоухи — оборачивается гигантской птицей-«летучим кораблём». Вот как это выглядело в передаче народных сказителей:

Сто мужей на крылья сели,
Тысяча на хвост уселась,
Села сотня меченосцев,
Тысяча стрелков отважных.
Распустила Лоухи крылья,
Поднялась орлом на воздух.

Художник-дизайнер из карельского города Костомукши Анатолий Титов предпринял попытку воспроизвести в виде моделей древние летательные аппараты, описанные в «Калевале». Он поставил также задачу возродить древнее воздухоплавание на воздушных шарах.

Имеются и более конкретные технические описания подобных летательных аппаратов. И содержатся они, как бы это парадоксально ни показалось на первый взгляд, в преданиях об Атлантиде, которые сохранились в секретных архивах розенкрейцеров, иллюминатов и масонов.

В Наполеоновские времена (то есть приблизительно на стыке XVIII и XIX веков) сведения эти стали достоянием более широкой публики, постепенно просочились в открытую печать, затем ими основательно завладели теософы и антропософы.

Не следует думать, что упомянутые легенды — сплошь мистическая выдумка и чепуха. Наоборот. Если Платон, суммируя все известные к тому времени сообщения об Атлантиде, опирался в основном на устную традицию, то в секретных архивах тайных орденов наверняка сохранились подлинные документы. К таковым относятся и карты эпохи Александра Македонского, которыми, как уже говорилось, по-видимому, пользовался Колумб, а также отец и сын Меркаторы.

Сказанное относится и к сведениям о летательной технике Древности, традиционно связываемой с Атлантидой. Как известно, однако, судьба Атлантиды неотделима от судьбы Гипербореи: их постигла одинаковая участь, а по мнению некоторых античных авторов (например, Аполлодора, а вслед за ним и Байи), они попросту тождественны.

Именно на масонско-теософские сведения о высокой технической развитости Северной цивилизации ориентировался и A.B.Барченко, задумывая свою экспедицию на священное саамское Сейдозеро в Русской Лапландии и в другие сакральные места. Возможно, он видел и сами документы, возможно, рассказывал о них Дзержинскому. А быть может, только намекал, что неплохо было бы всесильной службе безопасности раздобыть эти документы (если, конечно, к тому времени документы уже не находились в руках чекистов и не хранились за семью печатями где-нибудь на Лубянке).

Так или иначе, но сообщения о высокоразвитой летательной технике Древности (здесь уже безразлично, идёт ли речь об атлантах или гиперборейцах) подверглись взыскательной научно-технической экспертизе со стороны серьёзных учёных.

Один из видных специалистов и пионеров в области воздухоплавания, авиации и космонавтики профессор Николай Алексеевич Рынин (1877-1942) издал в 1928-1932 годах уникальный 9-томник «Межпланетные сообщения», где собрал все доступные к тому времени сведения по истории и предыстории вопроса, включая древние и средневековые легенды и гипотезы писателей-фантастов. Он-то и попытался дать беспристрастную оценку техническим достижениям древних (гиперборейских и атлантидских) авиаторов.

По теософским данным, первобытные летательные аппараты строились либо из лёгкого металла, либо из специально обработанного дерева (последнее в наибольшей степени подходит для летающего корабля Лоухи). Древние «летучие корабли» были разных типов и вместимости. Они могли перевозить по воздуху от 5 до 100 человек (последняя цифра в точности соответствует данным «Калевалы»).

Между прочим, беспримерный компендиум Рынина, посвящённый мифологическим и научно-фантастическим полётам над Землёй и за её пределами, начинается с «Калевалы», с подъёма Лоухи к Солнцу и Месяцу и их похищения.

Летали древние корабли ночью и днём, в темноте светились. В качестве движущей силы использовалась субатомная энергия громадной мощности. Древний самолёт состоял из центрального корпуса, боковых крыльев, килей и рулей. Сзади имелось два подвижных сопла, через них вырывались потоки огненной субстанции. Короче, принцип движения летательного аппарата был ракетным. Кроме того, под дном корабля находилось ещё восемь сопел, с их помощью обеспечивался вертикальный взлёт корабля.

Реактивные аэропланы управлялись в полете автоматически, навигация осуществлялась при помощи визир-компасов. Скорость полета достигала 200 километров в час (вообше-то это не так уж и много. — В.Д.) Летали аппараты на высоте 300-400 метров (тоже, прямо скажем, не слишком высоко, но зато напоминает современную крылатую ракету. — В.Д.) Горы не перелетали, а облетали.

После гибели Атлантиды (по утверждениям теософов, это произошло в 9564 году до н.э.) часть её уцелевших жителей перелетела на таких кораблях в другие страны и на другие континенты.

Что ещё можно добавить о научных достижениях гиперборейцев? Предположения могут быть самые невероятные, если вспомнить, что, по свидетельству Элиана (а сам он ссылается на авторитет Аристотеля), один из столпов и основоположников европейской да и всей мировой науки — Пифагор — был гиперборейцем и носил соответствующее прозвище. Значит, и уровень гиперборейской науки был никак не ниже Пифагоровых знаний.

Дополнительным доводом в пользу вышесказанного о летательной технике далёкого прошлого может послужить ещё один факт, продолжающий «крылатую тематику». Археологов не перестает удивлять обилие так называемых «крылатых предметов», постоянно находимых в эскимосских могильниках и относимых к самым отдалённым временам истории Арктики. (Между прочим, по эскимосским преданиям, прародители этого народа когда-то прилетели на Север на железных птицах.) Сделанные из моржового клыка распростёртые крылья из эскимосских могильников, не вписывающиеся ни в какие каноны, сами собой наводят на мысль о древних летательных приспособлениях.

Антон Дождиков — специалист в области техники и читатель моей предыдущей книги (где упомянут данный факт) проанализировал техническую сторону эскимосских феноменов и пришёл к выводу, что они представляют собой модели многофункциональных летательных аппаратов вертикального взлёта и посадки; машина имела достаточно большие размеры и предназначалась для дальних перелётов с дозвуковой скоростью.

Приложенная графическая модель северного самолёта очень напоминает упомянутое выше описание древних летательных аппаратов атлантов-гиперборейцев (о документах, откуда оно заимствовано, Антон ничего не знал)

Впоследствии крылатые символы, передаваясь из поколения в поколение, распространились по всему свету и закрепились практически во всех древних культурах: египетской, ассирийской, хеттской, персидской, ацтекской, майя и так до Полинезии. Ныне парящие крылья как архетип (подсознательная память о заре человечества) стали эмблемой российской авиации и космонавтики.

Русский север – земля сказок и чудес

Русский Север по-прежнему хранит память о своём гиперборейском прошлом — в том числе в форме закодированных образов эпического и сказочного фольклора. Сказанное относится ко всем народам, населяющим в настоящее время приполярные и заполярные территории современной России — от Кольского полуострова до Чукотки.

Но то же самое можно сказать и обо всех других этносах, проживающих на просторах Евразии. Некогда их далекие прапредки в поисках более благоприятных условий навсегда переселились с севера на юг в места нынешнего проживания, однако в своих преданиях навсегда сохранили воспоминания о древней арктической прародине.

За примерами не надо далеко ходить. Обратимся выборочно к фольклору четырёх, на первый взгляд, мало чем связанных между собой народов — российских ненцев (самодийская языковая семья), эстонцев (финно-угорская языковая семья), латышей (индоевропейская языковая семья) и калмыков (монгольская языковая семья).

Вот как, к примеру, в одном старинном ненецком сказании рисовалась блаженная и процветающая жизнь в Арктике, где в далеком прошлом царил Золотой век:

«Очень давно это было. Много лет тому назад солнце над ненецкой землёй не скрывалось с неба. Озёра и реки тогда, словно вода в котле, кипели, столько в них было рыбы. От берегов морей до самых лесов паслись оленьи стада. Голубых и белых песцов не переловить было капканами. Каждой весной тучами налетали гуси, утки и лебеди. Весело жилось ненцам в тундре...» (Текст приводится по книге «Сказки народов Севера» М., 1959)

Страна счастья и благоденствия, где царит Золотой век, запечатлена в сокровенных сказаниях прибалтийских народов — эстонцев и латышей, относящихся к разным языковым семьям. К «цветущему берегу счастья, красоты непреходящей», окружённый огнедышащими горами, направляет свой чёлн герой эстонского эпоса великан Калевипоэг:

За горами ледяными,
За холмами снеговыми
Есть прекрасный светлый берег —
С долгим летом, с тёплым морем,
Без огня там жарят мясо,
Яйца в дюнах запекают...

По существу тот же самый маршрут, к полярным пределам мира, проделывает и любимый герой латышского народа Лачплесис. Здесь он достиг Алмазной горы, возвышающейся посреди океана (коррелят индоарийской вселенской горы Меру):

К берегам горы алмазной
Их корабль приблизился.
Будто солнцем залитая,
Огненными гранями
Ярко та гора блистала,
Мраком окружённая.
Вот корабль к горе причалил,
Люди вышли на берег.
Всем узнать хотелось, что там
На горе находится.
Но хоть витязь запрещал им,
Всё ж один ослушался
И на гору влез и крикнул:
«Боже, как прекрасно здесь!»
И, как бы подхвачен ветром,
Улетел, пропал из глаз.
А за ним второй взбирался,
И, добравшись доверху,
Крикнул: «Боже, как прекрасно!»
И пропал за первым следом.
Не дождавшись их возврата,
Мореходы третьего,
Привязав к веревке длинной,
Отпустили на гору.
На горе и тот воскликнул:
«Боже, как прекрасно здесь!»
И бежать, как оба первых,
Дальше порывался он.
Тут друзьями за веревку
Был он стащен на землю,
Но не мог он им ни слова
Рассказать о виденном.

Комментарии, как говорится, излишни. Здесь же перед Лачплесисом открыл своё гостеприимство Остров блаженных — Гиперборейская земля:

Далеко, у края неба,
Где играло зарево,
Высился крутой скалистый
Остров, льдом заваленный.
И корабль, вкатив на отмель,
Здесь они причалили.
Вышли на берег высокий
Моряки за девушкой.
Замок сказочно роскошный
Там они увидели.
Башни, стены замка были
Изо льда прозрачного.
В зеленеющий, цветущий
Свежий сад вошли они.
Среди сада был колодец,
В пекло опускавшийся.
Из колодца вечно пламя
Извергалось до неба.
Это было пламя сердца мира,
И одно оно
В сад прекрасный превращало
Середину острова.
Отягчённые плодами,
Там стояли яблони.
Под ветвями их журчали
Речки сладкоструйные...
Вот ударила Хозяйка
В звонкий щит мечом своим —
Отовсюду к ней сбежались человечки малые,
Жители пределов мира,
Сказочного Севера.
Накрывать столы для пира
Дочь Зимы [Севера. — В.Д.] велела им...

В имеющихся русских переводах оригинальное древнелатышское имя Ziemenmeita неудачно переводится как Дочь Зимы, ибо её отец — Зиемелис — это не «зима» (к тому же ещё и женского рода), а Север, Северный ветер (дословный перевод). Отсюда meita — «дочь» может быть только Дочерью Севера или Северного ветра — Борея (подлинная гиперборейка!).

Вот её поэтический описание:

Лик её нежно-румяный,
Словно отсвет сполохов,
А глаза — как свод небесный
В ясный день на севере.
Ниже плеч переливались
Косы цвета золота.
Стан её высокий стройный,
В одеянье радужном.
Такова была она,
Та, что, как гласит преданье,
Управляет бурями,
Та, что в небо поднимаясь
Далеко на севере,
Водит воинов убитых
Полчища великие.

Образ Дочери Севера имеет общемировое значение и, несомненно, гиперборейское происхождение.

Красной нитью пронизывает он и другой великий народный эпос — карело-финскую «Калевалу», где все её главные герои поочередно ездят (точнее — плавают) в далёкую северную страну Похъёлу (коррелят Гипербореи) сватать Дочь (Невесту) Севера, прозванную здесь «красотой земли и моря».

Судя по всему, именно её под именем Девы Снежных Гор, олицетворения Мировой Красоты, намеревался вывести Александр Блок в своей неосуществлённой (уничтоженной) пьесе «Дионис Гиперборейский».

Приведённые факты свидетельствуют об общем древнем источнике, откуда были почерпнуты приведённые сведения. И подобными рассказами изобилует легендарная история многих народов. Особенно интересны предания ирландцев — наследников древних кельтов (и гиперборейцев, естественно), которые после многовековых морских и сухопутных миграций оказались там, где проживают теперь.

Вот что рассказывается, к примеру, в саге о плавании Брана, сына Фебала:

...Есть далёкий-далёкий остров,
Вокруг которого сверкают кони морей (волны. — В.Д.),
Прекрасен бег их по светлым склонам волн.
На четырёх ногах стоит остров.
Там неведома горесть и неведом обман
На земле родной плодоносной,
Нет ни капли горечи, ни капли зла.
Всё — сладкая музыка, нежащая слух.
Без скорби, без печали, без смерти,
Без болезней, без дряхлости,
Вот — истинный знак Эмайн (одно из названий чудесной страны. — В.Д.),
Не найти ей равного чуда.
Прекрасна страна чудесная,
Облик её любезен сердцу.

Есть и другие ирландские названия этого чудесного острова (или земли). Особенно привлекает Земля девяти орешников Буан из саги «Приключения Кормака в Обетованной стране». По объяснению комментаторов, Ореховая страна названа так в честь жены одного из королей древней Ирландии, умершей от горя после гибели мужа. На её могиле и выросли девять волшебных орешников, считавшихся источником Абсолютного Знания.

Специалисты по ирландскому фольклору не могут объяснить происхождение данной мифологемы, связанной ко всему прочему ещё и с таинственным Иным миром. Мне же представляется всё достаточно простым, если, конечно, не зацикливаться на раннем Средневековье, а обратить свой взор к глубинным пластам индоевропейской истории, когда культура и язык кельтских, славянских и других народов были общими.

Имеется большой соблазн провести параллель между ирландским именем Буан и созвучной с ним русской мифологемой Буян. Если это на самом деле так, то не название Обетованной земли из ирландской саги вторично по отношении к имени королевы Буан, и, напротив, последнее производно от некоторого первичного топонима, которое звучало, как Буан (Буян), откуда самоотверженная героиня ирландского эпоса могла быть родом — сама или её предки.

Более того, Ореховая обетованная земля ирландских преданий очень уж хорошо сопрягается с одной русской поморской легендой, записанной будущим известным литературным критиком Александром Константиновичем Воронским (1884-1943) во время его ссылки на Север. Старый беломорский помор Тихон поведал тогда молодому ещё революционеру о том, что где-то далеко за Ледовитым морем есть чудесная Ореховая (!) земля, где на деревьях растут орехи с человеческую голову. Расколешь такой орех, а в нём — мука, сразу можно хлеб печь.

Многие поморы пытались доплыть до той Ореховой страны, и, говорят, были такие, кому это удалось.

О плавании к Чудесной стране повествуют и средневековые ирландские легенды — и не только мифические. В «Житии святого Брендана» повествуется о его путешествии по Кронидскому морю (одно из позднеантичных и средневековых наименований Северного Ледовитого океана) в край, где всё лето не заходило солнце (полярный день!). Там он достиг Обетованного острова, где увидел не только много чудес, но останки каких-то древних сооружений.

Закодированные символы Полярной отчизны обнаруживаются и в других первоисточниках, вполне доступных любому желающему. Среди них эпические сказания многих народов России. Проиллюстрирую сказанное на примере калмыцкого героического эпоса «Джангар» (его ещё нередко называют — «Джангариада»), созданный безвестными сказителями народа с удивительной судьбой — калмыков. Они появились в Прикаспийских степях в начале XVII века, бежав из Китая под натиском джунгарской орды, и сразу же попросили подданства у русского царя. За их плечами были долгие скитания и кровопролитная борьба за выживание в составе Ойратского союза кочевых племён. В их руках было бесценное сокровище, крепящее жизненный дух и веру в лучшее будущее — эпос «Джангар».

В эпических песнях, объединённых в целостный цикл, как и положено для героических сказаний, воспеваются подвиги богатырей — предков калмыцкого народа. Главный среди них, самый могучий и отважный — Джангар. Он же — «Молочного моря владыка» и «горы (Су)Меру вершина».

Откуда бы это? Да все оттуда — с Полярной прародины всех народов земли. Дело в том, что, несмотря на позднейшую атрибутику, действие «Джангара» разворачивается не в прикаспийских степях, и даже не в монгольских и маньчжурских, где некогда кочевали предки современных калмыков, а чудесной стране со странным и нетипичным для монгольского говора (а калмыцкий язык относится к монгольской группе языков). Имя этой чудесной страны — Бумба. События же «Джангариады» разворачиваются во времена, отстоящие от сегодняшнего дня на многие тысячи лет.

Калмыцкие сказания опять возвращают нас в ту эпоху, когда в северных широтах царил Золотой век:

Это было в начале времён,
В стародавний век золотой.
Вечности начинался расцвет.
Величавый начинался рассвет.

Таковы уже первые аккорды эпоса степного народа. Сказители не жалели красок для описания жизни своих далёких пращуров. По существу же они доносили до новых поколений знание и память о прошлой счастливой эпохе:

Обетованная эта страна.
После двадцати пяти лет
Не прибавлялись там года.
Смерть не вступала туда.
Люди не знали в этой стране
Лютых морозов, чтоб холодать,
Летнего зноя, чтоб увядать.
Осень сменялась там весной.
Ветер — колыханьем был.
Дождь — благоуханьем был.
Счастья и мира вкусила эта страна,
Где неизвестна зима, где всегда — весна,
Где, не смолкая, ведут хороводы свои
Жаворонки сладкогласные и соловьи,
Где и дожди подобны сладчайшей росе,
Где неизвестна смерть, где бессмертны все,
Где небеса в нетленной сияют красе,
Где неизвестна старость, где молоды все,
Благоуханная, сильных людей страна,
Обетованная богатырей страна.

Бумбой в «Джангариаде» именуется не только волшебная страна, но и гора или горы, расположенные в самом её центре, а также омывающий её со всех сторон океан:

Есть, говорят, за горами Бумбы страна,
Под восходящей зарёю лежит она,
И величавой белой горой издавна
Эта земля с небесами соединена.
Тело земли отразил океан голубой.
Каждое утро выбрасывает прибой
На бесконечно темнеющие берега
Золота слитки, куски серебра, жемчуга.
Если глотнёт океанской воды человек,
Станет бессмертным и юным пребудет вовек.

Белый (ледяной) океан имеет и другое конкретное название — Ганг, о котором «друг степей калмык» был испокон веков осведомлён не меньше, чем о любых других географических реалиях.

Сакральная лексема «ганг» вообше имеет чрезвычайно широкое распространение в разных языках различных народов. Ведийское имя Ганга вначале относилось к женскому божеству, представляющему собой Небесную Реку, которая лишь впоследствии пролилась на землю. В санскрите сопряжённым с именем богини Ганги выступает слово gagana, означающее «воздушное пространство» или «небо».

Дальнейшая трансформация древнейших лексем пошло по совершенно непредсказуемому пути. В древнеиндийском языке известно также слово gan, что значит «толпа», «группа» и т.п. От него, в конечном счете, произошло современное английское понятие gang, также означающее «группу», но в смысле «бригады» или «банды». Ну, а уж gang в последнем значении породил интернациональное слово «гангстер», которое ни в переводе, ни в объяснении не нуждается.

В немецком языке (как английский, относящемся к германской языковой группе) слово Gang означает «ходьбу», «хождение», «шаг», «ход» и образовано от глагола gehen — «ходить».

Вологодская исследовательница метаисторической проблематики, кандидат исторических наук Светлана Васильевна Жарникова выявила многие санскритские субстраты в топонимах и гидронимах Русского Севера. Например, здесь во множестве встречаются прямые свидетельства пребывания в далёком прошлом древних индоевропейцев — архаичные названия с корнями «инд» (наиболее известна река Индигирка) и «ганг», которые впоследствии дали имена великим рекам Юго-Восточной Азии Инду и Гангу.

В дальнейшем гидронимы, образованные на данной корневой основе, распространились по всей Евразии. Известный географ и топонимист Эдуард Макарович Мурзаев (1908-1998) указывает на связь индоевропейского слова «ганг» с тождественными словами из других языковых семей: по-бурятски и по-монгольски «ганг» — это «обрыв, утёс, высокий берег реки», по-японски — «скала». По-корейски «река» — ган, в тунгусо-маньчжурских языках — кан, по-вьетнамски — конг (откуда самая известная река Юго-Восточной Азии — Меконг).

* * *

В русском фольклоре убедительные реминисценции о древней заполярной прародине содержатся в былинах и волшебных сказках о Подсолнечном царстве, куда, согласно некоторым версиям всем хорошо известной сказки о Царевне-лягушке, улетает, обернувшись белой лебедью, Василиса Премудрая после того, как её муж — Иван-царевич — сжёг лягушачью кожу.

И это вовсе не сказочная страна, невесть где расположенная, а древнее Северное царство, где царствуют попеременно полярный день и полярная ночь, люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы проснуться к возвращению весеннего Солнца.

Понятно, что Подсолнечное царство — это не только царство полярного Солнца, но и царство полярного льда, память о котором закодирована в фольклорных символах. Память о древней северной стране, скованной льдом, проступает сквозь строки старинного заговора:

«...Стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной каморе ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные двери, ледяные окна, ледяные стёкла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам сидит царь ледяной...»

В славянской фольклорной традиции в целом содержится множество свидетельств, подтверждающих «гиперборейскую теорию» и концепцию Полярной (арктической) прародины происхождения человечества и мировой цивилизации. Еще в 1881 году в Санкт-Петербурге болгарским учёным Стефаном Верковичем была издана уникальная книга — «Веда славян: Обрядные песни языческого времени, сохранившиеся устным преданием у македонских и фракийских болгар-помаков», где встречаются прямые указания на арктическую прародину индоевропейцев:

А знаешь ли, не знаешь ли
Откуда летит ласточка,
Да ласточка, всё пташечка?
Летала же во Край-землю,
Во Край-землю, да на поле,
Да где Солнце греет, палит,
Да где Солнце не заходит
Да всё греет разгневанно
Разгневанно, рассерженно.
...Крайня земля вполне хвалена,
Вполне хвалена, плодовита,
Плодовита, даровита,
Задумались наши деды,
Наши деды, наши старцы,
Убей Бог Баюна-царя,
Повывел их с Края-земли,
Да вёл их всё через поля,
Через поля, через море,
Да вёл всего мало время,
Мало время, три годична,
Завёл он их на Бел Дунай...

Неудивительно также, что именно на Русском Севере была в начале XX века записана сказка о путешествии главного героя в Подсолнечное царство (понятно, что имя у героя все то же — Иван-царевич). Текст сказки был записан от Мануйло Петрова из деревни Морская Масельга (Выговский край) выдающимся русским писателем Михаилом Михайловичем Пришвиным (1873-1954) во время его путешествия по Русскому Северу летом 1906 года.

Ниже приводятся фрагменты этой интереснейшей сказки, в которой проступают и легко угадываются очертания древней Гипербореи (текст дается в авторской редакции, то есть без какой бы то ни было литературной обработки):

В одном не в каком царстве был царь-император, и было у него три сына: старшаго сына звали Васильем, середняго звали Степаном, а меньшого звали Иван-царевич. Этот цярь на цярстве цярствовал. Не стало мочи. Исходят ему года, стал сыновей просить слетать в Подсолнешной град, «в Подсолнешном граде есь молодецкие яйця, а хто достанет эфти молодецкие яйця и хто съест молодецкие яйца, в двадцать лет будет молодой и в лице будё красив».

Захотелось цярю омолодиться и друго столько поцярствовать, как сиби, так и государыни. Отправляв старшаго сына на своим быстрым кони. Старший сын уезжает, проходит времени полгода, домой он приезжат. Отправляв сына Степана, второго, дават ещё быстрее коня, и второй уезжает; прошёл год, ни котораго их нет. Просится меньшой сын Иван-царевич:

— Я тиби, папа, помогу; дай мни конька-горбунка, который лететь может по воздуху.

И взял конька-горбунка, и заседлал его, и отправился в Подсолнешный град. Видли Ивана-цяревича сядучи и не видли его поедучи.

... Иван-царевич, приезжает к одной старушке, построена у ей избушка на веретеной пятки, на солнце лицём, а на сивер крыльцём. Попросился он ночевать; бабушка его пустила и спросила:

— Куда ты идёшь, куда путь держишь?

— Я еду в Подсолнешной град, за молодецкими яйцями.

Бабушка-старушка ответила, што «если я тебе не помогу, нигди теби не бывать. В Подсолнешном гради 12 доцерей белаго царя, подсолнешных красавиц, от их достать яйця крепко трудно, они мои племянницы. Заежай ко мни, так я теби и помогу, оставь своего коня, а возьми моего; приедешь к моей сестры, — такая же сестра, как я, и такая же фатерка у ей, как моя, — попросись у ей ночевать».

Поехал Иван-царевич, приезжает к бабушки-задворенки, просится у ей ночевать, она спрашивает его строго:

— Куды едешь, куды путь держишь?

Отвечал Иван-царевич, што «я еду в Подсолнешной град».

Бабушка отвечала, што «если я не помогу, то негди теби не бывать. Там живут мои племянницы — белаго царя дочери, их 12 доцерей, я тиби накажу. Покуль оставляй сестринаго коня здесь, поезжай на моём. Приедешь в Подсолнешной град, — стена и крепость 12 сажён кверьху, — вткни шпорами под бока моего коня, и с разбегу мой конь перескочит эфту каменную крепость, ноги яво не заденут, струни не зазвонят, кобели не залают, соловьи не запоют. На племянниц на родных наложу смертельный сон; двенадцать племянниц в смертельном сну спят и все они разлягавши и вси они распинавши, рубашки на их травчатые, скрозь рубашки видно тело, скрозь тело видно косья, сквозь косья видны мозги, как жаркий жемчуг пересыпается».

Бабка наказывает строго, што «делай дело скоро, не пакости, не пролей крови; если ты прольёшь кровь, нигди теби не бывать».

Пришёл он, а одиннадцать дочерей царских, и вси они разлягавши, и вси они распинавши, — удержал он своё сердцо; пришёл к 12-й сестры, спит она в белом браном пологу, и всих её сестёр сестра красивее в свите нет; как она сдохня от себя, так полог бранный себя, как она сдох возьмёт в себя, белый бранный полог прелягается к сиби. Не стерпело серпе, приздынул он бранной полог, царску дочь обнасильничал ю скоро. Выходит он с белого браннаго пологу, на столи — чернило и бумага, он написал скорописаную запись, што «кот тут был и молоко пил, и стола не закрыл».

Взял молодецкие яйца, пару, для своих родителей, положил в правой карман, обкатился обы, и с конём, живой водой, одны задний шипы не хватили воды, вткнул шпорам под бока резваго коня, — как скочил через крепость, задел шипами за струну. Струны эти вси зазвенели, соловьи запели, кобели залаяли, цярские допери вси выстали, прохватилась главна доць Настасья:

— Кровь пролита, и рубашка в кровь замарана! Какой был хитрей, я ничего не слышала. Ставайте, сёстры любезные, поедем в погону.

Кака была поляниця нетленная, недосуг было разглядывать скорописные записи.

Иван-царевич утекал на бабкином добрыим кони, только леса гнутся, а конь бежит, што птиця летит, а 12 сестёр вси вслед.

Приезжат Иван-царевич к бабки-задворинки, отдават коня, берёт другого. Бабушка-задворница наказыват:

— Коль можь, рой записки на ходу, пиши в записках: «Хто меня догонит, того до смерти за...у».

Роет записки, задние сёстры увидали на ходу записки, разглядели, строго:

— Какой-то Иван-царевич у...т сестру да у...т нас, если догоним.

Возвратились одиннадцать сестёр вси взад, 12-я сестра, которая была главная и им была оппакощена, тая не спрашиват ничего, гонится вслед.

Соединились у второй бабушки:

— Постой, царский сын, ты мни будешь дрогоценный муж, ты меня оппакостил, оставил мни два яблока, два сына любезных.

Отвечал Иван-царевич, што «ты умно сделала, поступила со мной как следует. Приезжай ко мни через год, привози двух сыновей» (сичат двоинку заковырнул с одного разу).

Отвечала царская дочь ему, што «приеду на двенадцати кораблях, и вси будут наполнены приданаго живота».

Распростились оны прикрасно.

Иван-царевич поехал домой, а Настасья-царевна — в Подсолнешное царство, свиданье сделать через год.

Поехал Иван-царевич домой, приезжает недалеко от дому, напала на него большая тягость, захотел он приуснуть на зелёном лугу. Спускает своего конька-горбунка, роскинул белый шатёр, свалился на чесной покой, заснул долгонько.

Поехал родной брат Степан, зашёл без всякаго докладу в белый шатёр, оглядел, и зашёл в правой карман, и взял молодецкие яйца, и увёз впереди родителям, оммолодить своих родителей.

Приезжает Иван-царевич домой, и так он не весел. Спрашиват его родитель:

— Отчего ж ты, Иван, не весел?

Отвечает Иван-царевич, што «я был в Подсолнешном гради и добрался до молодецких яиц. Хто вас, родители, оммолодил?».

Государь и отвечает, што «нас оммолодил Степан».

Обротился Иван-царевич жалкими словами своему отцю и матери, што «я был в Подсолнешном граде и достал молодецкие яйца, и родители стали молоды».

Не взял от его внимания царь.

— Вам известно будет, — отвечал Иван-царевич.

Церез год и является жена на 12-ти кораблях с грузом. Государь отправил сыновей, и из трёх котораго признает хозяином.

— Старший сын Василий, стретай государыню-цярицю во всём фрунти.

Государыня его не признаёт, што «это не мой возлюбленный, не этот оставил мни два голуба».

Отправляет государь сына Степана. Него не признала:

— Это не мой возлюбленный, не драгоценный муж.

На третий раз отправляет Иван-царевича; является в самой простой одежи, видла государыня, — цярска дочь брала его за руки белый, целовала его в уста сахарный:

— Это мой муж возлюбленный, он оставил мни два голуба. Стретил ю Иван-царевич за любовь, корабли поставил на место, вывел государыню в свои покои, выгрузили цярские трои слуги корабли, и потом повирили родители, што «Иван-царевич нас оммолодил, и он достал молодецки яйца, когда возвратился с Подсолнечнаго граду».

Пожила невеста полгоду, не полюбилось ей в эфтом царстве, и уезжает она в Подсолночное царство с своим с драгоценным мужем и к своему белому цярю. Стали жить в своём Подсолнечном граде и забыли все мужа царство, не бывая на своей стороне. Привыкнул к Подсолнечному граду, к тёплой стороны и тогда будут жить хорошо».

(Текст, записанный М.М.Пришвиным, был опубликован в сборнике Н.Е.Ончукова «Северные сказки (Архангельская и Олонецкая губ.)». Т.2. СПб., 1998).

Перед нами полный набор «гиперборейских реалий»: Подсолнечное царство, летательные способности людей и животных (Конёк-горбунок), молодецкие яйца (коим соответствуют также мололильные яблоки других русских сказок и золотые плоды из сала древнегреческих Гесперид, живших, как известно, в Гиперборее) и т.д. и т.п.

Очень популярна была в своё время на Руси была и сказка о Еруслане Лазаревиче, которая вдохновила некогда молодого Пушкина на создание бессмертной поэмы «Руслан и Людмила». Принято считать: сюжет сказки заимствован — то ли с Востока, то ли с Запада. Такой разброс мнений свидетельствует прежде всего о неуверенности литературоведов и шаткости их позиций. Проводились, в частности, параллели между русской сказкой и сказаниями о Рустеме (Рустаме), включёнными в многотомный эпический шедевр «Шахнаме» великого персидского поэта Абулькасима Фирдоуси (ок. 940-1020 или 1030).

Нелепей ничего не придумаешь: как будто поэма сия знакома была широким и в основном неграмотным слоям русского средневекового общества. И почему-то никто не захотел понять простой истины: русская сказка о Еруслане Лазаревиче и персидские сказания о Рустеме (Рустаме) происходят из единого источника. Источник этот, несомненно, очень древний, восходящий ко временам индоевропейской этнолингвистической и социокультурной общности, которая в основном совпадает с гиперборейской эпохой.

Впрочем проницательнейший русский мифолог А.Н.Афанасьев совершенно точно указал на общеиндоевропейские архаичные корни русской сказки, заметив попутно, что лубочная версия сказки является «одной из любимых у грамотного простонародья». Афанасьев писал о сказке: «...Несмотря на встречающиеся в ней чуждые нам имена (Еруслан, царь Картаус, вещий конь Араш) и на очевидное влияние на её состав приёмов письменной литературы, в сказке о Еруслане есть много прекрасных эпических выражений и тех обычных сказочных мотивов, какие составляют исконную принадлежность всех индоевропейских народов».

Вот почему совсем не удивительно, что в некоторых эпизодах русской сказки явно слышны отголоски далёких доисторических времён и явственно обнаруживаются соответствующие реалии.

Должно быть, читатель помнит, как заканчивается сказка? Еруслан Лазаревич оставляет свою законную жену Анастасию и устремляется в Солнечный город — столицу Девичьего царства, где властвует самая прекрасная из дев — царевна Поликария. Налицо несомненное сходство между Солнечным градом русских амазонок и гиперборейским Подсолнечным государством, о котором говорилось выше.

Гиперборейские отголоски в русском северном фольклоре встречаются во множестве. Взять хотя бы немеркнущий образ Конька-горбунка из записанной Пришвиным сказки, на котором Иван-царевич летает в Подсолнечное гиперборейское царство.

Как видим, этот сюжет был достаточно распространён на Русском Севере ещё в начале XX века. В свою очередь Пётр Павлович Ершов (1815-1869) создавая свою знаменитую стихотворно-литературную обработку, постарался бережно сохранить и включить в текст собственной поэмы-сказки* наиболее архаичные эпизоды и, в частности, описание все того же гиперборейского Подсолнечного города:

...Подъезжают; у ворот
Из столбов хрустальный свод;
Все столбы те завитые
Хитро в змейки золотые;
На верхушках три звезды,
Вокруг терема сады;
На серебряных там ветках
В раззолоченных во клетках
Птицы райские живут,
Песни царские поют.
А ведь терем с теремами,
Будто город с деревнями...

Приводить подобные примеры можно неограниченно...

Мировой фольклор, закодированная в нём информация и образы— неисчерпаемый кладезь знаний о далёком прошлом, охватывающем отрезок времени, несоизмеримый с письменной историей. В учебниках и научных книгах обычно описывается история, занимающая 2 тысячи лет новой эры и 3 тысячи лет до новой эры, итого — 5 тысяч лет. Это всего лишь жизнь 150 поколений, если считать по демографическому канону: 3 поколения в столетие. Не так уж и много с учётом того, что сюда умещается вся история мировых цивилизаций, начиная с расщепления арийской этнокультурной общности и становления древнейших государств Индостана, Китая, Двуречья, Малой Азии и Египта.

Тотемная же история неизмеримо богаче и шире: 40 тысяч лет (условно) существования человечества, начиная с утра цивилизации — Гипербореи — и до нынешнего этапа его развития, — это 1200 поколений.

Так не будем обеднять собственную историю! Тем более что тотемное прошлое не исчезло бесследно. Оно живёт в современных символах, государственной и сословной геральдике, обрядах, традициях и, наконец, во многих фамилиях, названиях рек, озёр, древних городов, селений и просто заповедных мест. По ним-то и удаётся расшифровать пути древних миграций и восстановить мысленные контуры истории и предыстории человечества.

До подземного царства рукой подать

Ещё один интересный аспект гиперборейской истории и предыстории требует особого внимания и отдельного рассмотрения. Предполагается, что во времена катастрофических климатических и геофизических изменений часть тогдашнего населения планеты попыталась спастись от смертоносного похолодания и ожидаемого очередного потопа не с помощью миграций на юг или перекочевки в высокогорье, а путём поиска убежищ под землёй. Для этого использовались прежде всего естественные подземные пустоты. Но не только они. Преданиями о подземных царствах и подземных жителях перенасыщен фольклор разных стран и разных народов. Есть ли в этих легендах рациональное зерно? Скорее всего есть! Дыма без огня не бывает.

Особенно много подобных сказаний на территории Севера вообще и Российского Севера в частности. Среди русского населения, а также аборигенов Европейской и Азиатской частей России особенно популярны рассказы о «подземной чуди», обитающей глубоко под землёй и ведущей особый образ жизни. «Чудь» — собирательное название для древних неведомых народов, некогда живших на поверхности земли, но из-за неблагоприятных обстоятельств вынужденных переселиться под землю или даже под воду. У Николая Рериха есть даже символическая картина на данную тему, написанная в 1928-1930 годы.

Русские поморы, издревле промышлявшие на самой крупной островной территории России — Новой Земле, по-северному — Матке (откуда и поэтическое название пролива — Маточкин Шар), рисовали самые невероятные картины новоземель-ских ледяных городов, церквей и замков:

«Посреди Матки ...города есть, не нашим земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже. А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не добраться, все охотнички да ловцы, что на Матке [исчезли]... Видел я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки гора ледяная, а на эфтой горе всё церкви да церкви, и сколько эфтих церквей, поди, не сосчитать, — одна другой выше, одна другой краше. Колоколенки — словно стеклянные, тонкие да прозрачные такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон поднялся. Я обмер да скорее назад».

Легализация темы обнаруживается в преданиях российских саамов — древнейшей коренной народности Европейского Севера. О лопарской легенде поведал Василий Иванович Немирович-Данченко (1845-1936) — некогда весьма популярный и плодовитый писатель, чьё собрание сочинений насчитывало 50 томов. Он ещё в конце прошлого века пешком исходил чуть ли не всю Русскую Лапландию, написал об увиденном несколько сочувственных книг, одну даже детскую, «для народа и школ», с трогательным названием «Лопь белоглазая».

По саамской версии, древний народ, который раньше обитал на Севере, погрузился на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как и наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы. «Чудь подземная» (точнее было бы сказать, «подводная») пасёт под водой не только оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров дельфинов, отбиваясь от нападения акул с помощью огромных железных луков и каменных стрел.

Своеобразная полярная версия легенды о невидимом граде Китеже, с той лишь разницей, что рёчь идет о целом народе, погрузившемся вместе со своими городами в пучину Ледовитого океана и продолжающем там прежнюю жизнь. Несомненная память о гиперборейских временах!

Таинственные обитатели подземно-подводного царства постоянно дают о себе знать: в определённых (как правило — экстремальных) ситуациях они выходят на контакт с людьми. Константин Дмитриевич Носилов (1858-1923) — известный в прошлом писатель и исследователь Севера, основавший в начале века первую на Новой Земле колонию и сам проживший в ней безвыездно три года, записал от стариков-ненцев несколько рассказов о встречах с загадочным Белым Стариком. Высокий, молчаливый, с длинной бородой и белый как снег, он всегда неожиданно представал перед людьми в минуты смертельной опасности и спасал терпящих бедствие, а заблудившимся в полярной вьюге и мгле знаками показывал дорогу к дому. Исчезал так же неожиданно, как и появлялся.

Постоянные встречи с ним и счастливые избавления от гибели зафиксированы и на Новой Земле, и на полуострове Ямал на берегу Карского моря, и в низовьях Оби, и на Полярном Урале. Ненцы, принявшие христианство, считали высокого старика Святителем Николаем. Однако молчаливый спаситель может быть кем угодно, тем более что легенды о нём уходят в глубь языческих времён.

Похожая белая фигура появлялась и во время лапландской экспедиции А.Барченко в районе священного Сейдозера (о чём сохранилась дневниковая запись А.Кондиайна). Главный же вопрос: откуда он появляется? И мысленный взор вновь обращается к Подземному царству...

Представление о нём имеет древнейшие корни. И не только сказочные или мифологические. Сведения на сей счёт сохранились, к примеру, и в русских летописях, где они излагаются как сами собой разумеющиеся факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим новгородцем:

«Теперь же хочу поведать, о чём слышал 4 года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так: «Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришёл отрок мой к ним, а оттуда пошёл в землю Югорскую. Югра же — это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: «Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это ещё три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из неё; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и не всегда доходим до них; идёт он и дальше на север».

В дальнейшем эти сведения стали перекликаться и с легендами о другом таинственном городе Русского Севера — «Мангазеи златокипящей». Такой город действительно существовал в районе Обской и Тазовской губы до середины XVII века. Однако после недолгого и фантастического расцвета (когда через него ежегодно проходило до полумиллиона шкурок соболей — «мягкой рухляди»-пушнины, по терминологии того времени) Мангазея неожиданно исчезла с лица земли. По официальной версии — сгорела дотла со всеми домами, складами, церквами и архивами. По народным преданиям — опустилась на дно океана.

В исключительно содержательной книге путевых очерков «Страна холода» (1877) Немирович-Данченко излагает легенду о «подземной чуди» несколько иначе:

«Чудь «ушла в камень», в нём хоронится. По вечерам ...она внутри гор разговаривает. Перекликается тоже. Из пахты [скала. — В.Д.] в пахту.

...По ночам пески поют, а есть даже такие, когда чудь выходит из камня, да по своей воле-волюшке и тешит свой урос [норов. — В.Д.] вьюгами да метелями.

...Против такой чуди есть заклятие — стать лицом к Северу и повторить до 12 раз: «Во имя отца, сына и святаго духа, чудь некрещённая, схоронись в камень, размечись по понизью не от меня грешного, а от креста Христова. Не я крещу — Господь крестит, не я гоню — Господь гонит. Молитвенники соловецкие Зосима и Савватий — наши заступники, а Трифон Печенгский — предстоятель и заступник наш, а Варлаам Кретский — надежда во веки веков. Аминь!»

В беллетризированной форме о том же самом рассказывает и A.B.Барченко. Он, как известно, не просто верил в правдивость древних легенд, но и пытался отыскать реальные следы мифологизированных событий в районе Русского Севера. Именно здесь и развёртывается действие его романа «Доктор Чёрный». Собственно, действие развёртывается по всему миру — и в Индии, и в Тибете, но завершается в глубоких и наполненных неразгаданными тайнами подземельях Русского Севера.

Приключениям в многокилометровых северных пещерах, когда едва не погибает одна из героинь романа, предшествует её разговор со стариком-плотником:

«Далеко, на том берегу, вспыхнул огонь. Окунулся, исчез, замигал снова, и было похоже, будто в глубине озера, блеснув чешуёй, поползла змейка. Тучи, подмазанные краской заката, падали в воду. И навстречу, со дна поднимались такие же тучи, и нельзя было разглядеть, где зажёгся, мигает огонь. Обнажая небо, тучи уходили друг в друга, и не было туч, не было озера. Синие шапки сосен под обрывом, опрокинутый берег и жуткий маленький огненный глаз — всё висело в мутной лиловой мгле и вместе с нею дрожало и колыхалось под глухими ударами колокола. А огонёк всё мигал. Притухал временами, передвигался. И особенно жутко почему-то становилось на душе, когда, шевеля тонким лучом, будто подтягивался к веранде, будто делался ближе...

— ...Что это за огонь мигает, Илья? Где это? Это рыбаки?

Старик повернулся к озеру, долго смотрел, даже рукою прикрылся, хотя давно погасла заря, пожевал неодобрительно губами.

— Никак нет, это не рыбаки. Это... в печорах.

— Где? — переспросила хозяйка.

— Так точно. В печорах. Там рыбаков не бывает. Каменья там, скалы, гранит. Глухое место... Это в печорах.

Хозяйка спросила с неудовольствием:

— Там пещеры?

— Так точно, печоры. К самой воде подходят, а потом в землю, в скалу, на Фильянскую сторону. Говорят, на большие тыщи вёрст под землёй эти печоры самые, очень глухое место, прямо, можно сказать, тёмное.

— А огонь там откуда?

Старый плотник пожевал губами ещё неодобрительнее. Покосился в сторону огонька, покрестился на звуки благовеста. Отозвался нехотя:

— Так то... Нечистота.

— Что такое? — хозяйку, видимо, не на шутку заинтересовал жуткий огонёк. — Что ты говоришь, Илья? Какая нечистота?

— Обнакновенно какая... — Плотник решился, махнул на огонь шапкой, заговорил скороговоркой. — Вы, сударыня, себе этим не беспокойте, оставьте безо внимания. Не к добру это, не к ночи будет сказано — просто, можно сказать, к несчастью. Тут, в этих местах, в старое время чудь жила. Очень обнакновенно, не извольте смеяться... Жила, стало быть, чудь, а потом чухны этой стороной завладели, так точно. Вот она, стало быть, и ушла под землю... Чудь эта самая. Живёт себе никому невидимо. Ну, а как, стало быть, перед бядой, перед несчастьем каким, сейчас она повылазит. Огонь жжёт, аукает, людей пужает... прямо, можно сказать, невежество. А изымать её человеку никак невозможно. Подойдёшь, а она в землю уходит».

Надо полагать, Барченко знал, что описывал. И именно это искал! Нашёл ли? На этот вопрос ещё предстоит ответить...

В мифологизированном сознании русского народа «подземная чудь» не обязательно локализовывалась на Севере. На Алтае среди староверов ходили столь же колоритные и подробные рассказы о подземных хранителях «ключей от счастья». Впрочем, старообрядцы пришли на Алтай после церковного раскола и гонений не ранее конца XVII века. А давно известные легенды просто спроецировали на «местные условия».

Память о Золотом веке оказалась неискоренимой. И привязывалась она к вечной стране счастья — Беловодью:

«Вот здесь и ушла Чудь под землю. Когда Белый Царь пришёл на Алтай воевать и как зацвела Белая Берёза в нашем краю, так и не захотела Чудь остаться под Белым Царем. Ушла Чудь под землю и завалила проходы каменьями. — Сами можете видеть их бывшие входы. Только не навсегда ушла
Чудь. Когда вернётся счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу Великую науку, тогда придёт опять Чудь, со всеми добытыми сокровищами».

Сказания о подземном царстве — излюбленный фольклорный сюжет разных народов мира. У манси оно располагается в районе Ледовитого океана. Его властитель — Бог Куль-отыр (один из сотворцов Вселенной) — живёт здесь в золотом дворце (мифологема Золотого века) в окружении свиты из подземных карликов. У русских особенно любима во все времена была сказка о трёх подземных царствах — Медном, Серебряном и Золотом. Популярность её не поддаётся сравнению. Только опубликованных различных версий её известно около пятидесяти. Хотя главный стержень во всех известных вариантах остаётся неизменным. Да и сюжет — в обшем-то, достаточно незамысловатый — тоже.

Суть такая: главный герой — естественно, младший брат, всеми презираемый (имя и сословная принадлежность у него в разных сказках может не совпадать, и уж совсем не обязательно — Иван-царевич) — попадает под землю, где попеременно попадает в Медное, Серебряное и Золотое царства. Надо полагать, царства располагаются друг над другом, но из контекста сие не следует. В каждом царстве живёт распрекрасная девица-хозяйка — одна краше другой.

(Виктор Михайлович Васнецов посвятил им одну из лучших своих картин «Три царевны Подземного царства», которые существуют в двух далеко не тождественных вариантах: один (1881) можно увидеть в Третьяковской галерее, другой (1884) — в Киевском музее русского искусства.)

После ряда неизбежных в таких случаях приключений и преодоления смертельной опасности герой возвращается на родную землю, женится на самой ослепительной красавице — хозяйке Золотого царства, да ещё и братьям своим по жене дарит.

Какими-либо уж очень уникальными подробностями сказки не блещут. Однако кое-что всё-таки имеется. Во первых, попасть в подземные царства не так уж и сложно: нужно отворотить большой камень (конечно, заветный), а там — «дыра в землю»; дальше — главное: не теряться и не бояться. Во-вторых, во всех трёх царствах светло, как днём, — тоже немаловажно. В-третьих, счастье там и изобилье: ешь — не хочу. Одним словом, перед нами классическая мифологема «трёх веков» (трёх стадий первоначального развития человечества) — Медного, Серебряного и Золотого, облачённая в сказочную форму.

Любопытно, однако: почему этакая благодать оказалась под землёй, а не наверху, не на поверхности земли-матушки. Впрочем, с точки зрения Матери Сырой Земли все части её «тела» прекрасны: внутри, или, так сказать, во чреве, даже теплей и уютней. Но неспроста ведь страна счастья под землёй оказалась? Пока что запомним это, а ответить на вопрос постараемся попозже.

Другая отличительная особенность русских сказок про подземное царство — возвращение главного героя домой. Если вниз он проник через довольно-таки узкое отверстие, то назад, вверх, возвращается, как правило, сидя верхом на могучей птице. Зоологическая принадлежность птицы в этом случае решительно никакой роли не играет, а вот летательный аспект путешествия на поверхность земли — вряд ли случаен. Мы уже видели, с чем он связан. Не гиперборейские ли опять отзвуки?

* * *

У других народов России и Российского Севера подземные жители известны под разными именами. Наиболее известны рассказы ненцев о сиртя (другие варианты произнесения — сииртя, сихиртя, сирте). Об этих таинственных подземных жителях иностранные мореплаватели, искавшие северный проход в Индию и Китай, сообщали в своих путевых заметках и вахтенных журналах, начиная с XVI века. Можно назвать англичанина Бэрроу (1556), голландца ван Линсхоттена (1594-1595), француза де Ламартиньера (1671). Сподвижник Ломоносова русский академик Иван Иванович Лепёхин (1740-1802) сообщает в своих подробных дневниковых записях о подземных убежищах «наподобие пещер, с отверстиями, подобными дверям». Другой русский учёный — Александр Шренк, — двигаясь вдоль побережья Ледовитого океана в 1837 году, обследовал одну из таких пещер и оставил её описание в книге «Путешествие к северо-востоку Европейской России через тундру самоедов к северным Уральским горам» (1855):

«В прежние времена (когда страна эта eлe-eлe быпа известна) она быпа обитаема совершенно другим племенем, нежели которые засепяют её теперь. Ппемя это, равно и многие другие, говорящие не русским языком, известно у русских под общим названием чуди, т.е. чужого народа. Самоеды называют их «сирте» и с уверенностью говорят, что они жили в этой стране до них, но что потом они ушли будто под землю.

Так, один самоед малоземельской тундры рассказал мне, что в настоящее время сирты живут под землёю, потому что они не могут видеть солнечного света. Хотя они и говорят своим собственным языком, однако ж они понимают и по-самоедски. «Однажды, — продолжал он, — один ненец (т.е. самоед), копая яму на каком-то холме, вдруг увидел пещеру, в которой жили сирты. Один из них сказал ему: оставь нас в покое, мы сторонимся солнечного света, который озаряет вашу страну, и любим мрак, господствующий в нашем подземелье; впрочем, вот дорога, которая ведёт к богатым соплеменникам нашим, если ты ищешь богатств, а мы сами бедны. Самоед побоялся следовать по указанному ему мрачному пути, а потому скорее закрыл вырытую им пещеру. Но известно, — продолжал рассказчик, — что сирты большею частью богачи: у них чрезвычайно много серебра и меди, железа, олова и свинца. Да и как им не иметь всего этого, когда они живут под землёю, откуда, как говорят, все эти предметы добываются».

Аналогичные рассказы бытуют и по сей день. Нередки и очевидцы. Вот как описывает увиденного сиртя молодой ненецкий охотник из низовий Енисея: «Это такой белый, как известь, человек. Как тень ходит. Вроде на солнце смотреть не может, только на темноту. Кто сиртя увидит, счастливым будет».

Подобные описания очень уж напоминают известия о другом таинственном существе— так называемом «снежном человеке».

О «снежном человеке» многие слышали, но мало кто его видел. Хотя очевидцы есть — я сам знаю нескольких, которым не могу не доверять. Кстати, в октябре 1997 года в московском Дарвиновском музее состоялся международный симпозиум криптозоологов, посвящённый проблеме «снежного человека», точнее — 30-летней годовщине единственной достоверной киносъёмки так называемого «реликтового гоминоида», сделанной американцами в Северной Калифорнии. С кинофрагмента, окрещенного «60 секунд, которые потрясли мир», и началась встреча энтузиастов-искателей, приехавших из разных стран. Крошечный кинофакт у экспертов сомнений не вызывает. Однако сейчас речь пойдёт о другом.

Общеизвестно, что «снежный человек» покрыт густой шерстью. Но из этого автоматически делают другой, ничем не подкреплеённый вывод: перед нами чудом уцелевший реликт, некое подобие неандертальца с соответствующим уровнем интеллекта. Так ли это? Факты иного порядка — но все-таки факты! — приводят к выводу диаметрально противоположному.

По традиционным древнейшим представлениям многих народов боги сначала создали мир, а затем человека. Но в мифологии древних ариев — прапредков всех современных индоевропейских народов — есть ещё одно промежуточное звено, которому не придают особого значения. Оказывается, задолго до людей боги создали ещё и популяцию высокомудрых и сверхсовершенных обезьян. И произошло сие экстраординарное событие близ всё той же полярной горы Меру, в районе Арктиды-Гипербореи. Именно здесь находился город бога-творца Брахмы.

Однажды Брахма, погружённый в думу, уронил слезу, и из неё вдруг возникло обезьяноподобное существо. Оно и стадо первопредком того таинственного, покрытого густой шерстью человекообразного племени, которое появилось на земле значительно раньше людей, но всегда было значительно умней и сильней представителей человеческого рода: так, мифические обезьянолюди могли свободно перемешаться в воздушном и безвоздушном пространстве.

Первопредок обезьянолюдей был существом двуполым. Точнее, рождён он был мужчиной, но однажды превратился в женщину, да такую прекрасную, что в неё мгновенно влюбились два самых могущественных бога — Индра-громовержец и красносолнечный Сурья. Оба устремились к красавице-обезьяне и одновременно овладели ею. И от обоих первобогов родились два чудесных сына, одного из которых назвали Сугрива. Он и есть тот самый «царь обезьян» из «Рамаяны», который помог великому Раме одержать его блистательные победы, предоставив индийскому герою своего главного советника — мудрейшую из мудрейших «обезьян» Ханумана.

Действие «Рамаяны», как известно, развёртывается на сугубо индийской почве. Но в великой индийской поэме имеется значительный архаичный пласт и многочисленные северные реминисценции, восходящие к арийскому и до-арийскому периоду истории индоевропейцев.

Вот почему индоарийских «обезьянолюдей» приходится признать уроженцами Севера. Того же Ханумана. О, это была удивительная до неправдоподобности «обезьяна»! Сподвижник Рамы обладал воистину бесценными качествами. Чего стоили только его летательные способности! Хануман вырастал до исполинских размеров и проносился по поднебесью как летучая гора. Ветер, рождённый его стремительным полётом, рассеивал облака на небе и гнал по морю бурные валы. Тень Ханумана бежала внизу по волнам, словно судно, движимое попутным ветром. А он летел в вышине, то ныряя в тучи, то снова появляясь из них, словно ясный месяц.

Уместно вспомнить, что точно такая же «летающая обезьяна» известна и в китайской мифологии. Это знаменитый царь обезьян Сунь У-кун, хорошо известный во всем мире по популярнейшему классическому роману У Чэн-эня «Путешествие на Запад» и его многочисленным экранизациям, включая мультфильмы.

Как и его индийский собрат, Сунь У-кун — сверхразумное существо, способное на молниеносные прыжки и длительные полёты в любые части пространства. Хотя литературная обработка популярных легенд была осуществлена сравнительно недавно — в XVI веке, — в её основе, несомненно, лежит древнейшая устная традиция. Тибетцы, как уже упоминалось, считают своим тотемным перво-предком и праотцом царя обезьян, который также явился с Севера, где первоначально жил в окрестностях (полярной) горы Меру (Сумеру). Следовательно, индийская, китайская и тибетская мифологии не просто органично переплетаются, но попросту смыкаются в своих глубинных корнях.

Ещё одним коррелятом северного «снежного человека» выступает его южный собрат. Таков Энкиду, густошёрстное и сверхсовершенное существо с гор, друг и побратим Гильгамеша — героя великого шумерского и ассиро-вавилонского эпоса. Энкиду (раньше читалось — Эабани) — таинственное горное существо, покрытое густой шерстью и обладающее невероятной силой — физической и психической:

...Некий муж, что из гор явился,
Во всей стране велика его сила,
Как у небесного воинства Ану, крепки его силы.

В эпосе сообщаются и более удивительные подробности. Оказывается, Энкиду — «порожденье полуночи». Столь неожиданную для Ближнего Востока подробность можно истолковывать по-разному, в том числе и в традиционном для русского читателя смысле: полунощная страна — Крайний Север, царство полярной ночи.

Люди при встрече с Энкиду цепенеют. Про охотника, который впервые столкнулся с «полунощным косматым существом», сказано: он не просто «устрашился, умолк, онемел», но страх проник в его утробу, а лик стал подобным мертвецу.

Сказанное вполне соответствует рассказам очевидцев о столкновениях со «снежным человеком». Загадочное существо излучает мощное энергополе, от которого люди впадают в оцепенение, а охотничьи собаки (из тех, что не боятся медведя), поджав хвост, жмутся к ногам хозяина. Поэтому уместно предположить: мы имеем дело не с примитивным реликтом, а со вполне развитым существом, по умственным способностям ничем не уступающим человеку, а может быть, даже его и превосходящим.

Когда обременённые северной мифологической традицией индоарии после климатической катастрофы устремились на юг, они встретили в Индостане настоящих обезьян, чем-то напоминавших высокомудрых соратников полярных небожителей. Этого стало достаточно, чтобы объявить хвостатых обитателей теплого юга священными животными — в память об их северных прототипах. А что же последние? Какова последующая судьба этого удивительного народа?

Можно предложить несколько версий. Первая: популяция была полностью уничтожена во время мировой катастрофы. Вторая: она сумела приспособиться и выжить в суровой климатической обстановке, например в подземных убежищах. Третья: она постепенно деградировала в неблагоприятных для социального развития условиях, утратив все цивилизационные навыки.

Два последних объяснения неизбежно подводят к предположению об идентичности выживших потомков древнего и высокоразвитого «обезьяньего племени» с тем собирательным образом «снежного человека», свидетельства о существовании которого зафиксированы во многих регионах земного шара, включая Русский Север. Здесь наибольшее число данных о встречах со «снежным человеком» или нахождении следов его присутствия (отпечатки ступней, лежки, клочки шерсти, экскременты и т.п.) приходится на Кольский полуостров — один из периферийных центров древней Гипербореи.

Оставляя в стороне всю фактологическую часть свидетельств о встречах со «снежным человеком» в различных (как правило, безлюдных местах), зададимся вопросом: почему он так старательно и умело избегает людей? Бояться ему вроде нечего. Ведь первое, на чём настаивают очевидцы, это — недюжинная физическая сила таинственного существа. Не исключено также, что оно обладает невероятными гипнотическими способностями — вплоть до того, что становится невидимым для наблюдателя. Потому-то он так легко оставляет всех охотников за ним с носом.

Но где же всё-таки ему удаётся так успешно скрываться от любопытных глаз? Да там, где он, в обшем-то, в основном обитает и проводит долгую и суровую зиму — в недрах земли! Иначе лютая и тёмная полярная ночь не оставит ему шансов для выживания. Судя по всему, в глубинах горных образований и просто под землёй сохранились обширные пустоты естественного (а может, и искусственного) происхождения с благоприятными геотермальными условиями. Здесь-то и нашли своё убежище выжившие потомки «обезьяньего племени».

Есть, видимо, что скрывать в глубинах Кольской земли. Но, быть может, неуловимый «снежный человек» и есть последний хранитель тайн далёкого прошлого, пока что надежно сокрытых от посторонних глаз? Зачем же он тогда так тщательно прячется от людей? А разве нужны мы ему — если подумать?

* * *

Версия о существовании в недрах земли обширных пустот и пространств, могущих служить убежищами как в прошлом, так и в настоящем или будущем, имеет длительную историю. Один из самых знаменитых романов Жюля Верна, как известно, называется «Путешествие к центру Земли». В прошлом веке строение земного шара представлялось не менее смутно, чем сегодня. Потому-то Жюль Верн и посчитал вполне допустимым отправить своих героев по пещерным ходам к самому сердцу планеты. В России жюльверновский сюжет был блестяще обыгран в популярном романе В.А.Обручева «Плутония» — с той разницей, что русские путешественники спускались в просторы полой Земли, населённой ископаемыми животными, не по узким и тёмным проходам, а по обширной впадине, расположенной в заполярной области.

Здесь нет нужды пересказывать содержание романов. Однако нынешние представления о том, что же находится не только в центре Земли, но и вблизи её поверхности, по-прежнему открывают возможности для любой фантазии. Господствующая концепция первоначального огненно-жидкого ядра Земли, хотя и подтверждается наглядно вулканической деятельностью, не даёт вразумительного ответа на вопросы, как это огненное ядро в своё время возникло, каков «механизм» подпитки подземной энергетики и почему Земля быстро не остыла в соответствии с законами термодинамики.

Существуют и другие гипотезы, в том числе и дожившая до наших дней концепция «полой Земли». Она была особенно модной среди разного рода оккультистов (в Америке существовала даже целая секта), а также среди германских учёных и политиков в годы Третьего рейха. Дело доходило до того, что в разгар Второй мировой войны адмирал Дёниц по заданию фюрера несколько раз изыскивал возможность, чтобы отправить флотилию подводных лодок в воды Антарктики с заданием для специально сформированного отряда: отыскать под ледниками южного континента проходы, ведущие в подземные убежища. Есть сведения, естественно, тщательно скрываемые и засекреченные по сей день, что экспедиция не была безрезультатной.

В послевоенные годы теорию «полой Земли» продолжал отстаивать и развивать чилийский (и шире — южноамериканский) мыслитель Мигель Серрано.

В 1964 году американец Реймонд Бернар опубликовал работу под названием «Полая Земля» и таким образом поднял завесу молчания, нависшую над одной из первых полярных экспедиций, совершенной адмиралом Ричардом Бэрдом, но не в Антарктику, как большая часть его позднейших путешествий, а на «Великий Север» Америки. Бэрд обнаружил якобы на севере Аляски отверстие в земной коре, оно открывало доступ к обширному подземному району с тёплым климатом. Строгим предписанием американского Государственного Департамента запрещалось писать об этом открытии — за исключением некоторых умышленных утечек информации.

Чем был вызван такой запрет? Причина стратегическая: если под Беринговым морем, между Восточной Сибирью и Аляской, существуют природные подземные ходы, американским генералам и политикам было о чём тревожиться.

Тем не менее просочившиеся в печать сверхсекретные сведения вдохновили американского фантаста Абрахама Мерритта на создание романа «Обитатели миража». В нём рассказывается о расположенных в самом центре Аляски подземных убежищах, где и поныне в благоприятных геотермальных условиях продолжают существовать наследники гиперборейской цивилизации.

Справедливости ради необходимо сказать, что её в 1920-е годы русский писатель Лев Гумилёвский опубликовал повесть «Страна гипербореев», в которой он развивал практически ту же идею, но только в «надземном» варианте: потомки гипербореев выжили в самом центре Кольского полуострова на Умбозере, на одном из островов которого сохранился благоприятный микроклимат.

Сведения о древних подземных убежищах сохранились и в другом конце земного шара. Наиболее впечатляет информация, обнародованная Эрихом фон Дэникеном. Отношение к этому плодовитому и исключительно активному автору со стороны официальной и официозной науки весьма неоднозначное. Конечно, можно по-всякому оценивать его подчас действительно экстравагантные интерпретации. Однако в том, что касается фактической стороны дела, неутомимый швейцарец проявляет прямо-таки дотошную добросовестность. Все памятники он пунктуально и скрупулёзно фиксирует на кино- и видеопленку. Кроме, к сожалению, одного — именно того, о котором речь пойдёт ниже. Впрочем, на то есть свои причины и объяснения. Вполне, между прочим, приемлемые.

Итак, по порядку. Летом 1969 года аргентинец Хуан Мориц открыл в непроходимых джунглях Эквадора разветвлённую систему подземных убежищ и лабиринтов. Он не только оформил открытие нотариально, но и немедленно принялся атаковывать правительство Эквадора на предмет организации и проведения официальных археологических изысканий с участием государственных структур. По данному вопросу Хуан Мориц добился аудиенции у президента республики. Однако поддержку получил только на словах в виде ничем не подкреплённых обещаний. Политическая ситуация в Эквадоре хронически нестабильна, не говоря уж о том, что экваториальная республика традиционно входит в число беднейших стран мира. Государственные деньги на археологические исследования, когда люди кругом мрут от голода, никогда и никому не отпускались.

Положение аргентинца понять нетрудно. Когда при организации и проведении экспедиции «Гиперборея» мы обратились в различные бюрократические инстанции (научные и административные), то в ответ услышали примерно те же аргументы. Не меньшую «доброжелательность» встретили и в научных кругах, где, помимо ссылки на безденежье, ещё и заявили, что их вообще не интересуют никакие незапланированные исследования на Севере. Нынешнему поколению археологов хватает запланированных работ (кстати, тоже нерегулярно финансируемых), а чем будут заниматься последующие поколения — пока никого не интересует. Одним словом, почти по Маяковскому: «Не входит ваше изобрэтэнье в перспективный план на ближайший квартал». Это в России. Что же тогда говорить об Эквадоре.

Сказанным, однако, дело не ограничивалось. Место, где были открыты подземные пещеры и туннели, считается табуированным и находится под защитой очень недружелюбного к чужакам индейского племени. Индейцы знают о существовании лабиринтов, считают их священными и, хотя сами боятся туда спускаться, никого к ним и близко не подпускают — под страхом смерти. Хуану Морицу удалось наладить нормальные отношения с аборигенами через священника, которому краснокожие прихожане, кстати, неоднократно приносили дары и пожертвования в виде загадочных древних предметов (в том числе золотых).

Но была ещё одна опасность. Так как информация об открытии просочилась в печать и стала достоянием широкой общественности, возникла реальная возможность проникновения в тайные убежища разного рода авантюристов, искателей сокровищ и бандитских шаек. Потому-то Хуан Мориц предпринял ряд упреждающих шагов, дабы засекретить местонахождение древних подземелий.

Естественно, возникшая ситуация лишила покоя такого неуёмного человека, каким является Эрих фон Дэникен. Через адвокатскую контору в Эквадоре он отыскал археолога-любителя, договорился о контакте и вылетел в Гуаякиль. Мориц согласился показать Дэникену подземные галереи при одном условии — без какой бы то ни было фото- или киносъёмки. Обидно, но что поделаешь! Сутки на вездеходе по полупроезжей дороге — и вот перед изумлённым взором открылся огромный проём, пробитый в скальной породе. Далее — репортаж очевидца, самого фон Дэникена, приведённый в его книге «Золото богов»:

«Мы вошли в его тень. С каждым шагом отблеск дневного света мерцал всё дальше и дальше, и наконец мы погрузились в полную тьму. Над головой хаотично носились птицы. Мы зажгли фонари. Перед нами разверзлось отверстие, уходящее вертикально вниз. По этому узкому колодцу при помощи простой верёвки спускаемся на ровную площадку на глубине 80 метров. Затем следуют ещё два спуска по 80 метров каждый. Отсюда начинается наше знакомство с миром, тысячелетия тому назад созданным ныне забытой расой. Бесспорно, речь идёт не о природных образованиях: подземные коридоры сворачивают строго под прямым углом, они — то широкие, то узкие, но стены всюду гладкие, словно отшлифованные. Потолки идеально ровные и будто покрыты лаком. Всё это напоминало бы бомбоубежище, если бы не находилось на глубине 240 метров!»

Описанное далее изумляет ещё больше. Под сводами гигантского подземного зала с высотой потолка до 150 метров находилось целое хранилище древних предметов, всевозможных изображений, целая библиотека на металлических пластинах. Что это — сон? Фальсификация? Не верить Эриху фон Деникену в данном конкретном случае нет оснований. Когда его обвинили в аналогичной ситуации во лжи, касающейся неизвестного научной общественности древнего города в горных джунглях Колумбии, упрямый швейцарец нанял вертолет, добрался до нужного места, произвёл киносъёмку и предъявил заснятое всему миру. Впоследствии кинорепортаж составил целую серию знаменитого сериала «По следам всемогущих».

Однако с описанным фантастическим спуском на 240-метровую глубину не всё оказалось так просто. Вскоре дотошным журналистам удалось выяснить, что Деникен несколько преувеличил степень своего личного участия в исследовании подземных туннелей. Ему действительно удалось проникнуть на некоторую глубину, но все потрясающие подробности (включая и сведения о библиотеке) он описал со слов Хуана Морица, который вскоре рассорился со всем миром и перестал идти на контакты с кем бы то ни было, особенно с прессой (по причинам, указанным выше). Эриха фон Дэникена в очередной раз обвинили в фальсификации; причём на сей раз ему не удалось представить убедительных контраргументов.

Российскому читателю, безусловно, удивляться особенно не приходится: подземные диковинки и чудеса давным-давно описаны в сказах Бажова, который, как известно, опирался на предания обитателей Урала:

«Тут зашумело что-то, как осыпь земляная. Глядит Данилушко, а стен никаких нет. Деревья стоят высоченные, только не такие, как в наших лесах, а каменные. Которые мраморные, которые из змеевика-камня... Ну, всякие... Только живые, с сучьями, с листочками. От ветру-то покачиваются и голк дают, как галечками кто подбрасывает. Понизу трава, тоже каменная. Лазоревая, красная, разная... Солнышка не видно, а светло, как перед закатом. Промеж деревьев змейки золотенькие трепыхаются, как пляшут. От них и свет идёт. И вот подвела та девица (Хозяйка Медной горы — В.Д.) Данилушку к большой полянке. Земля тут, как простая глина, а по ней кусты чёрные, как бархат. На этих кустах большие зелёные колокольцы малахитовы, и в каждом сурьмяная звёздочка. Огневые пчёлки над теми цветками сверкают, а звёздочки тонёхонько позванивают, ровно поют».

Неоднократно предпринимались попытки представить подземное царство во всём его величии и красоте с помощью кинематографических (фильм «Каменный цветок») и изобразительных средств. Постоянно к данной теме, как уже говорилось, обращался и Николай Рерих.

Всё вышеприведённые, а также нижеследующие на первый взгляд разрозненные факты объединяет фантастическое и таинственное название — Агарта (Агхарта). Так именуется на Востоке подземная страна высшего знания и духовного разумения, где обитают человеческие существа иного, более высокого порядка и уровня развития, одарённые вечной юностью и глубочайшей мудростью.

Впервые об Агарте заговорили после выхода в свет книги известного французского оккультиста Сент-Ива д'Альвейдра (1842-1909), которая называлась «Миссия Индии в Европе». Написана она была в 1886 году, но издана усилиями друзей только после смерти автора. В 1915 году книга была опубликована на русском языке (переиздана в 2005 году в составе сборника: д'Альвейдр Сент-Ив, Генон Р. «Оракулы великой тайны: Между Шамбалой и Агартой» (М., 2005).

Судя по всему, автор опирался на какие-то древние и тайные сведения, скорее всего, масонские документы. Подобные, по-видимому, были известны и A.B.Барченко. Но и сама книга Сент-Ива д'Альвейдра оказала непосредственное влияние на русского искателя Универсального знания и его окружение. Более того, именно на основе разработанного Сент-Ивом д'Альвейдром эзотерического археометра друг Барченко астрофизик Александр Кондиайн установил местонахождение очагов древней северной цивилизации, включая подземные убежища Кольского полуострова и, в частности, в районе священного саамского Сейдозера. Но эти расчёты явились всего лишь подтверждением уже известного ранее.

Именно Сент-Ив д'Альвейдр ввёл в научный оборот понятие «рамидской цивилизации», основанной великим арийским вождем Рамой, вместе с которым протоиндоевропейские племена мигрировали по просторам Евразии (Барченко уточнил этот тезис и локализовал местонахождение древней Рамидской империи на Кольском полуострове).

Но главным открытием Сент-Ива д'Альвейдра явилось утверждение, согласно которому потомки и наследники древней высокоразвитой цивилизации живы и поныне. В своё время они укрылись от неблагоприятных климатических и социальных условий в обширных подземных убежищах, где основали идеальное государство, получившее название Агарта, что значит «недоступная для насилия».

Автор более чем оригинальной концепции локализовал местонахождение «Подземного царства» в районе Центральной Азии (Гималаи, Тибет, Монголия). Но, если следовать логике «Миссии Индии в Европе», подземные владения Агарты должны простираться далеко за пределы обозначенных географических территорий. Более того, истоки Агарты вообще должны находиться на Севере, коль скоро именно отсюда начался исход древних протоэтносов (мы называем их гиперборейцами или гипербореанами) к местам их нынешнего обитания.

Описание самого царства Агарты у Сент-Ива д'Альвейдра граничит с фантастикой. Не касаясь социальной структуры описанной им подземной империи, приведу лишь один из фрагментов, касающихся хранилищ Универсального знания:

«...Библиотеки, содержащие в себе полное собрание всех искусств и всех древних наук на протяжении 556 веков, не доступны ни взору профана, ни посягательству, ибо их можно найти только в недрах земли.

Что касается Цикла Рамы, то библиотеки этого Цикла занимают собою некоторые подземные пространства древнего Царства Овна и его колоний.

Библиотеки же более ранних Циклов находятся даже под морями, поглотившими древний южный континент, даже в подземных постройках древней антиделювиальной Америки.

То, что я буду говорить сейчас и дальше, будет походить на сказку из «1001 ночи», а между тем нет ничего более реального.

Истинные университетские архивы Парадезы занимают тысячи километров, и одни лишь высокие посвящённые в течение тысячелетий, владея тайной некоторых областей и ведая действительную цель многих трудов, принуждены проводить по три года в гравировке неведомых знаков на каменных скрижалях, записывая туда факты, интересующие четвёрную иерархию наук, составляющую совокупное тело Познания.

Каждый из этих учёных выполняет свой труд в уединении, вдали от всякого видимого света, под городами, пустынями, под равнинами или горами.

Пусть читатель представит себе эту колоссальную шахматную доску, растянувшуюся под землёю почти под всеми областями земного шара.

В каждой из клеточек находятся летописи земных годов человечества, а в других, кроме того, энциклопедии веков, энциклопедии тысячелетий и, наконец, энциклопедии старших и младших йогов.

В день, когда Европа возведёт на престол Триединую Синархию, вместо ныне царствующей Анархии, эти и многие другие чудеса станут доступны представителям её первой амфиктионической Палаты, т.е. Палаты Учения.

Но пока что горе любопытным, которые стали бы рыть землю: они ничего не нашли бы в ней, кроме неизбежной смерти!»

Достаточно подробно описал Агарту, опираясь на мифологический и фольклорный материал книги Сен-Ива д'Альвейдра, русский путешественник и общественный деятель польского происхождения Фердинанд Оссендовский (187-1945). Горный инженер и геолог по образованию, он во время гражданской войны в России оказался на самой высоте бюрократической иерархии — стал министром финансов в Омском правительстве адмирала Колчака. После провала колчаковской авантюры и восстановления Советской власти в Сибири Оссендовский бежал в Монголию, долго скитался по Центральной Азии, побывал в Тибете и, наконец, очутился в Лондоне, где в 1922 году опубликовал на английском языке книгу с несколько нетрадиционным названием «И звери, и люди, и боги». По жанру это, скорее всего, — путевой дневник. Но тем он и ценен, ибо автор ничего не выдумывал, а лишь добросовестно фиксировал то, что видел и слышал.

Именно в Монголии по крайней мере не боятся говорить вслух о величайшей Тайне тайн, каковым считается предание об Агарте. В народе по большей части распространены истории, наподобие русских легенд о «подземной чуди» или невидимом граде Китеже. Последнее даже более точно, так как увязывает сказания о подземном царстве с эпохой Чингисхана.

Однако подобная актуализация древней истории типична для народного сознания, оторванного от достоверных источников: известно, что даже в начале нынешнего века население степной Украины упорно считало скифские курганы шведскими могилами, а соловецкие монахи (до закрытия монастыря в революционные годы) считали, что древнейшие каменные кладки-лабиринты на Соловецких островах, восходящие не иначе как к гиперборейской старине, выложены якобы по указанию Петра I.

Так и монгольские араты рассказывали русскому путешественнику осовремененную легенду о том, как некое монгольское племя, спасаясь от ига Чингисхана, ушло под землю и навсегда скрылось в подземной стране. Пастухи даже показывали место, где это произошло. Когда-то давным-давно некий охотник проник через закоптелые ворота в подземное царства Агарты, а вернувшись, стал рассказывать всем об увиденных чудесах. И тогда ламы отрезали ему язык, чтобы он никому более не смог поведать о Тайне тайн.

Тем не менее посвящённым известно, что властелином подземного царства является великий Царь Мира, как его величают на Востоке. А царство его — Агарта, основанное на принципах Золотого века, — существует не менее 60 тысяч лет. Люди там не ведают зла и не совершают преступлений. Невиданного расцвета достигли там науки, поэтому подземный народ, достигший невероятных вершин знания, не ведает болезней и не боится никаких катаклизмов. Царь Мира мудро управляет не только миллионами собственных подземных подданных, но также ещё и тайно всем населением поверхностной части Земли. Ему ведомы все скрытые пружины мироздания, он постигает душу каждого человеческого существа и читает великую книгу судеб.

Царство Агарты тянется под землей по всей планете. И под океанами тоже. Существует также мнение, что народы Агарты вынуждены были перейти на подземное жительство после вселенского катаклизма (потопа) и погружения под воду суши — древних материков, существовавших на месте теперешних океанов.

Как рассказывают гималайские ламы, в пещерах Агарты существует особое свечение, позволяющее даже выращивать овощи и злаки. Китайские же буддисты знают, что древний народ, укрывшийся после очередного светопреставления под землёй, живёт в пещерах Америки. Вот они — эквадорские подземелья Эриха фон Дэникена в предгорьях южноамериканских Анд! Напомним, что сведения, почерпнутые из китайских (!) источников, обнародованы в 1922 году, то есть ровно за полвека до того, как неуёмный швейцарец начал свой фантастический спуск на 240-метровую глубину к таинственным хранилищам древнего знания, расположенным в труднодоступных местах эквадорской провинции Морона-Сантьяго.

В подземных мастерских кипит неустанная работа. Там плавятся любые металлы и куются изделия из них. В неведомых колесницах или иных совершенных приспособлениях носятся подземные жители по туннелям, проложенным глубоко под землёй. Уровень технического развития подземных обитателей превосходит самое смелое воображение. Они в состоянии осушить моря, затопить сушу и воздвигнуть горы среди песков пустыни. Они с лёгкостью могут взорвать земную кору, истребить всё живое на земле и обратить её поверхность в пустыню.

Скорее всего, именно эти сведения, добытые неизвестно какими путями, были известны Барченко, который предпринимал упорные поиски следов деятельности такой технически развитой цивилизации в разных точках России, начиная с Кольского полуострова. И именно перспективой получить лёгкий доступ к секретам древнего знания, включая владение ядерной и полевой (лучистой) энергией, он сумел заинтересовать всесильное ведомство Дзержинского и лично Железного Феликса.

Точно так же за два с половиной тысячелетия до встречи Барченко с Дзержинским феноменальные достижения Агарты поразили самого Будду. Когда-то благостный царевич Шакья-муни, совершив восхождение в горы, обнаружил там каменные таблицы, испещрённые письменами, которые он сумел расшифровать только в старости. Будда понял, кому принадлежат найденные им письмена, и самолично отправился в царство Агарты. Там он встретился с самим Царем Мира — Брахитмой и получил от него, дабы передать людям, священные знания, совсем крохи — всё, что сумела удержать его память.

* * *

Происхождение названия Агарты не вполне ясно. Никто не берётся растолковать этимологию этого звучного, но непонятного слова. Неизвестно даже, с какой стороны к нему подступиться. Впрочем, одна зацепка имеется. Фантастическая, конечно, но всё же.... Чтобы поразмышлять, придётся вновь вернуться к Великой богине — Бабе Яге. Напомним, что на самом деле её имя звучит, как Йага: четыре звука передаются при помощи трёх букв. Так вот, имя [Йага] вполне может быть сопряжено с названием загадочной подземной страны Агарты. Кстати, как уже отмечалось, в некоторых северорусских сказках Баба Яга — хозяйка подземного царства и живёт под землёй.

Но не менее интересен и другой аспект проблемы. Значение лексемы «ага» связано вовсе не со злым, а с добрым и благостным началом. Достаточно вспомнить, что означают русские имена с этим корнем греческого происхождения: Агафон (переводится — «добрый», «благостный») и Агафья (Агата) (переводится — «добрая» «хорошая»).

Есть ещё более редкие и экзотические имена, но зато не менее показательные: Агапа (что значит — «любимая») и Агап (полное имя — Агапион, или Агапит, что значит — «любимый»).

Все имена созвучны, но происходят от разных греческих слов: agathos — «добрый, хороший»; agathe — «добрая, хорошая»— от agathon— «добро, благо»; agape — «любовь» от agapao — «любить».

Это лишний раз подтверждает выдвинутое предположение, что Йага как великая богиня первоначально была наделена не только отрицательными, но и многими положительными чертами и вообще, как и положено, представляла собой классическое воплощение женского начала со всеми его функциями и атрибутами.

Сказанное косвенно подтверждает и вторая часть названия подземной страны Агарты. Метод археологии языка и реконструкции смысла приводит к следующим выводам. Если проанализировать фонетический субстрат rt, то он вполне сопрягается с санскритскими словами rata («наслаждение в смысле удовольствия») и rati («наслаждение в смысле сладострастия»).

Рати — имя древнеиндийской и современной индуистской богини любви, сексуального наслаждения и изысканного сладострастия. Она — дочь злокозненного демона Мары (о котором уже говорилось в первой части) и жена бога любви Камы (в честь него создан знаменитый эротический трактат «Камасутра») и во многом напоминает свою ближневосточную сестру — необузданную и ненасытную богиню Иштар, но Рати менее кровожадна и более утончённа.

Взгляните на изображение общеарийской богини любви и сексуальной страсти, — быть может, именно так выглядела в молодости и русская Баба Яга. Однако в дальнейшем при дифференциации этносов, языков и культур, а также при смене идеологических доминант и мировоззренческих парадигм произошли демонизация образа Великой богини и превращение её в злобное и зловредное существо. (По той же схеме и тем же причинам, происходила и демонизация Горгоны Медусы — превращение её из прекрасной девы-лебедя в безобразного и смертоносного монстра.)

Доказательства прошлых сексуальных функций Бабы Яги можно отыскать, как бы это странно ни показалось на первый взгляд, в джунглях Амазонки. Дело в том, что популярная русская сказка «Гуси-лебеди» с выслеживанием и преследованием Бабой Ягой мальчика и кульминационным перегрызанием ею дуба — самым неожиданным для современного читателя образом повторяет сюжетную линию в сказках и мифах южноамериканских индейцев.

Разница лишь в том, что южноамериканская ведьма занимается сексуальными домогательствами, а дерево, где спасается герой, пытается перегрызть с помощью зубастых гениталий.

По мнению исследователей, в южноамериканском мифе закодированы некоторые характерные особенности, присущие матриархальным отношениям, и точно такой же смысл был первоначально заложен в русской сказке (что лишний раз подтверждает общность культурных, мифологических и языковых корней всех народов мира).

Что касается зубастых гениталий, то их образ подсознательно заложен в памяти каждого человека — как скрытое воспоминание о родах, во время которых страдает не только мать-роженица, но и новорожденное дитя.

Устойчивый и не очень приятный образ, сопровождаемый чувством неподдельного ужаса, постоянно возникает у некоторых людей во сне, а также в лабораторных и клинических опытах с применением галлюциногенных препаратов. Такие эксперименты на протяжении многих лет проводились известным американским психологом (чешского происхождения) Станиславом Гроффом с привлечением тысяч добровольцев, и во всех случаях был получен однозначный результат, о чём автор уникальной методики подробно рассказывает в ряде монографий, в том числе и в изданной во многих странах мира книге «За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии» (русский перевод — 1993 год), где, помимо статистики, приводится множество иллюстраций.

Память о былом языковом единстве и, возможно, о богине любви — Рати, сохранилась в современном русском языке. Слово «рачительный» в нынешнем понимании означает «старательный», «заботливый», «усердный». Образовано оно от древнерусского слова «рачити», означавшего «любить» и «желать». До недавнего времени и на протяжении всей истории русской письменной культуры слово «рачительный» означало прежде всего «любовный», «прекрасный», «восхитительный». Соответственно «рачитель» значило «любовник», «рачительница» — «возлюбленная», «рачительство» — «любовь», «страсть», «влечение» (в одной древнейшей переводной рукописи про сладострастие Афродиты сказано: «Афродитию же желание и рачительство нарекоша»).

Нетрудно догадаться, что все перечисленные слова происходят из одного праязыкового источника, общего и для санскритского слова rati, и для имени богини Рати (только за многие тысячелетия самостоятельного языкового развития звук «т» превратился в «ч»).

Таким образом, исходя из всего предпринятого лингвистического и семантического анализа, можно предположить, что в основе названия страны Агарты лежит понятие «любовь», причём в удвоенном, продублированном выражении, так сказать, «любовь в квадрате».

* * *

Не надо, однако, думать, что все сообщения о подземном царстве относятся либо к легендарному прошлому, либо к недосягаемым территориям. Нечто подобное обнаружено и в самом центре России, в Поволжье на реке Медведице (притоке Дона). Много лет опираясь на сообщения старожилов и зафиксированные во множестве аномальные явления, пытается добраться здесь с большой группой добровольных помощников и учёных-энтузиастов до разветвлённой сети древних подземных туннелей известный изыскатель Вадим Чернобров (участник экспедиции «Гиперборея-98»).

Когда-то, ещё до войны, лазы к подземным убежищам выходили на поверхность. Есть сообщения о них и в дореволюционных изданиях. Говорят даже, что в юности здесь бывала и медитировала Елена Ивановна Блаватская (1831-1891), тогда ещё носившая девичью фамилию Ган. Немало известно и устных преданий о несметных сокровищах, хранящихся глубоко под землёй, и загадочных стражах, их стерегущих.

Известны люди, которые видели таинственные лазы в глубину: сами не спускались, но знавали людей — вот те действительно когда-то путешествовали по подземным коммуникациям. Однако в июле 1942 года, во время наступления фашистов на Сталинград, «особисты», опасаясь деятельности диверсантов (подземные коммуникации находятся на территории бывшей Республики немцев Поволжья), взорвали все выходы на поверхность. Да так основательно, что расчистить давнишние спуски абсолютно невозможно. Остаётся пробиваться по-новому.

В течение ряда летних сезонов экспедиции Черноброва с помошью чувствительных физических приборов удалось определить многокилометровые контуры подземных туннелей, произвести бурение и начать раскопки. На глубине восьми метров исследователи наткнулись на внешнюю часть одного из сводов. Раскопы стало заливать фунтовыми водами. Но лучше предоставим слово самому Вадиму Черноброву (его рассказ публикуется с любезного согласия автора).

«...В 1992-1993 годах никакого специального оборудования для обследования подземных объектов с нами не было, и потому каждый раз предполагалось, что к поискам можно будет вернуться через год. Тогда казалось, что обследовать всё будет несложно. После того, как в степи нам повстречалась машина геологоразведки, наконец, стало реальным воспользоваться данными современной науки. Но... наука оказалась не всесильной. Вы слышали про термин «красная полоса»? Так в геологии называют места, где современными методами не просматриваются недра планеты. Во всём СССР в конце века оставалось всего два таких места: под Тбилиси и здесь, в Поволжье. Сколько геологоразведка ни мучалась — прозондировать почву на глубину более нескольких десятков метров она была не в состоянии, что-то наглухо преграждало путь сейсмоволнам.

Самая простая гипотеза, которая приходит на ум — под землёй гигантская пустота, заполненная воздухом. Но пустота не может висеть «просто так», свод должен опираться на дно хотя бы колоннами, а колонны, хотя и по-другому, но всё-таки прекрасно проводят сейсмоволны! Значит, это не простая пустота. Так и хочется сказать, что места эти словно накрыты от постороннего любопытного взгляда неким экраном, но пока это — не более чем фантазия. Итак, геологи подтвердили, что внизу находится пустота. Но узнать, куда она идёт, геологоразведочной технике оказалось не по зубам. Всё, что можно было сделать нам в тот момент — проследить сверху с помошью проверенных за предыдущие тысячелетия обычных биорамок направление пещеры, однако... уже через несколько сот метров путь оператору с биорамками (лозоходцу) преградило болото...

Бур — это ручной ворот со сверлом, которое можно наращивать и удлинять за счёт присоединения дополнительных двухметровых секций труб. Как и гужевая тяга, подобное простое устройство, которое раньше было в каждом уважающем себя колхозе, в послевоенное время было вытеснено техникой (которая, в свою очередь, была затем вытеснена кризисом). Теперь же требовалось найти хозяина бура, попытаться пройти в почве энное количество (по расчётам, 8-15) метров и сверху попасть в свод пещеры.

Между тем время не ждало. Чтобы выбрать место для будущего бурения с наименьшей глубиной, потребовалось пройти над пещерой сверху на всём её протяжении. Гравитометр относительно хорошо почувствовал пустоту на небольшой глубине, биорамки же не теряли свод пещеры даже тогда, когда он уходил под холм. Вот так, совместными усилиями за несколько дней были выяснены многие неизвестные ранее детали.

Во-первых, сразу же бросилось в глаза, что подозрительно постоянной держится ширина свода пещеры — около 7 метров. Во-вторых, что пещера придерживалась одного направления. Это мы поняли достаточно быстро, сразу же, как обошли с другой стороны болото, преградившее путь в прошлый раз... Наконец, утром 23 августа 1995 года пришло время удивляться...

Расставленные накануне над пещерой белые флажки для ориентировки до этого не удавалось увидеть всё вместе из-за сильной пересечённости местности. Теперь же, с горы, они все были как на ладони, и все были расставлены словно бы по одной ниточке! Если бы каждый флажок не приходилось втыкать в землю самому, я бы скорее поверил, что их расставили на полях и в оврагах опытные геодезисты, пользующиеся самой совершенной измерительной техникой. Пещера на расстоянии по меньшей мере 4,5 километра была ровной как стрела! Никто из нас никогда не встречал упоминания о столь ровной пещере.

Да и пещера ли это? Как можно назвать пустотелое подземное сооружение, точно выдерживающее на всём расстоянии направление и ширину? В природе до сих пор не было известно столь ровных подземных рек, пещер, разломов или трещин. И не просто ровных. Под самой вершиной горы обнаружилось, что, ровная до сих пор, пещера расширяется до 35 метров и из этой образовавшейся залы в разные стороны под разными углами уходили ещё по меньшей мере три таких же 7-метровых ответвления. Проследить дальше их направление просто не хватило уже времени...

Пещера оказалась искусственным туннелем?! Чьим? Сильно сомневаюсь, чтобы его прорыли «лесные разбойники», на которых в прошлом и позапрошлых веках приходилось списывать принадлежность «пещеры». Для чего бы им понадобилось сооружать столь циклопическое сооружение, а главное, как бы они без маркшейдерских навыков выдержали бы столь точно все размеры?

Замечу, что и стандартный туннель метро (кстати, меньший в диаметре) никогда не бывает абсолютно ровным. Вряд ли у «разбойников» были тысячи рабов, среди которых и талантливые маркшейдеры, которые за десятки лет вырыли бы им подземную дорогу, на которой лихие люди на двух подводах смогли бы свободно разъехаться. Такая точность хорошо бы пригодилась, будь этот туннель взлётной полосой какого-то подземного аэродрома: что-то похожее в СССР строилось уже с 1930-х годов.

Но отпадает и эта версия. Во-первых, до 1942 года строили под землёй не взлётные полосы, а убежища для самолётов; во-вторых, взлёту самолёта из туннеля сильно мешала бы гора, находящаяся сразу перед выходом; в-третьих, 7-метровой ширины полоса — это всё-таки мало для несущегося на большой скорости самолёта...

Каких только новых слухов и легенд о туннелях не удалось выслушать за это время! В основном, местные старожилы либо сами слышали о том, что где-то рядом есть старые пещеры, либо даже сами искали их в детстве. Большинство имеет в виду именно пещеры, употребляет только такой термин. Но слово «туннели» нет-нет да и промелькнёт из их уст без всякой подсказки с моей стороны. Легенды передают от деда к внуку рассказ о разбойниках, которые действительно жили в прошлом веке в каких-то пещерах. Разбойники (а точнее, просто беглые люди) эти селились в одной-единственной деревне М. в этом районе и очень быстро богатели.

Способ или источник своего обогащения жители этого села долго держали в секрете, возможно, что причина была в туннелях (пещерах). Ну а пещеры эти, согласно рассказам стариков, вели с одной горы на другую и были они, по всей видимости, строго прямыми.

Откуда это известно? Нет, старики не были в туннелях, но догадываются, что разбойники предупреждали друг друга о малейших неприятностях. Известия от одной горы до другой (скакать на лошади несколько часов) доходили практически мгновенно. Старикам (до изобретения радио и внедрения телеграфа) был известен только один вид такой мгновенной связи — связь с помощью огня костра. Хотя сигнальные костры просматриваются обычно со всех сторон, однако из окрестных сёл костров на горе не видели. Следовательно, сделали вывод наши старики, костры были зажжены внутри туннелей под землёй. А ещё мы сделаем свой вывод, что сами туннели должны быть идеально прямыми с зеркальными или светоотражающими стенками. Иначе свет в туннеле за несколько десятков километров не увидеть!..

«Мой дед гонял разбойников по этим туннелям!..» Расскажите, расскажите подробнее, прошу одного старика. А дело, оказывается, было так: в гражданскую войну в неких туннелях скрывалась банда Бородая. От преследований красноармейцев атаман каждый раз уходил в горных лесах, проходил со своим отрядом через оцепление как по воздуху и оказывался позади цепи заграждения. Согласно пересказу, дед моего собеседника был уверен, что банда на конях проходила через очень старый туннель, о существовании которого он также знал. В этом туннеле (или пещере) красноармейцы наконец подловили отряд Бородая и забросали его гранатами...

Как мне объяснили, место это находится «там, где сейчас поставили телевышку», я пытался самостоятельно отыскать входы, но пока безрезультатно. Предпоследний раз пещерами пользовались цыгане-конокрады. Они угоняли несколько раз табуны лошадей (ну, может, не табуны, а нескольких животных) из деревень. Причём местные мужики пытались подловить воров, устраивали на них засады, но те уходили «как под землю», причём вместе с лошадьми. Коневоды знают, что провести лошадь в пещеру исключительно трудно: животное панически трепещет перед узкими проходами, боится, что не сможет повернуться в них. Однако краденные лошади проходили в пещеры быстро и без осечек. Вывод напрашивается сам собой: вход в туннели был сравнительно большой...

Ну а последние, кто видели туннели, были, как вы уже знаете, советские сапёры в 1942 году. Или — немецкие подростки, лазившие в туннель незадолго до взрыва. Не исключено, что их скелеты до сих пор ждут спелеологов в дальних штреках... Поволжских немцев, некогда живших в этих местах и которые в начале войны были все поголовно выселены, разыскать не удалось...

Куда же ведут туннели? Ещё когда я впервые рассказал о туннелях с трибуны Зигелевских научных чтений в 1996 году, специалистами был выдвинут ряд гипотез:

1) Туннели — секретные военные базы. По поводу данной версии абсолютно точно установлено, что во всей округе нет и никогда не было военных баз...

2) Туннели — разлом в коре, древняя пещера или какая-то пустота естественного происхождения. Но то, что нам известно об этой пустоте, полностью исключает подобную гипотезу: наука не знает столь идеально ровных разломов...

3) Туннели — энергетическая структура живой Земли. Комментировать трудно, ибо ничего не известно об организме нашей планеты, дабы опровергнуть или подтвердить эту идею...

4) Туннели — искусственное сооружение древней цивилизации. Если это так, то к слову «цивилизация» необходимо добавить приставку «супёр»...

5) Туннели — часть сооружений, место обитания неизвестной подземной цивилизации. В принципе подобное не исключено. Иногда местные жители наблюдали, как люди в странных одеждах бродили в округе, а затем неожиданно исчезали...

6) Туннели — тайная база космических пришельцев, подземный оборонительный бастион для отражения возможных атак звёздных противников или что-то ещё в этом роде...

7) Туннели — скрытая транспортная сеть, сделанная тайно представителями внеземных цивилизаций. От одного контактёра поступила информация, что эта сеть тянется от Поволжья аж до Новой Земли в Северном Ледовитом океане...

Итак, было решено проследить, куда же дальше ведёт эта странная пустота под степной местностью (разумеется, только сверху, но зато всеми доступными средствами). Оказалось, что туннель продолжался дальше на многие километры. Наконец, приборы показали, что пустота под землёй стала заметно расти, ширина постепенно увеличилась с 22 метров до 80, затем — до 120.

Казалось бы, по этому росту можно было понять, что приближаемся к чему-то более чем странному... Измерять сверху становилось всё труднее, местность шла на подъём, к следующей возвышенности. Труднее было и по другой причине: у кого-то при приближении к объекту поиска заболела голова, аппаратура стала накаляться, приборы — зашкаливать, на радиомикрофонах у телегруппы появилась какая-то наводка, затем они вообще отказались работать. И всё же то, что открылось нашему взору на вершине фяды, трудно описать без лишних эмоций...

Ещё в 1980-х годах рядом с Шанхайской горкой на Медведицкой гряде мы видели три места со вспученной землей. В августе 1998 года там же, но в паре сотен метров к востоку мы нашли ещё два таких места. Бугорки диаметром 2-3 метра, высотой 30-40 сантиметров из растрескавшейся земли. Ощущение такое, словно гигантский подземный крот пытался выбраться из-под земли, но в полуметре от воздуха остался отдыхать. Или другое сравнение — словно там, на глубине, пыталась всплыть небольшая подземная лодка!

Совсем недалеко от нашего лагеря было отмечено ещё несколько следов плавания этой «подземной лодки». В 1997 году в полукилометре на запад от лагеря была замечена полоса вспученной потрескавшейся земли шириной три метра и длиной не менее километра; полоса начиналась около основного туннеля и уходила на юго-запад, где и терялась в оврагах...

В 1998 году в полукилометре на юг от лагеря мы заметили и засняли другую, прямую как струна, полосу. На этот раз грунт не вспучивался, а наоборот, как бы оседал после «проплыва» гипотетической «подземной лодки». Хотя, если говорить о внешнем впечатлении, последний случай больше напоминает след подземного туннеля шириной 2-3 метра, у которого обвалилась, на 20-30 сантиметров просела от старости крыша. Полоса также берёт свое начало примерно от точки, где проходит основной туннель, и идёт на восток пару сотен метров, где теряется под холмом...

Кто или что ползает или летает под землёй? Гигантские подземные монстры? Вряд ли... Подземные атомные лодки, о строительстве которых советские конструкторы мечтали ещё в 1980-х годах? Но проектирование их, насколько известно, прекращено... Неопознанные подземные (летающие) объекты? Быть может, скважины без отброса земли роют шаровые молнии? Но тогда мы ничего не знаем о шаровых молниях...

...Кроме описанных случаев экспедиции пришлось пережить и ряд других потрясений. Как только начались раскопки древнего туннеля, налетел ураган, который разорвал две палатки, ещё две палатки повалил, ветром унёс многие сушившиеся вещи, бумаги, дождём залил костры и раскоп. Автобус сломался в пути (машина заблудилась, застряла, едва не свалившись в овраг), водитель его смог выехать в город лишь спустя четыре дня. А за оставшиеся до завершения экспедиции дни ручным буром удалось пройти не более 30-40 сантиметров. Далее бур упёрся в твёрдый грунт (или потолок?) и стал проворачиваться вхолостую... Так что же там внизу?!

Который уже год возникает вопросов больше, чем дается ответов. Когда, с какой по счёту попытки удастся приоткрыть завесу секретности над величайшей тайной поволжской земли? Кто знает, кто знает... Одно ясно — для приближения разгадки придётся вновь организовывать очередную экспедицию. Хотя не исключено, что ответ дадут привезённые в Москву странные находки: «керамический шарик», «железяка-токопровод» и другие артефакты. Они уже успели поставить в тупик не одного эксперта. Никто не знает, когда будет поставлена последняя точка в этой истории...»*

* * *

Тема древних подземных коммуникаций, в общем-то, неисчерпаема. Так, в алжирской Сахаре давно уже открыта и частично исследована уникальная сеть полуразрушенных подземных туннелей. Всего обнаружено более 230 таких туннелей, вырубленных в известняковых породах. Их средняя высота — 3 метра, ширина — 4 метра; общая совокупная протяжённость около 1000 миль. Предположительно, учитывая местоположение в пустынной местности, они предназначались для пропускания воды. Время строительства и происхождение самих строителей никто определить не берётся...

Нас, однако, занимает прежде всего Россия. Что ж, отправимся в Якутию. На реке Вилюй известна загадочная аномальная зона с таинственными выходами из-под земли на поверхность. Речь идёт о знаменитой Долине смерти (по-якутски Елюю Черкечех), где непонятные надземные купольные сооружения прикрывают проходы, уводящие в неизведанные недра.

О Долине смерти писал ещё в прошлом веке известный исследователь Вилюя Р. Маак: «На берегу речки Алгый тимирнить, что означает «Большой котёл утонул», действительно находится гигантский котёл из меди. Величина его неизвестна, так как над землёй виден только край, но в нём растёт несколько деревьев...»

Исследователь древних культур Якутии Н. Архипов тоже знал о странных объектах: «Среди населения бассейна реки Вилюй издревле бытует предание о наличии в верховьях этой реки громадных бронзовых котлов-олгуев. Предание это заслуживает внимания, так как к этим предполагаемым районам местонахождения мифических котлов приурочено несколько речек с якутскими названиями «Олгуйдах», что означает «Котельная»...»

Молодой изыскатель из города Мирный Александр Гутенёв (он принимал участие в экспедиции «Гиперборея») и его друг — художник Юрий Михайловский рассказали на страницах журнала «Чудеса и приключения» (1996, №5) о старом кочевнике: тот, побывав в Долине смерти, поведал о металлической норе, в которой лежат промерзшие насквозь «шибко худые, чёрные одноглазые люди в железных одеждах». Есть тому и другие свидетельские подтверждения.

Что же это за странные «котлы» скрываются в якутской земле? Обломки «летающих тарелок», попадавших туда после космической битвы, как утверждают некоторые уфологи? Или это следы какой-то древней цивилизации? Ответа нет. Ясно только, что далеко не всё в этих легендах и слухах является досужей выдумкой.

Исследовательское объединение «Феномен» получило письмо ещё от одного человека, посещавшего Долину смерти. Михаил Петрович Корецкий из Владивостока пишет:

«Я побывал там трижды. Первый раз в 1933 году, когда мне ещё было 10 лет — вместе с отцом ездил на заработки. Потом в 1939 году — уже без отца. И последний раз — в 1949 году в составе группы молодых ребят.

Долина смерти тянется вдоль правого притока реки Вилюй. По сути, это целая цепочка долин вдоль его поймы. Все три раза я был там с проводником якутом. Шли мы туда не от хорошей жизни, а от того, что там, в этой глуши, можно было мыть золото, не ожидая в конце сезона ограбления и пули в затылок.

Что касается таинственных объектов, их там, наверное, много, потому что за три сезона я видел семь таких «котлов». Все они представляются мне совершенно загадочными: во-первых, размер — от шести до девяти метров в диаметре. Во-вторых, изготовлены из непонятного металла. Дело в том, что «котлы» не берёт даже отточенное зубило (пробовали, и не раз). Металл не отламывается и не куётся. Даже на стали молоток обязательно оставил бы заметные вмятины. А этот металл сверху покрыт ещё слоем неизвестного материала, похожего на наждак. Но это не окисная плёнка и не накипь — её тоже не сколоть, ни поцарапать.

Уходящих в глубь земли колодцев с комнатами, о которых говорится в местных легендах, мы не встречали. Но я отметил, что растительность вокруг «котлов» аномальная — совсем не похожа на то, что растёт вокруг. Она более пышная: крупнолистные лопухи, очень длинные лозы, странная трава — выше человеческого роста в полтора-два раза. В одном из «котлов» мы ночевали всей группой (6 человек). Ничего плохого не ощущали, ушли спокойно без каких-либо неприятных происшествий. Никто после серьёзно не болел. Разве что у одного из моих знакомых через три месяца полностью выпали все волосы. А у меня на левой стороне головы (я на ней спал) появились три маленькие болячки размером со спичечную головку каждая. Лечил я их всю жизнь, но они до сегодняшнего дня так и не прошли.

Все наши попытки отломить хоть кусочек от странных «котлов» не увенчались успехом. Единственное, что мне удалось унести — камень. Но не простой — половинка идеального шара диаметром шесть сантиметров. Он был чёрного цвета, не имел никаких видимых следов обработки, но был очень гладкий, словно отполированный. Я поднял его с земли внутри одного из этих котлов. Этот сувенир я привёз с собой в село Самарку Чугуевского района Приморского края, где жили мои родители в 1933 году. Он лежал без дела, пока бабушка не решила отстроить дом. Понадобилось вставлять стёкла в окна, а стеклореза не было во всём селе. Я попробовал царапать ребром (гранью) половинки этого каменного шара — оказалось, что он режет с удивительной красотой и лёгкостью. После этого моей находкой много раз пользовались, как алмазом, все родственники и знакомые. В 1937 году я передал камень дедушке, а его осенью арестовали и увезли в Магадан, где он прожил без суда до 1968 года и умер. Теперь никто не знает, куда подевался тот камень...»

Приведённое письмо, вне всякого сомнения, содержит новые факты и порождает новые загадки. Из какого такого сверхкрепкого материала изготовлены эти странные объекты, кем, когда и зачем? Якутские легенды описывают достаточно странные события, непосредственно связанные с металлическими объектами на реке Вилюй и скрытыми в вечной мерзлоте. Это и загадочный огонь, изрыгаемый из некоей отвесной металлической трубы, прикрытой «хлопающей крышкой», и железные коридоры, уводящие глубоко в недра земли...

Там, согласно тем же преданиям, обитает «сеющий заразу и мечущий огненные мячи» исполин Уот У суму Тонг Дуурай, что в переводе означает «преступный пришелец, продырявивший землю и укрывшийся в глубине, огненным смерчем уничтожающий всё вокруг»... Кто он — «преступный пришелец»? И что это за металлический коридор с «хлопающей крышкой», откуда время от времени изрыгается огонь? Если бы не древность легенды, можно было бы подумать о подземной ракетной шахте стратегического назначения...

Сами авторы публикаций считают их делом рук человеческих. Котлы хоть и прочные, но не беспредельно. В своём письме Михаил Петрович подчеркивает: в 1933 году якут-проводник говорил ему, что 5-10 лет тому назад он обнаружил несколько котлов-шаров (они были абсолютно круглые), которые высоко (выше человека) выступали из земли и выглядели как новенькие. А позже охотник уже видел их расколотыми и разбросанными. Сразу несколько исследовательских групп готовится к экспедиции в район якутской Долины смерти. Планируется досконально изучить загадочные объекты и провести их приборное обследование с помощью физической аппаратуры.

* * *

Впечатляющие результаты, хотя и вновь уводящие нас за границы России, были получены в ходе сенсационной экспедиции в Тибет, впервые организованной летом 1996 года группой уфимских учёных во главе с директором Всероссийского центра глазной и пластической хирургии профессором Эрнестом Мулдашевым. О её ходе и итогах подробно сообщалось в отечественной печати и многочисленных книгах самого автора. В дальнейшем экспедиция под руководством Э.Р.Мулдашева посетила и другие регионы Земли. Поиски законсервированного генофонда человечества привели исследователей к созданию своего рода фоторобота прапредка человека. Когда виртуальный портрет показали тибетским ламам, они поведали о запретной пещере, где в состоянии анабиоза находится множество подобных существ, представляющих различные цивилизации прошлого. Руководитель экспедиции побывал в таинственной пещере:

«Вход в пещеру находится на безлюдном скальном горном склоне. Лишь тропинка ведёт к небольшому лазу, найти который, не зная, почти невозможно; таких углублений в скалах множество. Через 25-30 м узкого прохода уже в полной темноте встречается дверь, запертая на замок. Дверь вмонтирована в камни. Видимо, её установили особые люди. За дверью появляется большой зал, который переходит в двухметровый по ширине лаз. Именно здесь я ощутил действие психоэнергетического защитного барьера. Вначале возникло лёгкое чувство тревоги, которое стало переходить в страх.

...Чувство страха усилилось и неожиданно сменилось чувством непонятного и сильного негодования, и появилась головная боль. Было такое ощущение, что душа твоя негодует и хочет вернуться наружу. Руку, протянутую вперёд, я перестал почему-то ощущать.

...Есть моменты, о которых я не имею права говорить...»

Действительно, все, кто когда-нибудь воочию сталкивался с подобными феноменами, вынуждены были давать обет молчания. Таково главное условие проникновения в таинственный мир Шамбалы — страны высшего знания и высшей мудрости.

И всё же известны свидетели, соприкасавшиеся с неизведанным, которые нарушали обет молчания и приоткрывали завесу таинственного несколько более, чем обычно дозволяется. Среди решившихся на откровение загадочный автор — лама Лобсанг Т. Рампа. Пройдя испытание «малой смертью» в Лхасе, он был допущен к сокровенным святыням Тибета. Соприкосновение с хранителями подземного царства свершилось в канун 1927 года. Ниже даются отрывки из документальных воспоминаний, которые превосходят всякую фантастику:

«Меня повели тайными ходами под храм Поталы. Мы шли коридорами и лестницами, которые были мне знакомы, но вот мы достигли торца прохода, закрытого скалой. Вдруг пришёл в движение огромный блок, похожий на скалу, и нам открылся прямой и тёмный проход. Здесь пахло затхлостью, пряностями, ладаном. Я впервые попал сюда. Мы очутились перед огромной золочёной дверью. Она открылась, словно судорожно протестуя против вторжения, эхо заглохло вдали. Факелы были заменены на масляные лампы. Мы попали в огромное подземелье, образовавшееся тысячелетия назад в скалах из-за вулканической деятельности. Застывшая лава — в коридорах и закоулках, она повсюду, — должно быть, она искала пути к кратеру. «Мы мним себя богами, — подумал я. — Но на самом деле... Сосредоточить мысли на предстоящем, только на нём» — и я вздрогнул. Мы уже находились в храме Тайной Мудрости.

Мы приблизились к одной из стен, на которой была нарисована калачакра. Она была метров пяти в диаметре. В мерцающем свете она вращалась как бы сама по себе. Кружилась голова. Шедший впереди исчез: то, что казалось его тенью, было расплывчатым контуром двери. Эта дверь открывалась в узкий, извилистый проход, где даже свет ламп только нагнетал темноту. Мы шли вперёд, дрожа и скользя. Воздух давил, казалось, вся тяжесть земли легла на плечи. Было чувство, что я проник в центр мира. Повернули в обход и вышли к огромной нише, словно зеркало, она отливала золотом, а в скальной породе разбегались золотые прожилки. Над головой они мерцали, когда от них отражался свет ламп.

В центре ниши — чёрный дом!.. Он сверкал, как будто был выстроен из эбонита... Стены дома покрывали символы, подобные тем, которые я видел на скалах у подземного озера. Через высокие двери мы вошли в дом. Внутри — три саркофага из чёрного камня с рисунками и загадочными надписями. Они открыты! Я бросил взгляд внутрь одного из них, и у меня перехватило дыхание. Я почувствовал слабость. «Смотри, сын мой, — сказал один из спутников, — вот они, те, кто жили словно боги в этой стране, когда здесь ещё не было гор. Они ходили по этой земле, омытой морем в те времена, и другие звёзды тогда горели в её небесах. Запоминай всё, ибо только посвяшённые видели это».

Я был очарован. И я трепетал от страха. Три обнажённых тела, все в золоте... Они лежали передо мной. Двое мужчин. Одна женщина. Каждая чёрточка их чётко передана в золоте. Они были огромны! Женщина больше трёх метров, а самый рослый, мужчина, — больше пяти метров. Большие головы, слегка сходящиеся на макушке в конус. Угловатые челюсти, небольшой рот, тонкие губы, длинный, тонкий нос. Их можно было принять за живых — казалось, они спали. Мы прошли на цыпочках, разговаривая тихо, как бы боясь разбудить их. Мне удалось осмотреть крышку одного саркофага — на ней была выгравирована небесная карта! Сведения об астрологии позволяли мне судить о расположении звёзд. То, что увидел, никак, однако, не укладывалось в рамки моих знаний.

Старший повернулся ко мне: «Ты входишь в круг посвящённых. Ты увидишь сейчас прошлое, узнаешь будущее, но испытание будет тяжёлым. Многие не выживали... Готов ли ты?» Я ответил, что готов... Тело моё неожиданно как бы натянулось, все мышцы напряглись. Онемевшие члены стали леденеть. Казалось, я умираю в этой древней могиле, в глубине земли. Ужасный удар потряс моё тело, я стал задыхаться. Послышался шум и треск, как будто скатывали в рулон пересохшую кожу.

Понемногу всё стало заливаться голубым светом, как будто луна поднялась над гребнями гор. Показалось, что я лежу на живой огромной змее. Сознание подсказало: я летаю над собственным физическим телом. Ветра не было, но меня поднимало как клуб дыма. Вокруг головы у себя я видел радиацию, похожую на золотой нимб. Из моего тела протянулась нить голубого серебра, которая вибрировала и играла живым блеском. Я смотрел на своё тело сверху. Постепенно я стал замечать отличие между ним и телами гигантов и подумал о смехотворном самомнении современного человечества. Каким образом объяснят материалисты существование таких гигантов?

Вдруг я убедился, что был здесь вовсе не один. Донеслись обрывки разговора. Почудилось, что вдалеке глухо ударил колокол. Звук этот взорвался над головой, и искры причудливых цветов понеслись перед глазами. Моё астральное тело затрепетало, словно лист в сильную бурю. Острые языки огня рвали сознание. Затем чёрный туман опустился на меня. Пришло успокоение.

Глубокие сумерки стали рассеиваться. Послышался шум набегающих на берег волн. Я вдыхал солёный воздух, ощущал запах морских водорослей. Пейзаж, окружавший меня, был до странного знаком, я распластался на песке, пригревало солнце, рядом — пальмы. Но другая часть сознания протестовала — я же никогда в жизни не видел моря, и я даже не знал о существовании пальм! Но тут послышались голоса, в пальмовой роще — смех. Голоса приближались. Группа загорелых людей появилась из рощи. Гиганты! Все, как один! Я всмотрелся в них — и я тоже с ними — и я тоже гигант среди гигантов!

Когда-то, тысячи и тысячи лет назад, земля была расположена ближе к Солнцу, она вращалась в противоположном направлении. Дни были короче, жарче. Великие цивилизации возникли тогда на земле. Люди были более разумными, чем сейчас. Из космического пространства принеслась блуждающая планета и столкнулась с Землёй. Земля сошла с орбиты и стала вращаться в другом направлении. Вздыбились моря, вода под влиянием обратных гравитационных сил обрушилась на землю, затопила мир, содрогнувшийся от землетрясений. Некоторые участки суши ушли в пучину, другие поднялись. Тибет поднялся более чем на 4 тысячи метров над уровнем моря и перестал бьгть тёплой страной. Горы извергли дымящуюся лаву и окружили Тибет. Землю пересекли трещины, образовались глубокие ущелья. Там ещё продолжала существовать и развиваться флора и фауна прошедших эпох — это было южнее. Вот какие мысли пронеслись в моём астральном сознании.

Но часть моего «астрального посвящения» настолько свята, что я не могу решиться на публикацию...»

Конечно, трудно избавиться от чувства, что тебя мистифицируют. Но иного и не может быть, когда речь заходит о тайнах подземного царства...

Однако, прежде чем перейти собственно к стране счастья — Шамбале, считаю необходимым затронуть ещё одну достаточно неожиданную тему, которая так или иначе связана со всем предыдущим изложением. В 1994 году журнал «Наука и религия» провёл короткую, но всем запомнившуюся увлекательную дискуссию о цивилизации серпентоидов — змееподобных существ. Первым выступил биолог А. Стегалин. В статье «Вначале были змеи» (1994. №4) он высказал на первый взгляд изящное и нетривиальное предположение, что задолго до появления человека (а затем и параллельно с ним) на земле существовала цивилизация змеевидных гуманоидов.

Читатели живо отреагировали на публикацию и в своих откликах (также опубликованных) припомнили многочисленные древние мифы, в которых говорится о разного рода драконах и драконоподобных существах, наделённых к тому же и высокоразвитым интеллектом. Достаточно показательны в данном плане древнеиндийские наги (они, кстати, уже упоминались в связи с демонстрацией возможностей метода археологии языка и реконструкции смысла: от архаичной общеарийской корневой основы происходят современные русские слова «нагой», «ноготь» и имя сказочной гигантской птицы Ногай).

Наги — мудрые полубожественные существа ведийского и индуистского пантеона, полулюди и полузмеи — их змеиное туловище оканчивается человеческой головой. Они — хозяева подземного царства Паталы, живут в блистающих золотом и драгоценностями дворцах и владеют несметными сокровищами земли. Им принадлежит тайна эликсира бессмертия, с его помощью они способны не только неограниченно продлевать жизнь и сохранять вечную молодость, но и оживлять мёртвых (русские предания о «живой и мёртвой воде» проистекают именно отсюда).

Наги легко принимают человеческий облик и часто вступают в любовную связь со смертными людьми. Особенно изощрены в любовных утехах красавицы-нагини.

Но жизнь их вовсе не полна одного лишь благополучия: они находятся в непрерывной и далеко не победоносной войне с птицечеловеком Гарудой и его воинством. Представляется, что в обоих случаях мы имеем дело с обобщенной тотемной символикой. Кроме того, образ Гаруды смыкается со всей вереницей древних птицелюдей, прообраз которых, несомненно, восходит к Гиперборее и её летающему народу.

Завершая дискуссию на страницах журнала «Наука и религия» (1995. №9), читатель И.Павлович пришёл к выводу, что цивилизация высокомудрых змей не исчезла бесследно, а продолжает существовать глубоко под землёй — собственно, там, где она и существовала с самого начала. Возможно, сейчас она пребывает в состоянии анабиоза. Причём один из очагов древнего «змеиного царства» находится не где-нибудь, а в Поволжье, на территории так называемой Самарской Луки. Это, кстати, совпадает и с теми изысканиями, которые систематически проводит Вадим Чернобров. Автор статьи ссылается на свидетельства безымянных очевидцев: будто бы на большой глубине, в толще замёрзших подземных вод находятся останки драконоподобных существ.

Я следил за дискуссией и не знал — радоваться или удивляться. Дело в том, что почти те же самые идеи были сформулированы мной на 25 лет раньше, ещё в студенческие годы. (Видимо, как это нередко случается, одна и та же мысль может родиться не в одной голове.; я начале 70-х годов на данную тему я написал роман «Ущелье Печального Дракона». Правда, рукопись незамедлительно наткнулась на издательскую обструкцию, и опубликовать её я смог только спустя 10 лет: в сокращённом виде в альманахе «Фантастика-81» и полностью в 1989 году в авторском сборнике научной фантастики.*

Действие романа многопланово и развёртывается в трёх временных измерениях — в древности, в эпоху монгольского нашествия и в наши дни. Стержнем романа является гипотеза о существовании на Земле в исторические и доисторические времена высокоразвитой цивилизации змее-ящеров, отдельные особи которой приспособились к благоприятным геотермальным условиям, выжили (хотя и деградировали) и по сей день обитают под землёй (точнее — в глубоких горных пещерах).

(Не исключаю, что инициатор дискуссии в «Науке и религии» бессознательно использовал фабулу моего романа— такое тоже случается.)

<...>

Одряхлевший Печальный Дракон из моего юношеского романа завершил свой тысячелетний жизненный путь в глубокой памирской пещере. Большинство мифологических драконов также связаны либо с подземным царством, либо с недоступными убежищами в горах. Даже знаменитый русский Змей Горыныч имеет соответствующее прозвище (или отчество?). Но как сопряжены Драконы с Севером?

Уже в прологе было выяснено, что в условиях светопреставления (то есть смещения земной оси или и вовсе планетарного «кувырка») понятие «север» более чем относительно. Кроме того, во многих древних мифах мировой катаклизм, влекущий за собой всемирный потоп, однозначно связывается с каким-нибудь драконом, возведённым к тому же в ранг космического. Таков и самый известный северный дракон — скандинавский Ёрмунганд, нередко изображавшийся на щитах викингов. С ним, а также с другим северным змеем — Нидхёггом, — скальды связывали все прошлые и грядущие мировые катастрофы:

Вот прилетает Чёрный дракон, сверкающий змей с Тёмных Вершин;
Нидхёгг несёт, над полем летя, под крыльями трупы —
пора ей [прорицательнице. — В.Д.] исчезнуть.

Этими словами в «Старшей Эдде» и заканчивается «Прорицание вёльвы», предвещающее апокалипсическую кончину мира.

Космический дракон — типичный провозвестник беды: согласно мифологическим представлениям многих народов, именно он проглатывает небесные светила во время солнечных и лунных затмений. Естественен, однако, вопрос: откуда в северной мифологии возникли представления о драконе, если змеи, как известно, на Крайнем Севере не водятся.

Не водятся — это уж точно. Но зато здесь есть феномен почище любой ползучей твари. Он-то, возможно, и стал прообразом небесно-космического змея. Речь идёт о полярном сиянии: серпантин из мерцающих сполохов в ночном небе создаёт реальную картину огромной огненной змеюки.

Подобный северный дракон обнаруживается, как ни странно, и в древнегреческих мифах. Но не в тех, которые знакомы нам с раннего детства по бесчисленным переложениям и пересказам. А в осколках доэллинской мифологии.

Известно, что первыми на Балканах, до ахейцев, дорийцев и т.п., появились пеласги во главе со своим предводителем Пеласгом. Этноним «пеласги» образован от слов, означавших либо «аист» (тотем), либо «море», либо то и другое. По имени легендарного племени назван и полуостров Пелопоннес, куда к своим дальним родичам впоследствии пришёл Аркад (его имя созвучно Арктике и, судя по всему, намекает на прародину), дабы научить пеласгов хлебопашеству и шерстопрядению и дать новоё имя местности — Аркадия.

В данной связи — небольшое пояснение. Действительные смысловые и этимологические корни наименования Арктики-Аркта-Арктиды (а также Аркадии) кроются в доиндоевропейских глубинах. Слово arka в санскрите — один из синонимов Солнца и бога Солнца (кроме того, означает еще: «луч»; «гимн», «песнопение», «певец»). Следовательно, и Арктика (Аркт) и Аркадия по своему первоначальному смыслу — страна Солнца (Подсолнечное царство русских сказок и легенд). Приполярная страна — Арктика запомнилась нашим доиндоевропейским предкам прежде всего как царство света и Солнца. Древнеиндийское (ведийское) и санскритское происхождение названия Арктики — лишнее подтверждение теории Б.Тилака об арктической прародине всех индоевропейцев.

Таким образом, греческое слово arktikos означает «северный», а санскритское слово arka означает «солнечный».

Археология смысла как комплексный метод исторического анализа приводит к неоспоримому выводу: на начальном этапе расчленения индоевропейской языковой и культурной общности понятия «северный» и «солнечный» были тождественными.

Корневая основа «арк» имеет ещё один глубокий смысл. В латинском языке arcanum означает «тайна», arcanus — «тайный», «скрытый», а в культовом и религиозном плане — «сокровенный», «таинственный», «хранимый в тайне». Всё тот же корень «арк[т]», уводящий в Арктику, а заодно и к Гермесу, если вспомнить, что тайное знание, обоснованное основоположником «науки наук» — герметики, именуется «арканы», Великие арканы Таро. Тайное совмещено с нордическим. Арктика — это всегда тайна.

Но вернёмся к пеласгам. Так вот, согласно пеласгийской мифологии, первотворцами всего сущего были Великая богиня Эвринома и Великий змей Офион, он же — северный ветер Борей(!). Борей, как и положено ветру, «надул» плод своей супруге. (Вспомним, что в «Калевале» точно так же и точно такой же ветер «надул» плод Великой богине Ильматар — матери Вяйнямёйнена.)

Чтобы разрешиться от бремени, пеласгийская Эвринома превратилась в голубку и снесла яйцо, естественно, ставшее Мировым яйцом — источником всего живого и неживого: из него появились Солнце и Луна, планеты и звёзды, горы и реки, деревья и травы, птицы и звери, люди и боги. А отца всего богатства Вселенной — Великого змея Борея-Офиона коварная супруга после соития изгнала в мрачные подземные пещеры, где он и пребывает поныне.

Итак, круг замкнулся: мировой змей— владыка подземного царства — оказался северным ветром — Бореем, олицетворяющим Гиперборею и являющимся (по совместительству) её стражем-хранителем.

От Гипербореи – к Шамбале

Исключительно важно понять саму философию Золотого века, процветавшего в Гиперборее, дабы спроецировать её на современные реалии — изменившийся ландшафт и, возможно, сохранившиеся памятники. При этом, безусловно, приходится учитывать множество помех на пути такого правильного понимания.

Во-первых, значительная удалённость эпохи Золотого века во времени.

Во-вторых, природные и климатические катаклизмы (включая смещение земной оси, повлекшее за собой «всемирный потоп»), уничтожившие большую часть материальных следов.

В-третьих, возможное отсутствие подобных следов в принципе, ибо, как уже говорилось, по свидетельству античных авторов, гиперборейская цивилизация могла быть «перьевой» (сохранность подобного материала, впрочем, так же как и деревянных изделий, более чем ограничена).

Наконец, в-четвёртых, субъективное неприятие консервативно настроенных учёных самой концепции Золотого века, её привязки к Гиперборее и активное противодействие любым исследованиям, проводимым в данном направлении.

Природа человеческого существа, его эгоистичность и непредсказуемое поведение, казалось бы, оставляют мало шансов для складывания гармонических отношений в масштабах всего общества или целой формации. И всё же такое почти что неправдоподобное состояние — не утопия, а реальность, существовавшая, правда, в далёком прошлом. Чтобы превратить идеал в реальность будущего (для настоящего это более чем маловероятно), необходимо учесть опыт предков и прапредков, попытаться создать хотя бы приблизительную гармоническую модель общественного устройства, позволяющего правильно построить и организовать воспитание, регулировать страсти, эгоистические побуждения, уравновешивать интересы полов и поколений.

Против фактов устоять трудно. Логика неумолимо приводит к неизбежному, хотя и парадоксальному выводу: Золотой век — он же Древнекаменный. Просто необходимо внести коррективы в бытующие представления о последнем.*

Горные массивы и равнины Русского Севера — немые свидетели древнейшей истории России, хранящие немало тайн, относящихся к той неимоверно далёкой эпохе. Время не исчезает бесследно. На всём оставляет оно следы памяти. Нужно только научиться читать великую книгу Хроноса.

Испокон веков русский народ, мечтая о лучшей жизни, устремлял свой взор на Север. Именно здесь находилась, по мнению многих русских книжников, проповедников и просто мечтателей, та счастливая и благословенная страна, которую можно сравнить разве что с земным раем. Именно о нём — северном рае — в известном памятнике XIV века «Послании Василия Новгородскогоко владыке Тверскому Феодору о земном рае» рассказывается о том, как две лодки из Новгорода долго носило ветром по Студёному морю, пока не прибило к высокой горе:

«И видеша на горе той... свет бысть в месте том самосиянен, яко не мощи человеку исповедати; и пребыша долго на месте том, а солнца не видеша, но свет бысть многочастный, светлуяся паче солнца, а на горах тех ликования много слышахут, и веселия гласы вешаюша».

Кормчий велел одному из спутников взобраться по мачте на скалу (высокий берег?), что тот проделал, и, увидев нечто необыкновенное наверху, с радостным возгласом исчез за каменным гребнем. То же произошло и со вторым посыльным. Тогда привязали третьего верёвкой за ногу и стащили вниз после того, как он обозрел сияние за береговым кряжем. К несчастью, третий моряк оказался мёртвым, и новгородцы в страхе и панике спешно покинули загадочный остров.

Однако и более приближенные к нашему времени события дают пишу для продолжения темы Золотого века и привязки её к Русскому Северу. Речь идёт о знаменитой старообрядческой северорусской легенде о счастливой стране Беловодье, которую традиция изначально помешала в районе (акватории) Ледовитого океана. Уже в полуапокрифическом «Мазуринском летописце» указывается, что легендарные русские князья Словен и Рус, правившие задолго до Рюрика, «обладали северными землями по всему Поморью: «...и до реки великой Оби, и до устья Беловолной воды, и эта вода бела, как молоко...». «Молочный оттенок» в древнерусских записях имело всё, что относилось к Ледовитому океану, который и сам нередко именовался Молочным.

Известно старинное устное предание о том, что ещё во времена Владимира Стольнокиевского, аккурат перед самым принятием христианства, явился к князю молодой русский монах по имени Сергий, который принял постриг в Афонском монастыре. Он поведал будущему крестителю Руси об обители вечной красоты и истины — Беловодье, что расположено на краю света. Путь туда долог и опасен, но тех, кто достигнет заветной цели, ждёт блаженство и счастье.

Князь Владимир с полной серьёзностью отнесся к рассказу: выделил отряд дружинников и велел монаху Сергию добраться до Беловодья, чтобы установить дипломатические контакты с тамошними правителями. К сожалению, дождаться возвращения этой экспедиции назад в Киев Владимиру суждено не было. Князь умер, а отец Сергий вернулся домой лишь спустя 49 лет. Он нашёл то, что искал, но привезённые сведения и даже точный маршрут сделались тайным преданием. Так и передавалась эта легенда из уст в уста, пока не сделалась достоянием того человека, который, оказавшись в эмиграции, и опубликовал её в Америке в конце 40-х годов нынешнего века.

В наиболее древних версиях письменных старообрядческих беловодских преданий (а всего известно не менее 10 списков в трёх редакциях) также говорится о Ледовитом океане:

«Такоже и россияне во время изменения церковного чина Никоном — патриархом московским — и древнего благочестия бежали из Соловецкой обители и прочих мест Российского государства немалое число. Отправились по Ледовитому морю на кораблях всякого звания людей, а другие и сухопутным путём, и оттого наполнилися те места».

Здесь уже речь идёт о потомках тех обитателей счастливой страны, сведения о которой распространялись на протяжении многих веков.

В другой рукописи приводятся более конкретные сведения о жителях (колонистах) Беловодья:

«[Поселенцы] живут в глубине окияна-моря, место называемое Беловодие, и озеров много и семьдесят островов. Острова есть по 600 верст и между их горы.

...А проход их был от Зосима и Савватия соловецких кораблями через Ледское море».

Впоследствии представления о местонахождении Беловодья изменились. Русские странники, жаждавшие найти страну счастья, искали её и в Китае, и в Монголии, и в Тибете, и в «Опоньском (Японском) государстве». Но мечты об идеале оставались прежними:

«В тамошних местах тяжбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовные власти. Там древа равны с высочайшими древами.

...И всякие земные плоды бывают; родится виноград и сорочинское пшено.

...У них злата и сребра несть числа, драгоценнаго камния и бисера драгого весьма много».

В конечном счёте местонахождение Беловодья совместилось с наиболее вероятным местонахождением Шамбалы — ещё одним символическим коррелятом Золотого века (о чём речь еще подробно пойдет ниже).

Именно так виделась недосягаемая страна счастья алтайским староверам. На их представления и наводки в определении маршрута одной из целей (точнее — тайных подцелей) своего путешествия ориентировался и Николай Рерих. (Недаром изданный и несколько беллетризированный дневник его так и называется «Алтай-Гималаи».)

«В далеких странах, за великими озерами, за горами высокими, там находится священное место, где процветает справедливость. Там живёт Высшее знание и Высшая мудрость на спасение всего будущего человечества. Зовется это место Беловодье.

...Трудный путь, но коли не затеряешься, то придёшь к солёным озёрам. Самое опасное это место. Много людей уже погибло в них. Но коли выберешь правильное время, то удастся тебе пройти эти болота. И дойдёшь ты до гор Богогорше, а от них пойдёт ещё труднее дорога. Коли осилишь её, придёшь в Кокуши. А затем возьми путь через самый Ергор, к самой снежной стране, а за самыми высокими горами будет священная долина. Там оно и есть, самое Беловодье. Коли душа твоя готова достичь это место через все погибельные опасности, тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться. Но это редко случается.

Много народу шло в Беловодье. Наши деды — Атаманов и Артамонов — тоже ходили. Пропадали три года и дошли до святого места. Только не было им позволено остаться там, и пришлось вернуться. Много чудес они говорили об этом месте. А ещё больше чудес не позволено им было сказать».

Через это «не позволено им было сказать» прошли многие русские люди — искавшие и нашедшие. На Севере и на Юге. На Западе и на Востоке. Среди них был и сам Николай Рерих, который написал несколько впечатляющих полотен на тему Шамбалы.

«Шамбала» — санскритская вокализация названия загадочной страны. По-тибетски оно произносится с одним дополнительным звуком в середине слова — «Шамбхала». Однако последнее написание используется только в специальной литературе.

Шамбала одновременно — и высший символ, и высшая реальность. Как символ она олицетворяет духовное могущество и процветание древней северной прародины, страны счастья и благоденствия, которую европейская традиция отождествляет с Гипербореей. Многие искали таинственную страну. Среди упорных искателей и знаменитый наш путешественник — Николай Михайлович Пржевальский (1839-1888). Причём он придерживался откровенно северной версии, сближая Шамбалу в первую очередь со страной счастья.

Среди собственноручных записей Пржевальского сохранилась и такая: «...Очень интересная легенда касается Шамбалы — острова, расположенного на краю Северного моря. Там множество золота, а пшеница достигает удивительной высоты. В этой стране неизвестна бедность; действительно, молоко и мёд текут в этой стране».

А вот как объяснял Николаю Рериху северную, восходящую к полярной горе Меру, символику Шамбалы, с одной стороны, и её земную конкретику, с другой, один из тибетских лам:

«Великая Шамбала находится далеко за океаном. Это могущественное небесное владение. Она не имеет ничего общего с нашей землёй. Как и зачем вы, земные люди, интересуетесь ею? Лишь в некоторых местах, на Крайнем Севере, вы можете различить сияющие лучи Шамбалы.

...Мы знаем рассказы одного бурятского ламы, как его сопровождали через очень узкий тайный проход. Мы знаем, как другой посетитель видел караван горцев, везущих соль с озёр, расположенных на самой границе Шамбалы. Болee того, мы сами видели белый пограничный столб, один из трех постов Шамбалы. Поэтому не говори мне только о небесной Шамбале, но говори и о земной; потому что ты, так же как и я, знаешь, что земная Шамбала связана с небесной. И именно в этом месте объединяются два мира».

Судя по всему, сам Николай Константинович, а также его жена и вдохновительница — Елена Ивановна, как никто приблизились к разгадке древней тайны Шамбалы. Но, связанные обетом молчания, поведать об этом они смогли лишь в символической и иносказательной форме.

Шамбала — это не только обитель света и сакральное место на недоступной для непосвященных карте. Шамбала, это ещё и философия, причём непосредственно вытекающая из великого учения Востока — Калачакры.

Само понятие «калачакра» означает «колесо времени». По преданию это учение было передано царю Шамбалы самим Буддой. В соответствии с философской доктриной Калачакры, всё в мире — от Вселенной до человека — развивается циклично. Всё рано или поздно повторяется, и если когда-то на смену матриархату пришёл патриархат, то нынче они, похоже, вновь сменяют друг друга. И действуют тут не какие-то абстрактные социологические схемы, а глубинные космические закономерности: мужское и женское начала коренятся в самой структуре природы и социума, обусловливая циклические процессы и смену одних явлений другими.

В знаменитом буддийском трактате «Калачакра-тантра» излагается концепция неразрывного единства Макро- и Микрокосма — Вселенной и человека. Человек — это малая Вселенная, способная, однако, оказывать воздействие и на большую. Это совершается как в творческом и боговдохновенном, так и в любовном экстазе. Существует известная визуализация данного акта, олицетворяющая соитие женского и мужского начал или же соответствующих ипостасей бесконечного времени. На рисунке, существующем во множестве вариантов, 24-рукий мужчина страстно обнимает свою 8-рукую партнёршу; при этом в каждой руке заключен конкретный предмет с совершенно определённым смыслом.

Истоки этого учения или хотя бы хоть какие-нибудь следы, приводящие к данным истокам, пытался отыскать на Севере, в центре Русской Лапландии, A.B.Барченко. Как и Рерих, он представлял древнюю духовную традицию в виде единой и неразрывной цепи, начало которой — на Севере, а конец — в Тибете и Гималаях.

«Калачакра» — санскритское слово. По-тибетски «колесо времени»— «дюнхор»; философский и эзотерический смысл тот же самый. Судьбу и будущность именно данной доктрины обсуждал с известнейшим бурятским учёным-этнографом Г.Ц.Цыбиковым (1873-1930), первым россиянином, ещё в начале века проникшим в Тибет под видом ламы-паломника. Переписка Барченко с Цыбиковым чудом сохранилась в Государственном архиве в Улан-Удэ.

Из письма A.B.Барченко профессору Г.Ц.Цыбикову 24 марта 1927 года.

«...Глубокое раздумье привело меня к убеждению, что в марксизме человечество имеет начало именно такого мирового движения, которое должно привести человечество к тому великому столкновению цивилизаций, которое выражено в древнейших преданиях всех народов восточных. У ламаистов — в легенде о Шамбалийской войне. У мусульман — в легенде о приходе махди из Джаммбулая. У христиан и иудеев — в легенде пророка Иезекииля о великой последней войне между Севером и народом праведных, собранном из всех народов, живущих на вершине земли — каковое описание явно отвечает той же Шамбале.

Это убеждение моё нашло себе подтверждение, когда я встретился с русскими, тайно хранившими в Костромской губернии Традицию «дюнхор». (В оригинале слово написано по-тибетски. — В.Д.) Эти люди значительно старше меня по возрасту и, насколько я могу оценить, более меня компетентные в самой Универсальной науке и в оценке современного международного положения. Выйдя из костромских лесов в форме простых юродивых (нищих), якобы безвредных помешанных, они проникли в Москву и отыскали меня.

...Посланный от этих людей под видом сумасшедшего произносил на площадях проповеди, которых никто не понимал, и привлекал внимание людей странным костюмом и идеограммами, которые он с собой носил.

...Этого посланного — крестьянина Михаила Круглова — несколько раз арестовывали, сажали в ГПУ, в сумасшедшие дома. Наконец, пришли к заключению, что он не помешанный, но безвредный. Отпустили его на волю и больше не преследуют. В конце концов, с его идеограммами случайно встретился в Москве и я, который мог читать и понимать их значение.

Таким образом, установилась связь моя с русскими, владеющими русской ветвью Традиции [дюнхор]. Когда я, опираясь лишь на общий совет одного южного монгола, ...решился самостоятельно открыть перед наиболее глубокими идейными и бескорыстными государственными деятелями большевизма (имеются в виду прежде всего Ф.Э.Дзержинский и Г.В.Чичерин. — В.Д.) тайну [дюнхор], то при первой же моей попытке в этом направлении меня поддержали совершенно неизвестные мне до того времени хранители древнейшей русской ветви Традиции [дюнхор]. Они постепенно углубляли мои знания, расширяли мой кругозор. А в нынешнем году ...формально приняли меня в свою среду.»

Опять возникает таинственная линия: Россия-Тибет-Гималаи. Основная же цель обстоятельного обращения Барченко к Цыбикову — объединение духовных усилий всех носителей изначальной традиции и древнего Универсального знания. В качестве первого шага для того Барченко предлагал организовать на территории России встречу представителей русского, бурятского, калмыцкого, монгольского, китайского, тибетского, уйгурского и ряда других народов, прежде всего из тогда еще единой Британской Индии, а также Афганистана.

К сожалению, замысел остался неосуществленным: в 1930 году умер Цыбиков, а Барченко перешел на работу в НКВД, где до самого своего ареста возглавлял сверхсекретную лабораторию, связанную с изучением воздействия физических полей на психику людей. После его расстрела в недрах службы безопасности навсегда исчезла 2-томная работа Барченко по методике воздействия объёмного энергополя на сознание человека, написанная в тюремной камере.

Кроме того, в процитированном выше отрывке содержатся совершенно поразительные факты! Барченко (и не он один — существовало целое сообщество хранителей древнего знания) имел, читал и понимал древнейшие тексты, написанные «идеографическим» письмом. Более того, похоже, что сохранились фотографии данных текстов. Быть может, они и есть тот заветный ключик, который отомкнёт двери в такие тайники седой старины, о каких ещё вчера даже не смело мечтать самое необузданное воображение. Не менее удивительно, что одна из общин — хранителей древнего Универсального знания — преспокойно жила в глухих лесах Костромской губернии. Кто же они такие? Что с ними стало? И главное — осталось ли что-нибудь от них?

* * *

Но в письме Барченко к Цыбикову говорится ещё о великой Шамбалийской войне. Начиная с 1924 года одна за другой в печати стали появляться работы известной французской путешественницы и исследовательницы культуры Востока Александры Лавид-Неэль. Она вернулась из захватывающей поездки в Тибет, где ей удалось встретиться с самим Далай-ламой. Впечатления о почти что невероятном путешествии и воистину фантастических встречах смелая француженка изложила в знаменитой книге «Мистики и маги Тибета», неоднократно издававшейся, в том числе и на русском языке.

Барченко, однако, имел в виду другую статью, которая называлась «Будущий герой Севера». Вот о ней-то и пойдёт речь.

Кто же он такой— будущий герой Севера? На Востоке его знает каждый! Да и в России, почитай, тоже. Это — знаменитый эпический богатырь Гэсэр-хан, главный герой и персонаж тибетской, монгольской, уйгурской, бурятской, тувинской и алтайской мифологий. На протяжении тысячелетий каждый народ уточнял своё понимание этого древнейшего образа и его эпического жития, корни которого, вне всякого сомнения, уходят в гиперборейскую старину.

Как всякий великий герой, Гэсэр принадлежит не только прошлому, но и будущему. Об этом, собственно, и писала Давид-Неэль:

«Гэсэр-хан — это герой, новое воплощение которого произойдёт в северной Шамбале. Там он объединит своих сотрудников и вождей, сопровождавших его в прошлой жизни. Они всё также воплотятся в Шамбале, куда их привлечёт таинственная мощь их Владыки или те таинственные голоса, которые слышимы лишь посвящёнными».

В обширнейших сказаниях Гэсэр ведёт нескончаемые битвы с силами зла, большая часть которых связана с Севером. Сам Гэсэр небесно-божественного происхождения. Его отец в конечном счёте — главное небесное божество монголо-манчжуро - тибетско-бурятско - алтайско-тувинского пантеона — Хормуста.

Корневая основа этого архаичного имени та же, что и у древнерусского Солнцебога Хорса или древнеегипетского Хора. И всё это, конечно же, лишний раз доказывает общность происхождения языков и культур евразийских и прочих народов.

Но само имя Хормуста-тенгри — исключительно монгольская вокализация. В других языках оно звучит по-разному: Хурмас, Хюрмас (Тюрмас, Хирмус, Хирмас, Хёрмос) (бурят.), Курбусту (тувинск.), Кур-бустан (алтайск.), Хормусда (манчжурск.), Хурмазта (согдийс). Верховное божество (согласно ламаистской версии) по функциям своим и происхождению сопрягается с индийским Индрой и Вселенской полярной горой Меру, где и пребывает владыка небесного пантеона.

Верховный Отец направляет одного из своих сыновей — Гэсэра— на Землю, дабы после перевоплощения и принятия человеческого облика он сделался могучим богатырём-батыром, заступником и покровителем рода человеческого. Небесное воинство Гэсэра — его 33 бесстрашных соратников-батыров, всегда готовых прийти на помощь своему повелителю. Между прочим, русские 33 богатыря, те самые, что «в чешуе как жар горя» — именно отсюда (в том смысле, конечно, что и Гэсэровы батыры, и русские фольклорные витязи — из общего источника).

Гэсэр — не только гарант выживания и благоденствия человечества, на которое непрерывно покушаются чёрные демонические силы, но и провозвестник грядушего Золотого века, последний же однозначно в представлении людей был связан с Северной Шамбалой. Об этом свидетельствует и легендарный указ Гэсэра, который бережно переписывают и передают из поколения в поколение тибетские ламы:

Указ Гэсэр-хана

«У Меня много сокровищ, но могу дать их Моему народу лишь в назначенный срок. Когда воинство Северной Шамбалы принесёт копие спасения, тогда открою горные тайники и разделите с воинством Мои сокровища поровну и живите в справедливости. Тому Моему Указу скоро поспеть над всеми пустынями. Когда золото Моё было развеяно ветрами, положил срок, когда люди Северной Шамбалы придут собирать Моё Имущество. Тогда заготовит Мой народ мешки для богатства, и каждому дам справедливую долю.

...Можно найти песок золотой, можно найти драгоценные камни, но истинное богатство придёт лишь с людьми Северной Шамбалы, когда придёт время послать их. Так заповедано».

Российский читатель имеет счастливую возможность познакомиться с различными версиями бессмертного эпоса о Гэсэре — тувинской, алтайской, бурятской. Ниже для анализа привлекается последня — как наиболее обширная и самобытная. Сводный текст необъятного эпоса, состоящего из девяти «ветвей», неоднократно переводился на русский язык. Фрагменты цитируются в переводах Владимира Солоухина и Семёна Липкина. Интересовать же нас, главным образом, будет «северный аспект» изумительной по красоте поэмы. И в данном плане здесь обнаруживается немало удивительного.

Как и в «Калевале», многие битвы эпоса о Гэсэре происходят на Крайнем Севере. А уж чего-чего, а сражений в великой поэме предостаточно. Про то и сами сказители говорят:

Ствол у дерева серый,
Свечи в жёлтой листве,
А в стихах о Гэсэре —
Битва в каждой главе.

Особенно жестоким и непримиримым было противостояние с «северным воинством» — так называемыми шарагольскими ханами. Даже буряты именуют их по-разному: ещё и шараблинские или шарайдайские. В тибетских же сказаниях о Гэсэре его главные соперники зовутся совсем по другому, зато весьма показательно — хоры (и снова мы сталкиваемся с северным «солнечным» корнем «хор»).

О перипетиях длительного и бескомпромиссного соперничества читатель может узнать, прочитав эпос целиком. Здесь же достаточно будет сказать, что враги-шараголы были теснейшим образом связаны с Севером и владели техникой полёта, что вновь нас возвращает к «крылатой» гиперборейской теме.

И на вооружении шараголов были не какие-то там крылья из птичьих перьев, а самый что ни на есть «взаправдашний» металлический самолёт. Хотя и именовался он по старинке — «железная птица» (кстати, современные военные самолёты тоже называют «стальными птицами», хотя собственно стали в современном самолёте меньше всего), но был сделан целиком из разных металлов:

Стали хитрым трудом трудиться
Три владыки, три колдуна.
Сотворили огромную птицу,
Что, казалось, земле равна.
Хан СаганТэрэл белолицый
Создал голову этой птицы
Из белейшего серебра,
Чтоб возвысилась, как гора.
Желтоликий Шара-Гэрэл
Отлил грудь из чистого золота,
Чтоб сверкала жарко и молодо.
Черноликий ХараТэрэл
Из железа выковал тело,
Чтобы чёрным блеском блестело.
Сын Сагана, Эрхэ-тайджа,
Чародействуя, ворожа,
Сделал крылья и оперенье
И вдохнул в неё душу живую
Для полёта и для паренья.
Рукотворная птица разом
На высокое небо взлетела —
Как земля, велико её тело!
Распростёртые мощные крылья
И луну и солнце закрыли.
Расширялась когтистою тучею,
В небе тварь пожирая летучую.

Характерно, что три главных шарагольских хана олицетворяют здесь три основные расы человечества — белую, жёлтую и черную.

(Напомним, кстати, ещё раз, что именно на такой «железной птице», согласно преданиям эскимосов, прилетели когда-то на Север их предки.)

Шарголинская птица-самолёт тоже вернулась на Север, но только после того, как её повредила стрелой и чуть не сбила насмерть третья жена Гэсэра — Алма-Мэргэн (муж в это время был далеко, на охоте). Кстати, стрела, которая поразила железную Птицу Зла, как она описывается в бурятском эпосе, скорее, напоминает современную противовоздушную ракету:

От большого пальца большая
Сила этой стреле дана!
Восемь верхних высот пронзая,
Сотрясла их до самого дна,
Семь глубин и низин потрясая,
Их стрела поразила насквозь.

Повреждённой птице-самолёту потребовался трехгодичный ремонт. Для чего она удалилась к «скованному тяжёлыми льдами» Ледовитому океану, на свою исконную базу на Крайнем Севере, в царство вечного холода и полярной ночи, «где лежит во тьме ледяной простор, где трещит во мгле костяной мороз» и «где, как горы, ледяные торчат торосы»:

Я на родину вечного холода
Улечу и лягу на отдых
В ледовитых холодных водах.

Однако рукотворное летающее детище оказалось «джинном, выпущенным из бутылки»: шарголинны забеспокоились, что, оправившись от удара, «железная птица» расправится с собственными создателями. А потому сговорились её уничтожить. Это им удалось. Особый же интерес представляют полярные реалии, которые при этом описываются:

Как дойдёшь до холодной границы,
Как дойдёшь до страны ледяной,
Как дойдёшь до воды ледовитой —
Ты ударь плетёным ремнём
Эту птицу, объятую сном,
И свали в поток ледовитый.

О какой-то таинственной гигантской северной птице, живущей на побережье Ледовитого океана («Моря Мраков»), рассказывает и Абу Хамид ал-Гарнати, побывавший в верховьях Волги в середине XII века. Сам он гиганта не видел, но много о нём слышал. Интересно вообще узнать, как представлялся Русский Север средневековым арабским путешественникам:

«А за Вису на Море Мраков есть область, известная под названием Йура [Югра?]. Летом день у них бывает очень длинным. Так что, как говорят купцы, солнце не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. Купцы [булгарские] говорят, что Мраки недалёко от них и что люди Йура ходят к этому Мраку, и входят в него с факелами. И находят там огромное дерево вроде большого селения, а на нём — большое животное, говорят, что это птица...»

Герои «Гэсэра» — небожители и богатыри — немыслимы без беспрестанных превращений и оборотничества. Этими чудесными способностями в одинаковой степени наделены как положительные герои (Гэсэр и его окружение), так и бесчисленные силы зла, противодействующие народному заступнику.

С помощью шаманской магии и колдовства в осла превращается и сам Гэсэр-хан. Данный эпизод позволил даже замечательному этнографу и путешественнику, знатоку и толкователю «Гэсэриады» Григорию Николаевичу Потанину (1835-1920) провести параллель между русской былиной о Добрыне Никитиче (эпизод его обращения с помощью колдовства в тура) и соответствующим монгольским сказанием о Гэсэре.

Эту мысль можно продолжить и дальше. Как уже было выше и неоднократно сказано: мотив мирового фольклора об оборотничестве однозначно прослеживается на Урале и, в частности, в бажовских сказах.

Буддийские представления о Подземном царстве связаны с наказанием грешников в аду. Но и сюда проник не знающий преград Гесэр, дабы вырвать из когтей злокозненных демонов и вернуть в мир живых свою любимую мать. Для этого Гэсэру пришлось превратиться в волшебную птицу Гаруду и пленить самого князя тьмы Эрлик-хана, в царстве которого есть всё: богатство, счастье, наслаждение, удовольствие, радость, страдание, слёзы, веселье, смех, музыка, пение, сказки, пляски. И праведная душа может выбрать всё, что ей нравится.

Если же Эрлик-хан посчитает что душа этого достойна, то он даст ей любимое занятие.

Судит он не только людей, но и животных, так как души всех живых существ одинаковы. Под землёй находится 18 тама (адов), и в каждом из них Эрлик-хан имеет по 100.000 слуг, которые приводят в исполнение его приговоры.

Наиболее подробно о путешествии Гэсэра в подземный мир рассказано в монгольской версии «Гэсэриады»:

«Тогда Гэсэр спускается на землю, обернувшись царственной птицей — Гаруди. А спустившись, направляется он к царю ада, Эрлик-хану. Хочет войти, но оказывается, крепко заперты врата восемнадцати адов.

— Отворите! — Не отворяют.

Тогда он разбивает адские врата и входит. Стал расспрашивать привратников восемнадцати адов, но ничего от них не добился.

Тогда, оставаясь у ворот ада, Гэсэр наслал на Эрлик-хана домового, душить его во сне. Но оказалось, что душой Эрлик-хана была мышь. Распознал это Гэсэр, и обращает свою душу в хорька. Поставил он у входа в дымник свою золотую петлю, вместе с хорьком; а сверх дымника наставил свою серебряную петлю. Он рассчитал, что если мышь полезет снизу, то попадёт в золотую западню и не вырвется; а если полезет сверху — угодит в серебряную ловушку, и ей не уйти.

Таким-то способом Гэсэр и поймал Эрлик-хана.

Связал его по рукам и припугнул своим железным посохом в девяносто и девять звеньев.

— Сейчас же говори и показывай, где душа моей матушки?..

— Да она, должно быть, и сейчас находится вон там, в полыньях. Бросился Гэсэр. Смотрит, и оказывается, мать его здесь... Так Гэсэр разыскал душу своей матери и взял её. Старика же он убил. Перебил и всех привратников восемнадцати адов. И сказал Гэсэр плененному им Эрлик-хану:

— Раз ты самовольно заточил в аду мою мать, то значит и всех-то смертных ты заточаешь в ад и правдой и кривдой!

— Видом я того не видывал, слухом я того не слыхивал! А если б и знал, то за что же заточил бы в ад твою мать?»

Монгольская версия получила широкое распространение также в Китае, где эпические образы и сюжеты оказались совмещенными с традиционными для этой страны драконами — властителями миров и стихий. Впрочем на свою причастность к змеиному роду указывал сам Гэсэр, находясь ещё в утробе матери, зачавшей сына чудесным образом:

«Возрождаюсь я, ГэсэрТарбо-Донруб. Верхняя часть моего тела исполнена признаков будд, десяти стран света, средняя — десяти великих тэнгриев, нижняя — великих царей драконов. А возродившись, буду я милостивым и премудрым Гэсэр-ханом».

Отцом же Гэсэра, как уже говорилось выше, стал сам Хор-муста (в бурятской огласовке Хан Хурмас), тайно проникший под одеяло к Дочери Солнца (обращённой по воле богов в старуху) под видом горностая:

Однажды
Ночь была очень темна,
Наран Гоохон спала в постели одна,
Вдруг проснулась,
Будто кто-то с ней рядом был,
Вдруг очнулась,
Будто кто-то с ней только что говорил,
Вдруг вскочила,
Будто что-то её только что обнимало,
Забравшись к ней под ветхое одеяло.
Но с этой ночи
Золотая матка её оплодотворилась,
Но с этой ночи
Молоко в груди у неё заструилось,
Но в эту ночь, наверное,
Удовлетворилось её желанье.

* * *

И всё вновь замкнулось на Севере. Потому что здесь когда-то и возникла сама возможность будущего единения многих, на первый взгляд никак не связанных между собой, феноменов. Об этом прямо пишет Николай Рерих в программном трактате «Сердце Азии» (1929). Калачакра и «многое из цикла Гэсэриады», Беловодье и «Чудь подземная», западноевропейский Грааль и русский Китеж, другие закодированные символы и мифологемы — «всё это сошлось в представлении многих веков и народов около великого понятия Шамбалы. Так же как и вся громада отдельных фактов и указаний, глубоко очувствованная, если и недосказанная».

Сказанное — не домыслы и не натяжка. Дело в том, что позднейшая концепция Шамбалы — всего лишь понятийная трансформация древнейших северных представлений о Белом острове Шветадвипа, что находится посреди (или вблизи) Молочного (то есть Ледовитого) океана и сопряжён с полярной горой Меру. Это и есть та самая страна счастья, где царил Золотой век.

Между прочим, в акватории Ледовитого океана до сих пор значатся два острова под названием Белый: один входит в состав Шпицбергена, другой расположен вблизи устья Оби. Сказанное дёт основание ряду авторов привязывать данные географические точки (которые на самом деле обозначают исчезнувшие под водой обширные территории) к Беловодью и Гиперборее.

Нелишне, однако, напомнить и о существовании в северной акватории еще одной «Белой воды» — Белого моря.

По позднеантичным представлениям, остров, где пребывают души умерших героев, также именуется Белым. По своему первичному смыслу и предназначению он не мог быть ничем иным, кроме как одним из островов Блаженных. Но из-за утраты эллинами былых географических знаний местонахождение острова впоследствии перенеслось из района Крайнего Севера в Северное Причерноморье. Здесь на одном из прибрежных островов, носящих название Белый, действительно когда-то находился храм, воздвигнутый в честь Ахилла. Считалось, что именно сюда переместилась после смерти его душа, где она слилась с душою Елены: главная виновница Троянской войны стала загробной супругой Пелеева сына.

Существует также известное и очень популярное в прошлом на Руси, начиная с конца XV века, предание о том, что Александр Македонский после завоевания Индии и общения с тамошними мудрецами вовсе не повернул назад, а с небольшим отрядом устремился к Северу, дабы достичь райского Белого острова и выведать там тайну бессмертия. Двигаться пришлось до самого края земли, через царство долгой (читай — полярной) ночи, где жили разные «дивьи люди», переваливать через высокие горы, «иже холми Севернии зовутся», как сказано в древнерусском тексте переводного романа «Александрия» о самом знаменитом в древности завоевателе мира.

В русских фольклорных преданиях также живёт память о «дивьих народах», обитающих под землёй на краю света. Известны разные версии этой легенды, одна даже вошла в канонический Сборник сказок Афанасьева, хотя к сказке в собственном смысле данного слова имеет отношение самое незначительное.

В народном сознании древний сюжет о подземных жителях смешался с библейскими «Гогами и Магогами» и Александром Македонским: он-то якобы и загнал свирепых ворогов в глубь земли. Но они живы до сих пор и вырвутся на свободу перед самой кончиной мира.

Достигнув берегов Ледовитого океана, Александр переправился на заветный остров и нашел там подлинный рай:

«Видев же во отоце [на острове. — В.Д.] том древа высока зело, красна, овощми украшена, едина зряху. Друзии же цветяху, инии презреваху, плода же их множество на земле лежаху. Птицы же краснии на древех различными сладкими песни пояху. Под листвием же древ тех людие лежаху и источницы сладкими ис корении тех древ течаху».

Но сладкие источники и молочные реки с кисельными берегами царя Македонского нисколько не соблазнили, ему нужно было одно — эликсир бессмертия, чтобы навеки остаться владыкой Вселенной.

Побывав в Солнечном городе с медными башнями и крышами, Александр, наконец, нашёл источник вечной молодости, который представлял из себя целое озеро: сушёная рыба, брошенная туда, тотчас же ожила и начала плавать.

Но столь желанного бессмертия царь Македонии и всего мира, как известно, не обрёл. Судьбой ему было предначертано иное: умереть в возрасте 33 лет и навсегда остаться молодым в памяти последующих поколений.*

Уходя с берегов Ледовитого океана и оставляя за спиной Белый остров — Шветадвипу, Александр Македонский успел сочинить и оставить на сохранение жалованную грамоту всему роду славян (или мосхов, то есть — прапредков московитов, как сказано в одном из вариантов дошедшего текста) о незыблемых привилегиях на веки вечные.

Грамота сия переписывалась и приводилась бессчётное количество раз в русских хронографах и летописцах, где по-разному поминается и Ледовитый океан, и «полунощное окиянское Ледовитое море», и «море полночное великое Окиан Ледовитый», и т.п. Ниже, однако, приводится — в силу большей компактности и внятности— перевод, заимствованный из прижизненного издания «Хроники всего мира» (1551) Марцина Вельского:

«Мы, Александр, сын верховного Бога Юпитера на небе и Филиппа, короля Македонского на земле, Повелитель мира от восхода до захода Солнца и от полудня до полночи, покоритель Мидийского и Персидского королевства, Греческих, Сирийских и Вавилонских и т.д. Просвещённому роду славянскому и его языку милость, мир, уважение и приветствие от нас и от наших преемников в управлении миром после нас. Так как вы всегда были с нами, в верности искренни, в бою надёжны и храбры и всегда безустанны были, мы жалуем и свободно даём вам навечно все земли от полунощного моря великого Ледовитого океана до Итальянского скалистого южного моря, дабы в этих землях никто не смел поселяться или обосновываться, но только род ваш, и если бы кто-нибудь из посторонних был здесь обнаружен, то станет вашим крепостным или прислужником со своим потомством навеки.»

«Шветадвипа» — чисто древнеиндийский топоним, хотя санскритская лексема «швета» по смыслу и звучанию тождественна русскому слову и понятию «свет». Шветадвипа так и переводится — Страна (Остров) света.

После расщепления некогда единой индоарийской этнической и культурно-языковой общности сложились самостоятельные мифологемы, соответствовавшие, однако, первоначальному «полярному смыслу». У русских это — Беловодье. У древних греков и римлян — острова Блаженных, что расположены «за Бореем — Северным ветром», то есть в северной части Океана, который по античным представлениям являлся бескрайней рекой, опоясавшей Землю.

Острова Блаженных — Твердыня Крона и Царство Света (Шветадвипа, кстати, тоже иногда именуется Твердыня Света), где, согласно Пиндару, «под солнцем вечно дни — как ночи, и ночи — как дни»:

Там горят золотые цветы (символика Золотого века. — В.Д.),
Возникая из трав меж сияющими деревьями
Или вспаиваемые потоками.
Там они обвивают руки венками и цепями цветочными
По правым уставам Радаманфа.

Радаманф (Радамант), сын Зевса и Европы — один из судей, решающих, кого допустить или не допустить после смерти в Северный рай, так как, согласно позднейшим представлениям, острова Блаженных сделались ещё и прибежищем душ умерших.

Более того, Блаженные острова стали ещё ассоциироваться и с подземным царством Аида, где, несмотря на вселявший живым ужас, продолжали действовать законы справедливости: в подземный счастливый мир попадали души только достойных людей, которые устанавливали между собой естественную гармонию.

Слово «острова» не должно вводить в заблуждение, ибо в античную эпоху островом считался отнюдь не только изолированный участок суши на море, реке или озере, но и более-менее обширные материковые территории, если их границами служили реки (так, древнее внутриконтинентальное государство Мероэ именно по данной причине считалось островом).

То, что царство Аида находится не где-нибудь, а далеко на Севере, — видно из Гомеровой «Одиссеи». Встреча главного героя поэмы с душами умерших происходит в царстве полярной ночи. Её описание — явно вставленный отрывок, так как нарушает все мыслимые и немыслимые маршруты хитроумного грека из Троады к родной Итаке (о чём уже говорилось в первой части). Попробуйте-ка сегодня проплыть из Турции в Грецию через Заполярье, где, как описывает Гомер, царит долгая ночь. А ведь именно такой немыслимый «крюк» пришлось проделать мужу Пенелопы, дабы спустя почти десять лет попасть, наконец, в объятия супруги.

Для общения с потусторонним миром Одиссею не пришлось спускаться ни в какие подземелья. Чтобы вызвать для разговора души умерших, нужно, оказывается, выкопать яму — длиной и шириной в локоть (но не где попало, а на краю земли и побережья океана, надо полагать, Ледовитого), совершить возлияние мёдом, вином и водой, а спустя некоторое время принести в жертву бесплодную корову и чёрного барана. Вот души и слетятся из-под земли, как мухи на сладкое.

Детали эти вообше-то не очень существенны для рассматриваемой темы. Важно одно — всё описываемое происходит на Севере.

Другое название Страны загробного блаженства и счастья, перекочевавшее в средневековую, а затем и в современную культуру, — Элизиум, или Елисейские поля. На фундаменте этих архаичных представлений в конечном счёте сформировалось и христианское понятие рая. Но вначале был северный остров — Шветадвипа.

«Рамаяна» — великий индийский эпос, переполненный полярными реминисценциями, так описывает блаженный край, где живут люди, не ведающие ни бед, ни забот: «Здесь находится великий Белый остров (Шветадвипа) вблизи Млечного (Ледовитого) океана (Кширода), где обитают великие, могучие люди, прекрасные, как лунный свет. Они стройны и плечисты, наделены великой как физической, так и духовной силой, и голос их подобен грому».

«Махабхарата» в книге «Нараяния» также подробнейшим образом описывает светозарную страну счастья — Шветадвипу (Белый остров) «на севере Молочного моря», — где живут «Люди светлые, сияющие подобно месяцу».

* * *

Во времена создания «Рамаяны» и «Махабхараты» топоним Шамбала известен ещё не был. В наше время никто не берётся объяснить его происхождение. Но ниточка, связующая загадочное название с Царством света, всё же имеется. Известна столица Шамбалы — Калапа. Образующая её корневая основа «кал» имеет «солнечное происхождение». Санскритское «кал» — это русское «кол», в обоих языках означающее одно и то же — «колесо», «круг», в том числе и «солнечное колесо» или «солнечный круг».

В русском и других славянских языках данное понятие в его первоначальном смысле дожило до наших дней.

Древнерусское и общеславянское наименование колеса — «коло». Одним из древних имен Солнца также было Кол(о). Соответственно, имя языческого Солнцебога нашло отражение в архаичных названиях реки Колы, а от неё — и всего Кольского полуострова. На Русском Севере есть также две другие реки с подобным же корнем и одинаковым названием — Колва: в Пермской области — приток Вишеры и в Ненецком Национальном Округе — приток Усы. А в Баренцевом море хорошо известен остров Колгуев. И так — вплоть до Колымы.

Слова с корневой основой «кол» встречаются и в финно-угорских языках. Любопытно, что и название родины Ломоносова — Холмогоры (древнерусское — Колмогоры) происходит от древнечудского наименования данной местности Кольм — оно созвучно исконно русскому слову «холм», но генетически восходит к той общей доиндоевропейской лингвистической основе, которая связана с постоянно рождающимся и умирающим светилом Солнцем-Коло (отсюда, кстати, и финское kalma— «смерть», «могила», и имя древнеиндийской богини смерти— Кали).

Санскритское слово kala имеет тройственный смысл и означает не только «смерть», но также «время» и «судьбу». Таким образом, природно-циклическая и календарно-временная сущность Солнца-Колы совершенно органично увязывается с ещё одним древнеиндийским божеством — богом времени Калой, от имени которого в дальнейшем произошли латинские слова «календы» (название первого дня месяца в лунном календаре древних римлян) и само понятие «календарь».

Все эти смыслы неизбежно вобрало в себя и Коло-Солнце, олицетворяющее Колесо Времени (Калачакру) — символ Вечного Возвращения в постоянной борьбе между жизнью и смертью. Мистический смысл солярного умирания и возрождения особенно усиливался на Севере, где Солнце надолго исчезало в полярную ночь и также надолго возвращалось в полярный день.

На территории России следы поклонения солнечному Колесу прослеживаются со времён Каменного века. При раскопках палеолитической стоянки Сунгирь близ Владимира (бассейн реки Клязьмы) были найдены солнечные диски из бивня мамонта. Достоен изумления факт, что подобный же символ Солнца (но с меньшим количеством «спиц») в виде рельефа изображён на торце каменной гробницы Ярослава Мудрого в Софии Киевской. Впрочем, дохристианская языческая символика, как известно, в наименьшей степени пострадала от преследования церкви (наиболее характерный пример — традиционный орнамент в вышивках, резьбе, росписи и т.п.).

Олицетворением Солнца в конечном счёте были и знаменитые циклопы (киклопы) (в переводе с греческого — «круглоглазые») — дети Неба-Урана и Земли-Геи. Единственный огромный глаз циклопа как раз и символизировал Солнце.

Известна гравировка на древнерусском браслете, изображающем одноглазого циклопа-Солнце, натурально рождающегося из лона Небесной зари. Данный сюжет повторяет представление древних египтян о рождении Солнца-Ра Небом-Нут. Древнее общечеловеческое представление о небесно-солнечных закономерностях, движении солнечного светила по небосклону сохранилось в мировоззрении всех народов.

Эта идея воплощалась также в разного рода «украсах», связанных с кругом или колесом. Так, на лопатках прялок изображалась Земля, освещённая Солнцем. На двух боковых «серьгах» лопаток помещали восходящее и заходящее Солнце, а его дневной путь отмечался различными солнечными знаками в верхней части прялки, расположенными как бы по дуге небосвода. В центре прялки помещалось или огромное Солнце, или же искристая композиция из разнолучевых розеток, символизирующих «белый свет», то есть всю Вселенную.

Солярные (солнечные) мотивы из глубин веков дошли до наших дней также в виде вышивок, кружевов, украшений, росписи посуды, резьбы по дереву, оконных наличников, внутреннего убранства покоев и т.п. Русский дом — это целая избяная Вселенная, отразившая в народной памяти Большой Космос, со всех сторон окружающий людское племя и глядящая на него тысячью глаз звёзд и светил.

Своими корнями солярно-космическая символика уходит в глубины общечеловеческой истории и культуры, связанные с Гипербореей — Северной Шамбалой.

* * *

Имеется ещё один шамбалийский аспект, требующий научного осмысления и истолкования. Речь пойдёт о так называемой «внутренней Шамбале» и каналах её взаимодействия с Мировой Шамбалой.

Во все времена и всеми без исключения посвящёнными подчеркивалось: Шамбала — не предметная, а духовная реальность, аккумулирующая, в себе всю тысячелетнюю мудрость человечества и не только его одного. В этом смысле Шамбала действительно может представлять некоторую информационно-энергетическую структуру, сопряжённую с историей и предысторией человеческого общества и вместе с тем существующую независимо от него. И каждый человек в принципе способен пробудить в себе и развить способности, позволяющие уловить позывы Мировой Шамбалы — разлитого повсюду информационно-энергетического «моря».

При этом неведомые пока генераторы физической, химической, биотической и психической энергии находятся совсем рядом, доступные всем, но при соблюдении определённых условий и достижении необходимого состояния.

Существующее извечно глубинное информационное поле Вселенной кодирует и хранит в виде голограмм любую информацию, исходящую от живых и неживых структур. С незапамятных времён многими великими умами утверждалось, что в любой точке мироздания содержится информация обо всех событиях и сущностях Вселенной.

Голография — изобретение недавнего времени. Однако задолго до её открытия и теоретического обоснования голографическое постижение мира, выработанное путём длительных тренировок, было хорошо известно высшим посвященным в Тибете. Вот как характеризовал данную способность тибетских провидцев Далай-лама, отвечая на вопросы уже упоминавшейся французской путешественницы и исследовательницы Александры Давид-Неэль:

«Один бодхисатва представляет собой основу, дающую начало бесчисленным магическим формам. Сила, рождаемая совершенной концентрацией его мысли, позволит ему в миллиардах миров одновременно делать видимым подобный себе призрак. Он может создавать не только человеческие формы, но и любые другие, даже неодушевлённые предметы, например, дома, изгороди, леса, дороги мосты и прочее».

Подобная информация не хранится пассивно, а отбирается, перерабатывается и передаётся в необходимых дозах, в необходимое время и в необходимом направлении. Процессы эти невозможны без непрерывной энергетической подпитки и информационного круговорота, в ходе которого возникают устойчивые смысловые структуры, сохраняемые и передаваемые от одних носителей (живых и неживых) к другим.

Сказанное относится и к Слову. Известен афоризм средневекового индийского мудреца Бхартрихари: «Бесконечный, вечный Брахман [космическое всеединство. — В.Д.] — это сущность Слова, которое неуничтожимо». Перефразируя его, можно с полной уверенностью утверждать: «Бесконечная, вечная Вселенная непрерывно порождает и накапливает разнокачественную информацию (включая Слово). Потому-то эта информация неуничтожима и вечна как сама Вселенная, как весь бесконечный Космос. Включая Слово».

В указанном смысле устное Слово — это направленное волевым усилием акустическое выражение внутренней энергии индивида, приводящее в движение механизм раскодирования информации на различных физических уровнях, включая глубинный, — пока во многом неизвестный и неисследованный. По-другому это ещё называется считыванием информации с ноосферы.

Являясь объективной акустико-энергосмысловой структурой, Слово непосредственно замыкается на непрерывно формируемый и пополняемый информационный банк (поле) и репродуцирует заложенное в нём знание.

Всякое слово заключает в себе и конкретный смысл, который также кодируется на информационно-голографическом уровне и не зависит от языкового выражения. Слова в разных языках, особенно далеко отошедших друг от друга в процессе дифференциации, звучат по-разному, но смысл в них один и тот же. Можно в определённой мере даже говорить об информационных атомах или матрицах смысла, составляющих содержание мышления, существующих и вне сознания человека, но постоянно подпитываемых и обогащаемых им.

Люди умирают, смысловые матрицы, содержащиеся в энерго-информационном поле, остаются. Названные смысловые матрицы, естественно, скрыты и закодированы, но поддаются расшифровке. Они обнаруживают для людей с разным уровнем развития и разные пласты знания, открывая при этом для каждого бездну нового и недоступного для постижения с помощью иных способов, кроме интеллектуальной и чувственной интуиции. Таким же путём черпают своё вдохновение и творчески одарённые личности. Знаменитый «демон Сократа» — это закономерное проявление ноосферы.

Объективно существующее и независимое от конкретных сроков жизни отдельных индивидов информационное поле — едино, аккумулированные в нём атомы смыслов — едины, звуковое же буквенное выражение их в различных языках — не совпадает и бесконечно поливариантно. Неспроста, видимо, люди, обладающие телепатическими способностями, настаивают на том, что понимают мысли представителей любых, даже самых экзотических народов, не владея языком, на котором те говорят.

Ответить на традиционно-извечные вопросы: «Что такое жизнь?», «Что такое смерть?» и «Что такое мысль?» невозможно в полной мере без учёта выводов о живой Вселенной, как её понимал, к примеру, К.Э.Циолковский. Жизнь — явление космическое. Она — далеко не способ существования одних только белковых тел и нуклеиновых кислот, взятых самих по себе в отрыве от взаимосвязанных с ними других уровней движения материи. Жизнь — это способ существования всех материальных структур в иерархии живого тела — от вакуумной флуктуации до нервного волокна и сердечной мышцы.

Если спроецировать идею Циолковского о живом атоме на современные представления о структуре материи, то выходит: все образующие живую клетку молекулы, атомы, элементарные частицы и поля также по-своему живы и наделены в определённом смысле психикой.

На какой уровень ни спустись — повсюду обнаруживается жизнеорганизованная материя со своими особенностями и возможностью трансформации. Живое организовано не по одной лишь горизонтали, но и по вертикали, причём — до самого «дна», а элементы, образующие живое вещество, могут считаться живыми лишь в составе самой живой системы. И обусловлена подобная иерархия живого глубинными закономерностями Большого и Малого Космоса в их целостности и диалектическом единстве.

Так не является ли в таком случае Шамбала как раз одним из сакральных центров концентрации Универсального знания, равномерно распределённого в различных географических точках планеты, геологически приспособленных к приёму информации, поступающей из биосферы Земли, а также ближнего и дальнего Космоса?

И сколько подобных «шамбал» разбросано и сокрыто по всему миру? В том числе и на Русском Севере. Не за этим ли отправлялся на Кольский полуостров Барченко? А Рерих — на Алтай, в Тибет и Гималаи! Разве не Универсальное знание в первую очередь пытались они там отыскать?

Так где же всё-таки находится это высшее знание? Традиционно считается, что в тайных библиотеках-хранилищах труднодоступных монастырей или же в сундуках, упрятанных в горных пещерах или закопанных глубоко под землёй. А что если в самом деле так! Универсальное знание действительно хранится под землей, но только не в сундуках, а в виде вышеописанного энергоинформационного поля. Оно и концентрируется здесь, впитывая и перерабатывая все умственные напряжения и достижения человечества, накопленные на протяжении многих тысячелетий.

Это и есть та самая духовная Шамбала, которую нельзя увидеть глазами или пощупать руками, но которая в любое время может подпитать или насытить тысячелетней мудростью человечества (и не только его одного) каждого, кто заслужил это праведной жизнью, праведными помыслами и праведными деяниями.

Кстати, Николай Константинович и Елена Ивановна Рерихи никогда не отрицали, что большая часть принадлежащих им эзотерических текстов возникла именно таким путём, в том числе и многотомная «Агни Йога».

Подобное же происхождение имеют и многие священные тексты христианства, ислама, буддизма, иудаизма, зороастризма и др.

Похоже, что каналы концентрированного выхода универсальной информации на поверхность ограниченны и сосредоточены в строго определённых местах (зонах), обусловленных подходящими геологическими или геофизическими условиями. Причём общее количество таких сакральных мест достаточно велико и они рассредоточены по всему земному шару. Это прекрасно понимали и адепты шамбалийского учения. Вот как трактуется, скажем, данный аспект применительно лишь к одному индостанскому региону:

«Во многих тантрических сочинениях говорится о многочисленных местах скопления силы, расположенных на этой планете — магических местах, где пересекаются поля золотоносных энергий различных измерений и разные реальности накладываются друг на друга. Это мистические местности, и переживания посетивших их зависят от уровня духовной и кармической зрелости паломника. Тантрическая традиция Херука Чакрасамвара, к примеру, указывает двадцать четыре таких местностей в Индии».

К зонам с повышенной энеогетикой могут быть отнесены горы, ущелья, пещеры, подземные пустоты, провалы (в том числе и заполненные водой), естественные озёра и реки, однородные пласты горных пород, руд и т.п. Следует также иметь в виду и направленность магнитного поля Земли в его соотношении с другими физическими полями планеты, Солнечной системы и всего галактического и окологалактического пространства.

Исходя из всего вышесказанного, можно с полным основанием утверждать: Шамбала — это живой голос Космоса, физически материализованный через энергетические структуры Земли.

Данная моя концепция имеет по крайней мере три принципиальных следствия:

1) Шамбала — не одна, Шамбал — много.

2) Они располагаются в разных точках Земли.

3) Большая их часть находится под землёй.

Эти выводы вполне сопрягаются, к примеру, с фактурой ряда бажовских сказов, действие которых развертывается на Урале, но мифологическое содержание является общезначимым и для других регионов. Включая Русский Север. Поэтому ответ на вопрос: «Была ли подобная ноосферная Шамбала на Урале? (Или на Мурмане? Ямале? Таймыре? Чукотке? Камчатке? И т.д. и т.п.)» — может быть только положительным: «Безусловно, была, есть и будет! Причем не одна, а превеликое множество!»

А на такой, скажем, вопрос: «А можно ли Хозяйку Медной горы считать охранительницей такой Шамбалы?» также не может быть иного, чем положительного ответа. Более того, с научной точки зрения не придумать иного объяснения данного космотеллурического феномена, кроме как понимания его в плане визуализации ноосферного энергоинформационного поля Земли.

Сказанное, по-видимому, можно отнести и к ряду других мифологических персонажей.

ТАЙНА ОСТАЁТСЯ НА СЕВЕРЕ

Впервые мы встретились с ним в августе 1997 года в том самом месте, откуда ровно 75 лет назад Барченко и Кондиайн всматривались через бинокль в заповедный противоположный берег священного Сейдозера. Вряд ли они были тогда иными, нежели теперь. Разве что раньше здесь стояли лопарские вежи, а теперь осталась лишь заброшенная рыбацкая избушка. Последнее время профессиональный инструктор по горному туризму Александр Гурвиц бывает здесь не менее двух раз в году: летом — как все туристы, зимой — на лыжах. Он ищет Северную Шамбалу! Как истинный искатель приключений бородатый поисковик немножко темнит, немножко блефует, старается как можно больше выведать у других, сам же не договаривает о главном, не долюбливая конкурентов и свято веря, что именно ему — а не кому бы там ни было — рано или поздно улыбнется счастье.

Дней через десять в глубине безлюдного горного массива (примерно в том направлении, куда мы смотрим) Гурвиц столкнётся со «снежным человеком» — не так, чтобы нос к носу, но так, что совершенно отчётливо было видно убегавшее по снегу заросшее шерстью человекообразное существо.

(Кстати, по убеждению жителей Гималай и Тибета именно «снежный человек» является главным и самым надёжным стражем Шамбалы).

Что касается Гипербореи, то её контуры пригрезились Саше Гурвицу и его спутнику — гляциологу Мише Хоменюку там же, в глубинах Ловозёрских гор, где точно на другой планете затерялось волшебное циркообразное озеро Райявр. Почти что лунный или марсианский пейзаж! Но нашим искателям Шамбалы привиделся в нём древний карьер техногенного происхождения. А где же те, кто когда-то, быть может, добывал здесь редкоземельные руды? Остались хоть какие-то признаки их былой деятельности? Пока что никаких.

Озеро Райявр труднодоступное — изредка появляются туристские группы и, не задерживаясь, проходят дальше. Летом 1998 года добрались сюда и двое участников экспедиции «Гиперборея». Фотограф Игорь Георгиевский ушёл на поиски точек, выгодных для съёмки, а его жена, художница Светлана Кропинова, осталась на склоне обрыва, чтобы написать этюд.

Неожиданно её охватило тревожное чувство опасности, которое быстро переросло в ужас. Подняла голову — совсем низко парили два орла и зловеще кричали. Вокруг ни души, но панический страх не оставлял молодую женщину. Когда муж через полчаса вернулся назад, он застал Свету в слезах и истерике, чуть ли не без сознания.

И это не первый случай, когда люди сталкиваются в Ловозёрах с подобными необъяснимыми феноменами. Откуда же исходит опасность? Из-под земли? Тогда кто там скрывается? Или что?

Геологи, биологи, медики пытаются объяснить подобные аномальные явления наличием в некоторых местах особых геопатогенных зон. Через которые проходит космический энерго-информационный поток с отрицательным воздействием. Потому-то в таких зонах происходят различного рода геологические и геофизические катаклизмы, а люди страдают разного рода заболеваниями и психическими расстройствами.

Однако тот же Александр Гурвиц считает, что в Ловозёрских тундрах (горах) и, в частности, на Райярве и Сейдозере гораздо больше активных биогенных зон, положительно влияющих на людей, флору и фауну. Энерго-информационный поток Земли свободно проникает на поверхность по застывшей некогда вулканической магме (сейчас она, точно металлический гвоздь, пронизывает горную толщу). Человек, попавший в такой поток, чувствует себя чуть ли не заново народившимся на свет. Указанными причинами можно объяснить и притягательность лапландских заповедных территорий, что, в конечном счёте, превратило их в объекты поклонения. Но это лишь один из возможных подходов.

Целая группа изыскателей считает, что есть некоторая меридиональная линия — космического и геофизического происхождения, — ведущая с Севера на Юг от некоторой сакральной точки на Кольском полуострове до египетских пирамид в Гизе. Вдоль магического меридиана не случайно возникли и расположились главные центры русской государственности и культуры — Новгород Великий и Киев. И разгадка тайны где-то совсем поблизости. Саша Гурвиц болен этой темой. Он готов часами обсуждать её с каждым новым знакомым.

Шамбала… Гиперборея… Беловодье… В одной из легенд прямо говорится: Беловодье расположено близ озера Лопон. Но «лопь» — древнерусское название местных аборигенов, которые нынче предпочитают величать себя саами. От этнонимов «лопь», «лопари» (другие сопредельные народы зовут их ещё lappi) ведёт своё имя и страны — Лапландия.

Данный корень, хотим мы того или нет, проступает и в автохтонном названии озера Лопон, что служило в прошлом одним из ориентиров Беловодского края. И в названии Ловозера (по-саамски Луявра) та же корневая основа. А русифицированное название Ловозера оказывается однокоренным с именем калевальской дочери Смерти Ловитар — слепой, безобразной и чёрной (сразу вспоминается индийская Кали) и даже с именем самой хозяйки Лапландии-Похъёлы Лоухи (читается Ловхи — именно в такой вокализации она фигурирует теперь в новом научном переводе «Калевалы», сделанном Э. Киуру и А. Мишиным).

И ещё совсем уж крамольная, до неправдоподобия еретическая мысль скребёт на сердце. Древнее название Киева по-арабски звучало — Куяв[а]. Следовательно, и имя основателя первой русской столицы по-арабски звучало похоже на Куйву. Но гигантская фигура великана с таким же именем или прозвищем постоянно маячит перед тобой здесь, на Сейдозере. Откуда такое совпадение? В великой Книге Природы — источнике всех знаний и смыслов, не нами написанной и не всегда нами правильно понимаемой, простых совпадений не так уж и много. А уж случайностей — и подавно!

Воистину, Ловозёрский край — средоточие древних и современных тайн. Горы здесь словно поют. Многие и совсем нередко слышат какие-то чарующие песнопения, доносящиеся издали и как бы из-под земли. Даже камни здесь говорят. Один из моих самых главных и самоотверженных соратников по гиперборейским делам — Евгений Лазарев — уже много лет как только стаивает снег «бороздит» окружающие горы и тундру. Он — автор множества работ по древней культуре и Гиперборее, в том числе. В Ловозёрах мы второй год вместе, и Женя, который провёл ни одну полярную ночь высоко в горах и срисовавший с замшелых камней ни один десяток древних знаков, вдруг интуитивно ощутил их осмысленность и связность.

И как результат этого озарения — Молитва Гиперборейцев, увиденная и прочитанная им на горе Нинчурт. Слушайте же:

Дали дэлаваба Тана манаба Туле дэлавега!

«Дэла» — имя верховного Божества в вайнахской мифологии Кавказа (где, кстати, знали и символ лабиринта, такой же, как на Русском Севере). «Вабить» — призывать (полузабытое русское слово). «Тана» — на санскрите «потомство» (в русском этот корень уцелел в форме «тянуть», то есть продолжать). «Манас» — санскритское слово «ум, дух». Туле, Тула — дошедшее до нас через античную традицию название священного центра Гипербореи. Корень «вег» в санскрите — «стремиться». И, наконец, имя той, к кому обращена эта молитва, — Дали, Богиня-охотница, владычица зверей и стихии, ведомая ныне лишь Кавказу, но вполне соответствующая (по описаниям сванских легенд) облику Великой Оленьей владычицы северных народов или Морской Царицы, которая являлась русским поморам, зимовавшим на Шпицбергене…

Дали боговоззванная Да одухотворит сынов Тулы богоустремленной!

Облачённая в белые ризы, златокудрая Дали была одновременно богиней Луны. Цикл лунных затмений повторяется через 19 лет — и в «галерее знаков» на горе Нинчурт именно 19 начертаний. А Диодор Сицилийский писал, что божество является в Гиперборее раз в 19 лет…

Из каких глубин времени пришло это северное молитвословие? Если судить о возрасте древнейших пропилов по новнайденному археологом нашей экспедиции валуну, то он вполне может быть фрагментом какого-то сооружения, нацело разрушенного, снесённого ещё древними ледниками. Но тогда речь идёт о десятках тысячелетий…

Конечно, всё высказанные выше суждения во многом гипотетичны и даже фантастичны. Они — как бы сны наяву. Но без сна не бывает и бодрствования и по существу невозможна жизнь. В которой всё взаимосвязано. Сон — такой же неотъемлемый компонент бытия животного существа, как и явь. Бессмысленно спорить, что важней (тем более, что этого никто не знает!). Они как день и ночь, закономерно сменяющие друг друга. А на Севере — полярный день и полярная ночь.

И на ум как-то невольно приходят слова некогда знаменитой (а ныне почти совсем забытой) русской писательницы Веры Ивановны Крыжановской (1857-1924): «Мысль человеческая не может изобрести чего-либо несуществующего? Невозможное не может зародиться в мысли; всякая идея, какой бы странной она ни казалась, где-нибудь существует, иначе мысль не могла бы формулировать её…»

Что ж, современная наука вплотную подошла к выводу о возможности непосредственной объективации мысли в виде так называемых мыслеформ.

Мыслеформы — это некие информационно-энергетические сгустки, порождённые мыслями или эмоциональными всплесками. Опосредованными разновидностями мыслеформ являются знаки, символы, рисунки, графические схемы, буквы алфавита, иероглифы и т.п.

Однако возможна также и непосредственная материализация, которая с наибольшей вероятностью случается в немногих подходящих для этого местах планеты. Одно из таких мест — священное лапландское Сейдозеро и окружающие его горы…

Ежегодно рано или поздно завершается очередной этап экспедиции «Гиперборея». Её участники постепенно и разными путями покидают таинственные берега Сейдявра — кто пешком через горы, а за кем-то по ту сторону перешейка на Мотку-губу Луявра должен прийти катер. Почему-то все уходят не оглядываясь. Наверное, потому, что каждый знает: Гиперборея навсегда осталась в его сердце. Что бы ни случилось — мы всё равно не позднее следующего лета опять вернёмся сюда. Потому что здесь осталась пока ещё не до конца раскрытая Тайна. Величайшая загадка Севера! И она ждёт тех, кто доказал своё право на её постижение.