.
 
 

 

Люси

Среди нехоженых дорог,
Где ключ студёный бил,
Её узнать никто не мог
И мало кто любил.

Фиалка пряталась в лесах,
Под камнем чуть видна.
Звезда мерцала в небесах
Одна, всегда одна...

Не опечалит никого,
Что Люси больше нет,
Но Люси нет – и оттого
Так изменился свет.

= Вильям Вордсворт
(1770–1850)



Для тебя

Для тебя
    мир не станет проще,
Для тебя
    не станет ниже гора,
Для тебя не вырастут рощи,
    в жаркий день не повеют ветра.

Ради тебя
    облака не станут скитаться...
Но ради тебя,
    пока я тобою любим,
С каждым днём
    я вечно буду меняться,
Чтоб для тебя
    оставаться всегда одним.

= Хайнц Калау
(1931)



Как мир поживает

– Как мир поживает?
– А что с ним случится?
История тащит
Его колесницу.

– Как жизнь протекает?
– Да, в общем, всё то же;
Но сердце сдаёт,
И морщины на коже.

– А как же с любовью?
– От частых дождей
Пути к ней размыты,
Покончено с ней.

= Пьер Сегас
(1906–???)



Шёпотом

В сонных объятиях
затеряна, сонная,
в томных желаниях
тайно рождённая;

женщина страхов –
медленный, тающий
призрак в тумане
робко блуждающий.

Взоры безмолвные,
долу склонённые,
пальцы в смятении
переплетённые;

тихим мечтанием
заворожённая,
странная, нежная
и отчуждённая.

= Ян Хендрик Леопольд
(1865–1925)



* * *

Любви своей неся высокий стяг,
Я то в ознобе, то горю от страсти,
Воплю, безгласен, от такой напасти,
Дрожу в огне, смеюсь от передряг.

Я слёзы лью, но пламень не иссяк.
Я жив, я мёртв, я у страстей во власти.
Над морем слёз пожары скалят пасти,
Вулкан и Тея – кто мне худший враг?

Но я в самом себе люблю другого:
Он камня крепче, я – летучий пух.
Он рвётся ввысь, а мой порыв потух.

Зову его – в ответ хотя бы слово.
Бегу за ним – его же нет, как нет.
Чем я упорней, тем слабее след.

= Джордано Бруно
(1548–1600)



Тёмное небо

Блистанье звёзд погасить
Легко! Так легко стать бездомным!
Но как же душе позабыть
О звёздном сиянье бездонном?

Так просто счастливым крылом
Любви поднебесье измерить!
Так трудно, так трудно потом
В глаза тебе глянуть – и верить.

Беззвёздных не переплыть
Небес мне, ни взором окинуть.
Так было легко за тебя
И сладостно сгинуть!

 

Сказать тебе не смею...

Сказать тебе не смею, как эта грусть безбрежна.
А день сегодня белый, а день сегодня снежный...

Сказать тебе не смею, как мне безмерно грустно:
Ведь ты едва ли знаешь, что значит слово «грустно».

Едва ль тебе известно, что значит«грусть безбрежна»,
А ничего не значит... Кругом так тихо, снежно.

Тебя слова такие, быть может, отдаляли,
А может, были близки... Белы, беззвучны дали.

= Юлиан Тувим
(1894–1953)



* * *

По ночам под звуки флейты
    бродят звёздные стада.
Ты коров своих незримых,
    в небесах пасёшь всегда.

Светоносные коровы
    озаряют сад плодовый,
Меж цветами и плодами
    разбегаясь кто куда.

На рассвете убегают,
    лишь клубится пыль вдогон.
Ты их музыкой вечерней
    возвращаешь в свой загон.

Разбрестись я дал желаньям,
    и мечтам, и упованьям.
О пастух, придёт мой вечер –
    соберёшь ли их тогда?

= Рабиндранат Тагор
(1861–1941)



Кристаллы, кристаллы

Кристаллы, кристаллы, соцветья
    во мглу погружённой земли.
Когда рассцвели вы, на свете
    другие цветы не цвели.

Нацежен был мало-помалу
    из мрака лучистый хрусталь,
Чтоб стало под силу кристаллу
    вместить невместимую даль.

Тускла на свету, но как факел
    кристалла живая свеча
Пылает во мраке... Во мраке
   начало любого луча.

= Мигель де Умандо
(1864–1936)



Странник своей любимой

Я с дороги дарю дорогие шелка,
Перья птиц и крылья стрекоз.
Моё верное сердце бери на века,
Только слов я тебе не привёз.

Из криков борьбы я песни сковал,
И хватило бы в них огня...
Но глаза твои и лица овал
Превратили в немого меня.

Надеюсь, когда я стану стар
И конец мне в пути придёт,
Драгоценной речи великий дар
Любовь моя обретёт.

= Вэнс Палмер
(1885–1959)



Одинокая дорога

Одинокая дорога,
Не видно звёзд;
Одинокая дорога,
Тень, тишина...
Всё тихо, недвижно,
Как в сердце, что умирает,
Печальный звук,
Замирающий шаг,
Одинокая дорога и ты.
Тени...
Странные, тусклые тени
Стучатся в душу тюрьмы.
Печаль, печаль,
Горькая печаль –
Вот дорога моя.

= Питер Генри Абрахамс
(1919)



Моление

Примите
В объятья своей доброты
Усталых, отчаявшихся и больных;
Всех, кто дошёл
До последней черты,
Примите
В объятья любви,
Защитите
Тех, кто не молит богов
О защите.

= Лэнгстон Хьюз
(1902–1967)



* * *

Не умолкает
Вечная песня любви –
В объятиях милой
Умираю и вновь рождаюсь.
Вместе с первым лучом рассвета.


* * *

Сердце щемит
От сладкого воспоминания:
Вместе с тобой,
Наслаждаюсь цветением лилий,
Распростёрших белые крылья

= Ёсана Тэккан
(1862–1935)



Над чем властвует любовь?

Над сутью всех вещей, над смыслом слов,
над зыбкостью неповторимых снов,
и над мечтой, прозрачной как слеза,
и над вопросами, которым нет числа;

над плачем, заглушённым тишиной,
над тяжкой пустотой души больной,
и над печалью, приходящей вдруг,
когда вдвоём молчат, не разнимая рук;

над местом встречь – началом всех начал,
над словом, столько значащим для двух,
над словом, не произнесённым вслух,

над чувствами, чей яростен накал,
и над ленивой негой вечеров,
когда смолкают голоса ветров.

= Бигаро Диоп
(1906–1989)



* * *

Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
Из пламени преображаюсь в лёд.
Бегу назад, едва пройдя вперёд,
И наслаждаюсь мукою своею.

Одно лишь горе бережно лелею,
Спешу во тьму, как только свет блеснёт,
Насилья враг, терплю безмерный гнёт,
Гоню любовь – и сам иду за нею.

Стремлюсь туда, где больше есть преград,
Любя свободу, больше плену рад.
Окончив путь, спешу начать сначала,

Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И всё же невозможного хочу, –
Такой мне Парка жребий начертала.

= Пьер де Ронсар
(1524–1585)



Фиалка

Фиалка на лугу одна
Росла невзрачна и скромна,
То был цветочек кроткий.
Пастушка по тропинке шла,
Стройна, легка, лицом бела,
Шажком, лужком
С весёлой песней шла.

«Ах! – вздумал цветик наш мечтать, –
Когда бы мне всех краше стать
Хотя б на срок короткий!
Тогда она меня сорвёт
И к сердцу невзначай прижмёт!
На миг, на миг,
Хоть на единый миг».

Но девушка цветка – увы! –
Не углядела средь травы,
Поник наш цветик кроткий.
Но, увядая, всё твердил:
«Как счастлив я, что смерть испил
У ног, у ног
У милых ног её».

= Гёте
(1749–1832)



Сонет

Когда, как солнца луч, внезапно озаряет
Любовь её лица спокойные черты,
Вся красота других, бледнея, исчезает
В сиянье радости небесной красоты.

Смирясь, моя душа тогда благославляет
И первый день скорбей, и первые мечты,
И каждый час любви, что тихо подымает
Мой дух, мою любовь до светлой высоты.

Свет мысли неземной лишь от неё исходит,
Она того, кто вдаль последует за ней,
Ко благу высшему на небеса возводит,

По правому пути, где нет людских страстей.
И, полон смелостью, любовью вдохновенный,
Стремлюсь и я за ней в надежде дерзновенной!

= Иван Бунин
(1879–1953)



* * *

Душа моя тиха. В натянутых струнах
Звучит один порыв, здоровый и прекрасный,
И льётся голос мой задумчиво и страстно.
И звуки гаснут, тонут в небесах...
Один лишь есть аккорд, взлелеянный ненастьем,
Его в душе я смутно берегу
И с грустью думаю: «Ужель я не могу
Делиться с Вами Вашим счастьем?»
Вы не измучены душевною грозой,
Вам не узнать, что в мире есть несчастный,
Который жизнь отдаст за мимолётный вздох,
Которому наскучил этот бог,
И Вы — один лишь бог в мечтаньи ночи страстной,
Всесильный, сладостный, безмерный и живой...



* * *

Помните день безотрадный и серый,
Лист пожелтевший во мраке зачах...
Всё мне: Любовь и Надежда и Вера
В Ваших очах!

Помните лунную ночь голубую,
Шли мы, и песня звучала впотьмах...
Я схоронил эту песню живую
В Ваших очах!

Помните счастье: давно отлетело
Грустное счастье на быстрых крылах,
Только и жило оно и горело
В Ваших очах!



* * *

Ты хочешь царствовать поныне,
Поэта дух воспламенять
И зноя полную пустыню
Росистой влагой освежать?

Но знай: всё то, что в сердце было
Свежо, как вешние цветы,
Своей любовью иссушила
Младая дева красоты...

Её язык — твои призывы,
Её мечты — твои мечты,
Её любовь — твои порывы,
И профиль твой — её черты!..



* * *

Ты всегда и всюду странно
Очаровываешь взоры.
Я люблю твой взгляд туманный,
Я люблю твои укоры...
Голос твой звучит порывом,
То насмешливо и звонко,
То волшебным переливом,
Будто детский смех ребёнка.
А когда опустишь очи,
Близость сердца сердцем чуя,
Я готов во мраке ночи
Умереть от поцелуя...


* * *

Печальная блеклая роза
Качала головкой своей,
И сыпались горькие слёзы
Из плачущих горьких очей...

О чём же, печальная роза,
Ты плачешь во мраке ночей?
О том ли, что вешние грёзы
Умчались с зелёных ветвей?

Не плачь, моя блеклая роза,
Вернётся назад соловей!..
Не плачь, отряхни эти слёзы
С заплаканных тёмных очей...

= Александр Блок
(1880-1921)




Серенада

Ты опять у окна, вся доверившись снам, появилась…
Бирюза, бирюза
                  заливает окрестность…
Дорогая,
              луна — заревая слеза —
                  где-то там в неизвестность скатилась.

Беспечальных седых жемчугов
                           поцелуй, о пойми ты!..
Меж кустов, и лугов, и цветов
                                струй
                                    зеркальных узоры разлиты…

Не тоскуй,
                  грусть уйми ты!

Дорогая,
         о пусть
                  стая белых, немых лебедей
                           меж росистых ветвей
                   на струях серебристых застыла —
          одинокая грусть нас туманом покрыла.

От тоски в жажде снов нежно крыльями плещут.
Меж цветов светляки изумрудами блещут.

Очерк белых грудей
                  на струях точно льдина:
                           это семь лебедей Лоэнгрина —

                  лебедей
                           Лоэнгрина.



Путь к невозможному

Мы былое окинули взглядом,
                  но его не вернуть.
И мучительным ядом
                  сожаленья отравлена грудь.

Не вздыхай… Позабудь…
Мы летим к невозможному рядом.
Наш серебряный путь
                  зашумел временным водопадом.

Ах, и зло, и добро
                  утонуло в прохладе манящей!
Серебро, серебро
                  омывает струёй нас звенящей.

Это — к Вечности мы
                  устремились желанной.
Засиял после тьмы
                  ярче свет первозданный.

Глуше вопли зимы.
Дальше хаос туманный…
Это к Вечности мы
                  полетели желанной.



Осень

Мои пальцы из рук твоих выпали.
Ты уходишь — нахмурила брови.
Посмотри, как берёзки рассыпали
Листья красные дождиком крови.

Осень бледная, осень холодная,
Распростёртая в высях над нами.
С горизонтов равнина бесплодная
Дышит в ясную твердь облаками.

= Андрей Белый
(1880-1934)



* * *

Мой тихий сон, мой сон ежеминутный —
Невидимый, заворожённый лес,
Где носится какой-то шорох смутный,
Как дивный шелест шелковых завес.

В безумных встречах и туманных спорах,
На перекрёстке удивлённых глаз
Невидимый и непонятный шорох
Под пеплом вспыхнул и уже погас.

И как туманом одевает лица,
И слово замирает на устах,
И кажется — испуганная птица
Метнулась в вечереющих кустах.



* * *

Дождик ласковый, мелкий и тонкий,
Осторожный, колючий, слепой,
Капли строгие скупы и звонки,
И отточен их звук тишиной.

То — так счастливы счастием скромным,
Что упасть на стекло удалось;
То, как будто подхвачены тёмным
Ветром, струи уносятся вкось.

Тайный ропот, мольба о прощеньи:
Я люблю непонятный язык!
И сольются в одном ощущеньи
Вся жестокость, вся кротость на миг.

В цепких лапах у царственной скуки
Сердце сжалось, как маленький мяч:
Полон музыки, Музы и муки
Жизни тающей сладостный плач!



* * *

Музыка твоих шагов
В тишине лесных снегов,

И, как медленная тень,
Ты сошла в морозный день.

Глубока, как ночь, зима,
Снег висит как бахрома.

Ворон на своём суку
Много видел на веку.

А встающая волна
Набегающего сна

Вдохновенно разобьёт
Молодой и тонкий лёд,

Тонкий лёд моей души —
Созревающий в тиши.

= Осип Мандельштам
(1891-1938)



* * *

Жила на Рейне фея
В селеньи Баххарах,
Жила смятенье сея
И скорбь в людских сердцах.

Сгубила, осмеяла
И взрослых и парней –
И так околдовала,
Что льнули всё сильней.

Тогда епископ местный
Священный суд созвал,
Но пред красой небесной
Весь гнев его пропал.

Он вымолвил: «Бедняжка,
Бедняжка Лорелей!
Зачем казнишь так тяжко
Ты красотой своей?»

«Увы! не жду прощенья,
И жизнь постыла мне,
Но чары обольщенья –
Не по моей вине.

Мои глаза как пламя,
Рука – волшебный жезл.
Бросай же деву в пламя,
Ломай над нею жезл!»

«О! ты, представ пред нами,
Навет отвергла весь,
Ведь то же гложет пламя
И нашу душу днесь.

И если жезл преломим,
Назначив приговор,
То сердце обречём мы
На муку и позор!»

«Не смейся над несчастной!
Будь отче, справедлив,
Пред гибелью ужасной
Грехи мне отпустив.

Я доле жить не смею,
Я не желаю жить!
За то, что гибель сею,
Вели меня казнить!

Увы! и я любила,
Но грянула беда:
Меня покинул милый,
Бежал невесть куда,

Прозвали всемогущей
Меня за красоту,
Но мне мой вид цветущий
Самой невмоготу!

Мой смех, сиянье взгляда
И шеи белизна –
Мне этого не надо!
Воздай за всё сполна!

Я смерть приму без дрожи,
Я кончу путь земной,
И ты пребудешь, боже,
В последний миг со мной»

Трём рыцарям владыка
Велит седлать коней:
«Не бойся, горемыка, –
Бог любит Лорелей!

Став тихою черницей
В обители простой,
Ты сможешь приобщиться
К премудрости святой».

Печальной и убитой,
Прекрасна и бледна,
С торжественною свитой
Поехала она.

«О рыцари, – сказала,
Не сдерживая слёз, –
Позвольте мне сначала
Подняться на утёс.

На замок взор я кину,
Где милый был со мной,
И безвозвратно сгину
За мрачною стеной».

Утёс, крутой и чёрный
Над гладью рейнских вод.
Устало и упорно
Наверх она идёт.

И рыцари, по крупам
Похлопавши коней,
По каменным уступам
Иду вослед за ней.

И сверху возгласила:
«Вон чёлн внизу плывёт!
И в том челне мой милый
Меня, наверно, ждёт.

Конечно, он за мною
Привёл сюда челнок!»
Встаёт над крутизною
И прыгает в поток!

Три рыцаря в смятенье
С утёса не ушли.
Лежат без погребенья
Во прахе и пыли.

Кто людям спел об этом?
Не рейнский ли рыбак?
Но над тройным скелетом
Звучит отныне так:
              Лорелей!
              Лорелей!
              Лорелей!
Три двойника души моей.

= Клеменс Брентано
(1778–1842)



Струящиеся воды

В струящейся воде –
Осенняя луна.
На южном озере
Покой и тишина.
И лотос хочет мне
Сказать о чём-то грустном,
Чтоб грустью и моя
Душа была полна.

= Ли Бо
(701–762)



Великан с голубыми глазами

Был великан с голубыми глазами,
он любил женщину маленького роста.
А ей всё время в мечтах являлся
маленький дом,
                            где растёт под окном
цветущая жимолость.

Великан любил, как любят великаны,
он к большой работе
                                          тянулся руками
и построить не мог
                                        ей теремок –
маленький дом,
                            где растёт под окном
цветущая жимолость.

Был великан с голубыми глазами,
он любил женщину маленького роста.
А она устала идти с ним рядом
дорогой великанов,
                                       ей захотелось
отдохнуть в уютном домике с садом.
– Прощай! – сказала она голубым глазам.
И её увёл состоятельный карлик,
в маленький дом,
                                 где растёт под окном
цветущая жимолость.

И великан понимает теперь,
что любовь великана
не упрятать в маленький дом,
                                  где растёт под окном
цветущая жимолость.

= Назым Хикмет
(1902–1963)



Сонет

Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.

Я боюсь, что ветвей моих мёртвая груда
устилать этот берег таинственный станет,
я носить не хочу за тобою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.

Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, –

пусть последний мой колос утрата не скосит,
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.

= Федерико Гарсия Лорка
(1898–1936)



Беседка из узорного
абрикоса

             Древо на балки
Узорный дал абрикос,
             Из камыша
Душистую кровлю сплели.
             Пряди тумана,
Что ветер в стропила занёс,
             Скоро уйдут
И дождём прольются вдали.



Оленья засека

              Горы пустынны.
Не видно души ни одной.
              Лишь вдалеке
Голоса людские слышны,
              Вечерний луч
Протянулся в сумрак лесной,
              Зелёные мхи,
Озарил, сверкнув с вышины.



Изгородь из магнолий

        В закатных лучах
Осенние склоны хребта.
        Птицы чредой
Летят над лесистой горой.
        Вечерний туман
Кочует, меняет места.
        Пёстрая зелень,
Становится ярче порой.



Наложница Бань

          Жуки-светляки
Снуют в проёме окна.
           В безлюдных покоях
Теперь царит тишина.
           За пологом ждёт.
Осенняя полночь темна.
           Печально-печально
Мигает лампада одна.



Красный пион

          Мирно-спокоен
Убор зелёный цветка.
           Разных оттенков
Алого платья шелка.
           Венчик в тоске
Вот-вот разорваться готов...
           Разве душа
Есть у вешних цветов?



В горах

        Белые камни
В речке устлали дно.
         Небо застыло.
Мало красной листвы.
         На горной дороге
Дождь не падал давно.
         Влажное платье
Небесной полно синевы.

= Ван Вэй
(701–7651)



* * *

На губах леденеет сахар,
Серый воздух сомкнул виски.
Я выведываю у страха
Заклинание от тоски.

Тереблю ненужные руки,
Перемешиваю золу.
Извиваются змеи-буквы,
Расползаются по стеклу.

Опадают на призрак белый
Нелинованного листа.
Я боюсь, как невольник беглый
Размочаленного хлыста.

Я терплю – никуда не деться,
Не прощая злому бичу,
И никак уходить из детства
Раньше времени не хочу.


* * *

Я грущу. Непонятно, зачем?
В разноцветных осколках смятенье.
На верёвочке длинных речей
Умирает, смеркаясь, мгновенье.

Воздух замер в комочках беды
Предсказаньем вчерашнего бреда.
На осколках небесной слюды
Колея журавлиного следа.

Держит дуб на костлявых плечах
Паутиной облитые ветки.
Опустевшего лета печаль
На ладони, как чёрная метка.


* * *

Пока ещё зелёная трава,
Не верь дождям – они плохие судьи,
И сумерки, похожие на студень,
Сливаются по капельке в слова.

Не слушай никого, когда со мной
Зелёный луг и небо голубое.
И озеро, как стёклышко, рябое,
И роща только кажется больной.

Не откликайся и не окликай,
Когда под ветром голову закружит,
И в небосводе, сотканном из кружев,
Сольются в ожерелье облака.

= Вика Ветрова



* * *

Лишь сердца родного
Коснуться в дни муки
Волшебного слова
Целебные звуки,
Душа их с молитвой,
Как ангела, встретит,
И долгим биеньем
Им сердце ответит.

= М.Ю.Лермонтов
(1814–1841)

 


«Говорун+» — программа синтеза речи, читает стихи и фразы.


 <<